А не стать ли тебе моей?

      Ветер завывал с севера, нанося холодные хлёсткие удары по стенам небольшого особняка. Светло-бежевые колонны, что стояли прямо у входа в здание, тускло освещали небольшие, но весьма аккуратные фонари, сделанные в стиле восемнадцатого века. По стенам то и дело бегали световые «зайчики», а прыгающими тенями управляла рябь на озере, которое располагалось совсем рядом. По его краям уже образовалась тонкая корка льда, но в глубине она всё ещё не захватила свою территорию.       Заснеженные деревья, окружающие особняк чуть ли не со всех сторон, скрывали вид на пейзаж за окнами. Впрочем, хозяин этих апартаментов не стремился изучать внешний мир — окна были плотно задернуты бежевыми шторами в тон всему особняку.       Юноша семнадцати лет уныло восседал в большом кресле. Так и не начатая книга в его руках спустя пару секунд после закрытия рухнула на пол. По пустующему особняку пронесся приглушённый хлопок от соприкосновения книги с мраморным полом. Так и не начатая книга спустя пару секунд выпала из его рук, разрушив тишину мирно спящего особняка. Веки расслабились, сомкнулись. За сегодняшний день он очень устал. В открытое окно пробрался ветер, забравшись под расстегнутую до середины рубашку молодого ёкая. Юноша слегка поёжился, но глаза не открыл.       По территории особняка ветер переносил горсти выпавшего пару дней назад снега. Деревья шумели, разрывая недавно стоявшую тишину округи на части. Ёкай не слышал никаких посторонних звуков. Сейчас он медленно проваливался в сон, который за последние несколько дней не посещал его. Дыхание стало ровным, темноволосый юноша уснул крепким сном.       Молодая девушка двадцати лет топталась около почтового ящика, куда обычно присылались все письма со счетами. Трясущимися от холода и страха руками она открыла железным ключом замок на нужном шкафчике и вытащила оттуда одно единственное письмо. Счёт за квартиру. Девушка всегда считала, что плата за её однокомнатную была чрезвычайно высока, но ей ничего не оставалось делать, как экономить на еде и платить. Ей приходилось во многом себе отказывать, ведь родителей рядом не было уже давно. Они уехали в другой город, объяснив это тем, что у них там какие-то дела по работе. Пообещали, что скоро вернутся. После года ожидания девушка поняла, что родители давно забыли о дочери, поэтому она сделала то же самое. Забыла о них.       Однако, без них стало труднее: приходилось экономить на каждом куске хлеба и большую часть оставлять «на потом». Юная особа уже исхудала от недостатка пищи, но упорно «копила» её, потому что знала, что в любой момент пропитания может стать недостаточно, и чем она тогда будет утолять голод? Она засунула счет за пазуху недорого пуховика, даже не открыв его, дабы не видеть страшную цифру вновь. Вместо этого она отправилась на ярмарку, чтобы там приобрести немного еды. На данный момент холодильник в ее доме был пуст, и на несколько дней запастись провизией не помешало бы.       Стоя напротив какой-то лавки, которой заведовала очень неопрятная старуха, девушка спросила:       — Сколько стоит? — Продавщица что-то непонятно прокряхтела и показала на бумажку около товара. Хлеб, оказывается, был не дешёвый, но девушке ничего не оставалось, как купить его за дорого. Что же, значит, снова придётся экономить. Тут до её замёрзших ушей донеслись разговоры:       — Смотри! Ты же слышала про особняк Тсукиоми?! Вон, он, вроде как, служанку себе ищет! Прислугу! — старая женщина, которая с трудом прокряхтела слова своим скрипучим голосом, противно кашлянула и продолжила, вглядываясь в газету, в которой только что прочла объявление, — я свою дочку к нему пошлю!       — Ой, да не примет он твою злыдню! — огрызнулась спутница первой бабки.       — Почему это? — оскалилась бабка.       Дальше диалог девушка слушать не стала. Подойдя к спорящим старушкам, она вырвала у одной из них помятую газету. Главный заголовок: «Владелец особняка, Икуто Тсукиоми, ищет служанку! С вопросами следует обратиться по адресу…». Девушка успела запомнить следующую строку, когда потревоженная старуха вырвала из её рук газету и недовольно прокряхтела:       — Вот молодёжь невоспитанная пошла!..       Девушка уже не слышала её. Она вдруг поняла, что… это ведь её шанс. Шанс устроиться на работу, получать зарплату. Возможно, ей удастся оплатить счета, может быть, если повезёт, в её заначке окажется не один ломоть хлеба, а целых два. «Может, стоит использовать свой шанс?» — пронеслось у неё в голове, когда она уверенно вытаптывала следы на заснеженной дороге, ведущей к особняку.       Старая шуба, которая была чуть ли не насквозь изъедена молью, не особо спасала от холода, так и норовившего забраться в самые сокровенные места. Аму плотнее укуталась в шубу и, вновь прокрутив в голове строчку с адресом, свернула налево. На её счастье, больше не пришлось метить территорию своими следами, ибо пункт назначения был настигнут. Потерев руки между собой, чтобы хоть как-то согреться, она остановилась и огляделась.       — Ваааа… — восхищённо протянула она, рассматривая прекрасные клумбы с цветами, время которых придёт лишь летом. Девушка долго оглядывалась по сторонам. Её взгляд изучил всё.       Она не заметила, как её челюсть стремительным темпом приросла к земле. Такой красоты нищенка ещё не видела и, возможно, в мире такой больше и нет. Впрочем, Аму и знать не знала о том, какие в мире ещё бывают особняки. Но она верила, что этот самый прекрасный. Несмотря на снег, который то и дело хлестал в лицо нищенки, она довольно хорошо осмотрелась и имела чуть ли не полное представление о местности. К слову, оно было довольно красивым. Особняк, к которому она сейчас подошла, выглядел очень статным. Большие бежевые колонны немного пугали девушку своими размерами, ведь она в жизни не видела зданий больше продуктовой лавки. Аму сглотнула и медленно поднялась по мраморной лестнице, ведущей в особняк.       Она уже прикоснулась рукой к старинной дверной ручке, которая была выполнена в форме достаточно необычной… раньше девушка таких не видела. Она вообще почти не наблюдала в своем районе каких-либо приличных рукоятей от дверей, но эта явно выделялась… Аму она показалась даже немного милой, ведь выполнена она была в форме котёнка. Тот, кто создавал это творение, судя по всему, хотел сделать его образ агрессивным и угрожающим, но у него ничего не получилось — к такому выводу пришла нищенка, рассматривая добрые глаза железного животного, прикованного к двери. Несмотря на его явно не дружелюбную мордашку, он не мог не понравиться любому гостю, зашедшему сюда. Впрочем, Аму не могла знать, что так думает только она одна. Посетителей у этого дома не было уже давно.       На удивление девушки, дверь открылась почти сразу же, едва она надавила на неё ладонью. Она отворилась с жутким режущим слух скрипом. Розововолосая не успела поразиться красоте внутреннего убранства особняка, как её отвлёк паренёк с рыжей копной волос. С диким ором он набросился на нищенку, схватил её за плечи и спрятался за ней.       Лисий хвост и уши не успели удивить Аму, потому что всё произошло слишком быстро. У рыжеволосого, к слову, глаза на лоб полезли. Он с таким рвением спрятался за новоиспечённой бронёй, что из его груди вырвался не простой вздох, а вздох, полный радости и облегчения. Аму впала в некий ступор и на какое-то время совсем потеряла способность двигаться, но почти сразу пришла в себя после того, как с таким же криком из какой-то комнаты на неё «вылетела» девушка в очень красивом черном бальном платье. Её глаза фиалкового цвета метали молнии, и Аму на миг показалось, что снаружи началась буря, но она тут же отмела эти мысли. Казалось, что из ноздрей девушки клубами вырывается пар. Её руки дрожали от напряжения, злости и жажды насилия.       — Ты же не спрячешься, черт тебя дери! — выругалась девушка и бросилась на парочку. Оказалось, что паренёк-то удачно спрятался, и удар тяжёлым предметом пришёлся не точно в цель, коей явно являлась голова паренька… досталось бедной гостье, которая тут же рухнула на пол без чувств.       Очнулась Аму в самом особняке. К её голове прилипла влажная, светло-голубого цвета тряпка. Когда она поднялась с кровати, на которой лежала, то сразу же огляделась. Таких хором она в жизни не видывала. Огромный потолок, казалось, доставал до самого неба, пол был выложен красивой мраморной плиткой светло-синего цвета. Взгляд Аму наткнулся на девушку весьма высокого роста, которая восседала прямо напротив неё.       Тёмные волосы, почти чёрные, но с фиолетовым отливом, ниспадали, прикрывая её лицо, которое было опущено. Аму слышала тихое сопение со стороны темноволосой и поняла, что она, по-видимому, спит. Когда худышка решилась встать со своего ложа, то девушка вдруг схватила её за руку. Последняя вскрикнула, и, наконец, поняла одну странную вещь — рука, которая сейчас крепко держала Хинамори, была… полупрозрачной?       — Что здесь происходит?! — взвизгнула шокированная нищенка, вырывая свою руку и отодвигаясь к стене, вжимаясь в её холодную поверхность. Её глаза лихорадочно «бегали» то по комнате, то по фигуре незнакомки. В голове у девушки была полная каша, и она не могла сообразить, как попала сюда и что… погодите-ка. Аму начала вспоминать… Девушка… Парнишка с лисьим хвостом и ушами… Точно! А потом… темнота. Аму дотронулась до своей головы где-то в районе виска и поняла, что рана, нанесённая ей разъярённой особой, так «гостеприимно» встретившей её, обработана. Но кто?..       До девушки, наконец, дошло, что тот, кто восседает перед ней, и есть её же лекарь.       — Добро пожаловать в дом Тсукиоми, — девушка склонила голову, а затем вновь «пронзила» нищенку своим взглядом. — Тсукиоми — древний род ёкаев.       — Чего? — ошарашено спросила Аму, трижды «хлопнув» глазами от удивления. Тем временем девушка продолжала:       — Особняк, в котором Вы сейчас находитесь — самое настоящее пристанище таких же духов, как и владелец этого особняка.       — Чего? — вновь спросила нищенка, потерев глаза одной рукой. Ей казалось, что её разыгрывают. Про ёкаев она слышала лишь сказки, но она и предположить не могла о том, что такие существуют и в реальной жизни. Впрочем, ей волей-неволей придётся поверить в эту, на первый взгляд, ахинею.       — Сейчас мы с Вами во особняке, где проживают ёкаи, — терпеливо повторила девушка, — владелец его — Тсукиоми Икуто, к которому Вы, судя по всему, желали обратиться, тоже ёкай. Полагаю, Вам следует рассказать о том, кто такие ёкаи?       — Нет-нет, — покачала головой потрясённая Аму, — дело не в этом. Разве они вообще суще… — договорить она не успела. В комнату влетела ещё одна девушка. Впрочем, скорее, совсем девчушка, ибо на вид ей можно было дать около тринадцати лет, не более.       Однако, Аму думала в тот момент не столько о её возрасте, сколько… Её куда больше заботили небольшие рога, что были на голове у ворвавшейся в комнату гостьи. Девушка жестикулировала руками так, что у Аму даже на миг закружилась голова.       — Вперёд, — девушка, что сидела рядом с Аму, поднялась на ноги, — хозяин ждёт. Аму послушно встала, понимая, что сейчас ей положено следовать указаниям этого странного «поводыря». — Меня Надесико зовут, — представилась девушка, когда они вдвоём шли по достаточно широкому коридору.       — А меня… — Аму хотела было представиться, но Надесико прервала её:       — Аму. Хинамори Аму. Знаю, — хмыкнула она.       — Откуда? — только и выдавила из себя девушка, удивлённо уставившись на свою спутницу.       — Неважно, — юуркнула Надесико. Пока она не хотела рассказывать Аму о том, что имеет замечательную способность — узнавать о людях почти всё, едва прикасаясь к ним. Аму, безусловно, могла и не поверить этой правде, но всё же молодая девушка не решилась делиться с ней этим небольшим… секретом.       Всё это время их сопровождала та странная девочка, что бесцеремонно ворвалась в комнату и прервала разговор Надесико и Аму. Скрестив руки на груди, она еле волочила ноги за парочкой и, надув щёки, как-то странно посматривала на гостью, то и дело фыркая.       — Ну, давайте быстрее! — подогнала она двоих, вырываясь вперёд, — Хозяин вечность ждать не будет! А то разозлится ещё и снесёт весь дом к чертям! Надесико! — она грозно воззрилась на темноволосую девушку. В тот момент на её рогах появился клубок дыма, и на миг около её головы вспыхнул яркий огонь, но тут же потух. — Шевелите педалями уже!       