Он просто тоже хотел летать

Иккинг всегда был уверен, что сможет одолеть любое зло, которое посмеет напасть на его близких, в том числе и на Беззубика. Ведь в этом ничего сложного, правда? Злодеи могут преследовать свои цели, по-разному подходить к их осуществлению, но исход всегда один — победа. Чистая и полноправная победа викингов и их драконов. Разве может что-то пойти не так в этой отработанной схеме? Конечно, нет. И в этом тоже Иккинг был уверен на все сто процентов. Он вождь. Он должен защищать свой народ. И он сделает это, даже если придётся отдать свою жизнь. Так учил его отец. Поэтому, когда в идеально отработанной схеме появляется неучтенный фактор, Иккинг не сразу его замечает, далеко не сразу. Он чувствует, что что-то не так, когда Беззубик внезапно влюбляется в появившуюся будто из ниоткуда Дневную Фурию. Ищет подвох, когда она внезапно исчезает, а после они находят установленную в лесу ловушку, в которую его братец чудом не попадает. Но Иккинг отмахивается от этого. Его больше заботит Тайный мир, о котором грезил его отец и о котором теперь грезит сам Иккинг. Ведь драконам теперь мало места на Олухе. Плевака прав. Только Иккинг не желает снимать розовые очки и знакомиться с реальностью. Когда неучтенный фактор встречается с ним лицом к лицу, он понимает, что… что ничего не понимает. Смотрит на нахальную ухмылку Гриммеля, о котором со священным страхом упоминал Эрет, и внезапно чувствует, как яростно колотится сердце, как воздух застревает в легких и как язык прилипает к нёбу, лишив возможности что-то сказать. Ответить дерзко, в духе викингов этому… этому убийце. Таких, как Гриммель, все презирают. Такими, как он, все в тайне восхищаются. Потому что… ну, как обычный человек может достигнуть такого величия, просто убивая драконов? Должно быть что-то ещё. Что-то, что притягивает внимание. В момент пересечения взглядов, насмешливого и растерянного, Иккинг начинает понимать, что имела ввиду Забияка, говоря о какой-то феерии, о каком-то пламени, что разгорается внутри, когда ты просто смотришь. Сейчас он просто смотрит. Смотрит и вместо ненависти, страха, злости чувствует то, что… не должен чувствовать. То самое пламя. Ту самую феерию. Осознание, что с ним играют, как с глупой марионеткой, приходит с обжигающим жаром подчинённых драконов-убийц, которыми так гордится Гриммель. А ещё с сожженной чуть ли не дотла деревней. И с полными горечи криками драконов. И с лихорадочно колотящимся сердцем. И с намерением убраться отсюда подальше, скрыться там, где никакие ублюдки их не найдут, там, где драконы и викинги заживут свободной полноценной жизнью. Где это «там»? Иккинг знает ответ. В глубине души он осознает, что надолго им не сбежать. Гриммель найдёт. Найдёт и уничтожит всё, что вождю дорого, просто ради забавы. Единственное, чего не может понять Иккинг, почему тот медлит? Почему не нападает, когда все они обессилены? Иккинг умен, смел, храбр. Гриммель хитер, хладнокровен, безжалостен. На чьей стороне перевес? Следующая встреча происходит на территории врага. С тем, что он идиот, Иккинг соглашается сразу же и без раздумий. Только он мог привести команду в ловушку. Только он мог так… оплошать. Правда, когда он слышит знакомый, пробирающий до мурашек голос… ему становится плевать на собственную ошибку, на неудачу, на всё вокруг. Он с восхищением наблюдает за «врагом», чувствуя себя не самым лучшим образом, но ему наплевать. Блестящие глаза. Знакомая едкая улыбка полная превосходства. И гордая походка победителя. Вот кто хищник. Вот кто должен был родиться драконом. И тут Иккингу в голову приходит мысль. А что если… что, если он, Гриммель, тоже хотел летать? Что, если он тоже хотел покорять небеса? Но не мог, потому что у него не было крыльев? Что, если та первая убитая им Фурия, просто показала невозможное?.. Невозможность летать. С полным пониманием в широко раскрытых глазах он смотрит на врага, видя то, чего раньше не замечал. Быстрые, скользящие взгляды на их драконов, полные затаенной надежды и осознания собственной ничтожности. Подрагивающие кончики пальцев, когда он прикасается к своим драконам. И каменная маска на лице, стоит Иккингу обернуться напоследок. В этот момент вождь викингов снимает проклятые розовые очки и понимает одну важную истину: мир не делится на чёрных и белых, есть ещё сотни оттенков, и каждый по-своему красив. Когда он сообщает об этом Астрид, она лишь закатывает глаза. Следующая истина: кроме Иккинга никто этого больше не способен увидеть. И проблеск души в Гриммеле тоже. Когда убийца похищает Беззубика и его подружку, Иккингу хочется крушить всё вокруг, а ещё пару раз ударить себя чем-нибудь тяжёлым. Потому что его вина. Потому что он опять совершил ошибку. Без дракона, своего дракона, он никто. Беззубик помог ему раскрыться. Помог найти себя. А был ли такой человек у Грим… Нет, ему не стоит об этом думать. Он попросту не должен. Особенно испытывать такие чувства. Он жалок. Он сломлен. И он просто жаждет отомстить. Иккинг желает увидеть, как огонёк потухнет в ненавистных глазах. Желает услышать последний хриплый вдох. Желает почувствовать кровь врага на своих пальцах. Иккинг — вождь. Иккинг должен вести воинов в бой. И он делает это. Но не потому, что Астрид помогла своими мотивирующими речами, а потому… потому что так надо. От него этого ожидают. И он не хочет отдавать своего дракона. Не хочет. И не сделает этого. Когда он отпускает Дневную Фурию, когда страх за Беззубика превосходит страх за свою жизнь, он разжимает пальцы. Иккинг летит вниз, чувствует горячие огрубевшие ладони на плечах и думает о том, что было бы здорово почувствовать их не в такой ситуации. Он слышит проклятия Гриммеля. Он слышит звук биения своего сердца. И он всё ещё летит вниз. У него есть выбор. Спастись самому, но без Гриммеля. Или спастись самому, но с Гриммелем. Иккинг любит летать. Он зависим от той свободы, что даёт полет. И он дарит эту свободу убийце, который смог разжечь пожар в самом Иккинге. Теперь Гриммель свободен. Он летит навстречу своей смерти, не имея крыльев и сил взлететь. Гриммель пал. Погиб так, как всегда мечтал жить. Иккинг — вождь. Иккинг должен заботиться о своём народе. И он позаботился. Драконы отныне в безопасности, викинги счастливы, а Иккинг… он тоже будет счастлив. Но позже.