глубина

камилла липкой грязью застревает между пальцев катерины. больным комом в горле, связанным из ниток ее же, камиллы, ничтожества. свет продолжает гореть. катерина нежно тянет: к-а-м-и. у клайд все внутри застывает-замерзает-трепещет. так что, можно? ребра, наверное, должны ломаться, покрываться трещинами, камилла должна их склеевать клеем-пва с той самой земли откуда катерина державина. иногда он оказывается полезной вещью, например, когда камилла склеевает свое сердце, а катерина в это время с кем-нибудь. с другим. не с ней. камилла клайд — клетка для самой себя. сама себе тюрьма и свобода. это звучит глупо и ни капли не романтично (а романтику она любит. в книжках про это читала). камилла — маленькая, глупенькая девочка, которая только-только понимает что такое "любить". понятие сложное, неохарактеризованное. ей говорят, что это, как болезнь, или когда теряешь голову, или сходишь с ума. ей говорят, что это, когда бабочки в животе крылышками царапают внутренности, когда хочется прижать к себе этого человека и целовать каждый миллиметр. это когда в венах течет сладкое море и сквозь кожу прорастают цветы. ей говорят, что "любовь" — замечательное чувство. камилла в это не верит. не верит так же, как в чудо или в то, что катерина влюбится в нее так же, как она в державину. катерина проходит мимо. бабочки в животе трепещут. катерина улыбается, катерина смеется, катерина смотрит в глаза. не ей. не. ей. не в ее. глаза у катерины красивые. у клайд радужки не видно, потому что в зрачках бушует темное-темное море. камилле кроме державиной тоже особо ничего не видно. катерина рассказывает ей про волшебные миры, где с помощью волшебной пыли можно летать, где цветы умеют разговаривать, где люди умеют любить. камилла ей верит. катерина говорит, что таких миров не существует. или уже не существует. катерина сидит близко, касается коленом ноги клайд и смотрит вдаль. вдаль — это дерево с немного пожелтевшими листями, несколько ядовитых цветов вокруг, трава-трава-трава и какое-то болото с трясиной и старыми моментами, застывшими в воздухе, незнакомых людей. камилла шить не умеет, но дырку в груди зашивает умело. в пятый раз. а еще камилла не умеет целоваться, но это кому-то знать не обязательно. клайд стреляет из лука и попадает ровно в цель — центр, красный кружочек. только ее цель — сердце катерины державиной (оно, кстати, тоже красное, совсем земное и не стеклянное, как у камиллы). в него не надо стрелять стрелами, его надо руками вырывать. так же сделала и катерина с сердцем камиллы. — ты чего сегодня такая кислая? кислый сегодня суп у илеаны, а камилла всегда несчастная. она натягивает фальшивую улыбку (ее надо приклеить клеем-пва и нитками пришить, чтобы надежнее было) и мотает головой. — тебе показалось, — врет. то, что камилла — лгунья, никто не знает. то, что она не умеет врать знает каждый. алекс щурится и приближает свое лицо к камилле. они с катериной немного похожи, но сердце биться чаще не начинает, потому что алекс не катерина. потому что камилла понимает, что это сумашествие. потому что алекса к себе прижимать не хочется, как и целовать каждый его милиметр. камилла собирает из осколков "катерина", то, что осколки — это ее сердце, никто не знает. а камилла рассказывает это только державиной. камилла собирает из осколков (теперь это окно в экзистернате, и не одно, корнелиус убьет ее) несуществующие миры, про которые говорила катерина. про это она тоже рассказывает только ей. сумашедшей она ее не считает. — ками, ты такая милая, — улыбается державина и крепко сжимает ее руку. крепко-крепко. как будто не хочет ее отпускать. для катерины это просто жест. дружеский. для камиллы что-то запредельное, то, что в этом мире не может существовать. катерина говорит, что она милая, камилла грязью с осколками застревает между ее пальцев. в груди она неумело зашивает дырку. черную-черную, как ночь в зерцалии, только без звезд и трех