Любимчик

Еще на подходе к главному входу клуба с большой светящейся неоновым красным надписи «Дикий пёс», выведенной каким-то рукописным шрифтом, слышно, как грохочет музыка. Высокие басы гитары и переливы барабанной дроби под аккомпанемент надрывающего связки солиста разбивают вдребезги ночную тишину улицы. Через три часа начнет светать, окрашивая своим неповторимым багряным цветом встречающиеся на пути дома и машины. А пока люди пытаются развеять рутину в своей жизни, утопая в музыке и свете прожекторов. Высокий парень в насыщенно-бордовой толстовке на массивной черной молнии выходит из темного проема домов, шагает к дверям клуба быстрой, уверенной походкой. Черные кеды издают противное хлюпанье, под ногами полно луж и намокшего мусора, тряпичная обшивка обуви совсем не спасает от влаги, из-за чего ступни неприятно холодит, пуская дрожь по подтянутому телу. Мальчик встает напротив двух высоких, похожих друг на друга, верзил с короткими стрижками и одетых в черные обтягивающие футболки с надписью «охрана». Они смотрят на подошедшую фигуру внимательно и придирчиво, словно решая, выкинуть гостя сейчас или подождать, когда тот подойдет поближе. Но мальчишка скидывает капюшон толстовки, выпуская на волю копну длинных темно-каштановых волос. Юношеское лицо опасно сверкает ярким красным неоном от вывески, охрана уступает дорогу, открывая двери клуба. Семнадцатилетнему Ларри Джонсону круглые сутки открыты двери этого заведения. Любимчик босса как-никак. Джонсон пересекает порог, погружаясь в грохот разрывающей перепонки музыки, охрана внутри слегка кивает ему, пропуская за стеклянные двери без обыска. В нос тут же отдает запах потных тел вперемешку с алкоголем. Парень минует толпу, осторожно обходя движущихся в бешенном ритме танца людей. Слева от барной стойки, у лакированной двери встречается очередной безликий охранник, мужчина открывает дверь специальным ключом и придерживает ее, пока Ларри заходит внутрь. Узкий коридор с множеством различных дверей освещен лишь боковыми желтыми светильниками, встречающимися лишь только в самом начале и у металлических дверей лифта. В этом коридоре почти не слышно клубной музыки, до кабинета босса репертуар ди-джея не доходит совсем. Босс любит работать в тишине, хоть и управляет самым проходимым клубом города. Парень нажимает на кнопку, и кабинка тут же открывает свои двери. С помощью специальной ключ-карты он спускается на единственный этаж вниз. В коридоре подвала уже слышны разгневанные крики Мистера Фишера — очередная мелкая сошка напортачила и теперь отдувалась по полной программе. Резкий звук разбивающегося стекла заставляет парня рефлекторно вздрогнуть и ощупать кобуру с двумя пистолетами, проверяя, на месте ли оружие. Ларри нечего бояться, он идет с хорошими новостями. Босс будет доволен и, быть может, ему сегодня даже перепадет награда. Ларри стучит по лакированному темному дереву ровно четыре раза, затем нажимает на ручку и входит в кабинет. Перед широким деревянным столом ползает какой-то паренек с выбеленными волосами. Ларри видит, как тот пытается собирать осколки разбитого стакана. Парень затравленно оглядывается, встречается с шатеном взглядом. Струйка крови стекает по его виску, спускаясь по шее на воротник футболки. Судя по всему, этот блондин очень сильно разозлил Фишера, раз тот бросил в него граненным стаканом из своего любимого набора. Джонсон не может вспомнить, как зовут этого парня, он вроде новенький, всего месяц в подчинении у босса, а уже успел чем-то его разозлить. Высокое кожаное кресло развернуто спинкой ко входу, видно только широкие плечи в белой рубашке и затылок с синими волосами, собранными в тугой хвост. Шатен проходит к стеклянным полкам шкафа, по пути скидывая мокрую толстовку на спинку светло-бежевого кожаного диванчика. Дверцы открываются с тихим щелчком, Джонсон придирчиво осматривает стоящие бутылки с алкоголем и спустя полминуты хватает одну из них и два граненых стакана — последних из любимого набора босса. Судя по всему, придется покупать новый. — Трэвис, такое поведение не приемлемо у нас. Другие боссы уже закатали бы тебя в цемент и бросили на корм рыбам. — Голос Фишера буквально звенит от напряжения, он разворачивается на своем кресле, хватаясь когтистым взглядом за фигурку стоящего перед его столом парня. Ларри обходит стол, вставая по правую руку