Forty Years (Сорок лет)

      Сорок лет.       Сэм не мог думать ни о чем другом. Сорок лет, которые пережил Дин. Сэм пытался подавить волну тошноты когда перед глазами замелькали, как слайд-шоу, все ужасные изображения пыток из каждого фильма ужасов, который он когда-либо видел.       И Дин терпел это в течение сорока лет.       Дин сидел на своей кровати, листая телефонную книгу. Телевизор был выключен, радио тоже, Сэм лежал на кровати и в номере было чересчур тихо. А снаружи было темно. Они приехали сюда через пару часов после того, как Дин…       Сэм даже не знал, как это назвать.       Слово «Признание» - показалось слишком жестким, «Откровение» - слишком простым, «Описание» - слишком глупым. Но потом они сели в машину и оказались здесь. Ужин не очень понравился ни одному из них, в городе не было ни одного приличного бара, поэтому они решили провести вечер в номере.       Сэм хотел сказать что-то, заставить Дина поговорить, хотел просто услышать голос брата, чтобы просто напомнить себе, что Дин был жив и здоров, и сидел всего в нескольких дюймах от него.       Потому что если Сэм закрывал глаза, если он начинал дремать и больше не слышал дыхания старшего брата, сердце замирало в груди от страха.       — Ищешь что-то конкретное? - спросил он Дина.       — Нет, просто листаю. По телевизору ничего интересного не показывают. Но если ты хочешь что-то посмотреть я тебе не запрещаю, — сказал Дин. Его голос был спокоен, он звучал нормально. Просто еще одна ночь в очередной комнате мотеля. Конечно, он казался усталым, но у них были несколько тяжелых дней. И, возможно, то что Дин рассказал Сэму про ад даст ему передышку. Может быть, теперь он будет спать без кошмаров.       Вот только теперь Сэм не был уверен, что он когда-нибудь снова уснет.       — Нет, я не… Нет.       Теперь перед глазами Сэма мелькали не только кровавые, ужасающие образы ада, к ним добавилось еще одно изображение: они сидят на капоте Импалы, пока Дин плачет. Сэм знал, что не умел утешать как Дин. Зашить рану, вставить сустав на место, посмеяться над плохой шуткой - это Сэм может сделать для брата. Но он не знал как реагировать на слезы Дина. Так что он ничего не сделал, просто ждал, сидя рядом, пока брат не вытер глаза и не сказал, что они должны вернуться в дорогу.       Затем они молча ехали в машине, тихо играло радио, а Сэм ломал голову, что он может сделать или сказать, чтобы помочь Дину. Когда старший брат начал постукивать большим пальцем по рулю в такт музыке по радио, Сэм понял, что момент, когда он мог что-то сказать, прошел.       — Я схожу за газировкой. Ты будешь? –спросил Сэм, садясь на кровати и потянувшись за кроссовками.       Ему нужен было выйти на воздух, сейчас он должен уйти от Дина подальше. Сэм не мог больше думать о том, что пережил брат, а он так ничего и не сделал чтобы вытащить его. Сэму нужно было выйти подышать, выкинуть все эти ужасы из головы.       — Ты покупаешь? — спросил Дин. — Тогда конечно, принеси мне содовую.       — Ладно.       — На улице холодно.       — Знаю. Я быстро.       Сэм натянул куртку и вышел из номера мотеля, закрыв за собой дверь. Как только он сошел на тротуар, то глубоко вздохнул и прижал руки к лицу.       Дин провел сорок лет в ловушке в самом ужасном кошмаре, который никто не мог себе даже представить. И все же он беспокоился что Сэм успеет замерзнуть в течение шести минут, пока будет покупать содовую в торговом автомате. Сэм этого не заслуживал, он не заслуживал ни доброты, ни внимания, ни заботы. Он мог провести остаток своей жизни делая все возможное для Дина, и этого никогда не будет достаточно.       Он посмотрел в окно номера. Через вертикальные жалюзи он увидел что Дин все еще читал телефонную книгу. Как он мог быть таким спокойным? Как он мог просто сидеть? Сэм не мог дышать, не мог думать, он едва сдерживал тошноту, а ведь не он пережил ад. Как Дин мог вести себя так, будто ничего не случилось? Как он держал все в себе?       Сорок лет.       