Надесико хихикнула и, схватив за руку Аму, пошла быстрее. Нищенка заметила этот странный огонь над головой девчушки, но особого значения этому не придала. Её куда больше заботили рожки этой особы. Откуда они у неё?       Когда трое оказались напротив огромной, поистине исполинского размера двери, Надесико постучала в неё кулаком, не обращая внимания на те же массивные кольца, что были у самого входа в особняк. Дверь с тихим скрежетом отворилась, и вся троица зашла внутрь помещения.       В том месте, где они оказались, всё было обустроено куда более шикарно, нежели в той комнатушке, в которой очнулась нищенка. Аму боялась ступать своими далеко не чистыми ногами по чистейшей мраморной плитке, которой был выложен весь пол. Почти на всех стенах висели массивные картины. Аму не знала имён художников, но она была уверенна в том, что люди, что творили эти великолепные полотна — гении. Наверняка их знает весь мир.       Несколько огромных окон с серебряного цвета рамами были единственным источником света во всей комнате. Яркие лучи солнца, пробивающиеся через большое окно, смело отплясывали весьма необычный, но очень красивый танец на полу, заворожив нищенку на какое-то время. Из этого состояния её вывел мелодичный, очень приятный и низкий баритон, который не ударял, а мягко «ложился» в уши:       — Та самая Хинамори Аму?       Нищенка вздрогнула и поняла, откуда исходит звук. А исходил он от своего же обладателя, который вальяжно сидел в большом, мягком и невероятно дорогом кресле. Свои бледные руки он положил по обе стороны от себя. Едва приоткрыв усталые, сонные глаза, юноша взглянул на гостью. Когда он, наконец, разглядел её, то остатки сна ушли сами по себе. Когда юноша тряхнул головой, желая возвратить былую бодрость, его тёмные, с синим оттенком волосы едва заметно дрогнули. Юноша повёл большими кошачьими ушами, которые имели место помимо его собственных, человеческих. Ослабив петлю воротника какой-то старинной с виду рубашки, он глубоко вздохнул.       — Я задал вопрос.       Когда Надесико мягко подтолкнула Аму к юноше, девушка вдруг словно очнулась ото сна и на автомате быстро проговорила:       — Хинамори Аму.       — Прекрасно, — вяло протянул брюнет, наклонив голову вбок. Он изучал взглядом гостью, и лицо его было весьма довольным, когда его взгляд оставался на уровне лица девушки, но когда «пошёл» вниз, к изношенной одежде… — Могли бы её и приодеть, что ли… — скривился юноша, грозно посмотрев на вмиг сжавшуюся Надесико.       — Просим прощения, господин! — хором произнесли обе девушки, склонив головы перед юношей. Парень словно не слышал их извинений. Сдвинув аккуратные брови в одну точку, он озвучил свои мысли:       — Будешь работать у меня? — спросил он, поведя плечами.       Аму сначала показалось, что она ослышалась, но когда ей в ухо что-то прошептала Надесико на счёт того, что ей следует дать ответ, осознала, что она поняла всё верно и что происходящее с ней — не сон.       — Я правда подхожу? — только и выдавила из себя Аму.       — Безусловно, — этот голос вызывал мурашки по телу нищенки. — Если бы мои намерения не были серьёзны, я бы не стал предлагать тебе такое.       — Я согласна, — без колебаний сказала девушка, и в тот же миг её глаза загорелись. Такого блеска в них не было с того момента, как родители покинули её.       — Вижу, ты уверена в своём решении, — протянул юноша. — Я Тсукиоми Икуто, — вдруг представился он. Поднявшись со своего места, он медленно подошёл к нищенке и, поборов своё отвращение к грязи, которое, к слову, умело скрыл, пожал ей руку. В других обстоятельствах (а именно — будь у нищенки рука чистой), он был и поцеловал её, но в этот раз побрезговал.       — Хина… — нищенка вновь хотела представиться.       — Я помню, — буркнул юноша, освободив свою ладонь из руки Аму, — ты уже называла мне своё имя. В твою комнату тебя проводят Надесико и Рима. Ступайте. После его слов девушки проводили Аму. Они помогли ей умыться и переодеться, предварительно дав ей новую чистую и свежую одежду, о которой Аму даже в снах мечтать не могла. Едва голова девушки коснулась мягкой перьевой подушки, от которой исходил слабый аромат роз, она окунулась в мир снов.       Аму проснулась не от звонкого пения птиц за окном, не от прохлады в доме и даже не от того, что во сне рухнула на пол, как это иногда бывало. Сон покинул её, едва на лицо девушке что-то капнуло. Сначала капнуло, и тогда Аму лишь поморщилась, а потом она почувствовала странный, сладковатый запах и ощутила, как её волосы что-то больно, словно тянет вниз. Аму, наконец, разлепила уставшие глаза, и остатки сна тут же куда-то испарились, уступив место тревоге.       Перед глазами Аму было чьё-то лицо. Светлые волосы, подобные цвету солнечных лучей, спадали на щёки, на губах красовалась улыбка, которая могла бы пойти на добродушную, однако… глаза, в которых помимо огня азарта легко читалась жестокость, портили всё хорошее впечатление от этой особы. Девушка откровенно рассмеялась Аму в лицо, тут же обдав нищенку свежим дыханием, от которого Аму, почему-то, тут же потянуло в туалет — накатила тошнота.       Девушка исчезла, раздавались лишь гулкие стуки каблуков по полу, и уже тогда Аму поняла, что к своим волосам притрагиваться не стоит. Однако, любопытство победило. Едва пальцы нищенки коснулись волос, та взвизгнула, да так сильно, что на крик тут же прибежала Надесико. Взволнованная и испуганная, как бы что не случилось с её подругой, она в мгновение оказалась около Аму. Глаза её стали мало-помалу вылезать из орбит, ладонями она зажала рот, который мог испустить вопль. Надесико почти тут же справилась с собой и, схватив Аму за руку, повела её в ванную комнату.       Собой она заслоняла все зеркала, не желая, чтобы Аму видела то, что довелось увидеть ей. Надесико сомневалась в том, что сможет спасти волосы подруги.… И Она уже знала, чьих рук это дело. Испачкать волосы девушки в мёде — как низко! Надесико даже ожесточённей начала мыть волосы нищенки и успокоилась только тогда, когда Аму тихо застонала от боли. Надесико извинилась и продолжила смывать холодной водой липкий мёд с волос. Аму же от этого сладкого запаха уже тошнило. Она плакала, окончательно допустив мысль о том, что её волосы уже не спасти…       — Возможно, не всё потеряно, — в тот же момент сказала Надесико, продолжая намыливать пострадавшие волосы. Аму уже в это плохо верилось, но чудо всё-таки свершилось. Когда Аму, наконец, разогнувшись, увидела лицо служанки, то надежда пробралась в сердце. А когда нищенка глянула в зеркало, от которого Надесико по приходу старалась уберечь её, то вздохнула с облегчением. Вся липкая субстанция была смыта, и сейчас волосы Аму были всего лишь мокрыми…, а она-то боялась, что придётся стричься. Придётся делать то, чего она так не любила.       Аму кинулась служанке на шею, и Надесико аж ахнула от неожиданности. Нищенка разразилась благодарностями, она крепко стиснула слугу в своих объятиях, и когда Аму, наконец, отошла на шаг от служанки, та поправила свой фартук и, посмотрев в глаза нищенке, спросила таким голосом, от которого по коже пробежались мурашки:       — Что произошло?.. — взгляд служанки был холодным и решительным, и это здорово напугало Аму. Конечно, она знала, что её ругать ни за что не будут, однако… всё равно свирепый взгляд Надесико внушал ужас и заставлял чуть ли не дрожать от страха.       — Ну… — нищенка потупилась и отвела взгляд. — Я не знаю, что… — она не хотела докладывать о том, кто всё-таки виноват в том, что случилось, ведь по натуре своей она не была тем, кто «стучит» на других.       — Аму… — это слово Надесико буквально прорычала, и когда вдруг отяжелевшая ладонь Надесико легла на плечо нищенки, Аму поняла, что врать не следует, иначе ей не поздоровится. — Ну, ты мне не доверяешь, что ли? — Надесико вздохнула и убрала руку с плеча Аму. Её лицо стало мягче, но Аму вдруг почувствовала себя виноватой перед служанкой. И ведь действительно… она что, не доверяет ей? Конечно, доверяет! Ведь она единственная, с кем Аму поддерживает нормальные, доверительные отношения и…       — Это была светловолосая девушка… И глаза жестокие ещё такие… — ответила Аму, так и не подняв взгляд. — Ну, я не уверенна, но… — договорить ей не дала Надесико, которая уже сжала кулаки:       — Так и думала… Эта дрянь… — Аму вдруг подумалось, что ещё чуть-чуть, и по ладоням Надесико потечёт кровь. Она взяла руки девушки в свои и не без труда разъединила её пальцы, всерьёз опасаясь, что та навредит себе. Аму прошептала, боясь, что её может услышать кто-то помимо служанки:       — Пожалуйста, не злись на неё, — Аму сквозь силу улыбнулась. — Может, она просто не в настроении…       — Ты не умеешь придумывать оправдания, — фыркнула разозлённая Надесико, освободив свои ладони от рук Аму. Она скрестила свои собственные на груди и глянула в глаза подруге. — Почему ты её защищаешь? Эта чертова ведьма, Лулу Де Морсель…       — Я не защищаю её… — ну вот, вся храбрость, которая присутствовала в предыдущем её ответе, куда-то нагло испарилась, после себя оставив только неуверенность. — Ну, я просто…       — Вот и всё, — Надесико осталась непреклонна. — Если она ещё что-нибудь подобное выкинет, сообщи мне, уж я-то с ней разберусь, если ты не против грубой силы… — глаза слуги загорелись страшным огнём, Надесико хрустнула костяшками пальцев.       Аму протестующее замахала руками, надеясь, что подруга передумает, но, увидев, что на её жесты Надесико не реагирует, сдалась.       — Эта стерва… Лулу ещё пожалеет, будь уверена! — в этот момент Аму и узнала, как зовут мерзавку.       — А кто она? — задала вопрос нищенка, — служанка?       Надесико поперхнулась воздухом, и Аму всерьёз задумалась о том, не нужна ли ей помощь, но служанка разъяснила:       — Она является женой Икуто… — она кашлянула в кулак и тут же поправилась. — Вернее, будущей невестой.       Аму шокировано уставилась на темноволосую. Она не знала, радоваться ей или плакать. За что же её невеста главы дома невзлюбила?.. Что же ей может в Аму такого не нравиться? Ну, конечно, Аму ведь не богачка, может, девушка просто любит задирать слабых, но всё же… может, дело в другом? Но в чём?..       Служанка пожала плечами и хлопнула нищенку по плечу:       — Тебе придётся тяжко… — её голос был полон сочувствия и даже сожаления. Лицо Надесико приняло такой грустный, опечаленный вид, что Аму сама невольно расстроилась.       — Но почему?..       Темноволосая посмотрела на Аму так, словно долгие часы пытается втолковать глупому ребёнку простейшие вещи.       — Я же вижу, как глядит на тебя господин… — она слабо улыбнулась, а Аму только невинно хлопнула плечами. Она не понимала, что имеет ввиду служанка. Да и что она могла иметь ввиду? Как он на неё смотрит? Аму в задумчивости почесала подбородок:       — О чём ты?..       Надесико фыркнула, окончательно поняв, что имеет дело с кухаркой, до которой простейшие вещи доходят неимоверно долго:       — Ох, не бери в голову. Пошли лучше одежду тебе толковую подберём…       Надесико великодушно отдала Аму свои собственные вещи, из которых уже выросла и которые она бережно хранила. Ну, а чего добру пропадать? Хоть Надесико и является служанкой, достойно одеваться ей никто не запрещал. Именно поэтому теперь на Аму красовалась более-менее приличная одежда, если сравнивать её с той, что была на Аму до прихода на работу в особняк… Новая прислуга была невероятно рада, ведь теперь она была не в изъеденной молью шубе и каких-то старых лохмотьях, а в красивой «форме», как её называли здесь. Она состояла из обтягивающего, но не сковывающего движения платья до колен и совершенно белоснежного фартука, заляпать который Аму до ужаса боялась. Когда девушка глянула на себя в зеркало, то впала в глубокий шок, из которого её вывел лишь голос Надесико:       — Эй, пошли…       — Куда? — осведомилась Аму. Надесико подошла к подруге, взяла её за руку и повела.       — К господину, конечно. Нужно же уточнить, какая работа тебе достанется?..       