Щекотка

***

Одним из самых актуальных и важных уроков, которые я получил, общаясь с Шерлоком Холмсом, возможно, был вот этот: Ни при каких каких обстоятельствах не признавайтесь, где находятся ваши самые уязвимые места. С сожалением сообщаю читателю, что я не послушался собственного совета. Стоило мне показать свою уязвимость, как милый стервятник, почуяв жертву, вонзил свои когти. Как-то во вторник, солнечным утром, я решил навести порядок на своих книжных полках. Вместо того, чтобы оставить эту задачу нашей домовладелице, рискуя потом найти книги или расставленными в другом порядке, или вообще в другом месте, я приступил к кропотливой работе. Разложив свои медицинские журналы по датам, а романы в алфавитном порядке, я собирался начать раскладывать всё это на полках, когда мой друг наконец-то проснулся и вышел в гостиную. − Уотсон! − воскликнул он, широко зевнув. − Что вы там делаете, растянувшись на полу? − Не совсем растянувшись, Холмс, − стоя на коленях, ответил я. − Я переставляю книги. На полках такой беспорядок. − О, очень хорошо. Не могли бы вы уделить время и навести порядок... − Нет, Холмс... − Ах. Но их не так много, и это не займёт... − Нет, Холмс. Со своими собственными книгами вы уж разберитесь сами. Он нахмурился. Вернувшись к своим книгам, я не услышал тихие шаги позади себя, но почувствовав тычок в рёбра, подпрыгнул на два фута. То, что Холмс удивлённо отшатнулся, не стало для меня утешением. − Что это было?! − спросил я. − Холмс, я не выношу щекотку. Пожалуйста, больше так не делайте. Он пристально на меня посмотрел. − Я просто ткнул вас в бок, − ответил он. − Вы очень нелюбезно отозвались о моих книжных полках. − Ну, вы ткнули меня в самые чувствительные для щекотки места, − пожаловался я. − Было бы лучше, если бы вы так не делали. Мой друг продолжил смотреть на меня взглядом, который я с трудом игнорировал. − Просто так не делайте, − добавил я, вздрогнув. − Это заставило вас подпрыгнуть, − заметил он с ноткой озорства в голосе. − Да, Холмс, я знаю. − Это было забавно. − Это не так. Он засмеялся. − А если бы я ткнул в ваши рёбра с двух сторон, что тогда произошло бы? − Я бы устроил вам сотрясение мозга, Холмс. Продолжая смеяться, он отошёл от меня на небольшое расстояние. − Уотсон, у вас только рёбра такие чувствительные к щекотке? − Нет, ещё... − Я резко замолчал. − Да, только рёбра, − твёрдо сказал я, но боюсь, слишком поздно, потому что в глазах моего друга заплясали бесячие огоньки. − Я вижу, − заметил он. Больше ничего не сказав, Холмс отвлёкся на чтение «The Times». Надеясь, что на этом всё закончилось, я устроился в кресле с книгой в руках. Некоторое время казалось, что всё так и было. Проведя час или два за ланчем в Холборн, мы совершили приятную прогулку в саду и посетили одну из картинных галерей на Бонд-стрит, после чего, культурно пресыщенные, вернулись домой в квартиру 221Б. − Мне не понравилась та большая картина с капустой, − фыркнул Холмс. − Это не кочан капусты, Холмс. Это − весенний цветок. Он очень красивый. − Ну, он похож на кочан капусты, − возразил мой друг, оказавшись рядом, в то время как я вешал свою шляпу на крючок. Не ожидая пинка и щекотки на своей талии, я не смог всего этого избежать. − Холмс! − воскликнул я, отступая к камину. − Я очень хочу, чтобы вы остановились. − Это щекотно? − нетерпеливо спросил Холмс. − Нет, − ответил я, прищурившись. − Если вы намереваетесь снова это сделать, то клянусь, Холмс, я... − К счастью, я сам