Вдоль линии

Это было совершенно неожиданно: нас вызвали в школу, всех до одного, хотя совершенно точно я знал, что отработки назначены не на этот день. Точнее говоря, они и вовсе были назначены на следующий месяц. Выпускной для тех, кто нас покидает, мы уже тоже отпраздновали. Так зачем же, да еще рано утром, было всех собирать? Впрочем, Сергей и, судя по лицам, не только он, для себя совершенно точно знал ответ: — Опять придумали какую-то глупую ерунду, которая совершенно точно должна обрадовать нас тем, что нам есть чем заполнить досуг! — А если это касается экзаменов? — осторожно возразил ему я. Но Сережа посмотрел на меня, как на последнего в мире занудного зубрилу и… улегся на парту. Его примеру, правда, никто не последовал, до конца. Но остальные возмущенные просто уселись на парты верхом. Пришли все равно не все, но пришедшие в большинстве своем были сонными и недовольными. Мало кому захотелось сесть нормально, да и, я скоро стал их понимать. Холодный стул, соприкасающийся с практически голыми ногами, создает совершенно противное ощущение. Как и спешность Семена Николаевича. Волнуется. Чересчур волнуется и никак не может с нами совладать. Что могло случиться? Конечно, наш математик нервный, но все-таки, не до такой степени. Он, кажется, сейчас может упасть в обморок. И никак не может начать говорить. А шум в классе не утихает. А Сережа делает вид, что уже уснул… Мне было неуютно. Да еще и как назло вспомнилась прошлая неделя. А вдруг это связано с тем, что я видел? И тогда это моя вина, что все мы здесь, ведь ничего предпринять, конечно же!.. Но разве стали бы сюда созывать всех ребят, если бы так оно и было? Странно, все-таки… Еще пятнадцать минут. Подтянулись опаздывающие: я знал, кого не хватает, а кто успел уехать слишком далеко от школы. Однако среди первых пришли не все. Лишь большинство. И это большинство не спешило затихать. Не все еще чувствовали, что Семен Николаевич не заговорит до тишины. А он молчал, все дольше и все хуже. Наконец, класс и правда охватила тишина. Один раз тишина. Два. Три. Углубилась и вдруг стала напряженной. Ещё немного и возникло ощущение, что любое движение станет подобным выстрелу. Семен Николаевич подошёл к своему столу и замер. Громко и тяжело вздохнул. Заговорил. Дрожащим почти шепотом: — Ребята, случилось кое-что страшное. В жутковатом беззвучии стало совсем тесно от всеобщего замирания. — Одна из ваших одноклассниц попала в беду. Совсем уже тягостное ощущение. Что могло произойти? Пожар? Кража вещей на курорте? Нет. Другое. Я не знаю и не могу угадать. И боюсь, чувствуя, как липкая ладонь Сергея сжимает моё плечо. Он точно тоже вспомнил. — И мы позвали вас сюда, чтобы предупредить, и… — И попытаться найти виновного, — в класс вошёл человек. В форме, в летнюю жару. Полицейский. Все попытались встать. Упало несколько стульев. И даже Сергей покинул парту. Он лишь кивнул нам. Теперь все расселись всерьёз. Полицейский же встал перед классом, ровно напротив центра парт среднего ряда. — Произошло действительно ужасное событие. Ваша одноклассница была найдена мёртвой этим утром. Надо было ждать вскриков. Но тишина. Ещё худшая, чем раньше. «Мёртвой»… Разве это «попасть в беду»? Нет, это пропасть. — Пока что, мы считаем, что это была Зоя Кукушкина. И все же робкий шепот пронёсся по классу. Мы с Сергеем переглянулись. Зоя… «Пока что» они считают, пока что, но почему? Но ведь они… полиция. Профессионалы. И если правы… Никто в классе её не любил. И я. И теперь мучительно-стыдно и страшно. И вот, все молчат. И как сказать, что друзей у неё здесь не было? Кто из нас может хоть что-то о ней и её делах сказать? Кто она была и с кем она могла быть? — Кто-нибудь видел её в последнее время? Общался? Новая тишина. Трудно заговорить. Но все же, Вера поднимается на ноги. Они общались, да. Хотя назвать это настоящей дружбой никто бы не рискнул. — Последний раз, — голос звучит совсем странно, и все будто чувствуют неловкость из-за его звучания, — мы виделись неделю назад, когда кончились занятия. Дошли до торгового центра. — И с тех пор больше никто из вас её не встречал. Снова взгляд на Сергея. Почему-то я знаю, что отвечать мне, хоть и напуган. Наличие знания может повлечь и другие вопросы, на которые я не готов отвечать. — Не совсем… — я уж очень тихо начинаю. — Но мы не говорили и даже в лицо друг друга не видели. Она просто пробежала мимо. — С фотоаппаратом, — поддержал мои слова Сережа. Он тогда был очень не рад этой встрече. — Когда это было? — В среду. — Точно! И мы видели! — класс вдруг ожил. — Где? — Мы были у реки, — и Сережа запускал в воздух змея… — А мы на стадионе. — А мы в парке! И оказалось, что видели её в тот день почти все. Но редкость ли это? Вовсе нет, учитывая… Её интересы. — Что ж, фотоаппарат был с ней, — задумчиво выдал мужчина. — Но фотографии довольно смутные, — смутные… Но скольких в классе они заставили дрожать и находить любые способы откупиться? — Она работала для школьной газеты? — Нет, — Вера совсем неохотно признаёт это. Никому из нас не хотелось бы озвучить причину Зоиных поисков фотографий. — Она не хотела, чтобы это относилось к школе. — Зачем ей был фотоаппарат? — странный вопрос, разве нет? Зачем фотографии — вот вопрос, а… Хотя, может быть, все и верно. Без него никак не снять… — Я не знаю, — неправда. Но никто не скажет, что она лжет. И даже я не скажу. Страшно озвучивать настолько плохое, когда её больше нет. — Она не так много мне рассказывала. Полицейский нахмурился. Не поверил? Теперь даже ещё страшнее. — В классе Вы были ближе всего знакомы с ней? — Да. Но в целом — очень мало… Я даже не знаю, с кем она дружила на самом деле. С кем?.. И правда, дружила ли она с кем-то?..

