Знакомство одним солнечным утром

В лицо прохладной и мощной струей бил свежий воздух. Он приносил со всех сторон самые разнообразные запахи: цветов, деревьев, объятых пышной весенней зеленью, мокрого после визита поливальных машин асфальта, только что привезенных на рынок фруктов, выпечки из стремительно пронесшегося мимо ресторана с приветливо распахнутыми дверями. Мужчина не останавливался ни на секунду, обделяя вниманием внешние раздражители, и, делая быстрые, почти незаметные остановки, обегал людей, наводнявших узенький тротуар. Некоторые, испуганно шарахаясь в сторону и прижимая к себе детей, посылали ему вслед десятки недовольных слов, впрочем, вряд ли достигавших его ушей. Окрыленный подгоняющим ветром, свободой, быстрым темпом и чарующей легкостью во всем теле, он продолжал нестись вперед, гордо расправив плечи, с полуулыбкой на выразительном и мужественном лице. Один грациозный прыжок, на который, казалось, он совсем не затратил сил, и его ладонь соприкоснулась с висящей на высоте добрых метров четырех вывеской над входом в какое-то заведение. Недовольно крикнул вдогонку его владелец, расположившийся неподалеку за столиком, и, опять же, не получил никакого ответа. Мысленно расставляя для себя на родной и привычной улочке Москвы препятствия, бегущий продолжал игнорировать все вокруг, он абстрагировался от мира и целиком и полностью сконцентрировался на их преодолении. Его хорошо сложенная фигура привлекала завистливые взгляды, а многие встречные компании девушек тут же забывали, о чем перешептывались прежде, отыскав в незнакомом красавце более яркий и интересный предмет для обсуждения. Однако знали бы они, сколько трепетных женских сердец разбил их Аполлон… На перекрестке мужчина замер, стоило загореться красному свету и раздаться гулу заводящихся моторов. Новенький и поблескивающий золотистый светофор торжественно моргнул ему своим глазом. До того, как пойдет смена цветов, остается где-то около минуты, а значит, есть время на то, чтобы отдышаться, хоть после пробежки дыхание спортсмена почти не сбилось, и пригладить взлохмаченную черную, словно самая темная ночь, шевелюру. Кроме того, не желая навлекать на себя осуждающие взгляды, он, как полагалось достойному мужчине в приличном социалистическом обществе, застегнул верхнюю пуговичку на вороте рубашки, мешавшей и сдавливавшей шею во время активных движений. Наверное, немного странным можно было счесть обстоятельство, что для тренировки — ибо спешкой это язык назвать не поворачивался по причине отсутствия всяких признаков стресса или расстройства — он выбрал столь неподходящую одежду, но… Желтый свет, на краткий миг зардевшийся внутри средней лампочки светофора, уступил место зеленому, располагавшемуся ниже, и мужчина вновь рванулся с места, обгоняя двинувшуюся по широкой ленте «зебры» толпу, вместе с ним ожидавшую сигнала-разрешения для перехода дороги. Незаметно пролетело еще около четверти или половины часа, прежде чем, достаточно уставший, однако по обыкновению не удовлетворенный ни своими маленькими «достижениями», ни общей физической формой, он наконец остановился и, перейдя на быструю ходьбу, направился к просторному дворику, куда выходили двери подъездов сразу нескольких многоэтажных домов. На огороженной площадке привычно веселились дети, тоже взволнованно защебетавшие при его появлении и начавшие показывать в сторону него перепачканными в песке, пыли и соке, лившемся из разломленных стеблей одуванчиков, пальцами. Молодежь прогуливалась под сенью раскидистых деревьев, пожилые старушки сидели на выкрашенных в белый цвет скамеечках и приставных стульчиках, обсуждая последние новости, политику и власть, разглядывая крупные заголовки недавно напечатанных и разнесенных по почтовым ящикам газет. Поздоровавшись с ними, мужчина разом перешагнул низкие ступеньки крыльца, придержал дверь двум грузчикам, затаскивавшим внутрь мебель из припаркованной неподалеку машины, а потом и сам проник вслед за ними в полумрак, показавшийся поначалу после ярких и радостных солнечных лучей непроглядной темнотой. Но и на том утренняя тренировка не закончилась. Никогда не пользовавшийся лифтом, даже при адской усталости, спортсмен кинулся к ступенькам и под недоумевающими взглядами рабочих, которые с первых же секунд остались далеко позади, перескакивая сразу через