не боюсь щекотки, − признался мой друг, посмотрев на меня искоса. − У меня нет никакого желания это выяснять, − буркнул я. Сев в кресло и прижав локти к бокам, я с трудом набил трубку и закурил. Холмс сделал то же самое. − Уотсон, − обратился он ко мне. − Если речь идёт о капусте или щекотке, то мне не интересно ни то, ни другое, − предупредил я его самым строгим голосом. Его лицо вытянулось. Полагаю, он планировал превратить обе темы в одно артистичное предложение. − Майкрофт такой же, как и вы, − печально заявил он после паузы. − Не понимает шуток. − Он посмотрел на меня краем глаза. − Ворчун, − добавил он, растягивая слоги, через четыре секунды. − Бесячий, − буркнул я, растягивая их уже через пять. Холмс часто говорил мне, что гениальность − это бесконечная способность для принятия боли. А я сказал бы, что это − бесконечная способность к тому, чтобы быть болью. Когда через три четверти часа нашей обороны ко мне вернулось моё чувство юмора, я решил, что борьба огня с огнём могла бы уладить всё это раньше. Холмс к тому времени уже рассматривал что-то в пробирке за своим столом. Притворившись, что мне интересно, в тот момент, когда он наклонился, я ткнул его в бок. Поставив пробирку на стойку, он повернул голову и изогнул бровь. Его глаза расширились, когда я, как призрак, зашевелил пальцами. − Уотсон, − запаниковал он. − Я нахожусь рядом с пробирками. − Но у вас в руках нет ни одной, − указал я. Вскочив на ноги, он обогнул стул и отбежал к окну. − Остановитесь немедленно, − громко сказал он. − Обстоятельства изменились, − объяснил я, направившись к нему. − Но, Холмс, как я понял, вы не боитесь щекотки? Поэтому она не должна вас тревожить, конечно. − Да. Я имею в виду, нет! Нет! − Идите сюда. − Ни за что, Уотсон. Уйдите. Мы вступили в небольшую стычку возле стола для завтрака. − Я буду бросаться в вас кубиками сахара, − взвыл Холмс. − Так вы, конечно, подарите миссис Хадсон серьёзную причину для того, чтобы она тоже вас пощекотала, − ответил я. − Крошки сахара − источник её раздражения. − Сделав выпад в его левый бок, я принялся его мучить. Он издал пронзительный вскрик и сложился почти вдвое. − Вы сказали мне неправду, − смеясь, добавил я. − Вы так же чувствительны к щекотке, как и я, если не больше. − Выдумка − мой механизм защиты. Уотсон, пожалуйста, я прошу вас. − Он потянулся к сахарнице, но потом передумал. − Вы торжественно обещаете воздержаться от дальнейших нападений на мою личность, Холмс? Мы стояли напротив друг друга, в то время как мой друг приглаживал свой измятый жилет. Выпрямившись, он скривился. − Я проводил эксперимент, − сказал он, − а вы вмешиваетесь в его результат. − Пожалуйста, не говорите мне, что вы планировали написать монографию на эту тему. Он пожал плечами. − Я требую вашего обещания, Холмс. Холмс вздохнул. − О... ну хорошо. Я обещаю. А вы скажете мне, где у вас другое чувствительное к щекотке место? Я усмехнулся. − Чтобы вы вооружились боеприпасами на будущее? Думаю, нет, мой дорогой друг. Смущённо улыбаясь, мой друг покинул угол, в который сам себя загнал. − Возможно, так будет лучше, − согласился он. − Ради наших нервов мы не должны сводить друг друга с ума. Поскольку это будет лишним − случайный наблюдатель может решить, что мы и правда сошли с ума. − Если что, я напомню вам о том, что вы сказали, Холмс, − предупредил я. Улыбнувшись, Холмс крикнул миссис Хадсон, чтобы она принесла чай. Всё же, у кубиков сахара есть и несколько другие функции.