от босса, нагло вторгаясь в его личное пространство. За такую дерзость и своеволие Фишер обычно бьет лица или всаживает пулю между глаз, но Джонсону можно. Он особенный. И умело пользуется этим. Шатен разливает темно-янтарную жидкость по бокалам, тут же осушает один из них. Он промок и продрог из-за заставшего его на обратном пути дождя. Коньяк как нельзя лучше отгонит холод из крови, а уж как согреть тело, Ларри знает. Мальчишка Трэвис смотрит в пол, не решаясь поднять глаза на своего работодателя, но бросает косые взгляды на Джонсона. Точно, это их первая встреча, все из банды Фишера знают этого длинноволосого шатена с родинкой под правым глазом, оттого уважают и боятся, но вот знакомиться со всеми новичками у парня нет времени, как и желания. Блондин бегает глазами по его фигуре, задерживаясь на двойной кобуре, оплетающей кожаными ремнями торс шатена, и на руке, что так нагло опирается на стол босса. Ларри не смотрит в ответ, мимолетного взгляда достаточно, чтобы держать этого новичка под контролем, разглядывать картину морского бриза за спиной Фишера куда интересней. — Может, мне и правда стоит пристрелить тебя, Трэвис? — Вопрос даже не риторический, босс может прямо сейчас пустить пулю в лоб паренька из своего личного оружия, что он держит под столом, или поручить это Джонсону, поэтому блондин вздрагивает и затравленно сжимается всем телом, словно пытается казаться меньше. Злость Фишера видно по тому, как сильно он сжимает граненый стакан и в один глоток опустошает его. И где-то внутри прогнившей душонки Ларри жалко этого паренька, он ведь тоже когда-то был новичком. Джонсон открывает верхний ящик и достает серебряный портсигар босса. Нужно отвлечь главу банды от дурных мыслей. Шатен закуривает сигарету, выпуская сизый дым через нос, и передает ее Фишеру, тот даже не смотрит в его сторону, злобно глядит на Трэвиса, но сигарету принимает и глубоко вдыхает, превращая в пепел почти половину, чтобы через секунду расслабленно облокотиться на спинку кресла, выдыхая густой дым никотина в комнату. — Это первый и последний раз, Трэвис, когда я прощаю тебе ошибку, а сейчас выметайся, мусор отдашь Нилу на баре и голову твою садовую пусть обработает. — Трэвис поднимает глаза и неверяще хлопает ресницами, перекидывая взгляд с Джонсона на босса и обратно. — Вон! — громкий оклик, как выстрел пистолета, фигура блондина скрывается за дверью уже через секунду. — У меня хорошие новости. — Ларри скидывает мокрые кроссовки вместе с носками и садится на стол. Прямо перед лицом босса. Так можно делать только ему. — Ты единственный, кто радует меня хорошими новостями, Ларри. — За то, чтобы Фишер произносил его имя так возбуждающе рычаще, Джонсон готов не то, что торговые сделки проводить, а на убийство самого президента пойти. — Все прошло успешно? — Мужчина оглаживает острое колено через намокшую ткань джинс. По холодной коже тут же пробегает стая мурашек, оставляя после себя горячие волны. Джонсон весь день жил в предвкушении этих касаний. — Да. Мы мило поболтали, и они тут же подписали все нужные документы. — Они оба знают, как «мило» болтает шатен с неугодными для его босса предпринимателями. Джонсон кривит губы в фирменном оскале и откидывает свои волосы с лица за спину. — Это замечательно. — И Ларри думает, что эта новость не такая замечательная, как вариант бурного секса прямо на этом чертовом столе. Пальцы у Фишера длинные и покрытые шрамами, как и его лицо. Обычный итог при решении опасных дел, когда ты только новичок в кругу мафии. Джонсон любит каждый из этих шрамов и в подробностях помнит моменты их получения, потому что всегда был рядом. — Сал. — Ларри выдыхает имя вперемешку со стоном, когда эти чертовы пальцы вытаскивают полы футболки из-под джинс, и Джонсон не медлит, помогает ему, освобождая свое тело от ремней кобуры, чтобы затем тут же позволить снять с себя синтетическую ткань, оголяя его накаченный торс. Фишер поднимается с кресла, нависая над мальчишкой, вытаскивает сигарету изо рта и тушит в пепельнице. Поцелуй сразу глубокий и горячий, они перекатывают на своих языках табачный дым, как конфету, пока тот совсем не растворяется в воздухе, оставляя после себя горьковатый привкус на губах. Сал все еще зол, отголоски гнева проскальзывают в нем, когда он грубо опрокидывает Ларри спиной на стол, болезненно сжимая бедра, тянет