лун. в комнате у катерины уютно — большие окна, много света, все в бежевых тонах, рапиры в углы, на тумбочке две книжки, несколько ручек, сорванх только что цветов (не ядовитых!) и незначительные касания камиллы к державиной. катерина заплетает ей косички и вплетает в них цветы. она говорит: тебе идет, ками, так ты еще милее становишься. клайд смотрит на себя в зеркало. она все такая же, но катерина, конечно-же-как-всегда лучше. камилла такая же за исключение одного — вместо зрачков и радужки две большие дыры, в которых алыми лентами идет дождь. катерина смотрит на нее с прищуром, и наклонив голову набок. смотрит так, будто знает о ней какой-то секрет. а вдруг... действительно знает? — я красивая? (такая же красивая, как ты, катерина?) камилла спрашивает, чтобы избавится от этой ненужной, навязчивой, совсем-совсем ненужной мысли. и еще она чувствует волны, когда катерина смеется. воздух струится по ее плечам и она касается щеки камиллы большим пальцем. подушечка пальца мягкая, не холодная, немного (совсем-совсем немного) шершавая. — ты милая, ками. катерина не врет. катерина не лгунья. катерина никогда не соврет камилле. клайд прижимается к катерине, потому что так теплее, несмотря на то, что на улице конец августа. бабочки до крови царапают крылышками внутренние органы. сейчас середина августа, а пахнет октябрем и(ли) апрелем. катерина дерется намного лучше, чем клайд. и на мечах, и на кулаках, но стрелять из лука она совсем не умеет. и учиться не собирается, хотя камилла предлагала научить ее. — это же очень легко, — говорит она, — катерина. — можешь называть меня просто катей, хорошо? — морщится державина и делает выпад вперед. кончик рапиры касается места чуть ниже сердца. почти попадает в него, — ты проиграла, — веселится. камилла проигрывать не любит, но катерине проигрывает каждый раз. это уже вошло в привычку, или в правило, или в закон. и проигрывать ей клайд любит. и это кажется правильным. катя говорит алексу, что любит его. тоже самое она говорит матвею и игорю. камилле она говорит, что нравится с ней дружить. камилла думает, что ей нравится любить катерину державину. под ногами у обеих валяются цветы. у катерины от камиллы, у камиллы это ее же вывернутые наружу органы. катерина ставит цветы на стол и влюбленно смотрит на игоря. камилла думает, что надо было подарить свое сердце, на нем тридцать шесть шрамов, пять царапин и пару тысяч трещин. может быть тогда катерина посмотрела на девушку не как на подругу. или хотя бы смотрела на нее, а не на игоря. камилла разбивается полностью, или ей это только снится, или что-то такое. она ощущает дежавю, когда видит катерину с двумя рапирами в руках и направляющуюся в ее сторону. драться на рапирах клайд совсем не умеет, но катерину это не останавливает и она выигрывает каждый раз. каждый-каждый раз. к-а-ж-д-ы-й. без исключений. камилле она не поддается, потому что хочет, чтобы она выиграла своими усилиями. хочет, чтобы все было все-честному. камилла выигрывать не хочет. камилле нравится быть проигравшей, нравится метко стрелять из лука (в катерину она так ни разу и не попала, потому что боится сделать больно или ранить) и рассыпать сахар, когда наливает чай. — мне две ложки, — говорит катя, внимательно следя за движениями камиллы. за самой камиллой, — ками, — добавляет она. у катерины волосы длинные, в них легко запутаться пальцами, что делает камилла. катя смеется и говорит, что ей это что-то напоминает. макс говорит: ты странная, камилла. и смотрит совсем не в ее сторону. он смотрит насквозь. тяжелым взглядом, у камиллы мурашки по коже вместе с холодом вальс танцует. (камила танцевать совсем не умеет) он держит ее за запястья крепко, потому что боится отпустить. камилла дергается, удивительно, что кости не ломаются. удивительно, что камилла не ломается, удивительно, что мир не ломается (правильне будет: не ломает камиллу), а клайд не боится. у беркута брови нахмурены и