Сэм не мог даже постичь такой длинный отрезок времени. Он вспомнил что Джону было сорок лет, когда Сэму было одиннадцать, и отец тогда казался ему таким старым. Через минуту Сэм напомнил себе, что ему нужно двигаться, купить содовую и вернуться. Если он будет отсутствовать слишком долго, Дин забеспокоится и пойдет его искать. Как будто он не провел сорок лет под пытками из-за младшего брата.       Неподалеку от их номера стоял торговый автомат. Купив содовую, Сэм собирался вернуться в их номер.       Сорок лет. Четыре месяца здесь равнялись сорока годам там.       Он не мог не думать об этом. Один месяц — это десять лет. Так что одна неделя — два с половиной года. Семь дней — тридцать месяцев. Один день –четыре месяца. Двенадцать часов — два месяца. Шесть часов — один месяц. Три часа — две недели. Один час — пять дней. Двенадцать минут — двадцать четыре часа. Одна минута — два часа.       Таким образом, за пару часов когда Сэм смотрел "Индиану Джонса", Дина рвали на части две недели, снова и снова и снова.       Мир внезапно пошатнулся, и Сэму пришлось опереться на капот автомобиля, чтобы не упасть на землю. Бутылки с напитками упали на тротуар, когда он прижал руки к животу. Сэм чувствовал тошноту и панику, словно его сердце вот-вот выскочит из груди. Ничего что пережил Сэм в своей жизни, не было так же плохо как одна минута того, что Дин пережил в аду. А Сэм так и не смог ему помочь. Он даже не мог утешить Дина после того, как брат, наконец, рассказал ему про ад. Сэм не мог выдавить ни слова.       Боль, горе и чувство вины вспыхнули в душе, и Сэм склонился под тяжестью этого бремени. Дин всегда был рядом с ним. С самых ранних воспоминаний Сэма, Дин был рядом. С едой и бинтами, с борьбой за то, что смотреть по телевизору, с чистой одеждой, с порно-журналами, с советами и комфортом. Он всегда старался убедиться, что Сэм в порядке, хотел младший брат этого или нет. И один раз, когда Дин открылся ему, Сэм не мог даже положить руку брату на плечо, чтобы поддержать.       — Сэм?       Дин оказался перед ним так внезапно, что Сэм испуганно дернулся. Как старший брат так быстро вышел из комнаты мотеля, и Сэм даже не услышал его?       — Что случилось? Ты ранен? — Дин оторвал руки Сэма от его живота и задрал куртку, выискивая кровь и любые раны. — С тобой все в порядке? Тебе больно?       — Я… я не могу дышать…       Знакомые руки нажали на его грудину, двигались проверяя ребра, затем Дин мягко приподнял голову Сэма, чтобы проверить его шею.       — Почему? Что случилось?       «Что случилось?» Сэм чуть не засмеялся вслух. Как Дин мог такое спрашивать? Какое имеет значение, что случилось с Сэмом?       — Сэмми, поговори со мной. Что происходит? — обеспокоенно спросил Дин. Он волновался о Сэме.       — Дин, после того, что ты мне рассказал… Как ты можешь?..       Выражение лица Дина изменилось, как будто Сэм его ударил. Он убрал руки от младшего брата и сделал шаг назад.       — Ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе.       — Нет. Дин, нет. — Сэм протянул руку и схватил Дина за плечо, прежде чем брат смог отодвинуться еще дальше.       Он знал, что схватился за плечо в том месте, где был отпечаток руки Кастиэля. И Сэм знал, что скорее всего своей хваткой причинял брату боль, но он не мог заставить себя ослабить хватку.       — Дин, после того, что ты мне рассказал… Как ты можешь заботиться обо мне? Как… — он замолчал, когда голос сломался. Сейчас речь не о нем, а о Дине.       — Ты думаешь, что я так сильно изменился? — это должно было прозвучать саркастично, но Дин был серьезен. — Ты думаешь, что я не могу больше о тебе заботиться? Ты думаешь, я потерял так много себя?       — Нет. Боже мой, Дин, нет. Я думаю, что ты не должен заботиться обо мне. Я думаю, что не заслуживаю этого. То, как ты страдал… То, через что ты прошел… Пока я был здесь…       — Пьянствовал и совершал самоубийственные поступки? — спросил Дин, смотря Сэму в глаза. — хочешь сказать, что ты не страдал?       — Я хочу сказать, что ты должен перестать беспокоиться обо мне, — спокойно сказал Сэм. — После того, что ты пережил, я думаю, что ты никогда не должен беспокоиться обо мне снова.       — О, я сразу же так и сделаю, — огрызнулся Дин. Его голос был жестким, но рука, которую он положил Сэму на плечо, была нежной. — Что-нибудь еще? Ты хочешь, чтобы я перестал быть правшой? Может, изменить цвет моих глаз?       — Перестань язвить.       — Тогда перестань вести себя как идиот. Давай вернемся в номер. Я уже отморозил себе задницу.       — Дин…       — Что?       — Я хочу тебе помочь.       Дин остановился и отпустив плечо Сэма, наклонился, чтобы подобрать выпавшие бутылки.       — Я знаю, что ты хочешь помочь. Но я не знаю, что сказать тебе, Сэмми. Эти воспоминания никогда не исчезнут. Кошмары, вероятно, никогда не исчезнут. Эти эмоции... — Он замолчал и тяжело сглотнул. Скорее всего, не желая повторения тяжелого разговора. Дин вложил бутылку содовой в руку Сэма. — Ты ничего не можешь сделать, Сэмми.       — Должно быть что-то, — настаивал Сэм. Он знал, должно быть что-то, что он может сделать. — Просто скажи, что тебе нужно. Скажи мне, чего ты хочешь.       — Я хочу, чтобы ты вернулся внутрь.       — Дин, пожалуйста. Просто… Пожалуйста, — умолял Сэм.       Он рано в своей жизни узнал, что это единственное слово, которое всегда заставляло Дина дать Сэму все, чего хотел младший брат. Так что Сэм почти никогда не использовал его. Но на этот раз он сделал это, и видел изменения в глазах Дина, от раздражения до понимания.       — Чего я хочу? Ты хочешь знать, чего я хочу? — переспросил Дин, его голос поднялся на октаву и непонятно было от боли или от ярости. Он схватил Сэма за воротник куртки и дернул к себе, смотря младшему брату прямо в глаза. — Я хочу, чтобы ты не ненавидел меня, не думал обо мне хуже. Я хочу, чтобы ты смотрел на меня и не видел монстра.       — Монстра? Дин… как ты мог подумать?.. — Но Дин не дал ему закончить.       — Я все еще хочу быть твоим старшим братом, кем-то, на кого ты хочешь равняться. Когда я просыпаюсь от кошмара, я хочу, чтобы ты был рядом, ты не должен ничего делать, не должен ничего говорить. Просто покажи, что ты все еще мой брат.       Это то, чего хотел Дин? Напряжение и отчаяние внутри Сэма улетучились. Все ужасные вещи, которые пережил Дин, все вещи, которые Сэм был готов предложить ему… А Дину нужно было просто быть старшим братом Сэма. То, как он смотрел на Сэма, как отчаянно звучал его голос... Дин действительно не знал, что все, что он хотел, уже у него было.       — Ты думаешь, что можешь так легко от меня избавиться? — спросил Сэм.       У него было ощущение, что ласково-саркастичный ответ был лучшим выбором, чем медвежьи объятия.       — Эти воспоминания не исчезнут? Ну, угадай что? Я тоже. Не хочу огорчать тебя, но ты застрял со мной. Застрял с твоей болью в заднице-младшим братом, который, по-видимому, не может даже выйти из комнаты за содовой без того, что старший брат, не отвел его домой.       — Я думаю, что некоторые вещи никогда не меняются, — вздохнул раздраженно Дин, но Сэм мог видеть облегчение в его глазах. — Мы можем уже вернуться в номер? Возможно, ты успел одеть куртку на выходе, но я оставил свою внутри, и здесь чертовски холодно.       — Я сумею сказать это в пять раз быстрее, — улыбнулся Сэм, и еще раз подумал об объятиях.       Дин закатил глаза и развернулся к мотелю, бормоча себе под нос:       — Холодно, холодно, холодно.       — Эй, Дин? — Сэм остановил брата, положив руку ему на плечо. Когда Дин повернулся к нему, он сказал: — Спасибо, что вышел проверить меня. Прости, что уронил твою содовую.       — Тебе нужно поесть. Мы оставим содовую в холодильнике и сходим за ужином. Не знаю как ты, но я умираю с голоду. Я возьму свои вещи и закрою комнату.       Сэм наблюдал, как Дин уходит немного более бодрым шагом. Может быть, воспоминания никогда не исчезнут, но, как сказал Сэм, он тоже.       — Некоторые вещи никогда не изменятся, — пообещал он.