Надесико постучала в дверь, и только после того, как по ту её сторону раздался приглушённый стон, который, видимо, свидетельствовал о положительном ответе, обе девушки вошли в комнату. К слову, это было больше похоже не на комнату, а на громадный зал. В самой середине невысокого потолка красовалась люстра, и Аму даже предположить боялась, каких огромных она стоит денег. Вокруг было множество стульев и кресел, в углу стоял небольшой столик, на котором были принадлежности для письма, ковёр, расселённый на полу, был чёрного цвета и, что главное, Аму не нашла на нём глазами ни одной пылинки, а это свидетельствовало о том, что прислуга здесь работает отменно. Комнату освещал лишь свет из едва приоткрытого окна, и всё, что Аму увидела, она во тьме разобрала с трудом. Поначалу она не отыскала владельца комнаты, а уж потом, когда Надесико подтолкнула подругу в нужную сторону, Аму разглядела стоящую в темноте кресло-качалку. На нём сидел Он, слабо раскачиваясь взад-вперёд.       Раздавался едва слышимый скрип, что смешался с воем ветра на улице.       — Здравствуйте, — поприветствовала служанка юношу и низко поклонилась, Аму решила сделать тоже самое. Когда они обе распрямились, Аму опередила Надесико и спросила первой:       — Вы говорили, что дадите мне работу. Простите, но я так и не поняла, а что мне делать?..       Взгляд юноши скользнул по лицу Аму. Аму не знала, как его растолковать. С одной стороны он был ледяным, холод от него словно наполнял зал, но с другой… было в них и что-то тёплое, и что явно обладатель глаз стремился скрыть… но не смог утаить от Аму.       — А что пожелаешь?.. — раздался тихий вздох. Аму вдруг впала в некий ступор, даже не зная, что ей сказать, и к жизни она вернулась только тогда, когда ощутила заметный толчок в бок со стороны Надесико.       — Ну… — она задумалась. — Я неплохо готовлю…       Ответ прозвучал практически сразу же, и от этого он показался Аму резким.       — Будешь поваром, — улыбка едва коснулась его бледных губ, но тут же соскользнула с них, и теперь ничего не напоминало о том, что этот холодный юноша вообще может улыбаться. — Как раз одна из поварих сейчас себя неважно чувствует… — тонкими, длинными пальцами он, словно в задумчивости, почесал подбородок и уставился куда-то в пол, явно над чем-то раздумывая.       Аму же незаметно для себя словно загорелась желанием. Она даже чуть выступила вперёд, и Надесико пришлось взять подругу за локоть, дабы та не натворила чего.       — Быть может, мне продемонстрировать Вам свои кулинарные навыки? — она улыбалась, впервые за долгое время улыбалась. Она в душе боялась, что ей придётся мыть полы или ещё что похуже, чистить туалеты, например. Боялась, что ей дадут работу, которую она терпеть не может, но ей повезло. Крупно повезло!       — Вся кухня в твоём распоряжении, — прозвучал ответ ёкая. На этих словах Аму заметила, что у юноши дёрнулись кошачьи уши, и почему-то покраснела. Она впервые видела такого необычного человека, человека, имеющего кошачьи уши. Ёкаи… странные они. Да, нищенка считала именно так. Но… с того момента Аму и не думало покидать желание дотронуться до мягких ушей и потискать их… что поделать, Аму была любительницей животных, в особенности — представителей семейства кошачьих.       Надесико привела Аму на кухню. Первое, что увидела Аму — огромное количество тарелок и другой разнообразной посуды, которую она в жизни прежде не видывала. Всё, что было расставлено по полочкам, блестело и сверкало так, словно только что их привезли в особняк прямиком из лавок на улицах. Когда Аму уже начала заниматься готовкой, а Надесико принялась помогать подруге, нищенка лихорадочно вспоминала все вывески с едой, что видела за всю свою жизнь. Она думала, думала и думала…       Она ранее видела, как прямо на улице готовили разные кухарки, если можно их так назвать, и, припомнив, что готовила одна из них, примерно представляла, что и как ей нужно делать.       — Знаешь… — голос Надесико вывел Аму из мыслей. Нищенка вопросительно посмотрела на девушку, а та договорила, — я хочу предупредить тебя кое о чём…       — О чём ты? — спросила Аму, внимательно следя за тем, чтобы скорлупа от яиц не попала в будущее тесто.       — Будь осторожна. Временами господин бывает очень вспыльчив, так что ты аккуратней с ним…       Аму понимающе кивнула, всё-таки взяв на заметку слова подруги. Лишняя осторожность не помешает, ведь действительно, даже Надесико не знала, что её господин может выкинуть в следующую секунду…       Перед нищенкой встал непростой вопрос — а что, собственно, готовить? Нельзя сказать, что она соврала, когда говорила о том, что у неё есть кулинарные навыки, но… По правде говоря — она в жизни толком ничего и не стряпала. Разве что, опыт в готовке она набирала, наблюдая за кухарками, которые в летнее и весеннее время частенько располагались на улице, чтобы баловать прохожих свежевыпеченными пирожками и прочими вкусностями, не за бесплатно, естественно. Напрягая извилины мозга и сосредотачиваясь, Аму размышляла, с чего бы начать…       Она велела другим служанкам отыскать яблоки, какие те только найдут. Когда перед Аму уже стояла большущая корзина и с красного, и с зелёного цвета яблоками, Аму довольно улыбнулась. Осталось дело за малым.       Яйца, сливочное масло, яблоки, мука и сахар… всё вроде бы было просто. Что-то смешать, что-то замесить и всё — тесто готово, но Аму с ним провозилась достаточно долго, ибо долго пыталась припомнить нужную пропорцию. Её ладони уже вспотели от волнения, она боялась забыть какую-то важную деталь, и один раз чуть не переборщила с водой — благо, её Надесико остановила. Далее всё было куда легче, что-то замесить, и ещё, ещё… Аму дважды порезала свои пальцы ножом, потому что раньше ей не доводилось вообще пользоваться ножом — она обычно ела руками и сразу.       Пирог готовился меньше часа, но за это время Аму, которая сидела около духовки и проверяла, всё ли в порядке, уже успела затеребить край фартука чуть ли не до дыр. Надесико же стояла рядом с Аму и то и дело хлопала её по плечу и пыталась подбодрить.       — Где ты научилась готовить его? — спросила девушка, внимательно вглядываясь в пирог, запах от которого уже начал разноситься по всей кухне. Не успела Аму ответить, как раздался громкий вопль живота Надесико. Девушка смущённо прикрыла рот рукой и отвела взгляд, Аму же хихикнула:       — Аппетитно выглядит, правда?       — Не сыпь соль на рану… — вздохнула служанка. За весь день она толком ничего не ела, и глядеть на поднимающийся пирог, который вот-вот дойдёт до готовности, не было сил. Она подошла к столу, где Аму была занята готовкой и схватила из какой-то миски яблоко. Жадно сунув его в рот, она принялась чавкать им, совершенно забывая про какие-либо манеры. Да и не до этого ей было в тот момент.       — Приятного аппетита, — улыбнулась Аму и вдруг услышала какой-то слабый писк. Она посмотрела в сторону духовки и поняла, что пирог уже готов. Она встала со своего места и, достав из духовки противень с пирогом, уже неся его в сторону стола, услышала голос Надесико:       — Знаешь, я бы хотела тебе сразу сказать… — Аму, перекладывая кусочки пирога по тарелкам, внимательно глянула на подругу, которая вдруг отчего-то вздохнула. Взгляд Надесико был полон серьёзности, и она предостерегла подругу: — У Икуто-сама есть одна особенность… — Аму вопросительно посмотрела на Надесико, и та договорила: — Будь осторожна. Временами он бывает очень вспыльчив. Внезапные вспышки гнева, которые он не в силах пока контролировать… Так что ты аккуратней в общении с ним, хорошо? — она с надеждой посмотрела на Аму, и та бодро кивнула, запоминая слова служанки.       Когда Аму принесла в зал, где проходила трапеза, свой пирог, она сразу заметила, как Икуто улыбнулся, а вот Лулу, что сидела рядом с ним, скривилась, верно, думая, что умело это скрывает. Такая реакция была неприятна Аму, но она не показала виду, что расстроилась. Икуто указал Аму на её место рукой, и когда та села, уже расставив тарелки с пирогом около господ, то внимательно вгляделась в лицо владельца особняка.       И каково же было её удивление, когда… едва юноша вкусил первый кусок пирога, он буквально расцвёл. На обычно бледных щеках появился лёгкий, едва заметный румянец, который он, видимо, даже не заметил. Он довольно улыбнулся и даже забыл о манерах — он сказал следующие слова, не потрудившись прожевать пищу:       — Давно же я не вкушал столь вкусной еды… — его взгляд прошёлся по Аму, и та опустила голову. Почему-то слышать слова от Него было для неё не просто «приятно», а куда более… Аму даже слов не могла подобрать, чтобы описать то, что чувствует. Она вновь подняла голову только тогда, когда Надесико положила ладонь ей на колено, возвращая к жизни.       Аму посмотрела на темноволосую, и та ей подмигнула, вызывая улыбку у самой Аму. Действие первой служанки никто не заметил, потому что волосы, спавшие на лицо, скрыли её улыбку, но проскользнувшая на губах Аму улыбка не осталась не замеченной со стороны Лулу Де Морсель. Та сидела рядом со своим женихом, поближе к нему, она прижималась к нему так, словно боялась, что объект её воздыханий кто-то отберёт у неё. Хозяин особняка же не обращал на это особого внимания и был полностью занят тем, что поглощал пирог кусочек за кусочком. Аму могла бы поспорить, что он съел больше всех, и это не могло не льстить той, кто в жизни своей от силы пару раз что-либо путное готовила…       Лулу вдруг вышла из-за стола и, извинившись, отпросилась в дамскую комнату. Всё то время, пока девушки не было, Аму утыкалась носом в тарелку и тоже ела, незаметно наблюдая за ёкаем и скрывая улыбку. Ей было приятно, что её стряпня пришлась по душе юноше, ведь он не кривился за столом.       — Почему же я не знал тебя ранее?.. — вздохнул Икуто, отодвинув пустую тарелку от себя. Она тут же исчезла — слуги работали быстро и оперативно. — Если бы я встретил тебя чуть раньше, непременно предложил бы работу кухарки… — он ещё хотел что-то сказать, чтобы до конца вогнать нищенку в краску, но в помещении раскрылась дверь. В ней появилась Лулу. Девушка закрыла за собой дверь и, радостно улыбнувшись, чуть ли не летящей походкой подошла к владельцу особняка. Икуто привстал, Лулу поцеловала возлюбленного, буквально светясь счастьем. Она села на своё место, и в этот же момент их взгляды с Аму встретились. Что-то нехорошее, плохое нищенка увидела в голубых глазах невесты ёкая… и, словно назло, Лулу тут же прильнула к щеке Икуто и поцеловала его, счастливо улыбаясь. Эта улыбка почему-то казалась Аму фальшивой, ненастоящей, притворной…       Икуто же свободной рукой обнял Лулу за плечо, окончательно забыв о манерах. Лулу это только обрадовало, и теперь её радость словно наполнила воздух. Все остальные слуги, которые всё ещё кружили у стола, тоже радостно улыбались, радуясь за счастье своего господина, а вот Надесико и Аму это не приносило удовольствия — наблюдать за тем, как Лулу использует юношу. В том, что она именно использует его, ни Аму, ни Надесико не сомневались.       — Ты… — он посмотрел на Аму, но тут же поправился, — вы можете идти, — он окинул взглядом всю прислугу. Все, как один, поклонились и поспешили выполнять просьбу главы дома, в то время как Аму и Надесико только встали из-за стола. Когда за служанками закрывались тяжёлые двери, Аму видела, как Икуто улыбается счастливой, слишком счастливой Лулу…       Первое, о чём пожалела Аму при пробуждении, так это о том, что она спит не на футоне, а на обычной однушке. Аму никогда не могла спать в одной позе, поэтому неудивительно, что при её-то резких поворотах во время сна, она упала на пол. Ну, это ещё ладно, но что произошло потом…       Аму уже привычно попыталась встать, но её пятка соскользнула с половой доски. К этому моменту Аму уже подняла корпус над полом, и падения она не смогла избежать, даже попытавшись ухватиться за край кровати. Аму оказалась на спине, к её волосам что-то прилило, как и ко всей ночной одежде. В нос ударил очень неприятный запах, и в голову Аму пробралось весьма логичное объяснение тому, что же произошло.       