***
Как только нога Дейенерис ступила на землю Драконьего Камня, её посетило неведанное до сих пор чувство. Чувство, которому названия она бы дать не осмелилась. Хотелось пасть на колени, зарыться ладонями в песок и вдыхать во всю грудь солёный бриз, пощипывающий нос. Неумолимые холодные ветра развевали её серебряные волосы, спускались по позвоночнику приятными мурашками и находили приют в самом её сердце. Это дом. Место, в котором она родилась, в тяжёлую, великую бурю. Может, её могли бы наречь Бурерождённой? Королева лишь отмахнулась от столь дерзких мыслей, ей, сестре и жене Визериса III, громкие прозвища ни к чему. Она, будто очнувшись от сладкого, но мимолётного сна, перевела взор на брата. Визерис довольно закусывал губы, предаваясь воспоминаниям и восхищаясь своими владениями. Сам по себе высокий и статный, он словно вырос ещё на целых пол фута, столько важности и гордыни было в его осанке. Он даже мог показаться красивым, если бы сквозь песнь моря, гул ветра и шум разбушивавшихся волн, не раздался его собственный крик, исказивший его благородные черты. - Я король! Король Вестероса, Семерых подери! - Таргариен кричал во всё горло, а потом гаркал на всю округу хриплым, нервным смехом. - Наконец-то эти глупые лорды узрят истинного короля! Короля-дракона! Драконы же внимали своему владыке. Эйегар - самый крупный, великолепный зверь с чёрной чешуёй и алыми пятнами, "будто родившийся из крови наших врагов", как говаривал Визерис, ревел громче любой бури. Рейегарион - изумрудного цвета красавец с бронзовыми вкраплениями на твёрдой чешуе, пел с самой вершины замка. И младший Эйерикс - змей бело-золотого окраса, закричал прямо подле нового государя, чем поверг в ужас всех вокруг, включая и Дени, свалившуюся от страха с ног. - Моя королева из дома Таргариенов не может бояться драконов, сестрица. - Улыбаясь желчно и пренебрежительно, отчеканил Визерис. - А что, если эту ночь тебе провести с Эйегаром? - Одним резким рывком подняв сестру, прошептал он ей в ухо. - Такого тёплого ложе, как у меня, я обещать не могу. Но уж привыкнуть к нему ты будешь должна. Говорят, драконы берут некоторых дев, когда... - Простите меня, Ваше Величество. Я должна, я научусь, я совсем скоро... - Быстро зашептала Дени куда-то в песок под ногами, пока её не прервал неожиданный братский поцелуй. - Разумеется, ты научишься, милая. - На прощание он прикусил пухлую губу жены и отстранился. - Не покидать же тебе и правда наших покоев. Особенно в такую ненастную ночь. Дейенерис, когда она слизывала густую алую каплю с губы, на миг почудилось, что тёмные глаза брата загорелись ещё ярче, ещё страстнее, чем когда он говорил о ложе. Она могла бы испугаться этого огня в его взгляде, огня, который разожгла её кровь. Но по их венам и так струится живое пламя. Пламя дракона.***
Минуло уже семь, по количеству богов, полных лун с момента высадки на Драконьем камне. За эти долгие и хмурые дни юная королева приобрела целый букет всевозможных хворей, чему способствовал климат родного острова. Грудная болезнь, раздирающая тело кашлем, головные боли, пылающий лоб и щёки. Иной раз и душегубящую трясучку подозревали, унёсшую когда-то и малышку-принцессу, тоже Дейенерис. Девушка, и без того хрупкая и бледная, стала ещё болезненнее. Мейстеры носились с ней ежедневно, не давая вылезать из горячих ванн, припарок и настоев. Но день за днём, если Дейенерис становилось сколько-нибудь лучше, ночью на шёлковых простынях брат забирал её здоровье с новой силой. - Ты должна выносить для меня дракона, Дени. - Шептал между поцелуями-укусами Визерис. - Я вернул нас домой, ещё немного, и завладею Железным Троном. - Вспоминая о троне, он становился ещё грубее, оставляя на белой тонкой коже сине-фиолетовые полумесяцы синяков. - А ты родишь своему королю