До рассвета еще далеко

Ночь в Токио — явление весьма формальное, потому что этот город, кажется, не спит никогда. Он озарен миллионами огней, бег автомобилей несколько замедлен, но их все равно достаточно. Мигают светофоры, сигналят водители, гогочут поздние прохожие, вывески круглосуточных магазинов слишком ярким светом притягивают к себе полуночных покупателей. Все стихает только к утру, словно затишье перед бурей. А потом… Потом Токио снова начинает свой бег, ускоряя ток жизни по венам и артериям своих улиц. На часах половина третьего ночи. В отделении детской реанимации тихо, только редкий писк аппаратов в палатах нарушает такую тяжелую здесь тишину. Молодая девушка сидит в ординаторской, устало потирая переносицу двумя пальцами, и в сотый раз пересматривает истории болезней своих маленьких пациентов. Переводные дневники написаны, назначения составлены, очередной внеплановый обход произведен, а значит у нее есть хоть немного времени, чтобы оторваться от бумаг и попить кофе. Девушка поднимается на ноги, выходит в коридор и обращается к медсестре, сидящей на посту: — Наоми, я отойду в соседнее крыло на пятнадцать-двадцать минут. Если что — сразу звони мне. Медсестра устало улыбается и кивает: — Хорошо, Иноуэ-сан. Вам бы поспать… Девушка лишь пожимает плечами и коротко улыбается в ответ, затем одергивая полы халата и направляясь к выходу из отделения. Орихиме работает самостоятельно вот уже год в таком отделении как детская реанимация. Выпускница известного медицинского университета, диплом с отличием по специальности «Педиатрия», прекрасные рекомендации и огромное рвение к работе. Девушка поднимается на этаж выше, проходит по застекленному переходу в другой корпус и тут же поворачивает направо, мимо лифта в стеклянные двери, за которыми находится взрослое хирургическое отделение. Здесь все иначе. Чьи-то стоны из палаты, тихие разговоры дежурных медсестер на посту, уставший врач, которого снова вызвал кто-то из пациентов. Иноуэ качает головой и уверенным шагом движется в конец коридора, на ходу здороваясь с медсестрами, которые почему-то сразу таинственно улыбаются и прячут глаза в журнал учета пациентов. Она находит ординаторскую и осторожно стучит, затем заглядывая внутрь и в ту же секунду исчезая за дверью. — Иноуэ-сан? Удивленный, уставший, но такой доброжелательный мужской голос встречает ее с порога. Врач откладывает в сторону историю болезни и отвлекается от компьютера, на несколько секунд зажмуривая глаза, красноту которых можно заметить даже сквозь стекла острых очков. — Доброй ночи, Исида-кун. Снова завал? Она присаживается на стул рядом и окидывает взглядом ореховых глаз гору бумаг на его столе. Сном тут даже не пахнет с таким-то количеством пациентов. Мужчина молчит и просто смотрит на нее какое-то время, а затем, словно опомнившись, снимает очки и трет пальцами слегка отекшие веки: — Да, как видите, у нас все не слишком радужно, но… Но бывает и хуже. Он снова надевает очки и не находит собеседницу на прежнем месте — она уже поднялась на ноги и молча заваривает кофе, чашку с которым через минуту опускает перед ним на стол: — Себя нужно беречь, Исида-кун. Нельзя же так. Она вновь садится рядом, сжимая в пальцах кружку с кофе. Урю долго смотрит на нее и усмехается уголками губ: — Кто бы говорил, Иноуэ-сан. У Вас пока тихо? Она кивает и делает глоток, наслаждаясь минутой покоя. В компании этого мужчины ей всегда становится легче, каким бы тяжелым не был ее день. Они вместе учились в школе, вместе поступали в институт, учились параллельно на разных факультетах, много общались, а затем, благодаря хлопотам со стороны Исиды старшего, оказались в одной больнице. Орихиме долго смотрит на бледное лицо молодого врача, отмечая, что тени под его глазами стали глубже, а в уголках голубых глаз появились едва заметные морщинки. Но она видит их. Не может не видеть. — Исида-кун, как там та женщина, которая поступила вчера утром после крупного ДТП? Ее перевели из реанимации? Мужчина кивает и тут же качает головой, вновь отпивая кофе из своей чашки: — Да, ее перевели несколько часов назад. Первый ее вопрос был о состоянии ее сына, вот только ответить я ей ничего не смог, так что хорошо, что Вы пришли. Я как раз хотел спросить у Вас о нем. Иноуэ понимающе кивает: — Мальчик еще не приходил в себя. Стабильно тяжелый. Орихиме не может говорить о таком спокойно, поэтому поджимает губы и опускает глаза. Она не может привыкнуть к такой несправедливости, но ни разу не жалеет о выборе профессии, ведь в ее силах спасти если не всех, то многих. Девушка кладет руки на стол и сжимает пальцы в замок: — Если хочешь, я могу зайти к ней сама. — Нет. Орихиме получает ответ даже слишком быстро, а в следующее мгновение на ее руку опускается чужая ладонь: — Это моя прерогатива. Не стоит нагружать себя еще больше, Иноуэ-сан. Я волнуюсь. Колючий взгляд голубых глаз проходится током по телу и отзывается румянцем на бледных девичьих щеках. Она собирается ответить ему, как вдруг тишину ординаторской разрывает громкий звонок ее телефона. Мужская рука освобождает ее ладони, а Орихиме вскакивает, прижимая трубку к уху: — Наоми, да, я слушаю. Так… Готовь адреналин, дексаметазон, клинок и подключай ИВЛ. Я бегу. Она кладет трубку и быстрым шагом летит к двери: — Прости, Исида-кун. По скорой поступает тяжелый. Мужчина в пару секунд оказывается рядом, наклоняется и невесомо касается губами девичьего лба: — Пусть все получится, Иноуэ-сан. После этого за ней закрывается дверь, а Исида со вздохом убирает со стола кружку с недопитым кофе. На часах три часа десять минут. До рассвета еще далеко.