7 лет
Гулким эхом раздался звук входной двери в подъезд, которую с трудом открыла маленькая хрупкая девочка. Лучики солнца, что неприятно резали глаза после выхода из темного помещения, заставили ее натянуть свою желтую панаму сильнее. Немного привыкнув, девочка обхватила обеими руками книгу, объем которой соответствовал взрослому человеку, а не семилетнему ребенку. Как всегда, с немного безразличным выражением лица, она прошла мимо детворы, что шумно качалась на качелях, каталась с горки и бегала вокруг пенька. Все эти развлечения ее не интересовали, но это совсем не значило, что она была холодна со своими соседями по двору. Наоборот, если кто-то с ней заговорит, она с улыбкой на лице и румянцем на щеках ответит собеседнику. Это знали все, кто находился на этой площадке. Дети уже привыкли, что если Момо вышла на улицу с книгой, то она идет в одно единственное место в этом дворе — беседку. Деревянная, ветхая и небольшая беседушка стала для нее второй комнатой, только снаружи. Всегда, когда Яойорозу выходит на улицу, она проводит свой отдых именно там. Ей она казалась уютной и теплой, хоть беседка совсем уже старая. Только Момо уселась и открыла первую страничку новой книги, которую подарили ей родители, как ее еще не начатое чтение прервал знакомый девичий голос. — Ямомо! — кричала светловолосая девочка с косичками и бежала в сторону Яойорозу. Девочка подняла взгляд серых глаз и улыбнулась уголками губ, когда Сузу — та, что позвала ее — подбежала к тому месту беседки, где сидела Момо и оперлась руками о заборчик. — Привет, Сузу! — ответила она, закрывая свою книгу. Сузу сначала обратила внимание на новую обложку книжки. Она часто любила подбегать к Ямомо и здороваться с ней, даже зная, что ее подруга не пойдет играть на площадке. — Ух ты, у тебя уже другая! — протянула Сузу, указывая на книгу. — Ты так быстро читаешь! От неожиданного комплимента Яойорозу засмущалась и по привычке прикрыла рот согнутым указательным пальцем сжатой в кулак руки. — Просто я много читаю, поэтому получается так быстро, — будто бы оправдываясь, ответила она. — Это хорошо, — уже медленно произнесла Сузу. Ее тон был задумчивым, а взгляд карих глаз направлен куда-то вперед. Она пристально за чем-то наблюдала, что даже Момо стало любопытно. Девочка повернулась вперед и начала рассматривать все, что было доступно ее глазам, но ничего необычного не заметила. — На что ты смотришь? — спросила Яойорозу, повторно пробегаясь глазами по пейзажу летнего дворика. Сузу резко схватила ее за плечо, что Ямомо даже вздрогнула от внезапности. Она никак не могла привыкнуть к энергичным движениям соседки. — Смотри туда! — она указала пальцем куда-то вдаль. — Видишь светловолосую женщину и мальчика с какими-то разноцветными волосами? После подсказки Сузу, девочка поняла, куда вглядываться во всей этой картине. И правда, на другой стороне двора шли те, о ком говорила подружка. Лица было не разглядеть, но по беззаботным движениям ребенка можно было понять, что ему сейчас весело. Он то отпускал маму и бежал вперед хохоча, то возвращался назад, снова хватаясь за руку. Даже с такого расстояния Яомомо почувствовала теплую ауру, исходящую от этой парочки. И еще что? Зависть? Да, немного. — Вижу, — кивнула Яойорозу, — и что? Сузу удивленно воскликнула и забежала в беседку, чтобы встать прям перед ней, закрывая взор, на который заставила обратить внимание ранее. — Ты не знаешь? — удивилась девочка, прикрывая ладонью рот. А после того, как собеседница отрицательно покачала головой, Сузу стала ахать еще больше. — Этот мальчик недавно здесь появился. Может быть, он вместе с семьей переехал сюда. — Да? — то ли заинтересованно, то ли нет, ответила Момо. — Да-да, — самоуверенно кивала Сузу, задирая нос. — Я здесь всех знаю! Его я раньше не видела. Как и ожидалось. Эта девочка полная противоположность Яомомо. Такая шумная, любопытная и общительная. Яойорозу, наоборот, — любит тишину, общается лишь с некоторыми людьми и ведет себя спокойно. Неудивительно, что она не заметила новых лиц во дворе. — Правда у него, — вновь заговорила Сузу, — очень странный цвет волос? — она посмотрела на Яомомо и схватила в обе руки косички. — Справа - белый, а слева - красный! — с каждым словом она трясла соответственную косичку. — А ты видела этого мальчика вблизи? — после отрицательного ответа Момо, девочка наклонилась и указательными пальцами показала на свои глаза. — У него глаза разного цвета! Яомомо немного удивилась и опустила взгляд на колени, продолжая слушать собеседницу. — Знаешь, это так заметно! Они прям очень разные! Когда с ним разговариваешь, то его глаза сильно привлекают внимание! — она рассказывала с таким интересом, будто бы увидела какое-то существо из сказки. Потом она резко притихла и начала бубнить под нос, что Яойорозу пришлось вслушиваться. — Это еще как-то называлось… как-то… как же… Девочка стояла, мычала и чесала затылок, напрягая свою память. — Гетерохромия, — прервала ее размышления Яомомо, привлекая на себя взгляд удивленных карих глаз. — Вау! — воскликнула Сузу. — Откуда ты знаешь? Яомомо улыбнулась и, взяв руками книгу, подняла ее перед подругой. Она сначала не поняла, но потом прочитала название разноцветной книжки. — «Гетерохромия», — по слогам произнесла Сузу, а потом с широкой улыбкой обратилась снова к Яойорозу. — Вот это совпадение! Яомомо, ты такие сложные книги читаешь? — Они совсем не сложные, — покачала головой девочка. По сравнению со своими сверстниками, она научилась читать рано и ей это занятие очень понравилось. После прочтения своей первой книжки, она взяла следующую, а затем еще одну и еще. Таким темпом она сама не замечала, как темы становились серьезнее, а размер книжек увеличивался. Но это не мешало Момо подходить к родителям и спрашивать о неизвестных ей вещах — девочке нравилось познавать мир. Когда время близилось к вечеру, во дворе уже было пусто. Лишь несколько детишек, за которыми присматривали сидевшие на улице родители, бегали и резвились. Яойорозу обещала родителям, что постоянно будет возвращаться домой до того, как начнет темнеть. Сейчас она спешила домой, потому что в этот раз засиделась дольше, чем обычно. Дело в том, что сегодня у нее получилось прочитать намного меньше, ибо разговор с Сузу сильно затянулся. Сначала они болтали о новом мальчике, потом о книгах, игрушках, временах года, и так беседа долго продолжалась. Однако вступительную часть Яомомо прочитать успела. История о мальчике с гетерохромией. Один глаз зеленый, а другой - черный. Проблема была в том, что черный глаз не видел, поэтому его не приняли в художественную школу, предполагая, что он не справится со своими обязанностями. А мальчик очень хотел быть художником. Яомомо очень заинтересовала эта история. По пути домой, обдумывая и предсказывая дальнейшее развитие событий, Момо даже не заметила, как дошла до своего подъезда. Наверное, она могла бы таким образом дойти до самой квартиры, рассуждая над книгой, если бы уже на втором этаже ее не пленили разноцветные живые огоньки, что внимательно разглядывали ее. Это были тот мальчик с женщиной. Она открывала дверь квартиры, пока мальчик держал в обеих руках пакеты. Яойорозу замерла. На маму мальчика она бросила лишь мимолетный взгляд, а вот сам он занял все остальное ее внимание. Как и говорила Сузу, когда смотришь вблизи, цвет его глаз вызывает глубокий интерес. Громкий щелчок двери прервал их зрительный контакт. Дети перевели взгляд на открывающуюся дверь, откуда повеяло сильным ароматом лилий. Кажется, это был запах духов его мамы, потому что от нее пахло так же, только несильно. Когда светловолосая женщина повернулась к сыну, то заметила девочку и даже заговорила: — Здравствуй, маленькая леди, — улыбнулась она. — У тебя такой заинтересованный взгляд, что-то хотела спросить? Яойорозу сразу же засмущалась, ее лицо покраснело. Она начала топтаться на месте, крепко сжимать книгу и отводить взгляд в сторону. — Н-нет, совсем нет! — пропищала она. — П-просто… это… ну как бы… С-сов… совпадение… Что женщина, что мальчик удивленно на нее посмотрели. Они не совсем поняли, что девочка хотела сказать. И то, что она бубнила себе под нос, лишь усложнило задачу. — Не стесняйся ты так, — засмеялась женщина. — Мы твои новые соседи. Наоборот хорошо, если познакомимся. Меня зовут Рей, — она протянула свою ладонь. Яойорозу колебалась, но все же медленно протянула свою руку и пожала ее. Потом девочка перевела взгляд на сына женщины, что тоже протянул свою руку, несмотря на пакеты. — Я Шото, а тебя как зовут? — И опять его глаза заставили смотреть в них, пока разговор снова не отвлек девочку. — Почему ты молчишь? — А меня з-зовут Момо! Яойорозу Момо! — заикаясь, ответила она, отводя взгляд в сторону. — Ты так странно разговариваешь. Забавно! — улыбнулся мальчик, чем еще больше смутил и так уже раскрасневшуюся девочку. Она резко замахала руками, забывая, что держит книгу, из-за чего неуклюже выронила ее. Девочка подняла книжку и уже хотела попрощаться и вернуться быстрее домой, как голос Рей снова ее остановил. — Какая у тебя интересная книжонка, она далеко не детская. Неужели ты читаешь такое в столь раннем возрасте? Яойорозу повернулась и выдавила улыбку на смущенном лице. Почему-то ее так застыдил разговор с ними. То ли от того, что ее любопытный и пристальный взгляд заметили, то ли из-за мальчика с интересными глазами. После небольшого вздоха Яомомо ответила: — Д-да, я просто много читаю. — Мам, я устал держать пакеты! — разговор резко прервал Шото, который уже изгибался, но все равно стоял. Рей неловко улыбнулась, извинилась перед сыном и открыла дверь. Мальчик зашел, таща пакеты чуть ли не по полу. Яойорозу облегченно вздохнула, прижав кулачок к сердцу, но внезапный вопрос за спиной снова заставил сердце быстрее стучать. — Не хочешь зайти? Я приготовлю чаю, обсудим книги - ты же любишь читать. От этой женщины исходило столько добра и нежности. Ласковый тон, живые и добрые глаза, заботливые поступки - все в ней так привлекало. Яойорозу не хотела ей отказывать, однако, нарушать свои обещания и не слушаться родителей она не собиралась. Девочка росла в ответственной семье и сама была такой. Раз ей сказали в определенное время идти домой - она придет четко в это время. — П-простите! Но мне нужно домой! И мне говорили не заходить в дома к незнакомым людям, — она ответила так, хоть и понимала, что эти двое не могут быть плохими. — Ого, какая ты послушная! Это хорошо, — она снова приятно улыбнулась. — Тогда надеюсь, что вы с Шото подружитесь, и в следующий раз приходи как его подруга. Ее слова вернули былое смущение, и Яойорозу даже ничего не ответила. Лишь только быстрым шагом начала подниматься наверх, к своей квартире. В такой растерянности девочка не додумалась хотя бы попрощаться. Невежливо с ее стороны. При следующей встрече надо будет извиниться. И вообще, самой себе девочка подметила, что ей следует быть смелее в общении с людьми, ведь со стороны она, наверное, выглядит так нелепо.***
11 лет