сына. Вздрогнув от противных ей воспоминаний, девушка в который раз про себя рассудила, что никакой он не король, а она - не королева. Вестерос - такой обширный и жестокий великан, что может маловато оказаться и орды с драконами, которых Визерис вплоть до сегодняшней ночи так и не объездил. Дени знала, что наступит час Волка, замок затихнет, а брат, исполненный решимости, сядет на Эйегара. Тот взлетит не выше одной из разрушенных башен, а потом взбунтуется или, чего доброго, сбросит нерадивого седока наземь. Ощутив что-то преступно сладкое внутри, Таргариен стряхнула с себя эти мысли. Как она может, Визерис - брат ей, муж и будущий король по праву. И этой ночью на ложе, облюбованном сиянием луны, она снова примет его, ведь Его Величеству будет нужен дракон, которого он способен укротить.***
В очередной раз блуждая по мрачным коридорам Красного Замка, королева Дейенерис I подмечала, сколь он огромен. В каждое своё путешествие вдоль него она обнаруживала новые ходы, комнаты, тайные лестницы или даже пьяного межевого рыцаря, а иногда и заплутавшего лорда. Развлечений у неё было мало: к государственным делам не подпускал брат и король; прогулки отменили, как только обнаружилось, что Её Величество понесла; а пиры да разговоры с милыми юными фрейлинами ей скоро наскучили. Справедливости ради, была среди них одна, с который Дени правда сдружилась. Девица Санса Старк дивно пела, была скромна и, к тому же, вместе с ней королева совершенствовала мастерство вышивания. В этом, как и во многом другом, прелестница из Винтерфелла её превзошла. Даже Визерис одаривал девушку липкими, жадными взглядами, отчего на сердце его сестры становилось ещё тяжелее. Она боялось смерти меньше того, что станется с нею, если брату надоест его маленькая королева. Впрочем, она понимала, сколь высоко король чтит чистоту валирийской крови, и, в силу этого, с какой-то северянкой бастардом не обзаведётся. Северянкой. Визерис был не первым драконом, пленённым дикой красотой Винтерфелльских дев. Брата Рейегара унесла его любовь к одной волчице, воплотившаяся в ударе тяжёлого молота под Трезубцем. У Лианны Старк, несомненно, было всё, чтобы очаровать принца. Локоны цвета вороного крыла, соблазнительный тонкий стан, а в серо-голубых глазах застыли северные льды. Непокорная и упрямая, родись она в доме самой Дейенерис, её нарекли бы Висеньей или Визеррой. Но не только принцы склонны утолять свой пламенных нрав в объятиях холодных северянок. Джон Сноу, бастард покойного Эддарда Старка (Его Милость сломила тяжёлая болезнь в ходе войны, лишь посему Старки остались лордами Винтерфелла), всюду сопровождал брата Робба к великому огорчению дворянства, не терпящего внебрачных детей и побочных братьев. Робб, будучи Хранителем Севера, часто присутствовал в столице, присматривался к новым правителям. Обаятельнее и моложе своего предшественника, он тщательнее скрывал неприязнь к царственной чете, казнившей человека, в честь которого он получил собственное имя, к людям, косвенно повинным в смерти любимого отца. Но на восстание, однако, не решался. "Зима близко", гласит девиз дома Старков, а если драконы пожгут закрома, на Север придёт голод. Видя лёгкую фальшь в лучезарной улыбке юноши-хранителя, Дени отдавала предпочтение Сноу. Ближаший советник Робба, Джон, был очень хорош собой. Смоляные чёрные кудри обрамляли его благородное бледное лицо, в плечах он был широк и ростом превосходил брата. Печальные серые глаза заставляли королеву трепетать всякий раз, когда их взгляды находили удачу пересечься. Он бы мог быть её личным Эйемоном, чисто и искренне любящим свою королеву рыцарем. К несчастью, Дени не благочестивая Нейерис, и её никто любить не спешил. Когда общество возлюбленных Старков становилось вконец невыносимым, боязливой и тихой Дейенерис