Кошка

      — Ты понимаешь язык кошек? – первым делом спрашивает королева, с неподдельным любопытством наблюдая за тем, как Ноктис разговаривает с кошкой на Галдинском причале. Со стороны это выглядит так, будто бы он с этой серенькой кошечкой, что каждый раз отвечает ему каким-то разнотоновым мяуканьем, действительно находится на одной волне, и Кэлум, словно переводчик, понимает, что эта уважаемая пушистая леди пытается ему сказать. В ответ король лишь усмехается, как-то слишком загадочно, с хитрым лисьим прищуром, что невольно вызывает у Лунафреи приступ какого-то непонятного ей самой недоверия. Подозрения.       — Её легко понять, - отвечает Ноктис, вновь возвращая взгляд на явно голодную кошку, — глаза всё рассказывают за неё.       Лунафрея этого не понимает. И вроде бы с одной стороны это такая мелочь, а с другой, в её собственных мыслях Ноктис вдруг внезапно кажется ей замаскированным под человека котом. Годы идут, а воображение юной тенебрийской принцессы никуда не девается. От этого леди тихо смеётся в тыльную сторону ладони, играя задорными морщинками вокруг глаз и побуждая Кэлума вновь обернуться, теперь уже с долей недоумения глядя на королеву. И чего это она смеётся без причины?       Прохладный морской ветер ласково ворошит пшеничную копну волос. Руки сцеплены в замок, а взгляд небесно-голубых глаз направлен в сторону горизонта, задумчиво очерчивая границы бескрайнего океана, виднеющегося вдалеке причудливый холм Ангелгарда. Белоснежное платье развевается от ветра, а ноги в не менее белых лаковых туфельках чувствуют едва ощутимую испарину деревянной пристани. Причал Галдина был излюбленным местом короля и королевы. В частности, для Лунафреи это место стало источником вдохновения: лазурная поверхность океана играла бликами наступающего рассвета, приятный ветерок прогоняла все насущные дипломатические проблемы прочь, оставляя после себя тягучий, словно мёд, шельф мирного спокойствия. Для Ноктиса же большим счастьем было вернуться к такой родной и любимой рыбалке после десяти с лишним лет вечной ночи и ужаса, с ней сопряжённого. Но это была не единственная причина его любви к океану — его синева вызывала на лице Луны нежнейшую улыбку, глядя на которую привыкший к ночным кошмарам Ноктис приходил к осознанию того, что всё это уже далеко позади. Сейчас им не нужен тот блокнот, что долгих 12 лет путешествовал по всему Эосу, подолгу пересекая Аккордо в сумке верного Умбры. Теперь он может видеть улыбку королевы каждый день. Слышать её голос и касаться нежной щеки кончиками пальцев, в точности как раньше они касались аккуратных букв, старательно выведенные Лунафреей пером на страницах памятного блокнота. Все эти мелочи изо дня в день напоминали Ноктису о том, что все испытания, свалившиеся тяжким грузом на его плечи, уже давно остались позади. И Лунафрея — главный приз этих испытаний.       Шаг, второй, третий — глухой стук женских каблуков смешивается с тяжёлыми шагами Кэлума, но вскоре теряется где-то в песке. Леди Лунафрея с такой наивной, точно детской неуклюжестью пытается грациозно, будто лань, шагать по пляжу, нагоняя короля. Шатается, протягивая руки к Ноктису, что-то тихонько и жалобно пищит, по всей видимости желая привлечь внимание партнёра. И наконец своего добивается — Ноктис оборачивается, какие-то секунды наблюдая за страданиями супруги, и лишь после этого усмехается, безнадёжно, но с ноткой умиления покачивая головой. Словно поддавшись, он ловит её ладонь в свою, невольно сжимая, будто бы желая насытиться этими долгожданными прикосновениями. Долгие 12 лет разлуки сделали своё дело — и теперь Ноктису хочется наверстать это время, касаясь любимой при каждом удобном случае. Он знает, что в этом их мысли схожи. Глассия весьма любезно поведала Избранному настоящие чувства тенебрийской принцессы ещё 10 лет назад. И всё это время он думал о том, как был слеп, не догадываясь о том, как страдала и на что шла Лунафрея ради него. Ощущал ли Ноктис вину за это? Возможно. И возможно именно это сейчас побуждает его проводить с Лунафреей как можно больше времени и поддаваться её детским замашкам.       — Как насчёт того, чтобы снять обувь? Уверен, ощутить песок голыми ногами будет гораздо приятнее, да и идти тебе станет легче, — заботливо подмечает король, придерживая девушку за запястье.       Та лишь улыбается, принимая заботу.       — Тогда и ты тоже.       