Где всё началось

Два года минуло с тех пор, как драконы полностью исчезли из жизни человека. Ни в лесах, ни в горах, ни в океане их не обнаруживалось. В дальних странах процветала экономика и успешная торговля, строились союзы между государствами, воздвигалось множество новых городов. Существовать наконец-то стало не страшно. Люди добились долгожданного мира, в котором они нуждались довольно долгое время. Все радовались такому долгожданному исходу: никто не страдал, не лишался близких, не воевал и не умирал от когтистых лап или мощных челюстей. Но они не сильно задумывались над тем, как и почему крылатые создания словно исчезли с лица Земли. Действительно: зачем? То только лишь на руку. А вот викингам, бывшим жителям Олуха, приходилось не сладко. Мало того, что им нужно было обустроиться на новом месте, так ещё и залатать раны. Раны, размерами которыми не мог бы похвастаться сам Великий Смутьян. Кто-то стойко держался, кто-то старался скрыть за улыбкой свою боль, а кто-то ночью горько рыдал в подушку, упиваясь солоноватыми слезами. Тяжко приходилось скандинавам, так сильно привыкшим к бытию с драконами. Они стали их частью жизни, заняли в сердцах отдельное место. Сейчас же жизненно-важный орган навечно изранен: близкие друзья покинули его. В некогда веселых лицах замечалась тоска, а глаза больше не горели задорными искрами. Им приходилось очень тяжело, они буквально восставали из пепла, подымались с колен. Чрезмерная любовь и привязанность давали знать о себе. Эти чувства губили, давили и пожирали изнутри. Какого же было вождю? Он старался не подавать виду при нахождении в обществе, ведь, пожалуй, именно его разлука с Ночной фурией - одна из самых душераздирающих. Помимо того, что на Иккинга скинулась куча обязанностей, так ему ещё приходилось уметь совладать со своими чувствами. Люди не должны иметь слабого правителя, ибо всё может пошатнуться. Он должен успокоить, вверить, что ничего не кончено и нужно продолжать жить, неважно, с драконами или без. Сын Стоика делал всё, чтобы вселить эту непоколебимую уверенность в тружеников. Целый год он занимался этим, однако совсем позабыл о себе. Парень не отдавал отчета о том, что происходит внутри него. Мужики каждый день находили его занятым чем-то: то строительством домов, то ловлей рыбы, то стрижкой овец. Причём под конец дня тот выглядел таким изнеможённым, что все, кому не лень, окликали его и говорили, что пора бы ему отдохнуть, но он лишь отмахивался. Наверное, это-то и пошатнуло юного вождя. Кровожадный Карасик III за следующий год изменился. Стал угрюмым, молчаливым и настороженным. О женитьбе, на которую многие рассчитывали и не могли дождаться, не могло быть и речи. Эта ситуация пугала всех: без наследника, следующего властителя, жителей ждали тяжёлые времена. Что, если с зеленоглазым юношей приключится нечто неладное? Ведь он надолго мог покинуть племя, взяв маленькую шхуну, и отправиться в морское путешествие в одиночку. Многие могли подтвердить, что судно держало курс на остров Олух. Что ж, то правда: бывший наездник раз в два месяца бывал на родной земле. — Хватит быть таким эгоистом... Прекрати покидать свой народ, слышишь? — Астрид, не надо меня отговаривать. Беседа происходила у берегов относительно нового дома племени. Голубое небо время от времени закрывали облака, но их тут же прогонял сильный ветер. Солнце стояло в зените, но тепла не ощущалось: приближались холода. Это означало только одно: в лютый зимний период будет невозможно рассекать просторы океана так легко. — Ты нужен нам, — блондинка с разочарованным лицом глядела на возлюбленного, пытаясь как-нибудь его образумить. Тут и дураку понятно, что девушку каждый раз окатывал страх, как только она видела вождя, направляющегося к порту, со снаряжением. Но ничто и никто не удерживало юношу от твёрдой задумки. Вот и сейчас он складывал необходимые вещи для разведки на борт, стараясь не обращать внимания на предмет обожания многих парней, — Почему ты никак не поймёшь этого? Племя без... — Разве надвигается какая-то напасть? — холодно обронил викинг, — Война? Вражеские корабли? Смерч, ураган, буря? Что? Или, может быть... драконы? А? Благо, Хофферсон не зацикливалась на колких фразах, что в последнее время часто присутствовали в речах шатена. — Нам никто не угрожает, это факт. Но кто может ручаться за полную нашу безопасность? За твое отсутсвие может произойти много чего... — Не такого вождя себе представлял мой отец. Это хочешь сказать? — уже ступая на палубу, спросил зеленоглазый, обернувшись через плечо. Чего уж таить: он много раз слышал данную фразу. Иккинг, не дожидаясь ответа на глупый вопрос, продолжил,— Я стараюсь, правда стараюсь. И всё-таки так просто бросить то, откуда все началось... Не могу. — Знаю, — воительница слабо кивнула головой, — Но ты осознаёшь, что он не вернётся больше? По больному, Астрид, по