***
Валькирия влетает на капитанский мостик и замирает с разинутым ртом глядя на широкие окна иллюминатора. Локи в буквальном смысле врезается в спину, удерживая за плечи пошатнувшуюся женщину, и непонимающе проследил за ее взглядом. Экипаж настойчиво пытается связаться с рядом находящимися кораблями для помощи, но все было безуспешно. Перед носом корабля зависло огромное судно, втрое больше флагмана, украденного у Грандмастера. На них были направлены пушки, где яркой синевой светилась сконструированная энергия для следующих выстрелов, нагнетая обстановку. — Что им от нас нужно?! — Закричала Брунгильда, ошарашено скользя взглядом по креслам, выискивая Тора. — Лучше убираться отсюда и поскорее! — Им нужно то, что есть у нас, — спокойным голосом отзывается Хэймдалл, многозначительно глядя на Бога обмана. — Мы так просто не отделаемся, Брунгильда. Мужчина фыркнул и передернул плечами, не смутившись внимательного взгляда всевидящего. Он прекрасно понимал, о чем шла речь, но кто охотится за этим камнем для него оставалось загадкой. Фактом оставалось и то, что такую мощную вещицу он так просто не отдаст. Кому-то очень придется постараться, чтобы справиться с двумя Богами. Тор отвлёкся от разговора с Коргом, подзывая пальцем к себе воительницу. Мрачное лицо царя не особо воодушевляло на хороший расклад, но она незамедлительно подошла к ним. — Тебе нужно эвакуировать народ, — сразу вырвалось у Тора, замечая недовольное лицо подруги. — Это приказ! — Я нужна тут! — Прорычала сквозь сомкнутые от злости зубы. — От тебя будет больше пользы, если ты их спасёшь! — Казалось, ещё немного, и Бог грома выплеснет на женщину всю свою ярость. Как бы той не хотелось остаться, она неуверенно кивает, выдыхая. — Корг, ты идёшь вместе с Брунгильдой. Локи, проводи их, а потом возвращайся. Они мчались между отсеками, стараясь собрать как можно больше асов. Дети вне очереди ступали на трап звездолета, а уже потом, когда все чада собрались, Корг пропускал женщин, а после и юношей. Снаряды неумолимо врезались в судно, мотая его из стороны в сторону. На их счастье, они ещё не пробили трюм и у них оставался шанс вырваться. Некоторые мужчины хотели протиснуться вперед, вне очереди из страха смерти. Один нагло пихает Валькирию, выдергивая ту из расчётов людей и соотношения веса, которое выдержит конструкция. — Эй, стой, — кричит, хватая больной рукой крупного мужчину, вдвое больше неё самой. — Мест не так много, если останется, то все будет происходит в порядке очереди! — Да пошла ты, — пытается выдернуть руку из крепкой хватки, казалось бы, слабой женщины, но Брунгильда хватает за чужой ворот рубахи, собираясь перекинуть через себя. Иного способа, чтобы вразумить, она не видела. — Ребята, не заводите народ, давайте не поддаваться панике, — из ниоткуда возникший приятный голос искусного манипулятора заставил поумерить свой пыл, яростно прожигая взглядом дыру во лбу обидчика. — Насколько мне известно, то ты, Харен, должен быть не тут, а на капитанском мостике. — Да, но… — начал мужчина, нервно глотая, и ссутулившись под взором тёмных изумрудов. — Я не закончил, — Брунгильда вновь поражается тому, как ему удаётся сохранять беспристрастие и какой же у мужчины сладкий голос. — Я — не мой дорогой братец, а потому мне нет дела до того, где ты можешь оставаться; однако, если ты не соизволишь слушаться эту леди, то мне придется выкинуть тебя в открытый космос. — Леди? — ошарашено переспросила Брунгильда. — Согласен, эта ложь вышла у меня неправдоподобно, нужно было сказать «мужлан», — парирует Локи, следя за спиной, что теряется в сгустке оставшегося народа. Слабо улыбнувшись на новую поддевку, воительница наигранно замахнулась, и от вскинутых наспех рук Бога, засмеялась. — Бывай, — она слабо хлопает по чужому плечу, устремляясь вперед под крышу звездолета. Кто бы мог подумать, что обернувшись, Валькирия увидит его бледную физиономию и пару глаз, чей цвет сравним с сочной зеленью на летнем солнце. Трикстер что-то говорил, но она уже не слышала: лишь смотрела на его губы, пытаясь понять, какие буквы срывались с них.***
