Сьюзен улыбается

Сьюзен берет вилку и нож. Сьюзен натягивает на лицо улыбку. Сьюзен тычет прибором в искусственную еду, склоняет голову в сторону ребенка справа от нее, соприкасается своей рукой с рукой мужчины слева. Сьюзен смотрит в камеру. Камера смотрит на Сьюзен в ответ, моргает объективом, фиксирует Сьюзен с тихим цоканием. Фиксирует несуществующую кухню, несуществующие блюда, несуществующую семью. Сьюзен улыбается. Камера цокает. Пройдет время, и Сьюзен будет улыбаться со страниц тысяч и тысяч одинаковых каталогов среди таких же искусственных семей и компаний как ее, а люди будут задерживать взгляд на той или иной вещи/столике/салфетке, торопливо искать сбоку страницы артикул и цену, заходить на сайты, вводить номера карт, тратить, брать, получать. Тыкать приборами в еду и улыбаться в невидимую камеру. Так она думает. Так она знает. Сьюзен каждое утро смотрится в зеркало и называет себя Типичная Сьюзен: светлые волосы, серо-голубые глаза, ухоженные руки и полное отсутствие задницы – как-то так вышло, что ее не родили, а отштамповали согласно настройкам по умолчанию, так же по умолчанию звали все детство Сью, по умолчанию выучили на юриста, по умолчанию выбросили в свободное плавание. Юристом сегодня никого не удивишь – Сьюзен улыбается. Водит ненастоящим пылесосом по ковру в ненастоящей гостиной (артикул ковра – 56347, до конца месяца скидка). Камера цокает. В спальне у Сьюзен тумбочка из предыдущего каталога (артикул – 23651), кровать по рождественской акции, темно-зеленое постельное белье, артикул, артикул, артикул и картина, купленная у уличного художника; по вечерам в окно спальни сквозь шторы-нити (артикул – 13247) проскальзывает закат и упирается прямиком в эту картину, окрашивает ее в персиковый, или красный, или нежно-розовый. Картина каждый раз выглядит по-разному и каждый раз остается настоящей. Мужчину рядом вроде зовут Стив (артикул – 1987), клюшки для гольфа забавно выглядывают у него из-за спины. На повестке несуществующего дня – несуществующий уик-энд в кругу друзей. Сьюзен слегка упирается спиной в гольф-кар, поправляет кепку и затем скрещивает руки на груди. Стив подходит временами ближе, чем надо (нет, Стив, от этого реалистичнее кадр не станет), касается локтем локтя Сьюзен чаще, чем хотелось бы. Камера моргает. Сьюзен улыбается. Весенняя коллекция – свежо, утонченно, удобно, доступно. Стив подмигивает объективу. Прожекторы выключаются, друзья растворяются. Стив почему-то – нет. Сьюзен надевает пальто и выходит навстречу февралю. С рекламных стендов ей улыбаются несуществующие отцы, ветеринары, эксперты и моралисты. В шкафу у Сьюзен есть полка, забитая фотоальбомами и полароидами (ее дядя был коллекционером), забитая смехом, рассветами, кострами и запахами воспоминаний. Если ей и есть куда бежать – только на эту полку. Здесь – Сью смеется над фокусами, родители зажигают свечи на торте, пятнистый пес Джери облизывает бабушку. Особый шарм в себе таят старые полувыцветшие карточки, улыбку вызывают снимки, сделанные незаметно – они самые живые. Их нельзя повторить, нельзя разместить в каталогах, и потому настоящее – в них. Стива отштамповали на два года раньше, чем Сьюзен (артикул – 1989), но разницы большой между ними нет. У Стива – аккуратная укладка, тот же юридический в корочке, ровные белоснежные зубы и пара остроумных козырей в рукаве. Камера фиксировала десятки его несуществующих семей, сотни несуществующих спален и тысячи несуществующих жизней. Любимый цвет Стива – зеленый, и иногда ему кажется, что воздух в его легких тоже несуществующий. Этой весной у Сьюзен в спальне все еще зеленое постельное белье, свежий букет цветов каждую неделю, бардак по выходным и Стив. Закат красит картину в густо-оранжевый, а потом в ностальгически-бордовый, а потом картина утопает в ночной темноте. Шепот в ночи – настоящий. Истерический звон будильника (артикул – 1243, ретро-коллекция) тоже настоящий. Музыка в машине, смех, урчание двигателя – настоящие. Стив любит на завтрак крепкий кофе, Сьюзен любит смотреть, как Стив спит; однажды она показывает Стиву коллекцию полароидов и пару снимков – Стив у плиты спиной к ней, Стив улыбается во сне. Стиву по определению не нравятся объективы в любом виде, у Стива снимки стоят поперек горла, ему не видно ничего, что в них прячется. Где-то внутри неуверенно топчется Типичная Сьюзен. Полароид убирается, Стив растворяется. Снимки почему-то – нет. Несуществующая дочь Сьюзен боится темноты – вашему вниманию представлен стильный энергосберегающий ночник (артикул – 911, горячее предложение). У Сьюзен в руках книга с пустыми страницами, Сьюзен читает несуществующую сказку и поглаживает временами ребенка по щеке. Сказка, наверное, жутковатая, а ночник пока не ужился – ребенок изображает страх, жмется к Сьюзен. Несуществующая детская пахнет несуществующим достатком. У ночника внутри старые дешевые батарейки, ночник подмигивает, но в каталогах об этом не напишут. В каталогах все безукоризненно и отшлифовано, а протертости и шершавости, они остаются в настоящем – только кому такое настоящее нужно? Сьюзен сжимает пустую несуществующую книгу, горло болезненно сжимает; ей, наверное, по-настоящему страшно. Удушающе страшно, ослепляюще, затягивающе. Сьюзен смотрит в камеру и улыбается. Камера цокает.