три-четыре ступеньки, помчался вверх. С каждым новым пролетом глаза привыкали к освещению, тем более много где горели лампочки, несмотря на столбы света, обильно льющиеся из окон. Вскоре он преодолел завершавшие его «марафон» метры и чуть не врезался в соседку, стоявшую посреди лестничной площадки, задрав голову и уперевшись руками в бока, наподобие сурового армейского генерала. Благо безотказно сработал условный рефлекс, и он резко подался назад, замерев на предпоследней ступени с обыденным «Добрым утром», сорвавшимся с губ. — А, Сережа! — тепло улыбнулась женщина, мигом просветлев и оттаяв. — И тебе не хворать! Опять гоняешься черт знает за чем? — она, неодобрительно цокнув языком, все же не стала извергать на его плечи поток нравоучений, мол, в таком возрасте пока можно позволить себе некое непослушание и отклонение пускай даже от устоявшегося распорядка дня, после чего вновь запрокинула лицо к потолку. — Долг обязывает, — скупо ответил мужчина, повторяя ее движение, и секундой спустя чуть не присвистнул от удивления. — Готово, тетя Света! С небольшой, однако весьма угрожающе пошатывающейся стремянки на мозаичную плитку, которой был выложен пол, легко спрыгнула девушка, отряхивая ладони. В одной она держала старую, немного потемневшую изнутри лампочку, и, сведя брови к переносице, Белов вспомнил, как несколько суток назад посреди ночи вызвали сердитого электрика из-за неполадки в сети, едва не обернувшейся для дома нешуточным пожаром. Однако что поделаешь, проводка новая, все новое, рассчитано, конечно, на стандартное напряжение, но представьте себе, сколько его требуется для многоквартирного великана, куда ежедневно въезжают десятки жильцов, стараясь с максимальным комфортом обустроить свое жилище. — Ой… — незнакомка непроизвольно вздрогнула, увидев Сергея, возвышающегося над ней, словно скала. — Здравствуйте… Ее запросто можно было приписать к категории веселого и беспечного «нового поколения». Свежее, юное и миловидное личико так и дышало красотой и молодостью, несмотря на то, что, когда она удивлялась или хмурилась, ее лоб испещряли тонкой и почти незаметной сетью морщинки. В чуть нервном и неуверенном жесте, направленном, скорее, на то, чтобы вообще что-нибудь сделать, а не стоять столбом, она поднесла руку к лицу, завела за ухо непослушную прядь волос, будто нарочно выбившуюся из прически в самый неподходящий момент, потупилась. Решив немного облегчить ее положение, небесное светило, пробравшись сквозь зеленую листву, послало шаловливого зайчика, скользнувшего ей по глазам и сыгравшего роль прекрасной причины не поднимать их, однако мужчина с усмешкой отметил для себя, что она смутилась. Озаренная ярким сиянием с прибавлявшимся к нему горением смененной лампочки ее фигурка, объятая нежно-голубой тканью платья в крупный горошек, казалась слишком уж хрупкой, точно заколебалась бы от слабого дуновения ветра, и все же подобного впечатления о девушке в целом не складывалось. Ведь на ее месте далеко не всякая полезла бы на эту ненадежную и поскрипывающую конструкцию, — наверняка не первый десяток лет пылившуюся в кладовке, — даже и на благо соседей. — А меня чего не попросили? — спортсмен повернулся к соседке с легким укором во взгляде. Не хватало еще того, чтобы неизвестная ему фифа, кем бы она ни являлась, считала его черствым и равнодушным к проблемам окружающих. — У тебя дела и долг, как сам говоришь. Чего отвлекать? — неопределенно пожала плечами женщина, но промелькнувшее в ее голосе нечто смутно напомнило брюзгливую интонацию, применяемую в быту исключительно для фразы «Мужиков-то в доме нет». Вот какой обманчивой бывает добрая, на первый взгляд, улыбка Божьих одуванчиков. — Да и Анечка предложила помочь… — У меня никогда не было хороших отношений с соседями, и приходилось все делать самой, — подхватила тираду девушка. — Хотя у вас здесь мне очень нравится. Люди отзывчивые, позитивные, радушные… — она замялась, поймав на себе взгляд Белова. — Я… Я, кстати, в сороковой живу… — он рефлекторно посмотрел на нужную дверь с прикрученными к ее гладкой поверхности поблескивающими цифрами, затем протянул руку. — Сергей. — Анна, — она осторожно вложила в нее свои тонкие пальчики, оказавшиеся неожиданно прохладными и влажными. — И, да, вы… Заходите на чай, если выдастся свободная минутка. Я дома почти всегда.