А когда Аму, уже кое-как подняв корпус с пола и уже сидя на пятой точке, вдруг заметила светлый волос, утонувший в липкой жидкости, запах которой был так похож на запах мёда, то всё поняла окончательно. Да за что же она так с ней?! Аму много раз задавалась этим вопросом, но ответа не нашла. В итоге Аму в который раз умывалась в ванной комнате. Сначала она с трудом вымыла испачканные ноги, а когда принялась за всё остальное, в комнату зашла встревоженная Надесико. То, что она увидела, заставило ее потерять дар речи, и лишь через некоторое время Надесико сказала:       — Да что она себе позволяет?! — девушка уже сообразила, чьих же рук это дело, и была уверена, что, в конечном счете, мерзавке это с рук не сойдёт. Служанка интенсивно натирала ноги Аму мылом и вообще старательно отмывала весь мёд, продолжая возмущаться. — Так открыто делать гадости, нахалка! — сначала Надесико хотела сказать «мерзавка», но устыдилась, и выбрала менее обидное слово. И у стен есть уши, так что… какой-либо слуге не составит труда доложить своего господину о том, что какая-то там Надесико плохо отзывается о его возлюбленной. Конечно, Икуто бы вряд ли сделал что-то Надесико, но пасть в глазах господина служанка не хотела.       Надесико отвела служанку на кухню, чтобы та вновь принялась за свои обязанности кухарки. Там Аму сделала что-то по памяти. Руки делали всё уже на автомате, настроения не было абсолютно никакого. Надесико пыталась подбодрить Аму, но тщетно — та и слушать её не стала.       Когда с завтраком было покончено, Аму сказала Надесико, что желает прогуляться. На самом же деле ей и вправду нужно было проветрить мозги, потому что Аму уже всерьёз начала опасаться, что ещё чуть-чуть — и она взорвётся от переполняющей её злости. Когда она вышла на улицу, то издалека увидела, что впереди есть высокие заросли. Они были все покрыты вновь выпавшим сегодняшним утром снежком, но скрыться за ними труда бы всё равно не составило. Когда Аму уже пробралась сквозь отчего-то колючие ветки кустарников, она оказалась окружена ими. Сев на промёрзшую землю, совершенно не опасаясь, что застудит себе что-нибудь, она вздохнула.       На самом же деле Аму хотелось выйти к красивому берегу озера, потому что выход со двора был не так красив, и именно поэтому Аму и решилась отправиться к нужному месту через кустарники.       И зря.       Пока Аму сидела на земле, она и не заметила, как ветви деревьев начали, словно сами по себе, подбираться к Аму. Это было настоящим волшебством, создавалось впечатление, что ветвями кто-то управляет, ибо сами деревья не могли творить со своими ветвями подобное. Аму очнулась лишь тогда, когда её ногу обвила колючая ветвь одного из растений. Аму вылупилась на свою лодыжку, пытаясь сообразить, что происходит, её ли это глюки… или… Она попыталась вырвать ногу, но тщетно. Только со второй попытки она смогла освободиться от хватки очумелого растения. Когда она бежала назад, ко двору дома, кустарников словно становилось всё больше. Аму не могла выбраться оттуда в течении получаса, не меньше, в то время как добралась она до них за какие-то считанные минуты.       Ветки цеплялись за одежду, сковывали руки, обвивая ладони и кисти рук острыми ветвями, мешали двигаться, ветки били в лицо, царапая кожу. Аму тихонько вскрикнула, когда одна из ветвей, на которой, несомненно, были какие-то острые шипы (которых Аму видеть не могла), полоснула по спине. Полоса удара тут же словно загорелась огнём, и Аму прикусила язык, чтобы не закричать ещё раз.       «Убирайся!» — шепот в голове раздался неожиданно, и Аму даже вздрогнула. Противный, словно сделанный из металла, он резал слух, и Аму начала бояться, что оглохнет от его громкости. — «Тебе здесь не место! Ненавижу тебя! Ненавижу!». Аму зажала уши обеими руками, не переставая совершать попытки к бегству, которые в какой-то момент даже показались ей тщетными…       Она не помнила, как выбралась из этого Ада. Она подбежала к самому дому и рухнула на колени без сил. Слёзы текли ручьём, боль становилась всё невыносимей. Ей казалось, что ветви до сих пор душат её, как одна из них вновь порывается обвиться вокруг беззащитной шеи служанки… Она не видела пред собой ничего. Даже собственные, разодранные в кровь колени, в которые был устремлён взгляд, она не видела. В её волосах было множество мокрых листьев, с правой щеки стекала струйка крови, ключицы тоже пострадали, ветви исцарапали их настолько, что на них живого места не осталось. Ноги болели, и, кажется, даже начинали опухать, лодыжка сильно ныла, кисти рук отказывались подчиняться воле хозяйки.       Девушка тяжело дышала, пытаясь собраться с мыслями. Она не видела Икуто, стоящего на крыльце. Видимо, он курил до того, как завидел кухарку, потому что едва его взгляд наткнулся на девушку, сигарета стремительным темпом полетела на землю, в то время как Икуто понёсся к сидящей на коленях Аму. Сквозь слёзы Аму разглядела его силуэт. Она вздрогнула, понимая, что он не должен видеть то, как она сейчас выглядит. В попытке скрыть своё лицо она прикрыла его руками, когда уже вставала. Она игнорировала расспросы Икуто о том, что произошло. Когда она взяла ручку двери ладонью, чтобы войти в дом, то почувствовала, как холодная рука ёкая легла на её собственную.       — Простите, Икуто-сама, можно ли мне умыться… — прошептала Аму, не понимая, что стряслось с её голосом. Аму не видела лица юноши, но прекрасно знала, как оно выглядит. Злое, раздражённое — ну, а какой господин потерпит, чтобы его служанка покидала дом, да и вернулась ещё в таком грязном виде?! Впрочем, Аму ошибалась, хотя знать этого не могла. На самом же деле на лице юноши читалось одно лишь беспокойство и даже страх.       — Что случилось? — спросил он вполне ровным голосом, хотя Икуто боялся, что в какой-то момент тот предательски дрогнет. Аму молчала, и когда юноша понял, что та не даст ответа, то повернулся туда, откуда пришла Аму.       Поднялся ветер, больно ударяющий по лицу, но Икуто этого не замечал. Он сжал руки в кулаки. Уши на его голове один раз дёрнулись, а хвост начал двигаться куда интенсивнее. Взгляд юноши становился всё свирепее…       — Покажись, Лулу… — процедил ёкай сквозь зубы. По его ладоням уже стекали струйки тёмной крови — у юноши были длинные ногти, которым не составило труда проткнуть кожу насквозь, но парень и не заметил этого. А может, он вообще не чувствует боли?       Виновница произошедшего появилась уже через минуту. Все эти шестьдесят секунд она нарочито испытывала терпение ёкая, наслаждаясь тем, как он кипит от ярости и переполняющей его злобы. Поднялся вихрь ветра, и ёкаю пришлось зажмуриться. Когда он уже открыл глаза, в нескольких метрах от него стояла Лулу. Она скрестила руки на груди и делала вид, что увлечённо рассматривает свои длинные ногти.       А потом сделала то, чего парень не ожидал. Он не успел даже скорости девушки удивиться, как вдруг та обняла его за плечи и прижала к себе так сильно, что у ёкая даже на мгновение дыхание перехватило. Парень тут же рассердился пуще прежнего и убрал руки невесты со своих плеч. Он грозно посмотрел в глаза нахальной девице и жёстким голосом спросил:       — Зачем ты цепляешься к этой служанке? — он ткнул большим пальцем в Аму. Аму это немного задело, но она не подала виду. Икуто заметил, как Лулу пронзила девушку взглядом, полным ненависти и кипящей злобы. А когда же она посмотрела на него самого, то все эти эмоции куда-то исчезли, и Лулу изменилась в лице. Как всегда добродушная и милая… и как раньше Икуто не замечал, что всё это — сплошной обман и притворство?       — Наверное, она сама зацепилась за ветки и поцарапалась, — невинно хлопнула большими глазками невеста, попутно бросив ядовитый взгляд в сторону Аму. — Что с неё взять, она же нищая…       Аму эти её слова больно резанули по сердцу. Она тут же ушла в дом, не в силах слушать то, что ещё может сказать в её адрес столь ужасная девушка. Аму уже не слышала, о чём Икуто говорил со своей невестой далее, она ушла в ванную, там вымыла лицо от грязи и, услышав зов Надесико, пошла на кухню, надеясь, что готовка отвлечёт от тяжёлых мыслей…       Война, так война!       — Следует готовить обед, от завтрака ничего не осталось, — сказала Надесико, когда Аму появилась в дверях кухни. Девушка кивнула и, вновь надев фартук, отправилась к плите. Продуктов было в избытке, поэтому думать над тем, что приготовить, в принципе, не было нужно. С помощью Надесико Аму сделала суп из грибов. Она бы сделала это и без помощи Надесико, однако, она не могла рисковать, мало ли ничего не выйдет — как-никак суп она варила, так сказать, «на память».       Во время готовки Аму то и дело клала в рот разные продукты со стола, пытаясь утихомирить вопль из своего изголодавшегося живота. Стыдно же будет находиться рядом с ёкаем в тот момент, когда её желудку приспичит заверещать на весь зал.       В конце концов, Аму решила доесть остатки завтрака, которые так же бережно хранились на кухне. Едва Аму притронулась к пище, вздрогнула. Она вдруг вспомнила, что совсем недавно сама так ела. Как нищая. От этих мыслей волей-неволей кухарка погрустнела, но она решила готовить с Надесико обед дальше, не подавая виду. Всё было готово через пару часов. Чем занимались сейчас Лулу и Икуто, ей думать совсем не хотелось — это лишь портило настроение. Она даже мысли о них старалась не допускать в свою голову.       — Что такое? — Аму словно сквозь толстую стену слышала голос Надесико. Она повернулась к подруге. Лицо служанки было обеспокоенным и в то же время чем-то явно озабоченным. «Похоже, она видела моё лицо» — подумала Аму и просто отмахнулась, не желая рассказывать девушке о своих мыслях.       Обеденный стол был длинным и большим. С одной стороны сидели слуги, с другой — хозяева дома, вернее, хозяин — Икуто и, конечно же, без его невесты не обошлось. Теперь на ней была какая-то другая одежда, но Аму этого не заметила — она старалась не смотреть в её сторону.       Аму пододвинулась ближе к Надесико, которая специально села рядом с новой прислугой, чтобы в случае чего подстраховать. Она боялась, что подруга может что-нибудь выкинуть за столом или же сорваться — кто ж её знает?       — Замечательно, — протянул Икуто, вкушая еду. Аму уже подумала, что теперь этот парень будет её каждый раз хвалить за еду. Ну, хотя да, за что-то другое её хвалить... Несмотря на это, щёки девушки всё равно порозовели, и Аму даже улыбнулась, но ненадолго. Её лицо тут же исказила гримаса боли. Кто-то отдавил ей ногу. Она сначала подумала, что может, это Надесико случайно наступила, ведь кто знает, чьи там ещё ноги под столом, но когда посмотрела в сторону темноволосой девушки, то поняла, что та увлечённо ест, и вряд ли она решила сделать такую пакость подруге во время трапезы. Да и глупо было об этом мысль допускать, даже если та могла сделать это случайно.       Остался лишь один вариант. Аму кинула взгляд на Лулу. Девушка буквально светилась счастьем, её улыбка была натянута чуть ли не до ушей, что невероятно раздражало прислугу.       — Не подлить ли тебе чаю? — поинтересовалась Лулу притворным, до ужаса притворным голосом. Кажется, лишь Аму и Надесико улавливали в её голосе нотки яда и раздражительности. Все остальные либо не замечали этого, либо делали вид, что не замечали. Во всяком случае, Икуто, кажется, был ослеплён любовью к своей невесте, и лишь поэтому позволял столь гадкой особе находиться рядом с собой.       — Да, будь добра, — процедила сквозь зубы Аму, так же улыбнувшись. Улыбка Лулу превратилась в звериный оскал. Она, видимо, ожидала, что девушка устроит истерику лишь из-за этого, но нет, так просто Аму поддаваться не собиралась. Лулу чуть приподнялась из-за стола и, взяв небольшой чайник в аристократичные ручки, поднесла его к чаше Аму. И тут словно споткнулась, она сделала всё так, точно всё произошло случайно, и в этом нет какого-то её личного умысла.       Разгоряченный чай разлился на фартук Аму, та едва слышно вскрикнула. Она сначала уставилась на нахалку, готовая прожечь ту взглядом до дыры во лбу, но тут же прервала своё занятие, вскочив из-за стола и пытаясь снять разгорячённый фартук, который прилипал к коже и оставлял на ней ожоги.       — Ой, прости, пожалуйста! — засеменила виновница произошедшего. — Горячо? — она явно намеренно издевалась.       — Ты как? — осведомился Икуто, обеспокоенно глянув на девушку. В его голосе, в отличие от Лулу, не слышалось фальши, в нём читалась сочувствие в чистом виде. Это всяко лучше, чем издевательство. — Принесите другую одежду! — крикнул он служанкам, которые стояли около дверей на случай подобных ситуаций. Те дружно, как один поклонились и скрылись.       …И тут Аму сделала то, чего, пожалуй, сама от себя ожидать не могла. Она прекрасно понимала, что невеста главы особняка издевается над ней и всё это не закончится, если Аму не поставит точку. Это уже третий раз, когда Лулу создаёт ей проблемы, и больше оставаться в стороне нищенка просто не могла! Она взяла чашку со своим собственным чаем, как раз ту, в которую жидкость Лулу и наливала. Девушка без зазрения совести плеснула горячую жидкость светловолосой грымзе в лицо. Та заверещала, точно какой-то демон — её крики резали уши, и это чувствовали, несомненно, все. Кроме Икуто.       — Да что же вы творите?! — вышел из себя темноволосый. Он поднял голос впервые за долгое время и даже сам этому удивился. Он не мог понять, что происходит между этими двоими, почему они так ополчились друг против друга.       — Око за око! — Аму едва удержалась, чтобы не плюнуть обиженной на весь мир Лулу в лицо. Ту сейчас служанки пытались привести в порядок — две из них стирали какими-то платками чай с её одежды. Икуто решил проигнорировать слова кухарки. Он взял лицо уже расплакавшейся Лулу в свои руки. Ох, как же его невеста любит играть на публику! Всё видно, заметна вся фальшь и ложь! Заметна всем! Но почему этот глупый ёкай этого не видит?! Неужели чувство любви и вправду настолько ослепляет людей?!       Лулу рыдала, шмыгала носом и скулила. Она показала пальцем на Аму, прошипев, точно змея:       — Её надо выгнать отсюда! Выгнать! А если завтра она сделает то же самое с тобой?! — она обхватила Икуто руками и уткнулась носом в его ключицы, рыдая, безостановочно рыдая. Похоже, это должно было произвести на её жениха впечатление, но на лице Икуто не отражалось ничего, кроме злости и сочувствия к Лулу. Он поглаживал девушку по голове и плечу, успокаивая и что-то шепча.       — Выходите из-за стола, — это было сказано тихо, но все услышали просьбу главы особняка. Когда за Аму закрывалась дверь, она видела, как парень обнимает свою ненаглядную. Всё-таки ревность — страшное чувство! Враги и старые друзья       Прежнее позвякивание столовых приборов по тарелкам стихло. Единственная вещь, что нарушала эту поистине гробовую тишину в зале — громкие, судорожные всхлипывания Лулу. Взгляд юноши был отстранённым, но Лулу этого упорно не замечала — она была куда больше занята тем, чтобы плакать и поливать грязью нерадивую кухарку.       — Как ты? — шёпотом спросил Икуто, поглаживая девушку одной ладонью по голове, а другой прижимая ближе к себе. Его рубашка уже давно намокла, и юноша вдруг понял, что, похоже, ему придётся переодеваться — тушь, которую использовала Лулу, была просто несмываемой…       Лулу, кажется, даже не думала отвечать на поставленный вопрос. Возможно, из-за своих рыданий она даже не слышала его, поэтому вместо ответа она лишь ненавистно прошипела:       — Эта гадина… — теперь девушку буквально трясло. И трясло не от непрекращающегося плача, а от злости. — Просто так взять и плеснуть разгоряченным чаем в лицо! Нет, ну ты видел?! — она возмущённо посмотрела на возлюбленного. — Да я свяжу её ноги травой и заставлю врасти в землю! Она, она!..       Икуто незаметно вздохнул. Он не желал больше выслушивать всё то, что выливалось изо рта девушки. Поганого рта. Именно в тот момент Икуто наконец осознал, что на самом деле представляет из себя Лулу. Когда она находилась рядом с ним, она всегда была обходительна и мила, кто бы пред ней не стоял, но сейчас… он и представить не мог, какие же слова на самом деле скрываются в голове у этой милой особы. Почему-то последние два слова теперь Икуто совершенно не мог привязать к образу его невесты, как бы ни старался.       В конце концов Лулу, похоже, надоело изображать из себя обиженную на весь мир, и когда она, наконец, успокоилась, Икуто велел ей идти в свою комнату. Он потрепал её по волосам напоследок, и теперь он не ощутил их мягкости. Они словно в мгновение ока стали жёсткими и неприятными на ощупь, а глаза… её глаза, которые посмотрели на Икуто, теперь не излучали ту любовь или хотя бы влюблённость. Они были полны ненависти и гнева, хоть и направленных не в сторону жениха.       Когда Лулу была уже в дверях, Икуто напоследок сказал:       — Зайди в ванную, приведи себя в порядок. — Ему было неприятно смотреть на девушку, пусть уже и почти ненавистную ему, которая была не в подобающем виде. Ну, а кто будет доволен, если рядом с ним будет находиться кто-то, у кого тушь размазана по глазам и щекам?       В ответ он получил кивок, и когда дверь за девушкой закрылась, Икуто взял в руки вилку. Гнев он обычно вымещал на мебели, но в этот раз столовый прибор был куда ближе. Именно поэтому сейчас вилка врезалась зубчиками в поверхность дорогого стола, оставив на нём несколько вмятин. Рука юноши здорово тряслась. Он, наконец, понял, какой же он… как им легко манипулировать! Чёртов идиот. А если бы он не понял раньше?! Эта… эта коварная Лулу так и трясла бы из него деньги, пользовалась его добротой и связями! Чёрт бы её…       Икуто выдохнул, стараясь успокоиться. Он и не заметил, как погнулась вилка в его руках. Кошачьи уши на его голове встали торчком, что означало, что их обладатель крайне взбешён.       — Как же всё так вышло?! — прошипел Икуто, боясь поднимать гневный крик — на него могли сбежаться обеспокоенные слуги, которые, несомненно, находились вблизи от двери на кухню, готовые в любой момент ворваться к господину в случае чего.       Парень глубоко вдохнул отчего-то вдруг ставший тяжелым воздух в попытке успокоиться. И вправду, ему немного полегчало, и он решил, что пора действовать. Поднявшись из-за стола, сжал руки в кулаки, неосознанно сжимая тех с такой силой, что по ладоням уже начала стекать кровь. Впрочем, его раны тут же излечились — это была особенность его организма. За это Тсукиоми и любил тот факт, что он — ёкай. Небольшие и незначительные ранения у него излечиваются куда быстрее, чем у обычного человека.       Он направился не к Лулу. С ней ему больше было не о чём говорить, он даже видеть её не хотел в ближайшие часы, если не дни или вообще месяцы. Сейчас его тяжёлые шаги отдавались эхом в коридорах его особняка, наводя ужас на взволнованных слуг, уши которых точно были на каждом углу. Когда Икуто кулаком постучал в дверь комнаты, то не получил никакого ответа. Даже когда прислушался, ответом ему послужила гробовая тишина. Когда же он отворил дверь, то обнаружил Аму на диване. Та сидела, прижав ноги к груди, и кусала губы, раздражённо что-то бурча себе под нос. Она даже не заметила молодого ёкая, когда тот пришёл. Именно поэтому голос Икуто, когда тот уже прислонился к стене и заговорил, заставил девушку заметно вздрогнуть и посмотреть в сторону юноши.       — Ну, и как ты объяснишь своё поведение? — Аму казалось, что юноша испепелит её одним лишь взглядом. Едва слова донеслись до ушей Аму, она тут же перестала ворчать и посмотрела на вошедшего в её комнату. Она глубоко вздохнула и уткнулась ликом в колени, не намереваясь смотреть в глаза хозяину дома.       — Неужели все вы настолько слепы?.. — её голос, казалось, был сорван, он стал осипшим и тихим. К удивлению самого ёкая, это почему-то испугало его. Но виду он не подал, всё так же остался стоять на своём месте. Икуто сделал вид, что не понимает значения слов девушки, поэтому переспросил с глупой улыбкой на лице:       — О чём ты? — Икуто присел на диван рядом с Аму.       — Твоя Лулу не настолько невинна, как тебе кажется! — щёки девушки надулись. Кажется, она была сильно расстроена, и злость на Лулу её не отпустила до сих пор, потому что костяшки её пальцев побелели настолько, что могли соревноваться с цветом снега на улице. Аму начала рассказывать о том, что ей довелось пережить из-за Лулу. Рассказала о мёде, рассказала о ветвях деревьев… Рассказала всё. Икуто же утратил свою серьёзность и отрешённость на лице. Теперь на нём отражалось лишь изумление и непонимание. Когда Аму закончила свой рассказ, то тяжело выдохнула: — Доволен?! — она отвернулась от ёкая.       Икуто знал, что сейчас она плачет. Юноша умел бесшумно передвигаться, поэтому Аму вздрогнула, когда тот коснулся рукой её плеча. Девушка неуверенно повернулась в сторону ёкая, шмыгнула носом. Глянула на руку, которую тот положил ей на плечо. Икуто не убрал ладонь, даже заметив её взгляд. Он знал, что Аму, скорее всего, сейчас нужно побыть одной, но оставлять её пока что не собирался.       — Почему ты раньше не сказала мне?.. — задал он, по его мнению, вполне логичный вопрос. Он переместил ладонь с плеча на щёку Аму, неожиданно для себя отметив приятную гладкость чужой кожи. Но… Его действительно не покидала мысль об этом. Что же мешало Аму рассказать ему о том, что с ней происходит?       На щеках Аму вдруг заиграл румянец, и она вновь поспешно отвернулась, не желая того, чтобы юноша видел её горящее от странных, но довольно приятных ощущений лицо. Она не могла толком понять, что же сейчас было во взгляде юноши… забота? Какая-то привязанность? Что же?..       — Не хотела беспокоить... — буркнула Аму, словно обиженный ребёнок. Икуто отчего-то улыбнулся. Сейчас Аму казалась ему забавной и даже милой, чего раньше он в ней не замечал. Быстро же люди меняются…       Юноша вздохнул и поднялся с дивана.       — Понятно. — Он едва заметно улыбнулся измученной, уставшей улыбкой, но она всё равно излучала плохо скрываемую радость. — В следующий раз, прошу, говори, если что не так или тебя что-то беспокоит. А теперь… — он не удержался и потрепал Аму по волосам. — Ступай спать, уже поздно.       Аму хотела было возразить, ибо день ещё не уступил права ночи, но взгляд Икуто заставил её подчиниться, и она улеглась на постели. Юноша улыбнулся и ещё на какое-то время остался наблюдать за тем, как девушка спит, забавно посасывая большой палец. Ну, точно ребёнок!       Он ушёл в свои покои через долгое время. Когда он закрывал за собой дверь, вдруг остро ощутил, что ему не хочется расставаться с этой девушкой ни на минуту… Что это за чувство? Он не знал. Но он знал другую вещь. Знал то, что совсем скоро он поймёт, что же засело глубоко в его груди и буквально трепещет, едва взгляд ёкая натыкается на Аму…       Икуто шёл в комнату Лулу. Его руки тряслись от злости и раздражения. Он остановился у стены и прислонился к ней, чтобы перевести дыхание и передохнуть. Когда кулак правой руки врезался в стену, покрытую мрамором, костяшки окрасились красным. Икуто почувствовал боль. Неприятные ощущения немного отрезвили, поэтому юноша смог более менее взять себя в руки и, спрятав заболевшую руку за спину, зашёл в комнату Лулу, натянув улыбку на лицо так, как никогда раньше.       — Лулу, я… — договорить он не успел. Девушка кинулась ему в объятия, обняла так крепко, что он едва мог дышать. От таких действий Икуто сначала просто впал в ступор, но потом мягко, как можно более мягко отстранил Лулу. Её заплаканное лицо не казалось расстроенным, как должно быть. Оно горело ненавистью и презрением. Ну почему… почему раньше он не замечал этого?..       — Какая же у тебя плохая служанка! — взвизгнула Лулу. Её голос нещадно резал слух, и Икуто прижал свои кошачьи уши поближе к голове, благо, Лулу не заметила — она была слишком занята тем, что поливала грязью Аму. — Даже чай налить нормально не может! А если из-за неё с тобой что-то случится?! Вдруг она так же, как и меня, обожжёт тебя чаем или ещё что похуже?! Да она же вообще неумёха и…       Ох, как же было неприятно выслушивать гадости, адресованные Аму. Он сжимал кулаки, надеясь умерить свою раздражительность и злость, а Лулу словно не замечала. Она, как сорока, каркала и каркала, выливала в уши Икуто всю грязь, что так долго копит в себе. Выливала, выливала и… Икуто не выдержал. Прежнее спокойствие покинуло его. Лулу, которая сама, похоже, не заметила, как прижалась к ёкаю вновь, была отвергнута. Икуто опять оттолкнул её, да так, что та повалилась на пол. Новый визг — она не ожидала, что её любовь поступит так с ней.

Зуб за зуб.