его ближе к себе, заставляя упираться пахом в его собственный. Джонсон постанывает и сам подается вперед, тянется к чужой рубашке, ловко вытаскивая пуговицы из петель. — Почему ты холодный? Замерз? — Фишер освобождает себя от расстегнутой рубашки и прижимается к груди паренька, наваливаясь сверху. — Я попал под дождь, когда возвращался. — Ларри оглаживает шею и слегка тянет за синий хвост. Парень поднимается к чужому лицу и прочерчивает языком глубокий шрам на губе. Многие боятся смотреть в лицо юного босса Фишера, это уже даже традиция и правило банды — опускать голову и не смотреть на лицо босса, когда тот рядом. И все так делают, кроме Джонсона, конечно. — Почему ты так рано ушел сегодня? — Сал оглаживает бока молодого тела, целует шею, прикусывая синюю линию вены, вызывая громкий стон партнера. — Ты сам сказал, что нужно подойти к делу тщательно. Вот я и подошел. Расставил парней, подготовил место. Блять, Сал! — Грудь у Ларри горит ярко красными кровоподтеками от засосов и укусов. Часть из них давно красуется на его теле, и они уже обрели синеватый оттенок. Вставший член пульсирует и трется о ткань одежды, вызывая болезненную негу. Джонсон толкается бедрами в партнера, вызывая протяжные выдохи, и тянется к молнии на своих джинсах. Кожаные ремни он перестал носить давно, слишком много мороки. Фишер понимает недвусмысленный намек и стягивает сырые брюки с любовника вместе с бельём, оставляя того абсолютно обнаженным на своем деревянном столе. Мужчина оглаживает пальцами гладкий лобок и пару раз проводит ладонью по вставшему члену парня. Ларри следит за своим внешним видом, как девчонка на выданье, но это только по желанию босса, ему так больше нравится. — Руки. — Сал расстегивает ремень и черные классические брюки, стягивая их вместе с боксерами на уровень колен, и достает из верхнего ящика тюбик с прозрачной смазкой. Джонсон тянет руки за голову, хватаясь пальцами за край столешницы, такая поза — гарантия того, что наглый мальчишка не прикоснётся к себе без разрешения. Парень закидывает одну ногу на шею Фишеру, а другую подгибает и прижимает к своей груди. Такая откровенная поза уже давно не смущает. Извращенные фантазии босса выбили стыд из него еще в первую ночь, что они провели вместе. Сердце у Ларри колотится, и тело дрожит в предвкушении. Ни одна перестрелка не вызывает в нем такую бурю эмоций, как горящие возбуждением глаза Сала. Два смазанных пальца тут же легко проникают в заветное нутро, не встречая никакого сопротивления. Парень протяжно стонет, не сдерживая голоса, и вскидывает бедра, насаживаясь глубже. По ягодицам стекает прохладная жидкость — судя по всему, босс слегка перестарался со смазкой, и Джонсон готов поклясться, что он сделал это специально, потому что неоднократно видел это довольное выражение лица, когда тот кончал в него, наблюдая, как сперма вытекает обратно. Фишер облизывает пересохшие губы, картина поистине будоражащая и возбуждающая. Вечно наглый, язвительный и грубый мальчик Ларри Джонсон, готовый пристрелить любого, кто косо глянет на него, подставляет свой зад, самостоятельно насаживаясь на твердый член своего босса. Таким податливым и трепетным он бывает только с ним, и Сал это ценит, как никто другой. Мужчина хватает узкие бедра, ногтями впиваясь в кожу, и толкается в горячее молодое тело. Толчки быстрые, грубые и глубокие, Фишер выходит полностью, чтобы тут же толкнуться обратно, до самого упора. Ларри захлебывается стонами, чувствует, как сводит низ живота, и кровь начинает закипать. В голове пустота, наполненная лишь хлюпающим звуком сталкивающихся тел и тихими стонами Сала. Глаза закатываются от удовольствия, искусственный свет ламп режет по сетчатке, но шатен не смеет отвести взгляда, внимательно разглядывая довольно оскалившиеся лицо своего босса. И все это так возбуждающе интимно. Потому что такими открытыми и несдержанными они могут быть только друг с другом. Фишер наклоняется к парню, болезненно кусая смуглую шею, его синие волосы падают Джонсону на лицо, и тот не выдерживает, хватается за шею, с силой наматывает пряди на кулак и выгибает спину, ударяясь затылком о столешницу, когда острые зубы прикусывают плечо. В следующею секунду сильные пальцы смыкаются на шее Ларри, болезненно давя на кадык и пережимая сонную артерию. — Я сказал руки. — Салу не нужно кричать, гневный шепот порой