Холодная железная дверь отворяется, впуская девочку в теплую квартиру. У порога ее встретили радостные лица, к которым она сильно привязалась. Эта квартира стала вторым домом, а жильцы - второй семьей. Момо не ожидала, что за четыре года знакомства так сблизится с Тодороки и его семьей. После того дня знакомства она вела себя обыденно. Девочка проигнорировала слова Рей о дружбе и вообще об этом не задумывалась. Однако Тодороки отозвался совсем по-другому. Он стал заходить в беседку к Яомомо, чтобы спросить как у нее дела, про что она читает на этот раз, и как долго будет просто сидеть здесь за книгой. Он даже подружился с Сузу, ведь она была такой же нарушительницей покоя Момо. Потом Шото уже не ограничивался обычными разговорами: он начал звать ее играть в различные игры с другими ребятами, показывать какие-то красивые или же необычные вещи, что находил где-то на улице, а затем, уже вовсе приглашать к себе домой. А Момо не отказывалась. Она всегда приветливо слушала его, немного неуверенно, но принимала различные приглашения. Девочка сама не понимала почему: то ли она не могла устоять перед настойчивостью Шото, то ли действовала по собственному желанию, которое спрятала где-то глубоко в себе и не хотела этого признавать. Но так или иначе, прошедшие четыре года крепко сковали двух детишек. Спустя год после знакомства с Шото Яойорозу подружилась со всей его семьей. Оказалось, что у него есть еще два брата и сестра, и все они старше. Ей известно, что старший сын уехал учиться куда-то за границу. Как-то раз Рей упоминала, что он давно не писал. Момо все еще помнит ту печаль в ее глазах, когда она говорила об этом. Рей пыталась скрыть ее улыбкой на лице, пусть даже безуспешно. Дочь скоро окончит школу. За годы знакомства они подружились и иногда даже вели непринужденную беседу. В последнее время девочки перестали видеться, ибо Фуюми всю себя посвятила учебе. Даже если случаются те редкие моменты, когда она и Яойорозу пересекаются, то в руках у девушки обязательно будет какой-нибудь учебник или тетрадка. Другой сын, как и Тодороки, учится в школе и наслаждается юностью. Этот веселый парень больше времени проводит с друзьями, чем в кругу семьи. Когда Момо сидит на кухне и разговаривает с Рей, из комнаты Нацуо часто можно услышать громкий смех или просто его голос - явно разговаривает с кем-то по телефону. Однако Нацуо никогда не упускал возможности подшутить над младшим сыном в семье, особенно когда в гости приходила Яойорозу. Нацуо выдавал что-то вроде «Опять подружку привел, Шото?» или «Не удивлюсь, если ты женишься раньше меня». А затем, прихватив с собой бутерброд или бутылку Колы и щелкнув Тодороки по лбу, удалялся обратно в свою комнату, которая казалась девочке потусторонней и невиданной вселенной, ведь дверь в нее всегда закрыта. А вот отец семьи Тодороки был немного пугающим. Он был высоким и мускулистым. Его огненные растрепанные волосы напоминали разгоревшееся на ветру пламя. А помимо жутковатого внешнего вида, еще этот человек всегда ходил хмурый, будто бы недоволен всем, что происходило вокруг него. К счастью самой девочки, отец Шото много работает, поэтому домой приходит лишь к вечеру. Момо никогда не понимала, как Рей так спокойно разговаривает с ним и даже иногда ругается на мужа. Хорошо, что все его дети такие же милые, как мать, а то тогда бы Яойорозу никогда не смогла вписаться в их круг. Хотя, кто знает, ведь старшего сына она никогда не видела. Времяпровождение в квартире семьи Тодороки протекало как обычно. Рей пригласила Момо к столу, где уже располагались Шото и Нацуо. Фуюми дома не было. По словам Рей, она поехала в библиотеку взять еще одну гору учебников для конспектов. — Да, дочь все грызет гранит науки, — посмеялась она. У Момо даже появилось собственное место, которое было рядом с Шото. Так сказать, куда первый раз сел — там теперь и сиди до конца. Когда она присела, то сразу же заметила аппетитную собу, которую Тодороки уплетал за обе щеки, а Нацуо медленно ел и что-то печатал в телефоне. Сочный запах еды заставил животик девочки забурчать. Она сама чуть ли не слюнки пускала на это блюдо. Яойорозу любила готовку Рей. Она готовила так же вкусно, как мама, хоть и еду матери она ела редко, ибо сама Яойорозу последние два года живет вместе с няней, что наняли ее родители, ведь у самих много работы. Ее родители очень влиятельные люди, от них ожидают феноменального успеха. Они уехали работать в другие города и оставили Яойорозу здесь учиться. Быть может, поэтому ее так тянет в эту семью? Может она хочет больше материнского внимания и семейной атмосферы? Тарелка собы, поставленная Рей перед девочкой, моментально соблазнила ее. Она с большим удовольствием ела, счастливо улыбаясь. Рей села в кругу детей и просто наблюдала за тем, как они беззаботно общаются за столом. Ей нравилось наблюдать за улыбками на лицах и слушать их шутки. После обеда Нацуо ушел, говоря, что его кто-то позвал посмотреть новый фильм. Яойорозу, Шото и его мама остались вновь втроем. Чаще всего так и проходил их день. Сегодня дети смотрели какой-то мультик по телевизору, обсуждая то одного персонажа, то другого. Их просмотр внезапно прервала Рей, попросив подойти детишек к ней. Шото и Момо одновременно встали с дивана и приблизились к Рей, а та, в ответ, лишь захихикала. — Момо, ты такая высокая для своего возраста. Ты даже выше Шото, — Рей закрыла один глаз и стала пристально смотреть на макушки, явно зрительно измеряя рост. Слова мамы Тодороки не понравились, и он тут же нахмурился. — Я еще вырасту, мам! — он сказал так, будто бы дал обещание, чтобы не разочаровать ее. Яойорозу, скрестив пальцы в замок за спиной, смущенно глянула на Шото. Он и правда был ниже почти на полголовы. Но девочке часто говорили, что она высокая - у нее такая комплекция. Поэтому Момо сомневалась, что Шото перерастет ее, ведь она достаточно наблюдательный человек и заметила важную вещь: никто из знакомых или друзей так и не перерос ее. Однако на слова Шото она лишь улыбнулась.***
15 лет
Это случилось спустя четыре года. В тот день властвовал холод, а улицы были покрыты густым туманом. Девочка… хотя нет. Девушка бежала по тротуару, сбивая прохожих, которых еле видела, и попутно извинялась перед ними. В руках у нее была небольшая сумочка, которую так хотелось выкинуть в сторону за то, что спадала с плеча. Почему-то именно сейчас ботинки начали жать, как будто назло. Ее дыхание сбилось, кровь бежала по венам в ускоренном темпе, однако из-за собственных мыслей она не чувствовала усталости. В голове все еще эхом отдавался дрожащий голос Фуюми, а ее хлюпанье приносило еще большую головную боль, словно било молотком. Девушка сказала лишь одно предложение, состоящее из трех слов. Однако на эту малую фразу она потратила столько сил и времени. Тогда Яойорозу не стала слушать дальше, ведь рыдания начали звучать с новой силой, и это было больно для сердца. Быстро расправляясь с препятствием в виде двери, Яойорозу забегает в подъезд, а затем поднимается по лестнице так быстро, как только может. Второй этаж. Крайняя дверь слева. Открыто. Девушка забегает внутрь. Холодок пробегает по спине. Каждая клеточка тела почувствовала эту атмосферу, которая никогда еще не существовала в этой уютной квартире. Безутешные рыдания нарушали здешнюю тишину. Дрожащими руками она снимает ботинки и бросает сумку возле них. Похоже, ее прихода даже никто и не заметил. Где-то в голове разбилась на осколки картинка с изображением приветливых улыбок. Каждый шаг почему-то делался с трудом. Момо боялась увидеть то, что здесь сейчас происходит. Она боялась, что та, почти семейная, жизнь исчезнет безвозвратно. Сердце колит. Девушка совершила первый шаг в зал, и на нее устремили взгляды присутствующих. Нацуо… Фуюми… Энджи… Эти глаза уже не те, что когда-то смотрели на нее. Это глаза, полные отчаяния, грусти, сожаления и даже злости. От всей этой смеси чувств, направленной на молодую девушку, Яойорозу вздрогнула и тяжело сглотнула. Она сжала губы и молча подошла к Фуюми. Момо распростерла руки и посмотрела в ее глаза, не отводя взгляда. Девушка кинулась в объятья, снова громко плача, а брюнетка лишь поглаживала ее по спине, надеясь вселить хоть каплю спокойствия. — А где он? — очень тихо, словно пытаясь не мешать плачу, прошептала на ухо Яойорозу. Фуюми икала и хлюпала, но все же немного затихла. К ней снова подошел Нацуо, что ранее обнимал сестру, и положил руку на плечо. Девушка, вытирая с красных щек дорожки слез, рукой указала в сторону балкона. Момо еще раз взглянув на плачущую Фуюми, сдерживающего слезы Нацуо, а также Энджи, что сидел за столом, смотрел куда-то в пол и ни разу не шевельнулся, направилась в указанную подругой сторону. Открыв дверь, по коже пробегает холод. Но его совсем недостаточно, чтобы остановить девушку. Она проходит дальше и сталкивается с ними. Этими разноцветными глазами, в которых уже не горит тот беззаботный огонек. Их взгляд направлен куда-то в небо, хоть из-за тумана не видно ни облачка. На его лице не чувствуется жизнь. Словно перед ней сейчас стоит вовсе не тот Тодороки, а холодный манекен, который не способен чувствовать эмоции. Парень оперся о перила и смотрел в одну точку. Момо медленно подошла и повторила его позу, направление глаз. — Что-то видишь? — медленно спросила она. Зачем? К чему этот глупый вопрос? Девушка сама не знала. — Нет, — последовал холодный ответ, от которого что-то сжалось внутри. — А хочешь что-то увидеть? — Момо продолжала этот бред, чтобы просто не молчать. Ей казалось, что тишина лишь больше погружает Шото в глубь океана отчаяния и тьмы. Однако то ли нарочно, то ли нет, Шото не ответил. Может, он размышляет над ответом, а может, у него вообще нет ответа. От тишины плохо становится уже самой Момо. Она сжала кулачок у сердца и попыталась унять дрожь. Его голос, взгляд, внешний вид - все будто бы ушло вместе с… — Почему мама умерла? Так резко и внезапно прервал тишину Тодороки, что Яойорозу замерла. От вопроса дыхание перехватило. В горле ком - не произнести ни слова. И что вообще ответить? Честно говоря, она сама удивлена, что все еще не проронила ни слезы. Хотя сдерживать их с каждой секундой все сложнее и сложнее. Ей достаточно одного взгляда на Шото, чтобы скатиться на пол и впасть в истерику. Но ее воспитали не так. Она не может позволить себе такое поведение. Поэтому терпит, сжимаясь. Сердце колит. — Шото, — своим голосом Момо попыталась привлечь его внимание на себя, хоть пока ей это не удавалось. — Шото. Шото, — она повторяла его имя, не теряя надежды достучаться до его сознания, которое, казалось, унеслось куда-то в небеса и растворилось среди поглощающего тумана. Когда его разноцветные глаза наконец обратили свой взор на девушку, она развела руки. Он смотрел на нее пустым взглядом. Таким холодным, что даже уличному холоду с ним не сравниться. Постояв так еще секунд десять, он начал делать первые шаги навстречу. Шото подошел вплотную. Совсем на секунду в голове Момо всплыла мысль, что они сравнялись ростом. Парень не обнял и не прижался, он просто положил голову на плечо. Она обхватила его плечи и стала поглаживать спину, успокаивая ласковыми движениями. Этого достаточно. Достаточно им обоим. -Спасибо, Момо, — шепотом произнес Тодороки. По щеке пробежала слезинка.***
18 лет
Два года. Они не виделись два долгих года. Он куда-то уехал с сестрой и ничего не сказал, не предупредил. Даже не попрощался. Просто исчез. Момо узнала, что он уехал из уст отца, который два слова связать не мог из-за заплетающегося пьяного языка. С тех пор Энджи пил в одиночестве, сидя в квартире. Его жизнь окрасилась в серые цвета, и даже новость о помолвке дочери казалась ему чем-то обыденным, и может даже совершенно неважным. Утром он шел на работу, а вечером в магазин и покупал бутылку сакэ. Последний школьный год не давал девушке отдохнуть. Она, как и когда-то Фуюми, готовилась к экзаменам, что ожидали ее в будущем. Девушка усердно исписывала тетради, вчитывалась в учебники, делая себе заметки и изредка поглядывала на фотографию, что в рамочке стояла на ее письменном столе. На ней изображены Тодороки и Яойорозу, когда еще были детьми, и Рей. Помнится, фотографию сделал Нацуо по столь безудержному желанию матери. Момо и Шото встали по краям от нее, и братец запечатлел их на свой телефон. На следующий же день Шото отдал распечатанный экземпляр девочке. Тогда она была так счастлива. И сейчас девушка рада, что тогда согласилась сфотографироваться, ведь это последнее, что теперь осталось от них. Иногда она брала рамочку в руки и любовалась, ласково поглаживая пальчиками и шепча что-то. Где он сейчас? Что делает? Как поживает? Нашел девушку? Все эти вопросы всегда проносились в голове властным ураганом, унося все остальные размышления, касаемые ее самой. Ей хотелось знать все. Почему он не пишет? Не пытается хоть как-то связаться, ведь сейчас существует столько соцсетей? Может он не может ее найти так же, как не смогла Яойорозу? Даже Фуюми сменила номер, и теперь до нее не дозвониться. В чем же причина таких резких изменений? Если бы он только знал, как Момо скучает! Знала бы она, где Шото сейчас, сразу же кинулась к нему. Разрушил тишину и разбудил девушку от глубоких раздумий телефонный звонок. На экране светилась надпись «Мама». Девушка быстро подняла телефон и ответила: — Привет, мам! — Здравствуй, Яомомо! Как дела? Как самочувствие? Ты ходила сегодня к врачу? — волнительным, но привычным тоном говорила женщина. — Да, конечно, — Момо встала со стула и подошла к окну, — он выписал мне лекарства, но говорит, что я иду на поправку, — она всматривалась в огоньки ночного города, которые сверкали в полумраке. — Я рада, — на той стороне послышался облегченный вздох. — Яомомо, ты только сильно не переживай по поводу