больному. Сильно стиснув зубы, бывший наездник, чуть не содрав ладони в кровь, разделался с верёвками, что удерживали судно у берега. — До встречи, — просто сказал он, давая понять, что разговор окончен. Как всегда - отправляться в путь приходилось с понуренным настроением. Порой прямолинейность избранницы приносила жгучую горечь, как сейчас. Но и её понять можно: хотелось бы, чтобы шатен не оставлял их более, чтобы до него дошло, что похождения бессмысленны. Сам же парнишка начинал осознавать к седьмой вылазке всю глупость потраченных сил, нервов и времени. Хофферсон, однозначно, права. Но почему всякий раз его питает надежда, завидь он впереди знакомые очертания острова? Что надеется он там увидеть? Дорога, как обычно, заняла около шести дней. Слава Одину, обошлось без штормов, разбойников и прочих передряг. Ведь такое уже случалось... Не сладко тогда пришлось воину. Хорошо, что выпутался. Ступив на хлипкий от времени помост, Иккинг привязал судно все теми же верёвками. С тяжестью в груди и в голове он медленно поднялся наверх, поглядывая на последствия пожара. Огонь ничего не пощадил: ни дома, ни кузницу, ни Большой Зал - все, до чего коснулись языки пламени, сгорело. Даже трава упрямилась взрасти вновь, будто бы говоря, что жизнь покинула архипелаг вместе с переселением отсюда Хулиганов. Сжав губы, обратив их в тонкую нить, юный вождь направился в сторону своего бывшего дома, от коего вообще остались лишь щепки. Шёл он с опущенной головой, погруженный в серьёзную думу. Сомнений не оставалось: следовало покончить с путешествиями. Никакой пользы от них нет. Только заставляет своих людей беспокоиться и злиться. Пора бы взять себя в руки и прекратить мечтать о невозможном. Беззубик ушел. И больше никогда не покажется. Хэддок, отпуская его, не подозревал о том, что расставание будет столь мучительным, но зато понимал, что это необходимо. Навечно удержать крылатое создание, а тем более короля драконов, нельзя было. Часто шатен задумывался о том, как же поживает его братец. Появилось ли потомство? Какие новые обязанности легли тому на плечи? Как поживают все старые друзья? Всё ли в порядке? Жаль, что ответов никак не получить. Между тем, скандинав давно прошел мимо бывшей обители - то не было его настоящей целью. Все думали, что тот находился лишь в деревне и нигде больше. Но они ошибались. К сожалению, сжирающее пламя охватило и бОльшую часть леса. Однако кого останавливала обувь и культяпка, полностью покрывшиеся копотью? Пострадавшая местность выглядела такой неживой, несмотря даже на солнечный день, который, впрочем, двигался к завершению. До жути почерневшие стволы деревьев, неприятный запах и полная тишина... Рощу было не узнать. Но только не тому, кто с ранних лет страстно любил исследовать места за пределами поселения и делать зарисовки. Вот камень, с которого мальчонка срисовывал красивого ворона, вот неглубокая пещера - верный помощник при неожиданном ливне; вот огромный и могучий дуб, жаль только сожжённый и мёртвый, а вот и... сломленное некогда деревце. Повернув голову в левую сторону, русоволосый посмотрел вниз, на полосу углубления, распространенное на метра три-четыре. Спустя года оно никуда не исчезло. Место, куда свалилась связанная Ночная фурия. Удивительно, но именно здесь заканчивались отпечатки ужасного пожара. Далее процветала жизнь со всеми своими прелестями: зеленые сосны, ели и пихты, пение птиц и шуршание мышек где-то в кустах. Вздохнув, Кровожадный Карасик III, не торопясь, спустился вниз, где и решилась судьба «несущего одну смерть». Признаться, и это было далеко не конечной его остановкой. Он направился дальше. Словно по мановению волшебной палочки, чувствуя настроение юноши, солнечный диск заслонило серыми густыми тучами, резко похолодало, так плюс к этому всему начало темнеть. Наконец, пункт назначения предстал перед викингом, но осматривать его сразу, как всегда, он не решался: больно. Это тот самый огромный овраг, где «всё началось». В голове тут же всплыли отчетливые воспоминания. Первый рисунок доныне невиданного создания, подкормка лососем, созерцание прекрасного портрета, созданного отломленной веткой, мимолетное прикосновение к слегка шершавому носу, проба хвоста, первый полёт, долгие и упорные тренировки... Как же такое можно забыть? Ведь всё, всё изменилось со встречей с крылатым. Прежние устои и порядки племени Лохматых Хулиганов канули в Лету, а прежде называемые «чудовища» превратились в домашних животных. Целая эпоха сменилась вместе с этой дружбой. Дружбой меж человеком и драконом. Понуренный Хэддок прошел вдоль озера. В его глазах наконец-то появилось уныние, которое сдерживалось целых шесть дней плавания. Тут, только тут он мог показать, что чувствует на самом деле, мог открыться, выпустить эмоции на волю. Это станет последним разом, когда вождь покинул народ. Бывший наездник так решил. Более