куда внушительней громкого оклика. И Джонсон хрипло пытается вздохнуть, почти отчаянно хватается обратно за край столешницы. Давление с горла слегка отпускает, давая сделать тяжелый вдох, но не достаточно свободно для полноценного выдоха. Парню даже тяжело сглотнуть, придавленный кадык отдается болью в горле, и ему приходится склонить голову набок, позволяя накопившейся слюне стекать из приоткрытого рта. Захлебнуться слюной во время секса — самая нелепая смерть. Фишер сжимает чужое колено и надавливает им на грудь, а вторую ногу спускает себе на бедро. Его член проникает глубже, болезненно проезжаясь по простате, вызывает хрипящие вздохи какого-то мазохистского наслаждения. Слишком глубоко, слишком больно, сладко и горячо, с Салом всегда все «слишком», по-другому никак. Ларри чувствует, как кровь приливает к лицу из-за нарушенной циркуляции, мысли становятся тяжелыми и какими-то вязкими. Никакой паники или истерики от подобного положения дел у него не происходит. Он слишком давно знает своего босса и чрезмерно давно работает на него. Полное доверие. — Можно. — Мужчина поднимается с юношеского тела и отпускает горло, вдох обжигает легкие и вышибает мысли из головы, оставляя в черепушке звенящий вакуум. Парнем двигают лишь желания и инстинкты. Он отпускает онемевшими пальцами проклятую столешницу и тянется к своему члену. Сжимает его сильно и даже болезненно, проводит руками по стволу, стараясь попасть в такт толчков Фишера, но пальцы плохо слушаются, и собственное тело подводит его. Голые чувства сжимают все юношеское тело, ощущение грубых толчков по самой простате и собственных горячих рук на члене заставляют надрывно стонать и пытаться вымолвить имя Фишера во вздохе после очередного глубокого толчка. Разрядка накрывает парня, как гигантская волна, которая изображена на висящей в кабинете картине. Он выгибается в пояснице, громко выкрикивает заветное имя. Сал продолжает толкаться в сжимающееся от оргазма тело и через пару толчков выходит из Ларри, кончая ему на живот и грудь. Они оба загнанно дышат, пытаясь привести сердцебиение в порядок. Движения у Фишера ленивые и расслабленные, как довольный кот он падает в кресло, откидываясь на спинку и протяжно выдыхает. У Ларри дрожат ноги и руки, он пересиливает слабость в теле, принимая сидячее положение на столе. Тянется к заветному ящику и достает пачку влажных салфеток, протирает свое тело, убирая следы их секса. Затем подходит на негнущихся ногах к мужчине, глубоко целует его, сталкиваясь с ним языками, и обтирает его самого. Джонсон спиной чувствует похотливый взгляд, блуждающий по нему, пока он натягивает сырую одежду обратно. Он игнорирует брошенные у стола кроссовки и цепляет кобуру на положенное место, достает из портсигара очередную сигарету, подкуривает ее, вдыхает терпкий дым горького табака. Ларри не любит такие сигареты, он предпочитает что-то полегче, возможно, с ароматом ментола или мяты, но раз такое курит Сал, то и он будет. Полностью одетый и приведенный в порядок, Фишер прижимается к парню со спины, сцепляя свои пальцы в замок на его животе. — Останешься? Скоро должна прийти Кэмпбел. Хочет предложить какое-то совместное дело. — Мужчина легко целует за ухом, отбирает свою сигарету, тянет дым в легкие и выдыхает его у самого лица паренька. — Конечно. Вдруг эта баба захочет снова к тебе подкатить. — Джонсон разворачивается к Салу лицом и обнимает его за шею. — И мне снова придется напоминать, где ее место. — Ларри морщит лицо, словно пытается проглотить лимон. Тот инцидент до сих пор заставлял его злобно скалиться при виде этой высокомерной сучки. Но, благо, урок она запомнила и свои загребущие ручонки больше не тянула к боссу. — Верно. Ты ведь должен защищать меня. — Сал тянется за поцелуем, когда рабочий телефон оповещает о звонке противной трелью. Ларри, не оборачиваясь, безошибочно нажимает на кнопку громкой связи, и комната наполняется быстрой танцевальной мелодией. — Мистер Фишер, мисс Кэмпбел пришла, мне проводить ее? — Охранник пытается перекричать своим басом громкую музыку, но хватает только на то, чтобы просто расслышать его слова. — Да. — Сал наваливается на Джонсона, прижимая того к краю стола и тянется ему за спину, отключая телефон. Наглая ухмылка распознается по его шрамированному лицу, и горячий язык тут же проникает в податливый рот. Пора за работу.