школьных экзаменов или поступления, хорошо? Даже если у тебя не получится, то мы с папой всегда можем забрать тебя и… — Я не хочу, мама, — холодным тоном отчеканила девушка. — Ты снова звонишь по этому поводу? Мы уже разговаривали на эту тему, и я все для себя решила. Я останусь здесь, мам. Напряженная тишина повисла между членами семьи. Момо не знала, что сейчас делала мать, но сама девушка устала смотреть на красоту города сквозь стекло. Ее вдруг начало это раздражать своим ограничением обзора. Она вышла на балкон в одной футболке, невзирая на холодный ветер, который пробежался по белоснежной коже. После этого она почувствовала себя свободнее. Мелочи, а так приятно. — Ладно, Яомомо, я поняла тебя, — первая решилась заговорить старшая Яойорозу, — я сдаюсь. Спокойной ночи! Пожалуйста, заботься о своем здоровье! — Пока, — она отключилась и засунула телефон в задний карман джинс. Ночная тишина нравилась девушке, ведь, по ее мнению, это самое спокойное время суток. Все, даже самые шумные люди на Земле, спят в это время. Если раньше Момо ночью спала, то теперь она тонет в своих воспоминаниях, желаниях, мыслях. Ветерок щекотал лицо и немного взъерошил волосы. Но никто не видит, как ты выглядишь. Все спят. И этот факт приносил девушке некое наслаждение. Она закрыла глаза, и до ушей донеслось шуршание листвы, джазовая музыка, что каждую ночь тихо играла из квартиры семьи Тодороки, и проезжающие изредка машины, водители которых предпочитали ночную жизнь. Хоть мама и сказала, что она сдалась, Момо знала, что это не так. Мама обладала завидным упорством, и пока Яойорозу сама не докажет ей, что со всем справится, то та не успокоится. Пройдет неделя, и мать снова позвонит ей с тем же предложением. Яойорозу прекрасно понимает, что она лишь беспокоится и желает лучшего для своей дочери, но Момо тоже имеет собственные желания и цели. Сейчас она решила, что построит свое будущее здесь, и докажет это. Жизнь в этом городке ей нравилась, нравится и будет нравиться, в этом она уверена. Девушка хочет жить счастливо. Внезапный стук чего-то о железо заставил ее открыть глаза. Она немного нахмурилась и с любопытством начала осматриваться. Момо последовала взглядом в сторону источника звука. Три секунды понадобилось на то, чтобы заметить фигуру снизу, на балконе. Еще десять секунд на то, чтобы разглядеть ее в ночной темноте. И еще пять секунд пришлось на то, чтобы осознать, что эта фигура спускается со второго этажа через балкон. И лишь за одну секунду она осознала кто это. Она кинулась в коридор, накинула на себя легкую курточку, обула балетки, ибо всю остальную обувь надевать долго, и побежала вниз по лестнице. Сердце билось учащенно, но далеко не от того, что она бежала. Ни с кем в этом мире она не могла спутать этот цвет волос. Момо побежала за ним, не испугавшись все тех опасностей, что таила в себе ночь. Казалось, что голова взорвется от всех этих мыслей, что кружились у нее в голове. А сердце вновь закололо. Момо запомнила направление, в которое он не спеша пошел. Она догонит его, даже если ей пришлось обежать вокруг дома. Тротуар освещали яркие огни магазинных вывесок, чем упрощали работу ее глазам. Девушка видела его фигуру вдалеке. Этот цвет волос и синюю легкую куртку. Он завернул и зашел в какое-то заведение. И, кажется, она знала в какое, хоть всем сердцем не хотела верить в свои знания. Момо остановилась перед двухэтажным зданием, сделанным из черного кирпича. На верхушке горела вывеска с надписью «Ночной клуб. Сова.». Это последнее место, в которое она хотела бы заходить. В течение всей своей жизни она не любила такие места. Самые шумные забегаловки, где люди кричат, пьют, танцуют под громкую музыку и даже занимаются неприличными вещами. От одного взгляда на это заведение девушка съежилась, а по телу пробежались мурашки. Она не думала, что когда-нибудь окажется в этом месте. Хотя еще больше ее интересовал тот факт, что в это место зашел Тодороки. Насколько Момо знала этого человека, то он бы никогда не посетил столь неприличное заведение. Или может она уже его не знает? Сердце все еще колит. Тяжело сглотнув и сделав глубокий вздох, Яойорозу решилась на первые шаги и спустя семь ступенек оказалась у входа. Зайдя внутрь, первым она почувствовала запах табака. Значит курят они у выхода. В уши тут же ударила громкая танцевальная музыка. Настолько громкая, что даже внутри отбивал бит. Она нахмурилась и немного задрожала, но останавливаться была не намерена. Девушка прошла дальше, привлекая внимание двух парней, что сидели на диване, болтали о чем-то и курили. Что именно приковало их взгляд: привлекательная фигура девушки, которой она сильно выделялась везде, или домашняя одежда, в которой она выбежала за Шото, даже не подумав потерять время на переодевание, Момо не знала, да и, в принципе, не хотела. Она дошла до входа в танцевальный зал, где уже было темно, и светили лишь разноцветные лучи, перемещавшиеся по заданному ритму. У входа она тут же столкнулась с барной стойкой, здесь сидели несколько человек. К счастью девушки, уже на самом крайнем месте сидел тот, за кем она затеяла всю эту погоню. Тодороки держал в руке бокал текилы и время от времени попивал его. В такой шумной обстановке и темном помещении он не заметил девушку. Хотя кто вообще мог кого-то тут разглядеть? Хотя из-за света от барной стойки Яойорозу хорошо видела парня с такого расстояния. И этот безжизненный взгляд его глаз выделился в первую очередь. Шото безразлично смотрел то на стакан, то на барную стойку, то на бармена. От его взгляда ей стало грустно. Она даже побоялась подойти к нему так внезапно, спустя два года их разлуки. Что она должна сказать? Привет? Так ведь здороваются? Но в то же время она была зла за то, что он забыл о ней. Нет, дело даже не в том, что он не писал ей, а в том, что он не сказал о своем прибытии. Парень мог сразу же зайти к Момо в гости, разве нет? Так почему он сейчас сидит здесь и даже не пытается вспомнить о своей подруге детства, что в течение двух лет беспокоилась о нем и скучала. И вот она наконец сделала первый шаг навстречу к нему, как на плечо легла тяжелая мужская рука. Кто-то подошел сзади и тихо прошептал на ушко, что аж холодок прошелся по спине: — Красотка, познакомимся? Девушка вздрогнула, а сердце вновь закололо с режущей болью. Она повернулась и встретилась взглядом с высоким молодым парнем, который смотрел на нее хамским взглядом, а в глазах горели неприличные огоньки. У Момо плохое предчувствие. Она понимала, что сейчас лучше проигнорировать его и подойти к Шото. Она девушка умная и не повторит глупость многих молодых красавиц. Яойорозу скинула чужую руку с плеча и решительно двинулась вперед, полностью игнорируя наглеца. — Эй, куда поперлась? Я с тобой разговариваю! — громко крикнул тот, привлекая на себя внимание ближайших людей, что сумели услышать его во всей этой шумной обстановке. И в круг этих людей вошел Шото, что повернулся в сторону кричащего, и столкнулся взглядом с фигурой девушки. Она подошла очень близко, сжала руки в кулачки и прижала к груди. Они дрожали. Тодороки поднял взгляд, встречаясь с серыми глазами, столь напуганными и умоляющими о чем-то. — Шото, — тихо произнесла она, чтобы ее услышал лишь один ближайший к ней человек. Его глаза расширились, он поставил бокал с недопитой текилой на стойку, не прерывая зрительного контакта. А вот Момо вздрогнула, когда он еще повернулся к ней. Тодороки встал, крепко взял нежную ручку девушки в свою и вывел из этого заведения, по дороге успев нарочно задеть плечом пристававшего к Момо парня, давая понять всю ситуацию. Тот в ответ лишь хмыкнул и направился к барной стойке, чтобы заказать бокал алкоголя. Они шли молча до самого двора их многоэтажного дома, не отпуская руки. Каждый размышлял о своем и, возможно, раздумывал над тем, что им потом сказать. У Яойорозу возникло так много вопросов. А после увиденного, она все еще была в шоке. Что же произошло, пока он пропадал? Перед самым входом в подъезд девушка остановилась и потянула парня за собой. Тодороки понял без слов, что сейчас ей нужен серьезный разговор и так просто отправить ее домой не получится. Он через плечо взглянул на девушку, дрожь которой, как он заметил, утихла. Момо указывала в сторону беседки, в которой они совместно отдыхали в детстве. Шото ничего не ответил, лишь только отпустил ее, засунул руки в карманы джинс и направился в указанное место. Яойорозу последовала за ним. Беседка совсем не изменилась. Будто бы она уже настолько стара, что дальше уже некуда. И по-прежнему внутри нее тепло. Не в прямом, конечно, смысле, но девушка здесь чувствовала себя спокойнее. Парень присел на лавочку и повернулся в противоположную сторону от Момо, что тихонько присела рядом. Она же все внимание серых глаз направила на лицо парня, будто бы заставляя посмотреть на нее. Однако его упорное игнорирование и молчание начинало бесить. Хорошо, раз он молчит и даже не думает хоть как-то оправдать свое странное холодное отношение к Момо, то она сама начнет разговор! — Шото, что случилось? — он немного нахмурился, ее голос будто бы ударил в уши, несмотря на то, что она говорила очень тихо, чуть ли не шепотом. — Откуда у тебя ожог на левом глазу? После ее вопроса парень заметно начал поворачиваться левее, пока девушка, что сидела справа, прожигала его взглядом. Естественно, под таким жестким наблюдением она заметила его попытки вообще отвернуться от нее. Зачем он это делает? Пытается спрятаться? — Я не могу тебе сказать, — наконец подал свой голос Тодороки, который она вновь услышала спустя два года. Он уже не такой, каким был раньше. Голос стал хриплым и басистым. И даже немного… привлекательным? Яойорозу сама не могла понять из-за чего именно, но после его слов пульс участился. На щеках выступил еле заметный румянец. Однако в то же время в сердце зарождалось противоречие. Ее совершенно не устраивал ответ парня. Как это не может сказать? — Почему? — озвучила часть своих мыслей девушка. — Что с тобой случилось, Тодороки? — Ничего, — он уже успешно отвернулся, полностью скрываясь от пристального взгляда. Ничего. Ничего? Последняя капля попала в тихое море ее души, будя его ото сна, заставляя начать шторм. Все тело затряслось от злости. Словами не передать, сколько эмоций сейчас испытывала девушка одновременно, и какая сильная боль мучила ее хрупкое тело. — Ничего?! — девушка резко встала со своего места, сжимая кулаки. — Почему ты уехал и не предупредил? — слезы выступили на глазах, но она старалась пока не давать им волю. — Почему не писал, не звонил? — голос заметно задрожал — Тодороки услышал это. — И даже не сообщил, что вернулся! Ты хоть представляешь, — девушка сделала паузу, а затем обошла его, вставая прям перед ним, принуждая своим голосом посмотреть на нее, — ты представляешь, как я волновалась за тебя! Шото удивился столь взрывному поведению девушки, которую он всю жизнь помнил как самого умиротворенного человека. Он поднял голову, заглядывая в ее глаза, с которых Момо поспешила вытереть слезы рукавами курточки. Когда она заметила его прикованный взгляд, Момо продолжила: — Я не знала, что думать. Куда ты уехал? Зачем? Почему не пишешь? Жив ли ты вообще? Сдерживать слезы уже не было сил. Да и вообще держать все это в себе тоже она больше не хотела. Прямо сейчас она выскажет все ему в лицо. Яойорозу игнорировала сердечную боль, которая, казалось, отдавала по всему телу и резала его каждую клеточку. — Изо дня в день я надеялась, что с тобой все хорошо! Тем более, когда мы виделись последний раз, ты все еще был в глубокой депрессии из-за смерти Рей! Я даже представить боялась, на что ты можешь решиться в таком состоянии! Тодороки не мог свести с нее глаз. Будто бы она своими маленькими ручками ломала что-то внутри него. Что-то очень большое и железное. И в то же время, ему было больно смотреть на то, как она сейчас страдает. А все рассказать ей не позволяет сердце, в котором поселился страх. Он каждый раз напоминал о себе, протыкая парня насквозь сотнями лезвий. Шото мучили собственные противоречия в подсознании. Они устраивали в голове невообразимый хаос, заставляя его метаться из одной стороны в другую. И так на протяжении двух лет. Ежемесячно, еженедельно, ежедневно. Не было такого дня, когда он не вспоминал Момо. Но он не хотел, чтобы она видела, каким он стал. Это лишь ранит ее, ведь Шото знает, какой она добродушный, заботливый и чувствительный человек, хоть с виду так о ней и не скажешь, ведь она привыкла все держать в себе. Он, конечно, знал, что если не скажет ей ничего и просто уйдет, то она будет волноваться. Но парень не думал, что это перерастет в такие невыносимые терзания. Он даже предположить не смел, что девушка начнет думать о его самоубийстве. Шото опустил голову: — Момо, прости, я… Он резко прекратил говорить, потому что взглядом заметил, как ноги девушки подкосились и она валится вниз. Он быстрым движением подхватил ее хрупкое тело, благодаря своей натренированной реакции. Глаза девушки закрыты, а сама она тяжело дышит. Ее правая рука лежит на груди и стиснута в кулак. Шото чувствовал, как начинает нервничать. Он не понимает, что с ней, ведь раньше никогда такого не было. — Момо! Момо, тебе плохо? — громко спросил он, тем же временем достал свой телефон из кармана и набрал номер скорой помощи. — Держись, я отнесу тебя в твою квартиру! Он быстро сообщил адрес скорой, придерживая потерявшую сознание девушку, а после окончания звонка взял ее на руки, кладя голову к себе на грудь, и понес в направлении родного подъезда. Сейчас он был напуган так сильно, как никогда раньше.***