      Икуто, глядя в глаза некогда любимой девушки, ничего доброго или хотя бы светлого в них не видел. Совершенно. Да и не старался уже. Бессмысленно искать в человеке что-то доброе, если сердце его покрыто пятнами зла, не так ли?       — Уйди с моих глаз и не появляйся боле в моём доме, — голос отдавал металлическими нотками, девушка вздрогнула.       — Что ты… — она вылупилась на объект своих мечтаний так, словно он был редчайшим экспонатом какого-то музея. Чего-чего, а такого поворота событий она уж точно не ожидала.       — Мне повторить? — один брошенный в сторону Лулу взгляд был таким холодным и отрешённым, что Лулу направила свой собственный в пол. Нет, она не чувствовала стыда. Она чувствовала лишь обиду и злость. Да как он посмел так с ней поступить?! Неблагодарный!       Она не выдержала. Поднялась с пола, чинно подошла к Икуто. Парень ожидал её действий, и когда та влепила ему пощёчину, не собирался уходить от удара. Он знал, что той надо выпустить гнев, поэтому в первый раз поддался. Но Лулу и не собиралась останавливаться. Когда она замахнулась вновь, Икуто в полёте перехватил её руку. Он приблизил собственное лицо к лицу девушки и, не отрывая от неё взгляда, прочёл в девичьих глазах страх. Испугалась. И отчего ёкаю стало смешно?       — Убирайся… — он прошипел это, словно змея, и вдруг с омерзением почувствовал себя в тарелке Лулу. И ведь она обычно так же справляется со своими проблемами. Унижением и насилием. Но тут ничего не попишешь. Сама виновата, действия ёкая вынуждены. Тсукиоми ожидал, что сейчас Лулу закатит ещё одну истерику. Вены на её раскрасневшемся от злости лице распухли, лицо искажало злость и ненависть. Она громко фыркнула, так, как это делает какая-нибудь псина и, вырвав свою руку из ладони Икуто, спешно подошла к двери.       — Я ещё отомщу вам двоим… — это было первое и последнее, что услышал Икуто из долгих ворчаний Лулу себе под нос пред тем, как за ней закрылась дверь. Ёкай тяжело выдохнул и уставился на дверь, надеясь, что Лулу больше никогда не вернётся в его особняк. Он впервые за долгое время почувствовал настоящее облегчение — словно тяжкий груз, тянущий на дно, рухнул с плеч и теперь юноша мог вздохнуть спокойно.       Юноша отправился в свои покои. Там он рухнул на большое кресло, буквально утонул в нём. Всё происходящее здорово выматывало кошачьего духа. Когда на его колени прыгнул тёмного окраса, почти чёрного, кот, он слабо улыбнулся. Йору. Помнится, он давно приобрёл его на каком-то рынке. Котёнок был совсем худ, но ёкай его выходил, и они уже многие годы вместе.       Он поглаживал кота по гладкой шерсти, выдыхая вдруг отяжелевший воздух комнаты:       — Как же всё сложно…       Аму мирно спала, когда в её комнату через открытое окно залетели странные существа. Прежде Аму никогда не любовалась ими, но когда те разбудили её своим светом, она боле не могла оторвать от них взгляда. Светлячки. Эти странные существа, такие крошечные… Аму никогда не знала, отчего они такие замечательные, но всегда любила их, несмотря ни на что. Они казались ей чарующими, она не была в силах перестать смотреть на них.       Она коснулась рукой одного из них. Они все отдавали слабым синим светом. Глаза Аму буквально светились радостью. Светлячки зачаровывали… Она представляла, чьих это рук дело. И улыбнулась ещё шире, откинувшись на подушки. А светлячки продолжали кружить вокруг неё, создавая плотное кольцо…       Икуто улыбался. Закрыв глаза и продолжая гладить кота, он не видел пред глазами черноту, которую обычно видят люди, прикрывая очи. Сейчас он прекрасно видел то, как Аму касается светлячков и улыбался. Раздражение, которое оставила ему напоследок Лулу, куда-то ушло, когда он смотрел на полюбившуюся служанку, зачарованно наблюдавшую за диковинными созданиями… Губительным ядом, отравляющим наши души, является зависть.       Икуто вальяжно растянулся на кресле в гостиной комнате, смотря в окно и пристально наблюдая за вышедшей луной. Сегодня она была как-то по-особенному прекрасна и красива. Большая и без единого пятнышка, совершенно чистая, светящаяся, такая, что дух невольно захватывало… Когда в дверь постучали, ёкай заметно вздрогнул. Кот на его коленях тоже, казалось, дёрнулся от неожиданного звука. Икуто не стал озвучивать разрешения войти, просто дождался, когда комната наполнится шагами гостя. Перед ним показалась девушка. Он сощурился и вспомнил. Точно. Она отвечает за письма, которые доставляются лично в руки хозяину поместья. Когда Икуто уже держал в руках письмо, девушка скрылась.       От письма веяло чем-то тёмным, злым и неприятным. Икуто уже знал, что его содержание ему, мягко говоря, не придётся по душе. Во всяком случае, один цвет бумаги, который был темнее чёрного, не заставлял верить в лучшее. Икуто аккуратно вскрыл конверт. Аккуратный, точно самый совершенный почерк. Икуто сразу же узнал его, стоило прочесть первые строки. Тадасе. Тот, кто всегда завидовал ему, молодому и успешному ёкаю. Помнится, в далёком детстве они даже играли в одной песочнице. И даже тогда Тадасе Хотори, бывший тогда маленьким мальчиком, уже завидовал Тсукиоми хотя бы потому, что у последнего игрушка в руках была красивей, чем у него самого.       Отчего в сердце Тадасе поселилась ненависть, Икуто до сих пор не знал с точностью. Знал лишь и был уверен, что эта зависть влияла на принца жутким образом. «Принц» — это прозвище светловолосого. Так его прозвали за манеры, которых у него на самом деле не было. Он вёл себя, точно аристократ, хотя не из самых высших слоёв общества… Однако, это не помешало ему возомнить себя чуть ли не господом богом.       Светлячки вокруг Икуто появились неожиданно, Икуто даже не призывал их. Маленькие, красивые создания точно чувствовали переживания хозяина. Одни из них тускло поблёскивали в тусклом прощении, другие же светили ярче, чем само солнце.       Юноша медленно вскрыл конверт, отчего-то не решаясь в первые секунды раскрыть бумагу. Когда же он прочёл написанное, его левый глаз нервно задёргался. Ох, не зря же он предчувствовал беду! Не было сомнений, что отправитель — именно Тадасе. Маленький поганец смеет вызвать Икуто на дуэль.       «Здравствуй, дорогой друг. Помнишь меня? Того самого маленького оборванца, что был с тобой в одной песочнице долгое время. Я официально высылаю тебе приглашение на дуэль. Пусть всё решится завтра на закате».       Руки у ёкая задрожали то ли от гнева, то ли от страха...       Нет, ни от того, ни от другого. Ёкай вдруг невольно поразился тому… насколько же люди всё-таки злы и завистливы. Для Икуто эта битва не значила ровным счётом ничего, а вот для Тадасе она, судя по всему, была… каким-то испытанием. Икуто прекрасно понимал, что Тадасе не отступит, пришли Икуто ему вежливый отказ, и всё равно последний явится на закате к поместье Тсукиоми, и уж тогда начнётся такая битва, что достанется всем: и ему, и слугам… и Аму. Последнего юноша уж точно не хотел.       Он устало вздохнул, поднявшись с кресла и начав расхаживать по комнате. Луна за окном, казалось, стала светить как-то по-другому. Обеспокоенный взгляд Икуто скользил по ней, словно ища в поверхности последней изъяны, коих не смог отыскать.       — Ты загорелся главнейшей из самых пагубных страстей, Тадасе, — светлячок, что упрямо продолжал летать рядом с хозяином, сел тому на указательный палец. Икуто дунул на него, и он улетел в сторону. Закружившись, он начал падать на пол, вниз. — И пусть она сестра соревнования…       Перед глазами вдруг показалось лицо Аму. Икуто моргнул, устало оглянувшись, и понял, что это лишь наваждение.       — Ты причинишь огорчение самому себе, а не своему врагу…       Следующим днём он проснулся с мыслью о том, что скоро всё решится. Чёртов ёкай, посмевший жить лучше, чем он, наконец получит своё. Тсукиоми Икуто… одно лишь имя заставляло сжимать кулаки и со всей силы бить ими в стену, выпуская пар. Ухмылка этого кошачьего духа, этого ненавистного ёкая приводила Тадасе в такую ярость, что временами в комнате, где его заставала та самая ярость врасплох, уже спустя какие-то минуты не оставалось ничего целого и невредимого.       Всё произошло так же, как и в прошлый раз. Два стула перевёрнуты, красивый, довольно дорогой пуфик валяется в противоположном углу комнаты, осколки вазы разметались по полу. Дыхание сбитое, юноша едва может себя контролировать.       Одно лишь слово «Икуто», одно лишь его имя вызывает в голове те страшные воспоминания, которые Тадасе многие годы пытается забыть. Сколько же он копил в себе эту злость? С десяток лет, верно?       Да, Тадасе признавал, что он завистлив и жаден. Он гордился этим, прекрасно зная, что за это за его спиной начнутся осуждения. «И пусть» — думает он и по сей день. — «Это меня не касается». Конечно, всё обстояло обратным образом, но Тадасе не волновало это. Зависть жрала юношу день за днём всё больше, постепенно выедая хоть что-то хорошее в его сердце, заставляя последнее становиться чёрным и глухим от злобы. Неожиданные вспышки гнева стали привычными для него. Казалось, всё окружающее вызывало в нём неприятные воспоминания, впоследствии — ту же ненависть.       Ох, как же он хотел голыми руками придушить этого поганца на месте… Но что ему не позволяло этого сделать? Пожалуй, воспитанность, которая у него была, во всяком случае, в отличие от Икуто. Последний думал наоборот, естественно, но кого волнует мнение это паршивого духа, верно?       Он, рухнув на единственное нетронутое им кресло, наблюдал за восходом солнца, внимательно вглядываясь в его лучи, что бегали по глади озерца, которое располагалось неподалёку его поместья. Почему-то сейчас они казались ему чарующими, он не мог оторвать от них взгляда.       Раздался стук в дверь, который вывел юношу из транса.       — Войди, — вздохнул он, повернув голову в сторону двери, в которой тут же показалась голова молоденькой служанки. Та внимательно посмотрела на своего господина и изрекла:       — Доброго утра, господин, — голос служанки почему-то успокоил Тадасе, поэтому он немного расслабился и ненадолго отвлёкся от мыслей о ненавистном парне. Ненадолго. — Принести ли Вам напитки?       — Да, пожалуй, — кивнул молодой парень, сложив руки в «замок» и посмотрев на девушку. Та зарделась. Ещё бы, никто не мог устоять перед столь красивым юношей, чьи волосы можно было сравнить с лучами солнца, а глаза — с цветом спелой вишни, что каждое лето росла на дворе его хоть и небольшого, но уютного особняка.       — Будет исполнено, — её миленькое личико поспешно скрылось за дверью, дабы не показывать пунцовые щёки.       — Закат всего через несколько часов… — прошептал Тадасе, сняв с волос резинку и растрепав длинные светлые космы. Глаза юноши загорелись блеском и огнём. Кажется, там даже промелькнуло нечто похожее на азарт. Но там было нечто другое.       Желание.       Желание поскорее расправиться со своим врагом. С тем, кому он так давно и яро мечтал ответить за унижения в детстве. И было не важно, что Икуто не принижал парня словесно.       — Скоро свидимся, поганый кошак, — он усмехнулся. Продолжая наблюдать за закатом, он делал небольшие глотки из чашечки, которая уже оказалась пред ним. — Уже скоро, Икуто. Уже скоро…       Солнце постепенно забирало с собой спасительный свет и тепло. Икуто наблюдал за тем, как оно медленно уходит за горизонт, думая о том, что же его ждёт на этой дуэли. Он признался себе, что не хочет идти, но на кону его честь. Кто же его уважать будет, если он позорно сбежит прямо накануне битвы? Да никто. Поэтому-то сейчас он и стоял, глядя на закат и хмурясь. Ветер поднял листья с земли, окутанные снегом и вновь начал нещадно швырять их в разные стороны.       Икуто вдруг грустно усмехнулся, сравнив себя с этими беззащитными, беспомощными листочками. Ветер — судьба швыряет его, куда хочет и как хочет, а он ничего с этим поделать не может, и тут нет разницы — ёкай ты, не ёкай. Судьбе плевать, кто ты. Придётся сцепить зубы и идти вперёд. Выхода нет.       Он услышал, как двери особняка тихо скрипят. Когда же он обернулся, то увидел вышедшую на крыльцо Аму. Умело скрыл удивление. Сейчас уже вечер, в доме ужин, Аму должна была быть за столом. Он самолично попросил Надесико усадить Аму за него и проконтролировать, чтобы та поела и была сыта, но, видимо, та не справилась с задачей. Икуто наказывать её не собирался, но всё равно чувство обиды на служанку проскользнуло в сердце.       — Можно мне постоять с тобой тут? — послышался тихий голос со спины, и Икуто незаметно кивнул. Когда её руки обхватили его талию, а холодный нос уткнулся в спину, ёкай тихо выдохнул.       Как же он устал...       