Теперь, когда ненужная здесь обувь больше не мешает, Луне легче идти. Ноги утопают в прогретом солнцем песке, ощущая перепады температуры по мере этого самого утопания. Песчинки скользят между пальцами, шлифуют кожу лучше, чем самый дорогие косметические средства Люциса. Как приятно, как хорошо снова ни о чём не думать. Нечасто у них обоих выдаются вот такие вот свободные от обязанностей деньки. Вдохнув полной грудью, она вдруг срывается с места, намеренно задев Ноктиса ладонью по плечу. Обгоняет, со звонким смехом направляясь к пристани, где король обычно рыбачил, надеясь добраться туда первой. И Кэлум в первые пару мгновений даже не понял, чего она в принципе добивается. Хочет вспомнить детские годы и поиграть в догонялки? Ах да, у неё ведь по сути и не было толкового детства. Возможность порезвиться пришла к ней лишь после освобождения Тенебры из-под имперского гнёта. Равус с достоинством принял на себя свою законную роль короля. Тенебра под его руководством снова обретёт краски — Лунафрея более чем уверена в этом. Вечная ночь изменила всех. Флере старший не стал исключением. Наверное, он ждал этого даже больше, чем сама Луна. Задумавшись об этом, Ноктис на мгновение застопорился. Пройдёт немало лет, прежде чем все смогут зализать свои раны. Но Лунафрея не откладывает это на потом — она действует прямо здесь и сейчас, наслаждаясь, казалось бы, такими обыденными вещами как солнце или зыбкий песок под ногами. И Ноктис испытывает гордость за её стойкость. Стоит ли брать с неё пример? Определённо. Поэтому Кэлум и скрывается с места, пытаясь догнать уже далеко убежавшую леди.       Потрёпанный временем причал всё ещё вызывает у Ноктиса прилив необъяснимой нежности. Каждая царапина на деревянной плоскости является его историей, преисполненной страшными штормами, тёплыми лучами солнца и коварством демонов в ночи. И тем не менее пристань продолжает стоять здесь, терпеливо ожидая, когда очередной рыболов воспользуется ею. Волны лазурного океана омывают её во время приливов, из-за чего дерево постоянно сырое. Но Кэлума это как-то не смущает. Дерево всё равно бы намокло после того, как он вытянет пару тройку рыбёшек.       — Ты собираешься дать ей сырую рыбу? — Лунафрея неустанно задаёт вопросы, удобно устроившись головой на плече короля. Словно под гипнозом, она наблюдает за тем, как натягивается леска, как от поплавка в разные стороны расходятся едва заметные колебания и как тот периодически уходит под водную гладь. Здесь по-прежнему немного сыро: бывает, волны накрывают одинокую низенькую пристань, а солнце не успевает хорошо высушить и прогреть деревянную поверхность. Но даже эта прохлада сырого дерева не мешает люцисским правителям наслаждаться тихой рыбалкой, сидя на самом краю.       — Она слишком привередливая. Отнесу пойманную рыбу Коктуре, она приготовит её любимое лакомство.       — Хмм… — накручивая прядь светлых волос на палец, Лунафрея вдруг улыбнулась уголками губ, как-то расслабленно и коротко выдохнув, — такая же, как и ты?       В голосе Лунафреи можно было уловить задорные нотки.       — Что ты имеешь в виду? — озадаченный неожиданным вопросом Ноктис даже чуть растерялся, стараясь не потерять прикованное к поплавку внимание.       — Ты точно также привередничал, когда Игнис пытался угадать рецепт сам-знаешь-какого-десерта. Разве нет?       Кэлум неровно выдохнул, ощутив холодок, пробежавший по открытой шее. И впрямь привередничал. И к тому же столько лет… хотя Сиенция ни разу и не выказывал особого раздражения каждый раз, когда Ноктис досконально изучал десерт, начиная с внешнего вида и заканчивая начинкой, а после укуса говорил, что это не то, ему тем не менее действительно казалось, что Игниса постоянные «нет, не то» напрягали. Впрочем, для самого советника вся эта ситуация с десертом, скорее, больше казалась игрой в «угадайку» с очень мнимым намёком на правильный ответ. С каждым проигрышем Игнис лишь напористее пробовал что-то новенькое, импровизировал, искал ответ. В какой-то момент Кэлум перестал понимать, действительно ли советник старается угодить Ноктису, или его фанатичная зависимость от секретного рецепта переросла в нечто более собственническое? Ноктис не знал. Они никогда не обсуждали это.       — Стоит отдать ему должное. Он действительно очень долго пытался его разгадать.       На лице его вдруг нарисовалась тёплая усмешка. Хоть теперь Лунафрея и готовит ему этот знаменитый Тенебрийский десерт, порой в голову стучались мысли о том, что он скучает по разнообразию рецептов одного и того же пирожного от Игниса. Королевский советник уже не в том положении, чтобы готовить для Ноктиса. Сейчас он больше занят всякой бумажной работой и переговорами с Тенеброй, ему явно не до готовки.       — Он молодец, — безукоризненно соглашается королева, устало прикрыв глаза. Лёжа на плече Ноктиса, она ощущала себя самой беззащитной девушкой на свете. Ноктис — её стена, её крепость. Сейчас она имеет полное право быть обычной, слабой, но такой счастливой женщиной.       — Вы часто рыбачили вместе вот так?       — Да. Тогда всё было совсем по-другому. Даже под угрозой надвигающегося хаоса, мы поддерживали друг друга и наслаждались временем, что у нас есть.       Навряд ли Кэлум когда-то забудет то время, проведённое с верными товарищами. Трудно выбросить из головы надоедливого Промпто, что постоянно отвлекает тебя от рыбалки своими «эй, посмотри сюда! Я хочу сделать фото!», или как Гладио, чуть ли не рыча в ухо, советует тебе тянуть леску вправо и вовремя подсекать рыбу. Лишь Игнис привычно выдерживал нейтралитет, глядя на то, что уже поймал Ноктис и решая, что из этого можно приготовить на ужин в разбитом неподалёку лагере. Всё было так невинно и забавно, и именно это помогало им вчетвером идти дальше, навстречу судьбе.       Спустя несколько минут, поплавок наконец уходит под воду, сигнализируя о том, что рыба клюнула на приманку. Даже после долгих лет перерыва, реакция Ноктиса не подводит, и всё его тело словно пробивает молнией, отчего леска тут же начинает натягиваться сильнее, а волнующий звук спиннера добавляет азарта. Даже Лунафрея, казалось бы, уже почти уснувшая от умиротворённой посиделки на пристани, вдруг распахнула глаза и начала беспокойно наблюдать за поплавком, бегая взглядом туда-сюда и периодически что-то выкрикивая Кэлуму в знак поддержки. Поймать рыбу и вытащить её – целое искусство. Но Ноктис по итогу справляется – такой навык сложно проспать.       — Барамунди! Ещё и такой крупный! — радостный вопль Лунафреи, наверное, услышали на другом берегу Галдина. Она уже выучила несколько видов рыб, что обитают здесь, так что увидеть знакомую рыбу было для неё радостью. Не без труда, но Ноктис вытаскивает рыбу на причал и внимательно её осматривает. В своём путешествии он ловил рыбу и побольше, но пушистой леди хватит и такого.       — Отлично. Давай отдадим её Коктуре, — заключает король, кивая самому себе, и кладёт будущий кошачий пир в специальный контейнер, что прихватил с собой. Лунафрея хлопает в ладоши — видимо, слишком сильно она обрадовалась такой мелочи. Ноктису приятно наблюдать за такой живой реакцией. Этого ведь им и не хватало.       Фонари вдоль причала зажглись, как только солнце опустилось за горизонт. Кошечка продолжала терпеливо ждать, как сиротка, сидя на краю деревянного коридора. Хотя Ноктиса тут трудно было обмануть. Эта кошка хоть и выглядит невинной, но на самом деле та ещё скверная привереда. Морской ветер в какой-то момент стал более холодным, из-за чего кожа королевы покрылась мурашками. Она то и дело сжимала свои плечи, тщетно пытаясь согреться. Ноктис не сразу заметил, как она дрожит. Лишь уже в ресторане он додумался дать ей свой пиджак. В любом случае с ним будет немного теплее. Впрочем, Лунафрею больше согрел не столько пиджак, сколько забота Кэлума. Годы идут, а он всё такой же. Одежда его пахнет морем и солью. Сочетание приятное, почти невесомое. Луна не может оставаться равнодушной, поэтому невольно тычется аккуратным носиком в рукав пиджака, наслаждаясь ароматом. Слишком он родной для неё.       — В последнее время пушистая леди ведёт себя иначе, — задумчиво бормочет Коктура, очищая рыбу от чешуи, — Я часто вижу её на причале, но раньше она была более бодрой. Возраст так сильно сказывается на ней…       Ноктис подпирает подбородок рукой, устало прищурив глаза. Как-то ему не очень по душе слушать разговоры о том, насколько эта кошечка стара. И как долго она будет и дальше ждать короля в самых необычных местах по всему Эосу. Пока он может, он будет подкармливать её, неважно сколько времени пройдёт.       — Она уже долгожитель. Радует, что она в принципе всё ещё попадается нам на глаза, — заключил Кэлум, уводя взгляд в сторону. Дискомфорт ползёт по спине вверх, стоит лишь подумать, что когда-нибудь она не придёт на причал.       — Она всегда следует за вами, Ваше Величество, — Коктура проявляет уважение, продолжая готовить, — думаю, если она почувствует, что ей хуже, она покажется вам в первую очередь. А сейчас не стоит думать о чём-то плохом. Главное, что сейчас всё идёт хорошо.       