В лицо светили лучи солнца. Запах лекарств ударил в нос. До ушей донеслось ритмичное пиканье, которое вообще не понравилось Яойорозу. Она чувствовала, как будто ко всему телу что-то прикреплено, а в правую руку точно что-то кололи. Но помимо этого, она еще чувствовала, как ее ладонь была сжата в тепле. Она медленно открыла глаза и повернула голову вбок. На стуле, сидя, дремал Тодороки, сжимая в своих руках ее ладонь. Момо не сумела сдержать улыбку. Конечно, в такой ситуации она не должна радоваться, ведь ее состояние внезапно ухудшилось, однако видеть, что Шото вовсе не забыл о ней и беспокоится, было очень приятно. Резкий скрип двери раздался в палате и в нее забежала девушка с короткими каштановыми волосами. Встревоженная, на эмоциях, чуть ли не рыдая, она залетела как ураган и начала громко разговаривать: — Момо, ты в порядке? Ты как, как себя чувствуешь? Я так испугалась! — она подошла к Яойорозу, схватив ее свободную руку, видимо, даже не замечая того, как прервала мирный сон другого гостя. Когда Шото проснулся от шумной особы, он тут же отпустил руку девушки, словно пытаясь скрыть что-то. В голове Момо пронеслось внезапное и мимолетное желание выгнать свою подругу, которое она тут же прогнала из своих мыслей. Нельзя быть такой лицемерной! — Урарака, привет! — она улыбнулась, привставая. — Не переживай, со мной все хорошо, — после этих слов Шото отвернулся и начал выглядывать в окно с таким любопытством, будто бы ему интересно все, что происходит за ним. Урарака — это подруга Яойорозу, с которой ее познакомила Джиро. Она познакомилась с Джиро еще до того, как Шото уехал. Они быстро подружились и стали очень близкими друзьями. Девушки всегда поддерживали друг друга, часто встречались и проводили время вместе. И в одну из встреч Джиро привела Урараку. Та легко вписалась в компанию, и с тех пор три девушки — не разлей вода. Яойорозу была очень счастлива познакомиться с ними, ведь новые подруги всегда не давали ей впасть в депрессию и чувство одиночества. Тогда Момо все еще была встревожена внезапным исчезновением Шото, всеми силами пыталась найти его, связаться с ним, но результатов не было, что еще больше подавляло девушку. Если бы не Джиро и Урарака, то она, наверное, замкнулась и перестала поддерживать связи со своими друзьями. Они всегда звонили ей, узнавали как она, навещали, приглашали где-нибудь погулять, то есть вообще не оставляли времени на погружение в собственные невеселые мысли и переживания. Урарака и Яойорозу недолго поговорили. Момо рассказала ей о последних событиях, упуская абсолютно все моменты, связанные с Тодороки, что не обошло внимания самого парня. Вообще, до сего момента она много не рассказывала о нем, полагая, что вешать свои проблемы на других людей крайне некультурно. А на вопрос Урараки «Кто этот парень?» Яомомо ответила, что давний знакомый и быстро сменила тему. Когда фигура подружки скрылась за дверью, Шото наконец прекратил притворяться, что вид из окна впечатлил его до глубины души. Весь разговор девушек он успешно проигнорировал, не снимая с лица маску безразличия, хоть внутри у него все-таки что-то кипело. И сейчас, когда они остались одни в больничной палате, и с надеждой, что больше их никто не потревожит, Тодороки перестал скрывать от нее злость, что испытывал последние несколько часов. А еще это была смесь разочарования и… сильного беспокойства? Он медленно подошел к ней, заставляя перевести на него свой взгляд. Она подняла голову, и улыбка спала с ее лица. Она сердцем чувствовала, что сейчас будет очередной серьезный разговор, и даже понимала, на какую тему, ведь очевидно, что Тодороки просидел с ней здесь всю ночь. И то, что он успел поговорить с ее лечащим врачом, было ясно как день. — У тебя проблемы с сердцем? — его слова прозвучали как лезвием по коже. Внутри что-то сильно ударило. Девушка опустила голову и коротко, почти незаметно, кивнула. — Как давно? — Шото сжал кулаки. Пару секунд молчания казались ему затяжными часами. Момо не сводила глаз со своих ладоней, которые лежали на тонком одеяле, скрывавшем ноги. — Сказали, что болезнь с детства, но состояние стало ухудшаться только, когда я стала старше. — Как врачи не сумели выявить болезнь? — Тодороки медленно подвинул рядом стоявший стульчик ближе к кровати и присел. В ответ она лишь покачала головой: — Я не знаю. Девушка решилась поднять голову и посмотреть на друга. От этого в сердце больно кольнуло. Она поймала на себе тоскливый взгляд. А чертов ожог, происхождение которого она так и не сумела выяснить, наводил еще большую печаль и беспокойство. В его глазах она видела чувство вины. Почему? Почему он винит себя в этом? Яойорозу понимала, что парень здесь совсем не виноват. Да, она была зла, когда он просто исчез. Тодороки думает, что если бы остался здесь, то что-нибудь изменилось? Они оба прекрасно понимают, что нет. — Но врачи прописали мне курс лечения, — Момо изо всех сил выдавила улыбку, лишь бы убедить его, что не стоит так сильно беспокоиться, — и говорят, что я потихоньку иду на поправку. -Вот как, — прошептал Тодороки, скрывая глаза за разноцветной челкой. Внезапное холодное прикосновение на правой руке ошеломило Яойорозу. По телу пробежались мурашки. Пульс участился, когда он обхватил ее ладонь второй рукой и потянул к себе. Она лишь наблюдала за действиями Шото, пытаясь скрыть сбившееся дыхание. Он нежно вырисовывал загадочные узоры большими пальцами на ее тыльной стороне. Со стороны казалось, что он с интересом изучал ее руку. — Мне так жаль, — он первым прервал неловкую тишину, что властвовала в палате. — Прости, из меня никудышный друг. — За что ты извиняешься? — За то, что струсил. Бросил тебя и уехал, осознавая, что ты останешься одна. От его слов Момо стало тяжко на душе. Скорее всего, в этом была доля правды, которую невозможно оспорить. И как бы она не пыталась сейчас его поддержать, слова застряли комом в горле. Осколки горьких воспоминаний одиночества не позволяли ей сказать, что он ошибается, ведь тогда это будет ложь. Он крепче сжал женскую ручку. — Я не могу вернуться в прошлое и изменить его, чтобы избавиться от этой чертовой совести, что душит меня изо дня в день. Поздно уже. Ни я, ни ты — никто не остался прежним, — Шото снизил тон и продолжил вполголоса: — Мы изменились, — он мягко прикоснулся губами к горячей ладони и отпустил ее. Как же Момо хотела растянуть тот момент, чтобы дольше насладиться этим поцелуем, обжигающим руку. Парень встал с места и медленно, будто бы нехотя, направился в сторону двери. Когда до выхода в коридор оставался шаг, он резко остановился и через плечо посмотрел на Яойорозу. — Знаешь, чего я сейчас боюсь само больше? Пунцовый румянец на ее щеках сильно обрадовал Тодороки, хоть он и спрятал это чувство глубоко-глубоко внутри себя. Он удовлетворен тем, что все его ранние действия были ей небезразличны. Момо смотрела на его широкую спину, подмечая, что Шото сильно возмужал за годы разлуки. И, кажется, он все-таки перерос ее, хоть и на пару сантиметров. И даже аура, витающая рядом с ним, стала совсем другой. И вправду, он сильно изменился. Девушка негромко сглотнула. — И чего же? — ответила она, всем своим голосом давая понять, что слова Тодороки крайне заинтересовали ее. Он натянул полуулыбку на лицо и слегка повернулся: — Того, что ты… Его голос перебил противный писк сотового телефона Яойорозу, где на ярком экране небольшими буквами было написано: «Входящий вызов. Мама». Но Яомомо из своего любопытства к словам Тодороки упорно игнорировала звонок, смотрела вопрошающим взглядом, умоляя продолжить разговор. — Ответь. Я уверен, что это важно, — сказал он и покинул палату, скрываясь за дверью. Еще минуту она смотрела ему вслед и пыталась смириться с тем фактом, что ответа на его же вопрос она не получила. Зачем он заинтересовал, а потом резко ушел? Зачем так делать? То ли злость, то ли грусть охватила Яойорозу. Она нахмурилась, схватила несчастный телефон, что продолжал издавать звук, отдававшийся противным эхом в ушах. Девушка замахнулась, уже хотела швырнуть его на пол и разбить вдребезги, но затем резко остановилась. Медленно опустив руку, она глубоко вздохнула и провела пальцем по экрану. — Привет, мам.***
Несмотря на то, что тот случай очень сильно напугал всех родных Момо и принудил значительно продлить курс лечения, сама девушка была, как ни странно, рада произошедшему, ибо после этого ей казалось, что они с Тодороки сблизились. Будто лед, образовавшийся между ними во время долгой разлуки, начал потихоньку таять. В течение нескольких месяцев они почти каждый день разговаривали на различные темы, иногда выбирались куда-то погулять или вместе пообедать в каком-нибудь недорогом кафе. А еще от Яойорозу не ускользнул тот факт, что как только они здоровались, Тодороки всегда спрашивал: «Как ты себя чувствуешь?» или «Как твое здоровье?». Конечно, очень приятно знать, что ему небезразлично твое самочувствие, но все-таки Момо думала, что ему не стоит так сильно беспокоиться. Однако девушка не замечала того, как сама печется о Тодороки. Она прекрасно знает, что совать свой нос в чужую жизнь некрасиво, но ничего не может с собой поделать. Они так долго не виделись, поэтому Яомомо хочет многое узнать. Только вот каждая попытка перевести тему на ту, что будет касаться жизни Шото, оканчивалась плачевно. Хоть и общаться они стали чаще, однако чувство холодной бетонной стены перед самым носом не покидало Яойорозу. Он не хотел говорить о себе: ни о городе, в котором жил, ни о знакомствах, которые там были, ни о школе, которую он, по сути, должен окончить одновременно с Яойорозу. Даже об ожоге на лице он умалчивал. Стоит ему задать вопрос - как парень сразу же отводит взгляд разноцветных глаз куда-то в сторону, начиная рассматривать что угодно, но только не черноволосую собеседницу напротив, и притворяться, будто не услышал ее. С его безразличным поведением Момо пришлось, к сожалению, лишь смириться. — Похоже, ты меня вынуждаешь знакомиться с тобой заново, — как-то раз пробубнила она себе нос так, чтобы тот не услышал, и глубоко вздохнула. Яойорозу пришлось делать выводы в процессе их ежедневного общения. Например, иногда он упоминает о каком-нибудь школьном проекте, из-за чего их запланированная встреча отменяется. Значит, он все же старается учиться и иметь хорошие оценки. А вот ночью он, похоже, не дома. Ходит в клубы? Возможно. Хотя нет, она уверена, что так и есть, ведь однажды Момо уже довелось встретить друга там. Неприятные воспоминания, от которых по спине пробежались мурашки. Она налила в бокал горячего чая и вышла на балкон. Вечерний холодок не давал перегреться из-за напитка, а чай, в свою очередь, не давал замерзнуть. Гармония - это то, что Яойорозу любила. Она смотрела на дорогу, по которой время от времени проезжали машины с водителями, либо спешившими домой, либо не спеша ехавшими отдыхать в ночные заведения. До ушей донесся джаз, источник которого находился в квартире Тодороки. Момо прекрасно понимала, что это означает. — Ты понял, что я могу отсюда увидеть, как ты уходишь. Но с чего решил, что если обойдешь мой балкон, то я не узнаю о твоем ночном уходе? Улыбнувшись уголками губ, она