Устал от всего. От вражды, от вечных угроз и грядущего сражения. Как же ему хотелось жить нормальной, спокойной жизнью, не видеть боле Лулу и не знать Тадасе вовсе. Жить лишь с Аму и думать только о ней, не отвлекаясь ни на что, кроме любимого человека. Как хотелось…       — Я не отдам тебя ему, — твёрдым голосом произнёс ёкай, повернув голову назад и глянув на личико девушки. Та зарделась, не сумев контролировать свои чувства, и губы Икуто тронула лёгкая улыбка, которую тут же словно сдул нагрянувший порыв ветра. — Даю слово.       Аму кивнула и не стала задавать вопросов. Она сочла, что в такой момент лучше помолчать и не приставать с расспросами, в конце концов, время для них она ещё найдёт, да и момент такой портить не было особого желания. Она слышала биение его сердца — ровное и спокойное, в то время как её собственное готово было вырваться из груди, бешено стуча по стенкам рёбер так, что этот звук заглушал даже порывы ветра.       Икуто чуть отошёл от Аму, снял со своих плеч тёплое пальто, которое уже через несколько секунд висело на плечах Аму. Ёкай мягко улыбнулся и уже хотел было сказать Аму, что той стоит пойти домой и погреться, как девушка вдруг дотронулась руками до его ушей. Нет, не тех ушей, что есть у людей, а как раз тех, что ему принадлежали из-за того, что он ёкай. Кошачьи уши.       Аму заворожено наблюдала за тем, как Икуто дёрнул правым ухом, едва почувствовав прикосновение холодных пальцев к ним. Нет, ему не было неприятно или больно. Он очень не любил, когда к нему прикасаются, точнее — когда трогают его уши, но Аму он мог позволить такое. Отчего ж нет-то? Он уже понял, что любит её. Любит до умопомрачения, до потери воздуха в лёгких. И хотя бы поэтому можно позволить новой служанке трогать его уши.       Её улыбка заставляла Икуто улыбаться самому. Улыбка эта была настолько заразительной, что все вокруг невольно начинали растягивать губы, это нельзя было контролировать. Это было то, что так нравилось Икуто в Аму. Да и не только это. Пожалуй, он мог бы вечность, всю вечность, которая отведена ему как ёкайскому созданию, говорить о том, как прекрасны её большие глаза цвета янтаря, которые он всегда невольно сравнивал с утренним солнцем, что встречает его теплом по утрам. Говорить о том, какой же красивый у неё нос, аккуратный, точно принадлежащий девушке из аристократок, а губы… Эти губы были желанны настолько, что иногда ёкаю становилось дурно. Он с трудом сдерживал себя последние несколько дней, а сейчас, когда она так близко, когда он слышит её дыхание, когда…       Аму тихонько ойкнула, почувствовав, как её губы накрыли чужие. Тепло разлилось по телу словно ток, мурашки пробежались по спине, когда холодные руки ёкая прикоснулись к шее служанки, притягивая к себе ближе. Он не открывал глаз, нет. Он хотел насладиться лишь вкусом губ, вкусом того, о чём он уже давно бредил. Их языки словно танцевали медленный вальс, самый любимый танец ёкая, и лишь в нём тот всегда находил нечто зачаровывающее…       Юноша долго не мог оторваться от Аму, перестать целовать её и смотреть в её глаза, которые та прикрыла в наслаждении, но в какой-то момент он отстранился. Аму тяжело выдохнула и смущённо отвела взгляд от него, коснувшись кончиками пальцев своих чуть опухших губ и окончательно покраснев, точно розы, что цвели в саду Икуто летом. Парень улыбнулся и напоследок поцеловал Аму в лоб пред тем, как скрыться в глубине особняка.       Близится дуэль…       Холодный ветер пронизал до костей, солнце не грело своим теплом. Икуто устало вздохнул, когда вышел из дома. Лулу рядом с ним крепко прижималась к последнему. Она пришла по просьбе Икуто, потому что ему следовало поговорить с ней. Для начала он попросил прощения за поведение Аму, но и отчитал саму Де-Морсель за её собственные выходки. Девушка заверила ёкая, что все свои ошибки осознала, со слезами на глазах смотря на юношу так, что он не мог не поверить искренности слов девушки. И хоть она часто была фальшивой, ненастоящей, той, которую Икуто никогда не любил, она всё равно оставалась где-то там, в глубине своей души и сердца, оставалась той, кто так дорог ему.       Лулу всегда была чем-то светлым в жизни Икуто, и пусть он не любил её как девушку, лишь как друга, он всё равно не мог отказать ей, когда та заговорила о помолвке. Она должна была скоро состояться, но пока Икуто всерьёз об этом не задумывался, ведь знал, что торжество всё равно придётся отложить — намечается настоящая война с Тадасе, какая тут свадьба?       — Я отойду ненадолго, — сказал он своей невесте, мягко ей улыбнувшись. На лице девушки тут же промелькнула тень разочарования, видимо, она планировала остаться с суженым наедине подольше, но перечить не стала. Икуто потрепал её по волосам и скрылся в особняке, оставив Лулу на улице.       Он нашёл Аму на кухне. Она что-то увлечённо делала, кажется, пирог, но Икуто это тогда не волновало, неважно было. Когда он привлёк своё внимание негромким кашлем, Аму тут же повернулась в его сторону и лучезарно улыбнулась.       — Я бы хотел попросить тебя кое о чем… — начал ёкай, посмотрев на кухарку.       — Да? — ещё в более широкой улыбке расплылась она, буквально светясь счастьем. Похоже, готовка приносила ей огромную радость, она точно была готова взлететь в любой момент от восторга.       — Оставайся дома некоторое время и никуда не выходи. — Юноша устало прикрыл глаза. — Я предупрежу Надесико, она должна будет проконтролировать тебя в случае чего… — Нет. Аму не должна была подвергаться опасности. Если он возьмёт её с собой, то она непременно может вытворить нечто глупое, что хуже — пострадать. А вот этого молодому ёкаю совершенно не хотелось…       — А что случилось? — Аму посмотрела на ёкая скорее обеспокоенно, чем заинтересованно, хотя последнее скрыть она не сумела. Её глаза так и горели любопытством.       — Это тебя не касается, — ответ был резким и, пожалуй, звучал даже грубо, более грубо, чем того хотел ёкай, но, во всяком случае, в парне прибавилась уверенность, что Аму не покинет дом без его или разрешения Надесико.       — Но как же… — девушка растерянно глянула на главу особняка, но за ним уже закрылась дверь. Аму удивлённо почесала затылок, задумавшись. Что от неё скрывает этот кошачий дух? Она даже предположить не могла, но если судить по его потемневшим глазам, что-то очень важное, то, что может подвергнуть её опасности. Аму опасности не боялась, более того, она уже было подумала даже, что смелая… впрочем, кто её знает, смелая иль нет? Она всего лишь нищенка…       Этим вечером Икуто ещё более остро ощутил холод. Когда он стоял на крыльце, думая о предстоящем сражении, солнце медленно скрывалось за горизонтом, разбрасывая остатки лучей по твёрдой поверхности озера, заставляя снег искриться. В любой другой момент Икуто нашёл бы в этом нечто чарующее, такое, что непременно смогло сделать так, чтобы его сердце забилось чаще, чтобы мысли очистились, и всему телу стало легче, но не сейчас. Сейчас юноша чувствовал лишь напряжение и приближающуюся опасность, опасность непредсказуемую и пугающую.       Он вздрогнул, когда птица, которую ему не было видно, вдруг сорвалась с одного из деревьев. Большая и красивая, с чёрным оперением, которая отливала непонятным отливом. Она то была золотистой, то синеватой, толком разобрать Икуто не успел. Раздался гулкий звук удара, и юноша закрыл лицо руками, судорожно вдыхая холодный воздух и лишь надеясь на то, что он сможет разрешить конфликт без кровопролития.       А тем временем птица, что так внезапно сорвалась с дерева, истекала кровью на льду, точно разрисовывая белоснежную поверхность воды багровыми узорами, которые в конечном счёте точно сложились в какой-то странный знак, который, как подумалось Тсукиоми, не предвещал ничего хорошего… тВремя сражения приближалось и быстро, и медленно одновременно. Когда Икуто уже стоял на вершине холма, то никого поблизости не было. Единственные, кто из зрителей пришёл поглядеть на грядущее сражение, так это звёзды, что на удивление ярко освещали округу.       Икуто всё ещё не мог отделаться от мысли, что та птица… Тот знак… Может, это происшествие с пташкой действительно сулит ему что-то нехорошее? Впрочем, не стоит об этом сейчас думать. Он собирается победить или как?! Тогда стоит отбросить все ненужные мысли и настроиться на победу, иначе поражение его не обойдёт стороной. Его мысли затрагивали также и Аму. Он всё равно продолжал волноваться, что она ослушается его и не исполнит просьбу, явится сюда и помешает. Вернее не так. Не помешает. Скорее, подвергнет себя опасности. А этого юноша хотел избежать. Он ни в коем случае не собирался подставлять её под удар, к тому же, это его битва, не её. Она вообще здесь не причём. Это битва чести.       Он завидел слабые приближающиеся огоньки. Два, рядом друг с другом. Без сомнения, это Тадасе. Огоньки то исчезали, то появлялись. По мере приближения парня сердце Икуто продолжало неумолимо, больно сжиматься, заставляя ёкая с каждой секундой всё больше понимать, что он не хочет этой битвы. Не хочет причинять вред Тадасе. Зачем всё это? Зачем эта бессмысленная борьба?       Первое, что крайне удивило молодого кошачьего духа, так это то, в компании с кем явился его будущий противник. Светлые волнистые волосы, ненавистный взгляд и надменно приподнятая голова… Икуто не ожидал подобного. Чего-чего, а не такого. Впрочем, было вполне ожидаемо то, что его уже точно бывшая невеста примкнёт к его врагу. Перестала получать радости от одного дурака, переметнулась к другому. Икуто почему-то усмехнулся. Нет, был скорее не расстроен тем, что она так просто променяла его. Нет. Ему было жаль. Просто жаль ту, ради которой он убил многие годы. Ту, которая позже испоганит жизнь и Тадасе. Возможно, он не должен был заботиться о своём враге, но…       Не такой натуры был Икуто.       Тадасе отвёл девушку в сторону, сам же встал напротив Икуто в нескольких метрах. Его взгляд был уверенным и крайне злым. От парня веяло раздражением и гневом, его можно было прочувствовать в воздухе, даже кожей ощущалась негативная энергия, что беспрерывно исходила от светловолосого ёкая. Его глаза были сощурены в такие же злые щёлочки. Ветер поднялся в тот момент, когда Икуто хотел было что-то сказать. Юноша чуть опешил, и в этом была его ошибка. Он пропустил первый выпад Тадасе. Парень в мгновение оказался рядом с Икуто и толкнул бывшего друга, буквально прожигая взглядом. Однако, ранения он не нанёс. Оставил его на потом.       Икуто отпрянул, Тадасе тоже. Светловолосый нагло усмехнулся, убрав длинную светлую чёлку назад и отряхнув пыль со своего кимоно. В этот момент у кошачьего духа пронеслась в голове мысль, насколько же его бывший друг изменился. Стал таким… он даже слов подобрать не мог. Просто… Ужасным человеком.       А Тадасе, пока Икуто уворачивался от атак, менялся на глазах.       Кошачий дух отпрянул вновь, Тадасе поступил аналогичным образом, твёрдо встал на ноги и облизнулся раздвоённым языком, точно змеиным. Дух *хэби.       Он не стал дожидаться, когда нападёт Тсукиоми. Широко раскрыв рот, шире, чем-то может сделать обычный человек, он принялся плеваться. Слюна ядовитого, ядерно-зелёного цвета попадала на тонкий слой снега, что был на чахлой траве. На месте выпада появлялся чёрный дым, от которого исходил удушающий запах, который точно цепью сковывал горло и приводил к смерти. Икуто старался не дышать, чтобы не умереть раньше времени. Нет. Не сейчас.       Икуто ловко уворачивался, сполна пользуясь своей природной ловкостью кота, выгибаясь и извиваясь похлеще змеи. Дважды змеиный яд пролетал в сантиметрах от лица парня, но тот даже не дёрнулся ни разу. В любом случае он был готов принять любое ранение, потому что хоть так он чуть, но усмирит ярость Тадасе. Глупо? Ничуть нет. Икуто думал, что если хоть раз позволит ранить себя, тогда жажда мести светловолосого поутихнет. Однако, он рассматривал и другой вариант событий — последний мог увлечься и попросту прикончить кошачьего духа…       Пальцы Икуто окружили светлячки, которые не переставали сопровождать хозяина по пути от самого особняка к холму. Юноша почувствовал слабое покалывание, и уже через мгновение на месте человеческих рук появились кошачьи лапы с длинными, острыми когтями, которыми при желании можно было разорвать кожу. Удар был сильным и точным, однако, Тадасе всё равно смог выйти из-под удара. Мощная рука Икуто, её когти оцарапали лицо Принцу, но тот даже не пискнул. Парень удивительно быстро среагировал, быстро настолько, насколько Икуто не ожидал. Плевок в правое плечо Икуто был неожиданным и очень болезненным, кошачий дух завыл от боли, и Тадасе воспользовался беспомощностью бывшего друга в тот момент.       