***

Сергей был не очень доволен, но все-таки, я подошёл к полицейскому уже после того, как нас отпустили. — Извините… — Дмитрий Андреевич, — неохотно назвался он. — А ты?.. — Элек. Можно задать Вам вопрос? — Следствие только начато, едва ли я смогу дать тебе ответ. — Я понимаю. Но если бы Вы не могли ответить, было бы странно, что Вы пришли. Я хотел спросить, как Вы узнали, что это она? Что из нашей школы, из нашего класса? Почему Вы считаете, что это она «пока что»? — они бы не успели устроить опознание. Да даже найти тех, кому пришлось бы опознавать. Дмитрий Андреевич почти удивленно вскинул брови. — Мы определили школу по эмблеме на её жилете, — объяснил он. — Класс и имя по бейджику. — Но ведь у нас каникулы, — растерялся я. Но тут же вспомнил, что и в среду она была в школьном. Но почему, почему? — Ты прав, — задумчиво кивнул мужчина. — Для нас это тоже пока загадка. — Это не загадка… — тихо и грустно возразил Семен Николаевич. — У её семьи в последнее время были финансовые трудности. — Вот как? — и кажется, его слова заинтересовали полицейского. — Это важная информация. Насколько? Математик неуверенно посмотрел на меня. Не хочет, чтобы кто-то в классе об этом узнал. — Ты можешь идти, — его очень просто поняли. — Но спасибо за внимательность. — Раз это все, что я мог сделать, — это вовсе не внимательность. Вернее, совершенно недостаточная внимательность, раз такое случилось. — Может быть, ты знаешь, почему с ней так мало общались? — Она была куда внимательнее всех нас. До свидания, — я двинулся прочь. Не думаю, что он забудет и не попытается спросить ещё раз. Но я уверен, что не скажу.