взгляд тяжелый, вместо зрачков у него плывут свинцовые тучи. камилла смотрит ему прямо в глаза и не понимает, как он может ее видеть (не ненавидеть). как он видит не сломленную, не поломанную, не брошенную девчонку со слишком светлыми волосами. (волосы у катерины очень-очень темные, камилле нравится этот цвет). — они возвращаются в среду, через неделю, — информирует он. макс сжимает ее запястья слишком сильно. слишком больно. синяки точно останутся в среду через неделю, — повторяет про себя камилла и думает, что за это время еще много раз успеет разбить сердце и зашить дыру в груди. она, кстати, с каждым днем становится больше. больше больше. — я хочу почувствовать звезды, — говорит камилла. они лежат на мокрой, холодной траве, немного обжигает, немного мурашки по коже. не от холода, а от близости к катерине. она смеется, говорит, что это невозможно и что она слишком мечтательная. для камиллы звезда — это катерина державина и она хочет почувствовать именно ее. камилла считает звезды, доходит до двадцати семи и сбивается. на самом деле звезда существует только одна. и она касается теплых (обжигающих, не больно, но) пальцев катерины. корнелиус узнает, что окна разбила она и запирает в чулане на весь день. но сначала он долго и громко кричит. алекс за дверью говорит, что ничего нового. — ты разбила все окна!!! — только два... — в левом крыле! — в правом... корнелиус ее не слушает и продолжает кричать и отчитывать. говорит, что очень жаль, что твои родители мертвы, было бы интересно что бы они сказали на этот счет. и не замечает, как задевает ее. весь оставшийся мир внутри крушится, горит, взрывается, совсем перестает существовать. камилла сжимает кулаки, на ладонях остаются кровавые полумесяцы. дыхание сбивает, перешептывающихся алекса и катерину за дверью не слышно. камилле совсем не страшно. камилле больно и плохо. и... собирайте с пола слезы и кости. катя научила ее быть сильной. поэтому у корнелиуса тут же стекает кровь с носа девушки. у камиллы кровят костяшки. стекло прочное, камилла проверила только что. и совсем не сожалеет о том, что только что сделала. — марш в чулан! и чтобы я тебя больше не видел! камилла чувствует, что пахнет дымом. чувствует боль, хаос и огонь внутри. чувствует, что она сейчас расплавится или в пепел превратится. а потом развеется по ветру и будет лежать по всей земле зерцалии. камилла чувствует, что огонь не только внутри. чувствует, что что-то горит помимо нее, чувствует, что над экзистернатом кто-то летает. окно разбивается и все осколки летят на нее. экзистернат горит, над ним летает золотистый дракон. корнелиус кричит во все горло. катерина и алекс смеются. катя — красивая, сильная, умная, уверенная в себе, но первый шаг она никогда не делает и вряд ли когда-нибудь сделает. но камиллу прижимает к себе сильнее. катерина устраивает пожары и спасает подруг (весь мир). катерина еще больше злит корнелиуса и отбивается от молний рапирой. она протягивает камилле лук со стрелами и они все вместе разрушают экзитсернат. так же весело. так же кровь кипит и адреналин со скоростью света бежит от кончика языка до блесток и искорок под ногами. и это так жжет и опьяняет. так кружит кружит кружит катерина сжимает ее руку, когда они убегают. она у нее горячая, камилла вся начинает гореть. у клайд кружится голова. ей кажется, что она уходит глубоко-глубоко под воду. не потому что в катерины на плечах волнами струится свет, а потому что катерина — глубокое море, бушующий океан, и камилла полностью тонет в ней. тонет-тонет-тонет. они где-то в лесу, заблудились, отстали от всех. камилла думает, что надо было быстрее бежать. катя знает, что они специально отстали. они останавливаются, чтобы отдышаться. остановились они, а клайд кажется, что ее сердце. камилла чувствует втаптывающий ее в землю страх (не понятно за что и почему). камилла тонет глубже, намного глубже. в катерине, в земле, в своих сломанных деталях, потому