возвращения на архипелаг абсолютно не имеют смысла, потому всю горечь нужно оставить здесь, спрятать её. Забывшись своими мыслями, юноша не заметил, как оказался у дерева, и не услышал тягостного дыхания прямо перед собой. — Чёрт, — потерявший бдительность спешно вынул огненный меч и зажег его, выругавшись. У левого виска появилась испарина, а само тело приняло боевую стойку. Как же ж можно так было опростофилиться, зайдясь размышлениями? Глупая оплошность вполне могла стоить ему жизни. Злясь на самого себя, Иккинг вот вот бы и накинулся с расспросами на внезапно появившегося в овраге, угрожая оружием. Только вот остался стоять на месте, как вкопанный. Перед очами предстал чрезвычайно знакомый силуэт. Мощная грудь то опадала, то поднималась, крылья лежали беспорядочно, а хвост выгнулся дугой, направляясь к мордашке, к слову, огнеупорный протез второй части лопасти лежал в метре от хозяина. Закругленные клыки то и дело обнажались, принуждая любого другого попятиться и поскорее смыться в данной ситуации, но не сына Стоика Обширного. Никаких сомнений не осталось: это его дракон. Отбросив горящий меч в сторону, совершенно не заботясь о сохранности предмета, он прильнул к шее друга. — Братец... — лишь прошептал парень, головой уперевшись в жесткую холодную щёку. Тот не проявил никаких действий, будто канув в крепкий сон, не желая возвращаться из царства Морфея в реальность. Шок значился в слегка заторможенных движениях, а две слезные дорожки украсили лик возмужалого юноши, — Почему... Почему ты... Что... Зверь, будто сломленный чем-то, так и лежал с закрытыми глазами. С ним явно произошло и продолжает происходить нечто... ужасное. Теперь потрясение сменилось испугом. — Эй... Слышишь? Беззубик, братец... — срывающимся голосом молвил тот. Страшно даже задумываться о причине такой безразличности к окружающему и как он вообще оказался в краю, таком далеком от своего королевства. Если приглядеться, то протез назвать таковым невозможно: запчасть полностью сломалась, а на её коже виднелись порезы. Неужто Ночная фурия участвовала в борьбе, где потерпела поражение и смогла добраться лишь до Олуха? Что с его второй половинкой? Спаслась? Отправилась за помощь в Скрытый мир, да не успела? Хотя неважно. Теперь уже всё неважно. Пытаясь растормошить верного друга, Иккинг с силой толкал того в плечо, громко и отчаянно приговаривая очнуться. Он должен знать, что не один. К счастью, глаз чуть приоткрылся, но щёлочка была узкой. Слабое рычание донеслось из глотки животного, и, стараясь как-то защититься от любопытного человека, еле отпихнул его от себя лапой - не все силы покинули короля. — Это я, я. Все в порядке, — заставляя улыбку появиться на лице, вождь подобрался к фурии вновь, после чего, поглаживая по лбу, подушечками пальцев останавливаясь на навсегда запомнившихся чешуйках, создал зрительный контакт. Рык раздался с большей агрессией, однако, Беззубик, поняв, кто перед ним, вмиг смолк. Он задышал чаще, а щёлочка расширилась вдвое, — Я рядом, братец... Как русоволосый и предполагал: отпускать от себя дракона не следовало, пускай они очень любили друг друга. Железка на хвосте никак не могла спасти от всего. Почему он не задумался об этом, когда отдирал товарища от сердца? Глубокая вина камнем легла на душу воина. — Прости... — и так слабая улыбка грозилась спасть из-за подрагивающих уголков губ, — Я...не хотел такого будущего для тебя. Казалось, создание не переживало на счет собственного состояния: оно было радо видеть некогда бывшего хозяина. Теплый язык прошелся по лику шатена, а горячее дыхание обдало его. Крылатый словно говорил, чтобы вождь не смел грустить. — Это ведь не отмывается, — закрывшись рукой, пряча слёзы, которые то и дело лились, обжигая громоздкую чёрную мордашку, юноша не переставал предпринимать попытки задержать улыбку и помещать в срывающиеся слова хоть каплю насмешливости, как то было в счастливое время. Горловой звук опять заполнил пространство, но на этот раз ласковый, — Как же ж так... В течение трех часов Ночная фурия не оставалась одна - Иккинг не отходил от неё ни на шаг. Он гладил её, долго рассматривал, успокаивал, шептался о чём-то. Дракон радовался такому короткому моменту, проведенным рядом с другом. Это заметно облегчило страдания. Жаль, что не излечило полностью. Мутный, но полный тоски взгляд устремился на темное небо, заполненное тучами. Дышал он всё реже и реже. Борьба между жизнью и смертью подходила к концу. — Ты скоро снова полетаешь под звездным полотном, братец, — совладав с собой, вождь говорил чуть увереннее, понимая, что друг не хотел бы видеть убивающегося над горем мальчишку. С сожалением в глазах он смотрел на умирающего зверя, никак не желая прощаться на этот раз. Иккинг впервые видел драконьи слёзы, — Я всегда буду любить тебя, — и он, насколько мог, обвил руками уже бездыханное тело короля драконов.