Они кивают почти синхронно. Ноктис от принятия неизбежного, а Лунафрея от привязанности пушистой леди к королю. Всё же между ними есть какая-то связь. Кошки идут за теми, кому доверяют. Кошки едят с рук тех, к кому они привязаны. Кошки мало к кому привязываются, но если это происходит, то это навсегда. Они своенравны, но готовы идти на уступки ради тех, кто им небезразличен. Ноктис… такой же. Тяжело завоевать его доверие, ещё труднее стать для него кем-то очень дорогим. В такие моменты Лунафрея думает о том, что ей повезло стать тем самым человеком, к которому Кэлум проникся. За кем следует и кому доверяет.       Рыба шкварчит на сковороде. Аромат специй и жареного барамунди разносится по всему ресторану, заставляя всех вокруг принюхиваться. Запах рыбы для гостей этого ресторана уже стал обыденностью, но каждый раз, когда Коктура готовит своё специальное кошачье блюдо, люди начинают невольно наслаждаться этим ароматом. Успокаиваться, забываясь в своих мыслях.       — Как Дино? Я давно не видел его, — внезапно король осматривается, словно выискивая ювелира взглядом. Коктура тут же скромно улыбнулась, скрывая лёгкое смущение за тихим смешком.       — Отправился в Альтиссию. Хочет написать статью. Правда, я снова забыла о чём, - она покачала головой, от неловкости прикусив нижнюю губу.       — Неудивительно. Он постоянно о чём-то пишет. И откуда в нём столько энергии?...       — Сама не понимаю.       Спустя какое-то время на барной стойке появляется тарелочка с кошачьей едой. Коктура всегда использовала это блюдце для того, чтобы покормить кошку. Считает его собственностью пушистой леди. Ноктис забирает это блюдце, с улыбкой благодаря Коктуру за её труд. Та лишь улыбается в ответ, кивая люцисским правителям.       Сегодня они задержались с ужином. Кошечка уже явно проголодалась. Звезды усеяли ночное небо, точно россыпь мелкой соли на чёрном полотне. Они светились, переливались, утопали в млечном пути, и это завораживало Лунафрею. Невозможно было отвести взгляд от этого вида. Сложив руки в замок у собственной груди, она рассматривала россыпь блёсток, слегка разомкнув розоватые губы в восхищении.       — Держи, леди. Прости за ожидание, — оправдался Ноктис, присаживаясь рядом с кошкой на одной колено. Поставив блюдце на уже холодную поверхность причала, он провел раскрытой ладонью по шёрстке существа и с улыбкой принялся наблюдать за тем, как кошечка начала долгожданную трапезу. Лунафрея подсела рядом на корточки, поправив белое платье. Кошке эта еда пришлась по вкусу. Она даже не обращала внимания на то, что её так пристально разглядывают. Её занимала лишь рыбка.       — Миссия выполнена, — с улыбкой выдохнула королева, обращаясь к Ноктису. Тот лениво кивнул и тут же раззевался, прикрыв рот рукой. Кажется, тот очень хотел спать.       — Думаю, теперь можно отправляться домой.       Глядя на сонного Кэлума, Лунафрея невольно улыбалась. Это умиляло её. Тонкие пальцы невольно потянулись к чёрной шевелюре короля, убирая прядь непослушных волос за его ухо. Луне нравилось трогать его волосы. Они напоминали шёрстку какой-то крупной кошки, из-за чего королева раз за разом убеждала себя в том, что Ноктис и впрямь является котом. Из омута мыслей и заговоров её вырвал Кэлум, нежно перехватив её ладонь. Сонно от уткнулся носом в её пальцы и чуть улыбнулся, точно пытаясь приласкаться к своей королеве.       Когда кошка закончила свой ужин, то снова ответила что-то своим мяуканьем, и Ноктис вдруг приоткрыл глаза, вглядываясь в изумрудные глаза пушистой леди. А после горько улыбнулся и снова погладил её.       — В чём дело, Ноктис? — заинтересованно поинтересовалась девушка, чуть склонив голову в сторону. Реакция короля её несколько озадачила. Ноктис же поднялся с колена и подал ей руку, медленно покачав головой так, будто бы ничего не случилось.       — Ничего. Просто показалось, будто бы она прощается с нами.       — Прощается?       Ноктис не стал уточнять что он имел в виду. Лишь помог Лунафрее подняться, и не отпуская её руки, отправился вдоль светлого коридора к автомобилю, что был припаркован на стоянке. Конечно, со старушкой Регалией она не сравнится, но тоже вполне неплохая напарница короля. Шагая по холодному дереву, Лунафрея опустила взгляд под свои ноги. Ноктис точно кот. Доказательства она бы вряд ли могла предоставить, но чувствовала, что это действительно так. На следующий день пушистая леди не пришла.