сделала глоток чая. Девушка давно поняла, что когда Тодороки дома, то в его квартире не играет музыка. А если тишину прерывает джаз — значит его нет. Конечно, это не ее дело, как парень предпочтет отдыхать, однако Момо печалил тот факт, что в квартире Тодороки музыка не играла лишь раз в неделю. Непонятные отношения этой парочки озадачивали каждого. Они говорили всем окружающим, что близкие друзья, однако их же взгляды, направленные друг на друга, успешно оспаривали это. У Момо и Шото уже есть оправдание — друзья детства. Но будет ли «друг» так крепко обнимать, прижиматься к ее телу, вдыхая аромат духов, после очередного скандала с отцом? Конечно, без разрешения самой девушки он не лез, однако Яойорозу была счастлива от того, что парня успокаивало лишь ее присутствие. Она любила нежно гладить его по разноцветным волосам, нашептывая, что все будет хорошо. Она любила проводить с ним время и не скрывала радость, ведь самой себе уже давно призналась: она всегда любила того маленького Тодороки, что с любопытной мордашкой спрашивал о книгах, которые читала Яомомо. Любила и того Шото, который всеми силами пытался справиться с трудностями, упавшими на плечи молодого парня после смерти матери. А также полюбила этого Тодороки, который хоть и почти успешно скрыл свою новую жизнь, но так и не смог скрыть доброе сердце, детскую наивность и любопытство, что всегда теплились внутри него. К сожалению парня, его маска безразличия не работает против Яомомо. Она видит его насквозь. Стабильная жизнь Яойорозу вернулась. Кажется, что все стало таким же как прежде, однако она чувствовала - это не так. Серые будние дни стали приобретать яркие цвета, а общение, или тут уместнее будет сказать «новое знакомство» с Тодороки, помогало радоваться подольше. Моментами Момо замечала, что он стал чаще выражать эмоции на лице. Внутренние изменения парня уловила не только она, но и сестра парня, которая однажды, спустя столько времени, позвонила Яойорозу. — Прости, я отвлекаю тебя? — прозвучал нежный голос, который почти забылся в течение прошедших годов. — Совсем нет, — соврала Момо. На самом деле у нее было много дел: задания университета, домашние дела, а еще ей необходимо было сходить в магазин, чтобы прикупить домой продуктов. Но она проигнорировала все свои сегодняшние обязанности ради этого разговора. Звонок казался очень важным. Его ни за что не надо переносить. Яойорозу отодвинулась от письменного стола, заваленного кипами бумаг, стопками книг и тетрадок, чтобы ее мысли ничего не отвлекало. Она понимала, что действительно хотела этого звонка. Если Тодороки ей ничего не рассказывает, то, может быть, она сможет что-то выведать у сестры. — Хорошо, — облегченно выдохнула Фуюми, а затем неуверенно продолжила: — Я… я не знаю с чего начать. Честно говоря, я очень нервничаю сейчас. Момо это уже поняла по ее дрожащему голосу, но молчала. Она слишком долго этого ждала. Ей правда хотелось услышать хоть какую-то частичку их истории. Фуюми откашлялась, пытаясь придать голосу уверенный тон: — Я позвонила, чтобы извиниться перед тобой и поблагодарить. Прости, что уехали, не сказав ни слова. Ты, наверное, пыталась нас найти, связаться с нами, но у тебя не получалось. Да, Яойорозу много раз пыталась до них дозвониться, однако результатов не добилась и позже сдалась. Она потрясла головой, дабы избавиться от нахлынувших воспоминаний. Не хотелось бы вновь почувствовать свою беспомощность. — Мы были за границей. Мой жених живет в другой стране. Я подумала, что Шото нужно развеяться после всех тех событий и забрала его с собой. А теперь… Фуюми сделала короткую паузу, которая позволила в полной мере почувствовать напряжение в этом разговоре. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы признаться и Яомомо, и себе. — Теперь я понимаю, что допустила большую ошибку. Фраза, произнесенная сестрой Шото, прозвучала так печально, что самой Яойорозу стало не по себе. Будто бы она была причиной ее дрожи в голосе. Хотя, в какой-то мере, это так и было. — Почему ты. Вы… — запнулась Момо, серьезно задумавшись об изменении отношений между ней и Фуюми. — Ой, нет! Пожалуйста, обращайся ко мне как раньше. Я уже не могу воспринимать тебя иначе. Ты для меня по-прежнему маленькая Яомомо, — ее усмешка разбавила накаленную атмосферу. Девушка кивнула то ли самой себе, то ли собеседнице, не взирая на то, что они не видят друг друга, и продолжила: — Почему ты решила, что допустила ошибку? — спросила она, возвращая прежнюю напряженность. Но она уже не казалась такой сильной, как в начале разговора. — Потому что, — на той стороне послышался глубокий выдох, словно Фуюми набиралась смелости, чтобы продолжать беседу. — Потому что я виновата в том, что Шото стал таким холодным, замкнутым и равнодушным. Я лишь хотела, чтобы он посмотрел на мир, который никогда не видел. Я думала, что новая жизнь позволит ему отвлечься от проблем, может быть, даже впечатлит, и он захочет жить по-другому. Я надеялась, что он отпустит маму и заживет заново. С чистого листа. Но я ошиблась. Жалость к старшей Тодороки начала душить Момо, заставляя пропустить всю ту боль, пережитую ею, через себя. Каждым словом Фуюми будто пыталась зацепиться за малейший шанс ее оправдания. Только вот получалось совсем наоборот. Яойорозу потерла лоб, встала и направилась на кухню. Ей нужен глоток воды, чтобы хоть как-то успокоить разбушевавшееся сердце. А еще, наверное, лекарство, которое тоже на кухне. А собеседница тем временем продолжала с горечью свой рассказ: — Шото смотрел на все пустым взглядом. Я даже не помню, когда он последний раз улыбался. Со мной, моим женихом или Нацуо, который нам частенько звонил, он разговаривал редко. Да и беседы наши состояли из двух-трех слов. Друзей у Шото тоже не было - он так и не пожелал с кем-то знакомиться. А об отце он вообще говорить не хотел, ибо папа… Очередная тишина, прерывавшаяся лишь вздохами Фуюми и тиканьем кухонных часов, нагнетала. А еще была просто невыносима. Яойорозу внимательно слушала каждое ее слово. Каждая буква в рассказе сестры Шото имела значение для нее. И когда разговор прекращался, Момо начинала нервничать еще больше от нетерпимости узнать все. — Папа…ну, мягко говоря, он и Шото поругались. И теперь у них напряженные отношения. Ты, скорее всего, уже заметила это. Это утверждение прозвучало как вопрос, потому Яомомо не смогла промолчать. — Да, правда. Шото и дядя Энджи толком не разговаривают друг с другом. А если они вдруг начнут беседу, то к вечеру Шото приходит ко мне. Он пытается делать вид, что ему все равно на произошедшее, но я вижу, что это не так. Я вижу в его глазах злость, обиду и одиночество, — девушка закрыла глаза, вспоминая лицо Тодороки в такие моменты. От этого ей стало еще тоскливее. — Знаешь, после скандалов с отцом он всегда выглядит как брошенный котенок, который так и просится, чтобы его приютили, покормили, приласкали, — Яомомо вздрогнула после осознания, что сказала это вслух, и прикрыла рот ладоней. — Ну… то есть… Девушка начала лепетать какие-то оправдания, покрываясь румянцем на лице. Фуюми ни слова не разобрала и лишь тихо хихикнула. — Я поняла, — прервала неразборчивое бормотание Тодороки. — И за это я хотела тебя поблагодарить, — Яойорозу начала слушать с удивлением на лице. — Пока Шото был со мной, он ни с кем не общался, много не разговаривал. Да даже эмоций никаких не испытывал. И вся эта жизнь вошла в привычку. Я бы сказала, что он начал считать ее нормальной - такой, какой она и должна быть. Но ведь это не так. Хоть я и являюсь его сестрой, донести до него истину я так и не смогла. Однако это сделать сумела ты. Яойорозу не прекращала удивляться ее словам. На душе стало тепло и приятно. Приятно не только из-за похвалы, но и за осознание того, что действительно помогала Тодороки. Она выдавила тихое «Как?». — Я сама не знаю как, — ответила ей Фуюми. — Я отправила его домой семь месяцев назад. И за это время я много раз с ним разговаривала. Заметно, что он стал общительнее, хотя все еще немногословен. Было приятно иногда послушать что-то, что он решил рассказать, хотя сердцем сестры чую, что о некотором он умалчивает. В голове Яомомо пронеслась мысль об ожоге на лице Тодороки. Надо будет обязательно Фуюми спросить об этом. — А еще я заметила, что почти в каждом нашем разговоре звучит твое имя, — усмехнулась Тодороки, явно широко улыбаясь. После этих слов Яойорозу не смогла сдержать улыбку. Такое счастье привалило, что ей так захотелось сейчас обнять Фуюми. Жаль, что она не может. Вместо этого девушка села на кровать и прижала мягкую подушку к груди. — Спасибо тебе, что оказываешь ему незаменимую поддержку. Я правда верю, что с тобой он сможет снова зажить яркой и красочной жизнью. — Спасибо, — смущенно прошептала Момо, крепче прижимая подушку. — Только вот я не могу обещать что-то. Несмотря на то, что он стал более открытым, Шото все еще пытается отгородиться от окружающих, — она положила подушку на место, будто устала обнимать ее. — Я все еще не видела возле него ни одного друга. Да и его бурная ночная жизнь заставляет немало переживать. Боюсь, что Шото все еще до конца не смирился. Яомомо своими же словами доставляла себе боль в сердце. Она не знает с чем можно сравнить тревожную бурю в душе каждую ночь, когда играет джаз в соседней квартире. Стоит первым нотам достигнуть ее ушей, как внутри что-то сильно ударяет, а затем волнение овладевает девушкой. Ей страшно представить, как он может каждый раз часами находиться в этом шумном здании с кучей бешеных и пьяных подростков. От одной мысли мурашки по коже пробежали. — Но я не сдамся! Я постараюсь помочь Тодороки всем, чем только смогу! — Яойорозу сжала кулак и с уверенностью посмотрела вперед. — Я обещаю, что никогда не брошу его! Слова девушки заставили Фуюми радостно улыбнуться - камень с души свалился. — Тогда я полагаюсь на тебя, Момо! Девушки уже хотели попрощаться и повесить трубку, как Момо вспомнила кое-что важное и резко замычала, пытаясь остановить Фуюми, что собиралась отключиться. — Чуть не забыла, — Момо серьезно нахмурилась. — Фуюми, расскажи, откуда у Шото ожог на лице? Казалось, их разговор закончился бы на веселой и энергичной ноте. Однако последовавший ответ старшей Тодороки сломал эту уверенность внутри Яойорозу и начал играть на струнах тревоги в ее сердце: — Что? Какой ожог?***
Солнце давно скрылось за горизонтом, позволяя погрузиться улицам в объятья ночной темноты. Холодный ветер щекотал кожу, заставляя каждого съежиться. Однако Яойорозу сейчас было все равно и на темные улицы, освещенные лишь сияющими вывесками магазинов, и на ветер. Сейчас она шла домой, злобно переставляя ноги. Ее топот был очень громким, а прохожие старались обходить ее стороной, успевая оглядываться с удивлением. — Из-за этого врача, я три часа просидела в поликлинике, — бубнила под нос Момо. — У меня дома еще много дел, а теперь придется все переносить на завтра. Вечно спокойная и жизнерадостная девушка сейчас будто стала совсем другим человеком. Этот день действительно был очень противным. Она остановилась у входа во двор дома и устало вздохнула, одной рукой массируя висок. Момо достала свой телефон, который ярким огоньком засветился в темноте. Хоть она и знала, что уже ничего не успеет, но все же с надеждой глянула на время. На экране большие цифры указывали «21:49». Послышался очередной вздох: — Да уж, надо предупредить Джиро, что сегодня не получится, — прошептала она и набрала номер. Вечерняя тишина прервалась громкими гудками, а еще… Криками? Яойорозу убрала телефон от уха, чтобы как можно лучше расслышать непонятные вопли на улице. Конечно, в такое время на улицах могли бродить пьяные люди или бесстрашные подростки. Ну и в худшем случае - опасные неадекваты. Поэтому правильнее всего было уйти подальше, а еще лучше - вернуться домой. Однако она передумала в тот же момент, как услышала его имя. Яойорозу нервно сглотнула и медленными шагами направилась в сторону криков. От волнения сердцебиение участилось и казалось очень громким. Она прижала руку к груди, словно пытаясь успокоить его, чтобы остаться незамеченной. -Алло? — Момо вздрогнула из-за внезапного голоса подруги в телефоне. Она в панике зажала телефон обеими руками, а потом огляделась — не заметили ли ее? Выдохнув облегченно, девушка просто отключилась, мысленно обещая себе, что позже ей все объяснит. В темноте сложно что-то