И смерти уже не будет

— Чего ты пытался добиться, делая их такими… живыми? — Хэнк вытащил сигарету из спрятанной во внутреннем кармане пачки и, не предлагая Элайдже, закурил прямо в комнате. Умная система тут же отреагировала и запустила вытяжку, но Элайджа все равно поморщился — то ли из-за вопроса, то ли из-за запаха дыма. — Хотел посмотреть, как далеко смогу зайти, — после нескольких секунд молчания наконец ответил он и коротко усмехнулся. Да, Элайджа без зазрения совести врал и одновременно много чего недоговаривал, однако Хэнка устраивало и такое. — Хах, это в твоем духе, но все равно очень глупо. — Хэнк бросил нечитаемый взгляд на ровные ряды «болванчиков» (деактивированные андроиды выглядели все как один — белые, дурацкие и пластиковые) и вновь повернулся к Элайдже. — Без скина они выглядят так, как и должны выглядеть в нашем недалеком две тысячи сороковом, но когда они открывают глаза… — Хэнк вздохнул. — Ты знал, что я убил первого Коннора только потому, что он был слишком, хм, машинным? Заминка не ускользнула от слуха Элайджи, однако он не стал заострять на этом особое внимание. — Киберлайф разрабатывали охотника на девиантов, зацикленного на единственной миссии, а получили почти что терминатора. К счастью, я вовремя остановил программу массового выпуска улучшенных Конноров, и теперь ты можешь видеть то, что видишь. Рай, в котором люди и машины живут мирно. — Элайджа сложил руки за спиной, рассматривая ожидающих своего часа андроидов, и чувство отеческой гордости заставило его удовлетворенно улыбнуться. Хэнк прищурился и, через пару секунд борьбы с самим собой, затушил сигарету о толстое пуленепробиваемое стекло, отделявшее их от склада. Пятно от пепла теперь постоянно приковывало взгляд, однако Хэнк был рад даже такой мелкой гадости. Он ненавидел раболепных кукол, созданных Элайджей, и всю эту империю идеальных человекомашин, цель жизни которых — бесконечно сопротивляться и в любом исходе быть побежденными. Они говорили с Элайджей на эту тему не раз и не два, однако против широких масс не мог пойти даже такой гений, как Камски. Андроиды не добились признания во время детройтского восстания, и с тех пор в глазах человечества их рабская участь была предрешена. — Такой Рай ты воображал себе двадцать лет назад? — со вздохом спросил Хэнк и спрятал руки в карманы куртки. Элайджа горько улыбнулся. — Мой Рай был намного более утопическим, чем нынешний. Ставшие новой расой андроиды, машины с бесконечным потенциалом развития, которых не сдерживает узда человеческой власти — и при этом они спокойно сосуществуют с теми, кто жег их ради развлечения или снятия стресса. Красивые, умные и свободные — вот какими я воображал их двадцать лет назад, еще до того, как сам приказал им подчиняться людям, — в голосе Элайджи звучала такая тоска, что Хэнк, не желая больше слушать, резко развернулся и крепко зажал его рот. — Еще одно слово и я сам пойду бить витрины и жечь покрышки во имя нового мира, — серьезно произнес Хэнк. Элайджа мягко отстранил от своего лица руку Хэнка и, поцеловав его ладонь, отпустил. — Полагаю, на сегодня достаточно откровений, — уже спокойнее произнес он и сделал шаг назад. — Идем, Коннор уже заждался тебя.