что уже давным-давно сломалась, потому что починиться уже нельзя. ее втаптывают в землю так безжалостно, будто она и не сломанная кукла вовсе. сломанная кукла, которая влюбилась, которую никто не любит. камилла, как смешно. (ха-ха). катя что-то обещает ей. что-то говорит. наверняка важное, но у камиллы вата в ушах, она ничего не слышит. (вата, кстати, сахарная, но на зерцалии ее нет, и катя обещала привезти). катерина прижимает ее к себе, гладит по волосам, камилла слышит как бешенно стучит ее сердце, или это державиной? или что-то еще, что не принадлежит камилле, но обязательно принадлежит катерине. камилла боится вдохнуть, боится выдохнуть, боится пропустить такой момент. он напряженный и дымом все еще пахнет. катерина вдавливает ее себе в грудь, будто хочет засосать в себя, чтобы камилла полностью была поглощена ей глубоко-глубоко. (ну, а куда еще глубже?). катерина пахнет дымом, смелостью и силой, на губах блески (те самые, с земли) и капельки только что начавшегося дождя. камилла чувствует, что катя ее целует. мир сейчас должен перевернутся с ног на голову, камилла должна перевернутся с ног на голову. камилла должна рассыпатся на осколки и пусть (пустьпустьпусть, пусть) из нее собирают несуществующие миры. может тогда они начнут существовать. камилла не видит ни одной звезды, она не видит катерину, у нее глаза закрыты, но она знает, что все звезды в кате, катя в камилле, камилла в несуществующем мире. камилла такая воздушная, а в руках кати она и вовсе невесомая. она проводит по светлым волосам — таким мягким, таким волнистым. пахнет цветами и гарью. и камилла задыхается. они уходят из зерцалии (катя уходит из камиллы) по очереди. катерина уходит (от камиллы, возвращается домой) последней. она запускает пальцы клайд в волосы, прижимается губами к губам пока никто не видит. камилла и сияет, и плачет, и позолочена фальшивым золотом. правильным это не кажется и она собирает себя из осколков и склеевает клеем-пва (с земли, от кати, кати-кати-кати, зовите меня катя, я для тебя просто катя, не катерина державина). она ласково и нежно тянет: ками. ками-ками-ками-к-а-м-и. и клайд тонет, плавится, перестает существовать. в ладонях что-то дергается и жжется. — это мое сердце, перемешанное со звездами, — шепчет катерина, сжимая запястье клайд (не так больно, как сжимает макс беркут) и держа ее руку возле своего сердца, — чувствуешь? это не звезды, это намного лучше, это катерина. она совсем не романтик, но камилле нравится, что державина немного меняется. для нее. цветы прорастают сквозь ладони. катя говорит: я буду скучать. говорит, что они еще навестят их. камилла говорит: до следующего раза. но хочет сказать: забери меня с собой. д-о-с-л-е-д-у-щ-е-г-о-р-а-з-а. буду скучать. скучаю скучаю скучаю. они уехали два месяца назад. экзистернат стоит все еще сожженный, неподалеку строится новый. но камиллу принимать не хотят, как и макса с алексом. алекс говорит, что ему и так хорошо, и что он теперь будет свободным, что свободнее некуда, давно о таком мечтал (дословно). макс больно сжимает запястье клайд и жестко (может и нежно, но у кати получается лучше) говорит "камилла". в глазах у него фейерверк (камилла не видела, но катя про него рассказывала) и он не замечает, что синяки с прошлого раза еще не прошли. у камиллы появляется новая звезда. хотя первая нравилась (когда-то, давным-давно, в конце августе, а сейчас конец октября) намного больше. теперь камилла не грязь между пальцев и не ничтожество, застрявшее комом в горле. теперь камилла не знает кто она. теперь она принадлежит не катерине, а максу. макс нравится ей намного больше, но и по катерине (не катя, извини, но ты больше не катя) она все еще немного скучает. катя совсем про нее забывает на второй неделе учебного года, когда впервые занимается любовью с игорем в классе, во время отбывания наказания. свет больше не горит. камилла горит ярче, но не для катерины державиной.