разглядеть, поэтому она щурилась, вглядываясь в каждый объект, который встречала по пути. Она внимательно смотрела, по какой дороге идет, чтобы случайно не издать громкий звук шагов. Чужие голоса становились все громче. Момо уже прошла вдоль длинного многоэтажного дома и на его углу остановилась. За поворотом кто-то разговаривал. Насколько она помнит, там тупик. Лучше дальше не соваться. Поэтому Яойорозу подошла ближе к стене и аккуратно выглянула лишь одним глазком. Как она и думала. Ей не могло послышаться. Там стоял Тодороки, а перед ним еще два силуэта. Они стояли к ней спиной, поэтому лица не было видно. Да и в такой темноте вряд ли она сумела бы их разглядеть, в отличие от Шото, у которого светлая сторона волос сильно выделялась в черных оттенках ночи. Голоса незнакомцев были хриплыми и устрашающими. А вот он, напротив, казался очень спокойным. — Так ты не собираешься извиняться за вчерашнее? Даже после всего, что я тебе только что высказал? — прошипел один из них, пряча руки в карманы джинс. — Я не должен извиняться. Ты сам виноват, — хладнокровный голос Тодороки совершенно не вписывался в данную атмосферу. — Понятно, — устало выдохнул тот же парень и покачал головой. — С ним бесполезно разговаривать, — подал голос второй. — Давай просто проучим его. После этих слов Яойорозу чуть не ахнула. Она прикрыла рот ладоней, чтобы не сдать себя с потрохами. Расширенными глазами она продолжала следить за ними. Дрожь завладела ее телом. Сердце начало немного покалывать, а в теле ощущалась слабость. А ведь только что врач сказал, что ей нельзя перенапрягаться и испытывать сильное волнение. — Вы только умеете решать все кулаками? А словами извиниться перед девушкой слабо? — усмехнулся Шото, будто специально провоцируя их. Момо мысленно приказала ему закрыть рот и просто извиниться. «Не надо нарываться на драку, дурак!» — ругалась она. — Почему на кулаках? — язвительно спросил парень повыше. — Можно и без них. Он что-то достал из кармана и с тихим скрипом раскрыл. В темноте блеснуло лезвие. А вот сейчас уже ситуация выходит из-под контроля. Девушка понимала, что ей нужно вмешаться и остановить это. Только вот она не глупая - Момо понимала, что если вмешается в это, то только прибавит проблем и Тодороки, и себе. Ему сейчас надо… Нет времени на раздумья. Парень с ножом резким движением бросается на Шото и делает взмах. Тодороки успевает отскочить назад, возвращая взгляд на противников напротив. Напал только один. Тот, что ростом ниже, лишь стоял и наблюдал, не забывая самодовольно улыбаться, будто уже победил. Внезапно вооруженный бандит делает еще один рывок, которого Шото не ожидал, потому среагировал поздно. Он впечатался в высокий железный забор сзади, отделавшись от этой атаки лишь легким порезом на левом плече. — Ну вот и все, двумордый, — покрутил ножом парень. — Что теперь будешь делать? Лицо Тодороки не изменилось - на нем нет ни единой эмоции, лишь полное равнодушие. — Да ничего, — ответил он. — Как же ты бесишь! — будто внутренняя бомба наблюдавшего парня взорвалась. Он наконец двинулся с места и подошел вплотную к Шото. — Урод! — выкрикнул он, резко ударил его кулаком по лицу и еще одним движением нанес удар коленом в живот. Тодороки не мог ничего сделать - преграда позади мешала, а нож, находившийся на близком расстоянии, не позволил выскользнуть вперед, чтобы увернуться. Он согнулся и закашлял, выплевывая сгусток крови. Сам себе он признался, что удар был нехилый. Скорее всего, против него какой-то спортсмен. — Ну что? Передумал? — спросил парень с ножом, но потом сразу же получил ответ от своего товарища: — В каком месте? Ты посмотри на его морду! Ему наплевать. Действительно, Шото не поменялся в выражении лица. Все так же спокойно он стер кровь с лица и выпрямился, хоть и далось это с трудом. Он снова начал сверлить пустым взглядом двух бандитов. — Вот же дрянь, дай сюда, — сорвался на крик тот, что пониже, и выхватил у другого нож. Он хотел резко и неожиданно провести лезвием по груди, однако Тодороки не дал ему это сделать и остановил атаку, схватив его руку своей. При этом он все же неслабо порезал ладонь, из которой уже побежал алый ручеек. Он потянул бандита на себя и ударил кулаком правой руки по лицу, а ногой - по колену противника. Тот, скрипя зубами, отступил назад, прижав руку к лицу. Его партнер не стал стоять столбом и сразу же набросился на Тодороки, пока тот попытался отойти от забора, дабы не находиться в столь невыгодном положении. Бандит замахнулся правой рукой, однако Тодороки легко увернулся и уже хотел нанести удар в ответ, как по его спине быстро провели холодным лезвием. Второй уже оправился и вернулся в драку. Стоять против двоих было сложно, но возможно - он это понимал. Хотя этот спортсмен-коротышка доставлял немало проблем. После внезапной атаки Шото успел лишь только прошипеть, как парень без ножа схватил его руки сзади, тем самым ограничивая его передвижение. Теперь то точно легкими ранами не отделается. Тодороки начал оценивать положение, в которое попал, однако его мысли прервала внезапная мелодия. Что-то яркое за домом засветилось, и все, в том числе и Шото, обернулись на источник света. Черноволосая девушка стояла за углом и держала телефон. Сложно описать страх, который испытал парень в тот момент, как увидел ее. — Что ты… — хотел было он возмутиться, но его тут же перебила Яойорозу. — Полиция? Вы уже здесь? Скорее, я за домом! Здесь двое нападающих! — кричала она так громко, что ее могли услышать жители верхних этажей. — Ах ты стерва! — закричал тот, кто держал Тодороки. — Да я сейчас… — Совсем идиот? — завопил второй, нервно смотря на товарища. — Она ментов вызвала, бежим! Хочешь за решетку? Два силуэта забыли про Тодороки и рванули в сторону девушки. Он легко мог схватить того, кто минуту назад держал его, однако тревога и страх за Момо не давали мыслить разумно. Все, что он сделал, это кинулся вслед за ними, боясь, что бандиты ранят ее как-то, пока будут пробегать. Однако этого не случилось, и они просто убежали. Видимо, парни сейчас были сильно напуганы и больше переживали за свои шкуры. — Не преследуй их, — проговорила Яойорозу, которая тяжело дышала. Шото остановился возле нее и, наконец, его лицо переменилось. Он нахмурил брови, а его сердитые гетерохромные глаза испытывающе глядели на девушку. Ее лицо было бледным, дыхание сбилось, а сама она еле стояла на ногах. Любой дурак поймет, что Момо сейчас испытала неодолимый страх. Да даже он видел, что она все еще дрожала. — Что ты тут делаешь? — спросил Шото. — Я… — она все еще пыталась восстановить дыхание, поэтому ей сложно было сейчас даже два слова связать. Момо закрыла глаза и сделала глубокий вдох и выдох. Кажется, полегчало, хотя в сердце все еще стоит боль. — Я шла домой, а потом услышала…и пришла…и увидела… — Черт возьми, — цыкнул парень, перебивая ее, и нервно провел рукой по лицу. — Как же я испугался, — он плавно присел на корточки, не в силах стоять на ногах. Яойорозу хотела бы его сейчас заключить в объятья и прошептать, что все хорошо и все позади, ведь видела невооруженным глазом, как сильно он сейчас нервничал. Однако обида и злость не дали ей такой возможности. Вместо теплых объятий она выпалила: — Ты что сделал? Зачем ты их спровоцировал? Если бы ты просто сказал «Простите», то ничего такого бы не случилось! — кажется, терпение девушки лопнуло, и она дала волю эмоциям и словам. — Знаешь, как страшно смотреть на то, как любимого человека бьют кулаками и режут ножом?! Ты понимаешь, через что я сейчас прошла? Как хорошо, что я еще в самом начале хотела позвонить Джиро! Если бы она мне сейчас не позвонила, и я бы не солгала про полицию, то представляешь, что бы с тобой случилось? Дурак! Идиот! Тупица! Слезы выступили на лице, а голос охрип. Слишком много слов за раз. Не похоже на Яомомо. Она всхлипнула и подняла взгляд на объект ее переживаний. Тодороки смотрел на нее расширенными глазами и приоткрытым ртом. Слишком много информации за раз. Сложно это все переварить - даже для него. Внутри смешалось все: удивление, тревога, радость. Он даже мысленно посмеялся над тем, как Момо сама же не заметила своего признания. Парень скривил губы в еле заметную улыбку. Такую, которая как раз соответствовала непреклонному Тодороки Шото. — Прости, — пробубнил он. — Ты сказала, что солгала про полицию? — он поднял любопытный взгляд на Яойорозу. — Конечно! Ты слышал звук сирены? Если бы полиция приехала, то он бы был. Да и я пришла перед самой дракой. Думаешь, полиция бы успела так быстро приехать? — ответила девушка, шмыгая носом. Тодороки не сумел сдержать свой, хоть и очень тихий, но безудержный смех. Таким поведением он вызвал удивление у Момо. Она застыла на месте, наблюдая за ним. — Ты чего? — Да просто, — он еще раз посмеялся. — Ты, беззащитная, напуганная и хрупкая девушка, смогла парочкой слов вызвать у этих двух придурков такой страх, что они унеслись прочь, поджав хвосты. И даже не распознали твой блеф. Да и я, честно говоря, только после твоих слов узнал. Послушав его, она снова нахмурилась: — Тебе смешно? А если бы они не были такими глупыми? — она топнула ногой. — Ладно, — он встал и отряхнулся. На нем снова вернулось равнодушное выражение лица, будто никаких эмоций минуту назад он не испытывал. — Я отведу тебя домой. Они могут понять, что полиции нет, и вернуться сюда. Нам лучше уходить. Тодороки протянул руку девушке, предлагая свою помощь. Она ей сейчас очень нужна, ведь коленки все еще дрожат после пережитого. А тело стало настолько слабым, что ей бы сейчас не помешала горячая ванна. Если врач узнает, что она испытала только что, то сразу же в больницу положит. А Яомомо хотела этого в последнюю очередь. Девушка взяла его за руку и крепко сжала. Тодороки не мог не почувствовать напряжение в ее теле и то, с каким трудом она переставляет ноги. — Иди домой, — сказал он, когда парочка дошла до подъезда. — Тебе следует отдохнуть. — А ты? — Яойорозу тревожно взглянула на парня. — Домой не пойдешь? — Пойду, — он сел на лавочку. Его голубой глаз, направленный на нее, словно сверкнул в темноте. — Только позже. Иди. Она ненадолго замешкалась, перед тем, как скрыться за дверью в мрачном и холодном подъезде. Куда он сейчас пойдет? А вдруг те бандиты вернутся? Тодороки снова начнет драться? Или он, все-таки, отправится домой? Обдумывая ответы на вопросы, она сама не заметила, как остановилась у второй лестницы и просто издавала звук шагов, топая на месте. Когда фальшивые шаги затихли, а она замерла, стараясь даже не дышать, лишь бы слышать все, что происходит снаружи. Дверь в подъезд осталась открытой, а сама Яойорозу спряталась на второй лестнице. Сердце сильно отбивало ритм, будто хотело сдать ее с потрохами. Она плавно сползла на ступеньку, села и обхватила колени. Так было легче не дрожать от волнения. Хотя Момо готова была признаться, что от переутомления ей даже стоять трудно. Однако ей очень хотелось убедиться, что он вернется в квартиру. Наконец тишину прервал громкий вздох Шото. Как она и думала - он не менее уставший. Потом что-то зашуршало, защелкало и снова зашуршало. С надеждой понять, что парень делает, она приподняла голову и придвинулась ближе к перилам. До ушей донесся его сухой кашель. А затем она уже почувствовала запах. Этот отвратительный запах. Яойорозу подскочила. Силы взялись из ниоткуда - в будущем ей это еще аукнется. Она громко спускалась вниз и выбежала на улицу, поймав на себе ошеломленный взгляд Тодороки. В ее серых глазах горели огоньки ярости. Она хмуро оглядела его и остановилась на руке, в которой он держал сигарету. Уже поздно - ничего спрятать не получится. И как назло, под ее укоризненным взглядом выступил предательский кашель, который Шото был не в силах подавить. Взмах руки и громкий хлопок выбил сигарету из рук. Как только она приземлилась на землю, то сразу же была придавлена ботинком. Яойорозу не заметила, когда Тодороки успел натянуть равнодушную маску на лицо. Он опустил глаза на землю, всем своим видом показывая, что не хочет начинать разговор. Зато она так не считала. Яомомо вздохнула, чтобы вернуть хоть капельку спокойствия, и начала: — Ты что делаешь? Как давно ты… — Я не курю, — ответил Шото раньше, чем она успела спросить. — Тогда почему сейчас? Он молчал, испытывая терпение девушки. Момо не сводила с него взгляда так же, как он с грязного асфальта. — Ты должна была вернуться