хотелось невозможного. Летать. Взмыть в самую высь на Эйериксе, или даже Рейегарионе, и улететь далеко-далеко от столицы. Промчаться над Черноводным Заливом, обогнуть Танцующие камни, перелететь Узкое море и оказаться там, где оставила душу. В доме с красной дверью и лимонным садом, у гостеприимного господина Иллирио Мопатиса. Любопытно, чтобы он сказал, явись новоиспечённая королева Вестероса к его порогу? Верно, ничего, так как господин Мопатис благополучно заседает в Малом совете, трудясь на благо государства на посту Мастера над монетой. И, как и все высокопоставленные лорды, Дейенерис совершенно не замечает. Оно и ясно, следующий принц зачат и явит себя со дня на день. Свою роль королева сыграла блестяще. Отсутствие интереса к ней могло бы быть и на руку, беги себе, куда глаза глядят. Седлай дракона, мчи в чужие края. Кто знает, вдруг Дейенерис Таргариен суждено собрать свой могучий кхаласар или даже нанять несколько тысяч Безупречных, способных покончить с рабством на море? Полюбить как никогда, потерять всё в один миг, возлечь с загадочным синеволосым лордом или путешествовать с верным рыцарем? Девушка роняет слезу на бархатный рукав, отделанный мирийским кружевом. Глупые мечты глупой девчонки. Драконов она боится так, что ноги подкашиваются, ума ей не хватило бы и десять вояк повести за собой. Может, великие мужи и не одаривают её своим вниманием, но король никогда не сведёт с неё глаз. Под этим взором она будет гореть столько, сколько потребуется.***
Малыш Рейегаль, наречённый по милости мужа в честь их старшего брата, мирно и сладко сосал материнскую грудь. Королева была счастлива держать его на руках, укачивать и укладывать в колыбель. Мгновение было особенно светлым от того, что уже завтра принца похитят, его заберут няни и кормилицы, каждая минута с ним стоила дороже золота и трона. Она боялась до дрожи, что предпримет Визерис, увидев, как Её Величество кормит сына сама, но оторваться не могла. Дейенерис пела ему длинную и нежную колыбельную, которой когда-то в детстве её баловал брат перед сном. Совершенно зачарованная румяным личиком младенца, она не заметила, как дверь бесшумно отворилась. На плечо королеве легла тяжёлая холодная рука, она вскрикнула, а разбуженный малыш проснулся и горько заплакал. - Слышишь какой рёв, любовь моя? - Визерис вырвал кричащее дитя из рук матери. - Настоящий дракон, ни капли грязной крови. Его Величество прижимал сына к груди так крепко, что мальчик задохнулся бы в первый день жизни, если бы не вскочившая на ноги Дени. - Мой король, прошу, он всего лишь младенец, вы причиняете ему боль. Визерис, фыркнув, отдал сына в протянутые руки. Дейенерис широко и по-матерински любяще улыбнулась, поцеловала мальчика в мокрый лоб и снова запела. Король прежде никогда не видал такой радости на лице супруги. Пока он благоговел перед её красотой, его взор упал на расстёгнутый лиф, из которого выглядывала белоснежная налившаяся грудь. Дени уже уложила младенца в колыбель, когда брат сильно ущипнул её за мягкий розовый сосок. - Ты должна была родиться крестьянской девкой, бродячей шлюхой, но не королевой. - Прошипел он. - Только они кормят своих ублюдков собственными титьками. Фиалковые глаза королевы наполнились жгучими слезами обиды. Но испуг заполнял её естество больше остального, потому она нисколько не сопротивлялась, когда тонкие руки Визериса начали ласкать в его личной манере уставшее тело. Одна из них сжала полную чувствительную грудь, а вторая цепко впилась в её бедро. Он стоял к ней вплотную, нашёптывая на ухо свои гнусные непристойности. - Может, стоит и иметь тебя как шлюху? А, Дени? - Когда он нашёл её лоно, в ответ послышался вздох. - Ты уже достаточно раз будила дракона. Брат толкнул Дейенерис на широкую кровать, предварительно сорвав с неё лиф. Она