— Нам нужно держать курс на землю, а там уже перегруппируемся и вернёмся, — Корг повторял слова Тора в сотый раз, но она даже не слушала. Ей было плевать на то, что его тут нет; а то, что Локи молвил, не выходило из головы. Валькирии хотелось услышать. Узнать. Народ был в безопасности, свою задачу Валькирия выполнила. Убедившись в том, что Асы могут сами о себе позаботиться, Брунгильда без зазрения совести отправлялась в путь к двум дурачкам. — Может, у меня получится забрать оставшихся, — холодно отвечает, чувствуя, как ноет раненая рука и понимая, что лжет самой себе. До других уже нет дела. — Мы на борту у мидгардцев, тебе не нужно переживать за дорогу и волноваться за курс. Только без революций, Корг. Великан понуро кивает, отбрасывая излюбленную идею о переворотах, немного отходя от корабля, на котором они прилетели. Запустив двигатели, воительница нырнула в глубь космоса. Картинки прошлого, оставшиеся в пламени разрушенного Асгарда, вновь накрывают своим колючим одеялом. Глаза противно щиплет, когда крики павших сестёр проносятся в голове, подобно заевшей песне. Их тела, утопающие в собственной крови, лежат перед ней, возвращая на поле боя, в битву за Всеотца. Реальность была не лучше. Плоть, опалённая снарядами, медленно плыла по мраку космоса, въедаясь в черепную коробку женщины. Дыхание перехватывает от нарастающей паники увидеть лица товарищей. Ей хочется сбежать, спрятаться на Сакааре, среди гор мусора и вновь забыться в туманном хмеле, окутывающим не только разум, но и всю ее. Желание зарыться в смраде отходов возрастало с каждым метром. Состыковка с судном вышла не с первого раза, было тяжело сконцентрировать своё внимание на чём-то другом, кроме трупов — они будто застелили весь ее взор. В трюме мигнули красные лампы, после чего все погрузилось в полумрак. Брунгильда, с тяжестью на сердце, переступала через Асов, отправившихся в Вальхаллу. — Тор…- В горле першило от долгого молчания и, казалось, сжимало под давлением извне, — Локи! Бережно переворачивая обмякшие тела, воительница вглядывалась в посиневшие лица. Длительные поиски могли морально подготовить к увиденному на капитанском мостике, нарастающее чувство тошноты начинало душить. Хотелось опорожнить желудок прямо на пол, где она ступала по вязким лужам крови. Брунгильда сбилась со счета, скольким успела опустить веки на остекленевшие зрачки, пока добиралась до конечного пункта. Когда её ступни встали туда, где она несколько часов назад стояла с Трикстером за спиной, колени предательски подкосило, не выдержав собственного веса. Даже организм — и тот подводит; органы стягивает тугим узлом, а остатки вишневого эля нашли выход, выбравшись наружу. Ей не хочется подходить ближе; то, чего она боялась — произошло. В двух шагах от неё лежал он: обмякший, с неестественно вывернутой головой, уже пустой. Руки, на которые женщина опиралась, скользят по желчному соку; веки предательски дрожат, прошибает озноб; появляется мысль о возможности того, что все это оказалось сном. Брунгильда кусает губы до металлического привкуса крови, срывает платок с раненой ладони и ногтями царапает коросту, остервенело щипает себя, колотит кулаками по железному полу — все для того, чтобы уже наконец-то проснуться. Но долгожданное пробуждение не наступало, сколько бы она не пыталась. Свернувшись калачиком среди собственных испражнений, в крови своих товарищах, тел, что постепенно начинали разлагаться, она тихо всхлипывала, даруя себе возможность стать хрупкой девушкой на короткое мгновение. Придавленная грузом новых болезненных потерь, ей хотелось взвыть, присоединиться к соратникам; поэтому, прикрывая веки, она возвращается в момент прощания. Что он ей говорил? Брунгильда хмурится, припоминая движения губ, стараясь подобрать подходящие буквы, тем самым, сама того не замечая, произносит — Ж И В И. Не слова о любви или ненависти, не какая-то очередная издевка, не прощание, а простая истина. Пожелание, которое казалось нужным в данный момент. Лафейсон словно знал, что это произойдет. Заглянул вперед, увидел все страдания, что ей предстоит пройти, напутствуя на верную тропу. Валькирия приподнимается на локтях, собравшись с остатками духа, чтобы посмотреть на безжизненные глаза, встретиться с правдой о том, что они больше не посмотрят на неё, как раньше. Увидеть, что с тонких губ не сорвутся едкие слова. Его грудь больше не поднимется во время вдоха кислородом: Локи Лафейсон просто замер. Встреча лицом к лицу, в последний раз, помогает осознать, как он стал дорог ее сердцу. Правда, слишком поздно. Начинаем ценить, когда теряем — это в точности про неё. Воительница вытирает о брюки одну из своих рук, нежно касается уже посиневшей щеки Бога. Поднимается выше, к пушистым ресницам, и опускает веки на бескрайние поля его зрачков. — Знал бы, что я сейчас сделаю, то наверняка бы посчитал сумасшедшей, Локи, — шепчет, наклоняясь к его лицу и касается сухих губ, роняя последнюю слезу на его кожу. — Прощай. «Жить» — это то, что станет для неё нынешней целью. Ради народа Асгарда, ради погибших сестер и ради него, что накрепко обосновался в её черством сердце.