домой. Почему ты здесь? Проигнорировал? Он просто проигнорировал ее? Она сжала дрожащие губы и подошла к нему. Глаза Тодороки расширились, когда он почувствовал, как холодные руки легли на его лицо и заставили поднять взгляд. Его недоумение удвоилось, когда он увидел слезы на глазах подруги, а затем утроилось, когда он почувствовал резкую боль на левой щеке. Она явно не сдерживалась при ударе, даже если знала, что парень ранен. Звук оглушительной пощечины эхом растворился в темном дворе. — Да что с тобой случилось? Почему ты не можешь просто сказать, что тебя беспокоит? К чему все эти представления? Почему ты не можешь просто принять чужую помощь? Зачем строить перед всеми идиотскую бетонную стену? У тебя есть все: дом, семья, друзья. Так почему ты их ни во что не ставишь? Тодороки опешил, но попытался взять себя в руки. Сжав кулаки, Шото с хладнокровием ответил: — У меня нет друзей. И семьи у меня тоже нет. — Нет друзей и семьи? — сразу же прошептала в ответ Яойорозу. Она положила руки на его плечи, крепко сжимая ткань футболки. — А Фуюми и Нацуо? — она начала трясти Тодороки, как будто пыталась разбудить его от крепкого сна. — А я кто? Девушка заглянула глубоко в его гетерохромные глаза, проникая внутрь, в его душу. Она верила, что от того маленького Тодороки еще что-то осталось, и хотела это увидеть. Но он старательно делал вид, что ему все равно. Ни единой эмоции на лице. Он даже не прикоснулся к покрасневшей от удара щеке, словно не чувствовал боли. — Тебе пора… — Кто я для тебя? — Яомомо упрямо вцепилась в него, не желая отпускать без ответа. Такое поведение даже Тодороки заставило удивленно смотреть на нее. — Момо, тебе лучше пойти домой. — Я не уйду, пока ты мне не ответишь! Она специально приблизилась к лицу парня, не давая тому даже взгляда свести с нее. Кажется, фитиль терпения она все же смогла поджечь. И кажется, что сейчас внутри него действительно что-то взорвется. — Ты для меня друг, — его ответ казался не таким уверенным, как обычно. Хоть в груди больно кольнула обида, но даже такой ответ ее уже устроил. Она еще раз потрясла его: — Тогда позволь помочь тебе, — ее голос был таким же печальным, как и взгляд. Бум! Да, даже у стойкого Тодороки может внутри что-то взорваться. Он нахмурился, сжал губы и сбросил руки девушки со своих плеч. Она опешила, не ожидая такого с его стороны. — Да что с тобой не так? Я же сказал: мне не нужна помощь! — он резко встал, заставляя Яойорозу сделать пару шагов назад. Она никогда не видела его таким злым. Честно признать, когда Шото злится, то становится пугающим. Но разве этого достаточно, чтобы оттолкнуть Момо от себя? Конечно же, нет! Она не так проста, как он думает! Когда Тодороки попытался уйти прочь, оставив последнее слово за собой, она резко хватает его за руку. Его руки казались довольно сильными и легко могли высвободиться из женской хватки, однако сам он не спешил этого делать. И Яойорозу ожидала этого, ведь знает сердце Тодороки, как никто другой. — Ты чего-то боишься? — тихо спросила Яомомо. Он не повернулся к ней. Сейчас она хорошо разглядела порезы на спине и руках, которые срочно нужно обработать. Момо понимала, что прилив чувств не давал ему сейчас испытывать боль. Но как же он до этого терпел ее? Сердце сжималось, когда она больше думала об этом. — Да, боюсь, — подал голос Тодороки. — И чего же? Он наконец повернулся и посмотрел на черноволосую девушку. В этот раз взгляд его был неестественными. Не такой, каким обычно он глядел на все. Яойорозу даже не помнит, когда последний раз в его глазах блестели огоньки. Уголки губ неуверенно приподнялись. Она доверительно кивнула парню и отпустила руку, будто пытаясь сказать, что он может открыться ей. Шото выдохнул и поспешил присесть на скамейку, потирая виски. Он медлил, но Момо была уверена, что он просто набирался сил, чтобы признать свою слабость. Ведь это же непоколебимый Тодороки Шото, который был всем известен, как человек без чувств. И как бы грустно это не звучало, но действительно было так. Сейчас ему трудно и страшно взваливать свои внутренние переживания на кого-то, ведь он привык все держать в себе. Раны на теле заныли — он прикусил губу и сморщился. Это не ушло от зорких глаз Яомомо. — Давай поднимемся ко мне. Тебе нужно обработать раны, — она протянула ему руку. Момо не смогла точно определить, что означал его взгляд: радость или грусть. Но одно поняла точно: он действительно сейчас был ей очень благодарен. Тодороки взял ее руку.***
Яойорозу протянула мягкую тряпочку, в которой аккуратно был вложен кусочек льда. Парень принял ее и приложил к ушибу на лбу, при этом тихо прошипев. — Так, а теперь поднимай футболку, я обработаю твою спину, — скомандовала она, расставляя медицинские вещества на тумбочке. — Садись сюда, — девушка указала на рядом стоящий стул. Тодороки никогда не имел чувства такта. Хоть она и знала это, но все равно не смогла скрыть своего удивления, когда он просто снял футболку и бросил на диван. Румянец быстро скрасил женские щечки. Сердце забилось быстрее от вида мускулистой груди и рук. Довольно соблазнительно — признала Яойорозу — но когда он успел так подкачаться? Однако раны с уже засохшей кровью вернули ее в реальность. Она намочила мягкую тряпочку спиртом и начала проводить по царапинам. В комнате послышалось тихое шипение Шото. Противный запах лекарств ударил в нос. — Момо, — внезапно позвал он ее, разрушая тишину. — М? — казалось, что она вовсе не слушала его, а была сосредоточена на ранах. — Скажи, ты разочарована во мне? Не сказать, что вопрос парня ее не удивил. Просто она сегодня очень устала. Как физически, так и морально. Поэтому ее голос звучал тихо и умиротворенно. — Хочешь знать правду? Да, я была очень разочарована твоим отношением ко мне. А еще к Фуюми. — Фуюми? — переспросил Тодороки, немного повернув голову назад. — Не дергайся, — приказала она и продолжила аккуратно проводить по спине. — Да, Фуюми. Я уже знаю все о твоей поездке за границу, как и о твоем состоянии там. — Понятно, — Яойорозу показалось, что она услышала, как парень хмыкнул. — Я так и думал. По правде говоря, я никогда не хотел разочаровывать тебя. Она закончила с ранами на спине и перешла к его рукам. Девушка подвинула стул и уселась справа от него. Теперь он мог взглянуть на нее. Тодороки было легче говорить с Момо, когда он видел ее лицо. Он сам не понимал, откуда такая тяга. — После того, как мама умерла, мир стал казаться таким бессмысленным. Ни ободряющие слова Фуюми, ни шутки Нацуо, ни нотации Тойи - ничего не помогало. Яойорозу удивилась, когда услышала имя его старшего брата. Значит, он все же поддерживает хоть какую-то связь с семьей. Она ни разу не подняла свой взгляд на Шото. Сейчас ей было важнее как можно аккуратнее перевязать порезы. Однако это не значит, что она не слышала его. Как раз таки наоборот - девушка запоминала каждое сказанное слово. — А отец… Я понимаю, что ему было само трудно. И это сильно отразилось на его характере. Он стал просто невыносимым! — он скривился, показывая, что даже не хочет продолжать говорить об Энджи. Тодороки наконец оторвал глаза от брюнетки и перевел взгляд на окно. Звезды, как бисер, рассыпались в ночном небе, а свет от них проникал в окна. Невольно в голову лезли слова матери, которые он всегда вспоминал, оставаясь наедине с самим собой. «Шото, цени свою жизнь! Хорошо - когда тебе что-то не нравится, плохо - когда тебя не устраивает все. Жизнь - это лучший подарок, который даровали нам. Нужно лишь найти правильное применение для него.» — Я выбрал не ту дорогу. Вместо того, чтобы пытаться искать радость в жизни, я начал искать лишь печаль и злобу. Я был таким глупым ребенком. Маленький Шото просто обиделся на других за то, что у них была понимающая и теплая семья. Но обижаться на весь мир оказалось сложнее, чем он думал. Бесконечные драки, конфликты, ночная жизнь, алкоголь. Да, Шото бунтовал по полной. Рано или поздно, я должен был быть наказан, — Тодороки хмыкнул и одной рукой прикрыл левый глаз. — Этот ожог я получил, когда вернулся сюда после поездки с сестрой. Один парень назвал меня бесчувственной скотиной и плеснул горячей водой, — Момо увидела печаль, что появилась в его глазах. — А ведь это был человек, которого я хотел назвать своим другом. Я тогда был очень разочарован. — Тодороки вздохнул и пожал плечами. — После того случая Шото просто стал одинокой ледышкой. Яойорозу хихикнула, взяла его ладонь, которая была сильно порезана, и обмотала бинтом. — Слепой одинокой ледышкой, — добавила она и резким движением затянула повязку. Будто бы хотела легкой болью немного проучить Шото. Маленькое наказание Момо он вовсе не почувствовал. Волей-неволей, но уголки его губ приподнялись. Неужели внутри холодного парня начало что-то таять? — Ну, я все равно хотел сохранить нашу дружбу. Однако после встречи с тобой я стал осознавать свои ошибки. Только мне показалось, что уже поздно, — он повернулся к Яойорозу, встречая на себе любопытный взгляд. С каким же интересом она его слушала. — Я испугался того, что если ты узнаешь, кем я стал, то отвернешься. Я не хотел потерять последнего близкого мне человека, с которым, к счастью, я не успел испортить отношения. Он медленно приблизился к ней, обвил руками плечи и крепко прижал к себе. Яойорозу ахнула, заливаясь краской на лице и ушах. Мысли в голове завертелись, и все, что она слышала - это как ее сердце отбивает бешеный ритм. Она даже не знала, что ее сейчас смущает более: то, что это было слишком внезапно, или то, что на нем все еще нет футболки. Хотя с другой стороны, Момо нравилось ощущать тепло его тела. И как стыдно было от собственных мыслей! — Спасибо, что так и не отвернулась от меня. Ведь лишь благодаря твоему упрямству, мы смогли остаться друзьями, — произнес он где-то над ухом. Жаль, что Тодороки на понимает, насколько его слова не соответствуют действиям. Какой человек, сидя без футболки в чужой квартире, так крепко обнимает «друга» ночью? Или все намного проще, чем Момо думает? Может, дело вовсе не в нем, а в ней самой? — Эм, Шото, мне кажется, что ты слишком близко, — тихо пропищала она, не скрывая сильное смущение в голосе. — Почему? — искренность удивления в его ответе еще больше поразила девушку. Из его уст это звучало, будто все идет так, как должно. — Ну, ты сейчас назвал меня своим другом…а потом обнял и.потом, — что-то мямлила Яомомо больше себе под нос, нежели самому парню. Он отстранился от нее, чтобы еще раз заглянуть в серые глаза. Как же забавно наблюдать, как она бегала ими по всей комнате, стараясь избегать контакта с Тодороки. Девушка то чесала лоб, то покусывала губу, то водила пальцами по ляжке, вырисовывая непонятный невидимый узор. Ее потерянность, честно говоря, умиляла Шото, который легко улыбнулся. — Прости, я должен был тебе сначала сказать, что тогда услышал твое признание. Его слова окончательно остановили Момо, заставив просто замереть и уставиться на него с расширенными глазами. Дышать стало еще сложнее. А его лицо, на котором она теперь четко видела нежность, вместо привычного равнодушия, окончательно выбили из колеи. И ее сводило с ума то, что она не может вспомнить, когда это говорила. Скорее всего, в тот момент эмоции взяли верх над девушкой. Она не знала, что сейчас делать. — Эм… Какое признание? — медленно выдавила Яойорозу из себя слова, что комом застряли в горле. Тодороки тихо выдохнул и наклонился к ней, прислоняясь лбом к ее лбу. Ему нравилось находиться так близко к Момо и смотреть в бездонные серые глаза, в которых все еще плескалось недоумение, смешанное со смущением. Он ласково начал проводить по ее черным волосам, а затем нежно прикоснулся к щеке. Она моргала, все больше изумляясь поведению и поступкам парня. Яомомо пыталась разгадать, что же сейчас у него на уме. Но счастье, которое настигало ее, после каждого прикосновения Шото, не давало мыслить. — Хоть ты и не заметила, но зато я теперь знаю, — прошептал он. — Я тоже тебя люблю. Последнюю фразу Тодороки выдохнул ей в губы, а затем нежно прикоснулся к ним своими. Яойорозу закрыла глаза, целиком и полностью погружаясь в новую волну эмоций и приятных ощущений. Этой ночью Тодороки Шото теперь уж точно не вернется домой.***
22 года