силилась прикрыться руками, но Визерис рассмеялся и резко развёл их в стороны, вывернув запястье. - Я вижу тебя каждую ночь, девчонка. - Королева закусила губу от боли, плач или крик могли разбудить Рейегаля, или, что ещё хуже, доставить удовольствие мужу. - Ты же знаешь, как я не терплю неповиновения. Удар по лицу мигом раскроил Дейенерис губу, к которой почти с любовью припал король, в жарком поцелуе слизывая каждую каплю крови. Задрав сестрице юбку, он уже готов был её взять, но та взмолилась. - Ваше Величество, мейстер запретил придаваться радостям плоти до тех пор, пока я не отойду от родов. - Как я же я смогу отблагодарить тебя за рождение своего наследника, милая? - Его едкий тон и по-кошачьи суженные глаза не предвещали девушке ничего хорошего. - Впрочем, ты доставишь мне удовольствие другим путём. Не как королева, а как шлюха. Визерис поднялся в постели, схватил сестру за волосы и вжал в свой пах. - Ублажи меня ртом, Дени. - Сбивчиво шептал он. - Ну же, сучка, быстрее. Дейенерис ничего не оставалось, кроме как истерзанными, окровавленными губами принять его. Ей, слава Богам, не пришлось делать что-то самостоятельно, Визерис толкался в неё до тех пор, пока не покрыл жену позором и своим семенем. - Твой рот заслужил это. Это за то, что перечила. Дейенерис без единого звука глотала слёзы, забившись в угол просторного ложе. Визерис ухмылялся и что-то насвистывал себе под нос, пока одевался. Он уже хотел удалиться, но вдруг резко повернулся на каблуках и кинул королеве в лицо одного золотого дракона. - А это тебе за удовольствие, моя шлюшка-сестричка.***
Ещё вчера королеву, её выволокли на грязную улицу. Отливающие платиновым золотом локоны слиплись от грязи, смердело от неё не хуже, чем от сгнившего карася. Благородная Дейенерис больше походила на избитую торговку рыбой, чем на дракона в человеческом обличье. Сутки, проведённые в подземелье Красного замка, отразились на её лице, вмиг постаревшем. Дени пытали и неоднократно насиловали, брат, которому пришлось ещё хуже под изощрёнными пытками, теперь казался ей тенью прежнего себя. В его лиловых глазах плескались ярость вперемешку с ужасом, он на коленях стоял подле неё. Королева была готова поклясться, что он кричал бы, велел бы развязать их короля, но не мог. Прошлой ночью Визериса III лишили языка и правой руки, пособников его тирании. Новый король, некогда тайный возлюбленный Дени, оказался её племянником. Джон Сноу происходил из рода Валирии, и это знание разожгло в умах народа такое пламя, что даже драконы не сумели его погасить. Королева всегда знала, что наступит день, и бог смерти придёт по их души. За все грехи, за пламя и кровь, что они принесли бедной, истерзанной земле. Только она не догадывалась, что у Неведомого лицо с правильными чертами и смоляные кудри. Новый монарх опустился на уровень её лица. Дейенерис посмотрела прямо ему в глаза. Они и в этот страшный час казались ей красивыми, арктические озёра, не иначе. В них она прочитала скорбь и стыд. - Королева Дейенерис, - тихо прошептал он, - я не сумею сохранить жизнь вам, в преступлениях вашего брата и мужа вы повинны не меньше. Но я не дам разделить вашу участь принцу, он - моя кровь и всего лишь невинное дитя. Да помилуют вас Боги. Она не благодарила его, не хваталась за подолы его плаща. Да и тяжело было бы со связанными, сломанными руками. В последний раз губы тронула улыбка, подсоленная слезами. Этот жест был громче шторма, в который королева родилась. Она понимала, что стоит помолиться, но все её мысли занимал крошечный тёплый мальчик, которого она желала ощутить в своих объятиях ещё хотя бы раз. Но было достаточно того, что великая Матерь позволила сыну Дейенерис жить. Она так и не успела обратиться к Семерым, потому что пламя из пасти драконов охватило её раньше.