Холодно. Все тело ломит, голова болит. На Яойорозу слоем лежало три одеяла, однако это вообще не согревало. Тяжело дышать, поэтому уснуть не получается. А если даже она погружалась в сон, то снились кошмары. Тодороки снаружи казался совершенно спокойным, но ей было достаточно заглянуть в его глаза, чтобы увидеть там тревогу. Он положил холодную, мокрую тряпочку на лоб Момо и сел на стул рядом с кроватью. Обхватив руками ее нежную ручку, он взглянул еще раз на ее покрасневшее лицо и заметил, что она проснулась. — Прости, я разбудил? Тяжело было ответить - озноб давал о себе знать. Она лишь незаметно покачала головой. — Врач сказал, что у тебя обычная лихорадка. Думаю, ты скоро поправишься, — он легко улыбнулся, пытаясь хоть как-то поддержать девушку. — Прости, — медленно прошептала Момо, — из-за меня ты пропустил пары. — Ничего страшного, — спокойно ответил Шото, крепче сжимая ее ладонь. — Ты лучше поспи. Он всегда любил в Яойорозу доброту и заботу об окружающих, но иногда она совсем забывала о себе. И даже сейчас, в таком состоянии, все равно Момо думает о нем. Но разве из-за университета можно проигнорировать болезнь своей девушки? Конечно же нет. Тем более, Шото заметил ее, хоть и слабую, но радостную улыбку, когда сказал, что останется с ней. Он нежно погладил Момо по щеке и волосам, ладонью ощущая жар ее тела. А когда она погрузилась в мир сновидений, Шото оставил легкий поцелуй на руке и спрятал ее под слоем одеял, чтобы все ее тело было в тепле. — Хоть бы на сердце не сказалось, — прошептал он.***
23 года
Слова Тодороки эхом растворились в пустом пространстве, заставляя пробудиться. Яойорозу открыла глаза, встречая белоснежный потолок. Она всегда считала, что белый цвет - символ чистоты и спокойствия. Однако сейчас она ненавидела его за то, что он вселял отчаяние и страх в душу девушки. И как же надоел этот белый цвет! Белый потолок, белый пол, белые шторы, белая дверь, белая постель, белые халаты… Она устала. Яомомо приподнялась и удобно уселась. Глаза посмотрели на время - он скоро придет. Она ждала, когда Тодороки снова придет к ней, принесет фруктов, возможно, книжку, легко поцелует в губы и начнет рассказывать о последних новостях. Она была счастлива слушать об отзывчивом Мидории, который даже иногда приходил вместе с ним и оказывал моральную поддержку. Она была счастлива слушать о взрывном Бакуго, который, по словам Шото, горел пламенем ярости, когда просто стоял рядом с ним, однако все равно выручал его в учебе и помогал отделаться от завистников. Поток громких нецензурных выражений, нехилый удар по лицу - и врагов как ветром сдуло. Яойорозу была очень рада узнать, что у Шото появились настоящие друзья. Хотя с Бакуго она все еще не смогла смириться. Но, может, он только кажется плохим? Она всегда с улыбкой встречала его и с такой же улыбкой провожала. Лишь пока он находился рядом, Момо улыбалась. Остальное же время сопровождалось хмурым или печальным выражением лица. А еще она не любила абсолютную тишину, которая, назло Яомомо, всегда была в больнице. В тишине ее мысли начинали выстраивать картину из прошлого. Голос врача проносился в голове, каждый раз напоминая, насколько же плачевно ее состояние. — Миокардит, — сказал хриплый старик, поправляя свои очки. — Боюсь, нужна пересадка сердца, — его слова перебил плач матери, которая закрыла ладонями лицо. — Если за полтора года мы не найдем подходящего донора, то эта юная девушка… Он не стал заканчивать предложение. Все было и так понятно. А смотреть на рыдания матери было больно даже незнакомцу. Яойорозу лишь ошеломленно глядела на доктора. Хотя глаза, наполненные отчаянием, будто смотрели вовсе не на него, а куда-то сквозь. Внутри будто что-то упало, оставляя мурашки на коже. Невольно в голове стали всплывать детские воспоминания, к тому же, самые счастливые. А потом предстала фигура Тодороки. Она представила, с каким оцепенением он посмотрит на нее, узнав о болезни. Однако реальную картину она так и не узнала, ведь не сумела рассказать ему правду. Сказала, что проходит дополнительное лечение и вскоре все будет хорошо. Яойорозу винила себя за это. — Эгоистка, — шептала она самой себе. Момо понимала, что таким образом покинет его без единого слова, как он когда-то. И на собственном опыте знает, как больно, когда кто-то уходит без предупреждения. Вот только он вернулся, а она уже не сможет. Внезапно раздался стук в дверь и прервал все мысли девушки, в которые она погрузилась, пока сидела в тишине. Как по привычке, губы растянулись в улыбку: — Входи, — произнесла она. В палату зашел Тодороки, держа в руках букет цветов и очередной пакет с фруктами и книгой. Аромат желтых роз охватили всю маленькую палату. Лицо девушки засияло, когда он подошел к ней и вручил букет. — Я хотел подарить, но не знал, какие брать. Джиро посоветовала их, — тихо произнес Шото, присаживаясь рядом с ней. — Спасибо! Они очень красивые, — ее голос был таким нежным и счастливым, что сам Шото не смог сдержать довольной улыбки, что была еле заметна на лице. — Ты как? — Отлично, — соврала Момо. — Иду на поправку. — Понятно, — загадочно протянул он и опустил голову. Возможно, мысленно он уже начинал что-то подозревать, но ей этого не говорил. Ведь действительно странно, что Момо проходит некое «дополнительное лечение» уже девять месяцев. — А почему ты вдруг решил подарить мне цветы? — поинтересовалась Яойорозу, приблизив носик к бутонам, чтобы еще раз ощутить приятный аромат. — Да так, просто захотелось, — пожал плечами Тодороки и начал разгружать пакет с фруктами. — Вот, кстати, я принес тебе новую книгу. В этот раз я выбирал сам, поэтому отнесись к ней серьезнее, чем к остальным. Внимательнее читай, пропускай через сердце, — он протянул среднюю книжонку с красной обложкой. — Правда? — засветилась Момо, взяла ее и с интересом стала разглядывать обложку. — «Желание сердца», — прочитала она вслух. — Ого, в этот раз не фантастика или детектив, а любовный роман? Она с удивлением зыркнула на Тодороки, который на нее смотрел ласковым взглядом. То, как он сейчас на нее смотрел, сводило с ума. Ей хотелось броситься к нему в объятия и громко крикнуть «спасибо». Крикнуть о том, что ее любимый самый лучший. Однако в его поведении что-то казалось странным. Хотя, возможно, она уже просто теряет надежду, и мир начинает казаться ей большим серым пятном. Она долго лежит здесь, однако подходящего донора все еще ищут. Момо уже готовиться к тому, что его не успеют найти. Морально настраивается, вытирая мокрые следы от слез на щеках, подавляя дрожь в руках, пытаясь подружиться со страхом и разочарованием. И так каждый день, пока его нет. А чем больше она напрягает свое сердце переживанием, тем быстрее пролетает ее жизнь - Яойорозу чувствует это. Чувствует, как сокращает жизнь самой себе. И несмотря на все это, так и не может заставить себя признаться ему о смертельной болезни. Тодороки заметил, как ее взгляд становился тяжелым. Она опустила свои глаза вниз и посмотрела на цветы. Даже сейчас Момо борется с самой собой. Пытается сказать. Выдавить слова, застрявшие в горле. Глубокий вздох. — Шото, знаешь… Однако внезапное прикосновение губ Тодороки остановило ее. Он наклонился и оперся руками о кровать. В этот раз это был вовсе не обычный, нежный поцелуй, а более страстный и долгий, затянувший их обоих с головой. Сложно было оторваться, но Шото все же отстранился и, неожиданно для Момо, заговорил о сестре, которая передавала привет и желала выздоровления. Поцелуй сбил все мысли Момо, как и ее настрой, который она попыталась создать минутами ранее. Теперь уже поздно. Скажет в следующий раз. Тодороки, как всегда, помахал Яойорозу. Его фигура скрылась за белой дверью. Это был последний его приход. Новость свалилась, как снег на голову. Донора все же нашли и врачи готовы провести операцию. Яойорозу не помнит ничего, что происходило перед ее началом. Буря эмоций не давала голове работать. Внутри, вместе с ее слабым сердцем, билось все: радость, страх, тревога, ожидание. Беспокойные лица родителей провожали дочь перед операцией, в их сердцах теплилась надежда на спасение Яомомо. И она собралась: сжала губы, кулаки и поверила в свое светлое будущее. Она любит свою жизнь и хочет жить. Сколько лет девушка мучилась с больным сердцем, ходила по больницам, цепляясь за каждую ниточку, которая могла поддержать ее. У нее был длинный список планов. Она желала многое узнать и сделать. И сейчас Яойорозу сможет построить мост своего будущего. Пусть она знает, что рано или поздно это сердце тоже может отказать. Пусть времени не так много, но она счастлива, что сможет прожить чуточку подольше. Яомомо плакала. Она обнимала маму и папу, плача от счастья, что операция успешно завершена. К ней пришли друзья, которые тоже пустили слезу радости. Перед глазами предстала картина, где она, вместе с Шото, лежит на поляне и крепко обнимает его. Да, именно так она представляла ближайшие свои планы, ведь влюбленные давно мечтали съездить за город с ночевкой. Скорее бы он пришел и они смогли обсудить поездку. Яойорозу прижала руки к груди, чувствуя биение своего сердца. От каждого удара ей становилось все теплее и теплее. Словно ее окутали теплым и мягким одеялом, которое защищало от боли, страха и отчаяния. Ведь от всего этого она так устала. Только лишь когда она взяла в руки книжку и открыла первую страницу, что-то странное стало происходить внутри. — Что за странное предчувствие? — тихо прошептала Момо. Записка. Проклятая записка в книге. Тодороки никогда не оставлял записки. Почему именно сейчас? Его почерк. Руки задрожали. Она все еще слышала ритм сердца. Но ей показалось, или он действительно изменился? «Момо, привет. Честно говоря, я не знаю, с чего начать. Я никогда не писал письма. Последний раз я писал его моей матери. Это было так давно. Она с улыбкой читала его и радовалась. Я очень надеюсь, что твое лицо будет таким же счастливым, хоть и знаю, что это лишь эгоистичное желание. Если ты нашла это письмо, то, наверное, решила почитать книгу. Я не знаю, когда ты его прочитаешь. Если в день моего прихода, то, пожалуйста, не беги никуда. Оставайся на месте и отдыхай, ведь через три дня у тебя операция. Ты, наверное, удивишься, откуда я знаю. Я узнал о том, что тебе нужна пересадка сердца, неделю назад. Не извиняйся, я понимаю, почему ты так и не рассказала мне. Это очень сложно. Даже мои руки сейчас дрожат. Страшно. Мне так хочется сейчас тебя обнять, ведь понимаю, каково тебе. Но знаешь, я уже все для себя решил. Когда мама умерла, я погрузился в отчаяние. Не принимал реальность. Я шел по улице и задавался вопросом «А почему именно у меня? Почему другие счастливы, а моя семья разбилась на осколки?». Я обиделся на всех, даже на тебя, хоть и знал, что ты с родителями не видишься. Но тем не менее, у тебя они есть. Я возвел стены вокруг себя. Одиночество стало моим единственным другом. Я привык к такой жизни, ведь она показалась мне правильной. Возможно, я бы так и прожил. Честно признаюсь, иногда мне хотелось вовсе умереть. Но кто мог подумать, что ты возьмешь и ворвешься в мое пространство, разбивая все стены на кусочки. Кто знает, что бы случилось, не будь тебя рядом. В твоих глазах всегда была надежда, которая заразила даже меня. Ты открыла мне глаза, показывая всю красоту этого мира, который сама очень любила. Спасибо, что подарила мне вторую жизнь. Я не знал, как тебя отблагодарить. Для меня твой поступок бесценный. И мне трудно описать, что я чувствовал, когда узнал о болезни. Но и так же я не смогу описать то, что я почувствовал, когда узнал, что моё сердце подходит тебе. Прости, если завтра так и не расскажу тебе об этом. Но я попытаюсь. На самом деле, мне столько всего нужно тебе рассказать, но тогда это письмо превратится в книгу из сотни томов. Пожалуйста, не плачь. Это мое решение. Это то, что я хочу. Все согласились с этим, поэтому не злись на меня за то, что я такой упрямый. Ты должна жить. Прости, что смогу дать тебе не более шести лет. Но даже так, я верю, что ты сможешь исполнить хотя бы половину своих желаний. Нет, не только своих, но и моих, ведь мое сердце теперь с тобой. И будет до конца. Я люблю тебя, Момо. Очень сильно люблю. Ты слышишь, ведь так?» Яойорозу крепко прижала к груди листок, на котором уже были мокрые следы от слез. Горькие, безутешные рыдания раздались в маленькой белой палате. Пусть сейчас она поплачет. А потом, когда успокоится, прижмет руки к груди. В комнате будет царствовать тишина. В ней она услышит этот ритм. Колыбельная сердца поможет умиротвориться, погружая ее в глубокий сон.