Как и чем он успел сделать в плече Икуто немаленькую, тут же начавшую кровоточить рану Икуто не знал. От боли на мгновение в голове потемнело, и он бы даже потерял сознание, но что-то в последний момент удержало его в этом мире. Глаза Тадасе. Икуто не мог позволить огоньку победы поселиться в них. Не мог. Он выровнялся и постарался дышать спокойней, не показывать, что ему больно. Быть может это глупо, но он всё равно не собирался давать Тадасе надежду на то, что он одержит верх. Впрочем, Тадасе уже точно ликовал, внутренне зная, что уже выиграл, но нет. Икуто так просто этого не позволит!       Женский крик заставил Икуто отвлечься ровно так же, как и Тадасе. Они оба посмотрели по сторонам, ни на секунду до конца не выпуская из виду противника, и в итоге взгляды обоих наткнулись на испуганную и ошарашенную розоволосую девушку, что стояла рядом с другой, темноволосой. Икуто мысленно выругался, с ужасом понимая, что Надесико не сумела удержать Аму дома. Он уловил её взгляд, полный угрызений совести, и устало вздохнул. Видимо, служанка действительно пыталась остановить Аму, но… Видимо, та слушать чужие возражения не стала.       Аму уже было рванула к Икуто, но Надесико схватила её за рукав и словила на себе её удивлённый взгляд.       — Что? Разве ты не собираешься помочь ему?! — в голосе Аму слышалось удивление, перемешанное с ужасом.       — Стой на месте. Это не твоя битва, Аму… — и кухарка послушалась, осталась стоять с Надесико рядом. С сердца Икуто точно камень свалился. И всё же, ей угрожает опасность… Но… Сейчас главное не это. Он вновь посмотрел на улыбающегося Тадасе. На Тадасе, улыбка которого была полна торжества и самодовольства, улыбка, которая заставляла злость закипать в Икуто так же, как разгорался в нём огонь желания биться…       — Ну так что, до сих пор думаешь, что я всё тот же Тадасе, коим был раньше? — парень ухмыльнулся и выгнул одну бровь. — Слабак и неудачник? — его губы, казалось, не могли растянуться в улыбке ещё большей, но, как оказалось, им это удалось.       — Тадасе, ты… — Икуто не мог подобрать нужных слов, но светловолосый парень и не собирался давать ему возможности закончить. Он положил ладонь на шею и повернул ту сначала вправо, а потом влево, и Икуто отчётливо услышал, как хрустят его суставы.       — Кажется, ты не понимаешь… — его взгляд был холодным и отстранённым, но он всё равно проникал прямо в душу, заставляя её холодеть. — Что теперь разница между нами немного иная… — Икуто не понимал, о чём идёт речь, но вскоре он всё понял. — Видишь? — Хотори облизнулся длинным, раздвоённым на кончике змеиным языком. В ту же секунду он указал ладонью на плечо Икуто, рядом с которым беспомощно светились светлячки, которые были, кажется, бессильны и не могли помочь ране регенерировать быстрее.       Улыбка Тадасе становилась всё более жестокой и самодовольной, что начало раздражать Икуто сильнее.       — Твои раны не излечиваются так быстро, — пояснил он, устало вздохнув, точно разговор его утомил. — В то время как мои, — в этот момент глубокая царапина на лице Тадасе, что оставил ему Икуто, покрылась множеством небольших волдырей, которые лопались и двигались, точно живые. Вскоре от них стал исходить заметный дым, и не успел Икуто моргнуть, как на коже парня затягивался последний порез. — Тебе не кажется, что это говорит о том, кто же из нас сильнее?       — Как бы не так! — рявкнул Икуто и тут же встал. Несмотря на то, что светлячки окружили его рану, прилипли к его плечу, их помощи было недостаточно. Да, боль чуть утихала, но должного эффекта хозяин светлячков не чувствовал. — Мы ещё посмотрим, кто из нас проиграет!       Глаза темноволосого загорелись жёлтым, точно глаза кота. Ветер вновь поднялся, заставив его волосы развеваться, а Тадасе — зажмуриться. Прежде тот никогда не видел превращение Икуто, впрочем, так же, как и тот. И сейчас он увидит его.       За спиной Икуто вырос длинный кошачий хвост, кошачьи уши на голове чуть увеличились в размерах, а глаза… Загоревшись жёлтым цветом, они стремились прожечь в друге Икуто дыру, чёрную и глубокую. Его ладони окутал свет такой же, что излучали окружающие его светлячки и буквально через какие-то секунды на месте привычных человеческих ладоней были уже не пальцы, а длинные кошачьи когти.       Аму, что всё это время наблюдала за происходящим, тихонько ойкнула, а Надесико постаралась отвести девушку чуть подальше от этих двоих. Она должна была обеспечить безопасность подруги, к тому же, не следовало ослушиваться приказа хозяина. Она крепче сжала локоть Аму и отступила на несколько шагов назад, пропуская мимо ушей возмущённые возгласы Аму, которая, кажется, и не понимала, почему подруга стремится увести её с места сражения. Она, возможно, даже понимала всю опасность, но она не могла допустить мысли, что они уйдут, оставив Икуто одного. Да, это не её бой, не её сражение, но она должна остаться! Если не она, то кто? Надесико? Да что она сможет сделать?! А она?.. Впрочем, а что она?.. Она, как и её подруга, тоже бессильна. Но нельзя уходить так…       Тем временем Тадасе, всматриваясь в глаза противника, рассмеялся. Нет, откровенно расхохотался в голос, даже не прикрывая рта. В голове Икуто тут же пронеслась мысль о том, какой же он всё-таки хам и невежа…       — А ты всё такой же чёрный, бездомный и ненужный никому кот! — Тадасе смахнул с глаз слёзы, которые действительно выступили. Он смеялся над Икуто. Смеялся до слёз. — Скоро ты поплатишься за то, что принижал меня! — голос Хотори сделался стальным, точно металл.       Кошачий дух от такого заявления на мгновенье даже опешил, но вовремя взял себя в руки и ответил:       — Да я никогда!.. — однако, договорить он не смог. Тадасе атаковал бывшего друга, вмиг оказавшись с тем рядом и попытавшись нанести удар по груди Тсукиоми рукой, которая в мгновенье сделалась острым лезвием, точно клык змеи. В последний момент Икуто отразил его атаку, нанеся рану Тадасе на его руку. Однако, дальше он заходить не желал. Хватит!       Тадасе зашипел от боли и, вероятно, хотел было отпрянуть для того, чтобы набраться сил и вновь атаковать, но Икуто не позволил ему сделать это. Одной рукой он схватил Принца за плечо, и в тот момент последний уже попрощался с жизнью, подумав, что сейчас кошачий дух проткнёт его сердце когтями, а потом вырвет его… Икуто накрепко прижал друга к себе, а другой рукой, для надёжности, схватил руки Тадасе и сцепил их вместе, чтобы он не мог нанести удар в ближайшие минуты. В минуты, которые должны были разрешить всё это.       Ветер вновь поднялся, он завывал громко и тоскливо, заглушая вздох Надесико и приглушённый вскрик Аму, которая затаив дыхание глядела на двоих парней, что буквально секунду назад бились насмерть, а сейчас…       Икуто выждал долгую паузу, прислушиваясь к тому, как бьётся сердце Тадасе. Лишь когда оно немного успокоилось и перестало биться в таком бешеном темпе, он осмелился начать говорить прямо в ухо Хотори, чтобы его слышал лишь он.       — Я никогда не желал тебе зла и не хочу сейчас враждовать с тобой… — слова его шли от чистого сердца, из глубин его души, души, которую Тадасе никогда не мог принять до конца. — Пойми меня, Тадасе… — его шёпот сливался с воем ветра, и Аму с Надесико не могли слышать при всём своём желании о том, что они говорят друг другу.       — Ты всегда был лучше меня… — Тадасе прошипел эти слова со всей злобой и ненавистью, буквально выплёвывая каждое слово. — Почему я должен это терпеть?! — его голос в любой момент был готов сорваться на крик. Беспомощный крик.       — Ты никогда не выкладывался на полную, поэтому не получал результата, — сказал Тсукиоми. — Хочешь знать, как добиться успеха? — спросил он. В этот момент Тадасе вырвался из объятий Икуто и отшатнулся от того, как ошпаренный. Он посмотрел на Икуто странным взглядом, в котором тот вскоре прочёл немой вопрос.       — Для начала смени парфюм, от тебя жутко пахнет! — закашлялся Икуто, при этом зажав рукой нос. Это произвело должный эффект, и Тадасе рассмеялся. Рассмеялся неожиданно громко и искренне, прямо как тогда, когда они всё ещё были друзьями… Хотори вдруг смутился этого неожиданного порыва и тут же стыдливо зажал ладонью рот. В этот неловкий для Тадасе момент тишину разорвал голос обрадованной победой хозяина Надесико:       — Полагаю, всё разрешилось? — Икуто посмотрел в их сторону.       Аму здорово побледнела от пережитого ужаса, но она всё равно улыбалась, слабо, этого было достаточно. Икуто медленно подошёл к девушкам и, приобняв обеих за плечи, мягко улыбнулся, кинув заодно взгляд и на Тадасе, губ которого вдруг тоже коснулась улыбка:       — Находясь в единстве с самим собой, невозможно даже помыслить о конфликте, разве не так?.. — он устало выдохнул. — Прошу, давайте вернёмся в особняк, меня ноги не держат… Эпилог       Следующие дни молодой ёкай провёл в беспамятстве. Нищенка упорно стояла на том, чтобы именно она сидела и дневную, и ночную смену рядом с хозяином особняка, и Надесико, в конечном итоге, сдалась. Аму старалась не смотреть на рану и увечья, нанесённые Тсукиоми. Рана на плече действительно была страшная, когда девушка меняла повязки, то её сердце сжималось и от ужасного вида рванных тканей, и от стонов боли ёкая. Постоянно она прикладывала к его горяченному лбу марли, смоченные в холодной воде, она молилась, чтобы светлячки, что не переставали облеплять рану хозяина, помогли ему справиться с лихорадкой быстрее.       Она боялась, что может пойти заражение. И даже когда Надесико успокоила её, что господин силён и что яд, пущенный змеёй Хэби в кровь хоть и силён, но господин в состоянии справиться с ним, Аму всё равно не покидала мысль о том, что она может потерять ёкая.       Её голова была забита страшными мыслями. Она не могла представить, как сейчас больно ёкаю, как ему тяжело, не могла представить этой адской боли, и от этого было лишь хуже. Ведь она не смогла ничего сделать, когда Икуто был ранен. И пускай Надесико старалась успокоить Аму, говорила ей, что это была не её битва, а именно господина и Хотори, Аму всё равно не могла смириться. Она беспомощна. Она не может помочь. Не может помочь, когда помощь так нужна ёкаю.       Её сердце болело и готово было разорваться на куски, стоило её взгляду начать скользить по влажному от пота лицу Икуто, стоило ей взглянуть на вздувшиеся вены на его шее, стоило ей оценить слишком болезненную бледноту его лица. Она не заметила, как сон настиг её, а очнулась лишь тогда, когда почувствовала запах гари. Разлепив сонные глаза, она втянула носом воздух и закашлялась, заметила чёрный сгусток дыма, подбирающийся к её ногам из-под двери и ужаснулась.       — Надесико! — Аму кричит так громко, как только может, тут же поднимается на ноги и взваливает тяжеленного ёкая на свои плечи. Нельзя его тут оставлять, но она сомневается, что сможет дотащить взрослого парня на себе, и только когда в проём влетает обезумевшая Надесико, глаза которой на выкате, а руки дрожат с перепугу, только тогда Аму позволяет себе облегчённо вздохнуть.       — Помоги мне, я не смогу одна донести его… — Надесико всё и без слов понимает, подбегает ближе, сначала перевязывает нос и рот Аму тряпкой, чтобы не потеряла сознание, и только тогда Аму замечает такую же тряпицу на лице Фуджисаки. Потом темноволосая заносит свободную руку господина за своё плечо и тащит к выходу, бесконечно подгоняя их обеих. Крики ёкаев были повсюду, Аму глохла от этого и желала, чтобы всё поскорее закончилось; лицо Икуто выглядело всё более бледным, и от этого Аму становилось всё страшнее; по лицу Надесико градом шёл пот, но она упорно тащила хозяина подальше.       И каково было удивление Аму, когда они добрались до дверей ещё одного особняка, размером чуть меньшего, чем владение Икуто. Надесико громко постучала в дверь три раза, и дверь открыли почти сразу же.       Юношеское лицо, светлые волосы, глаза цвета заката и удивлённая полуулыбка.       — Нам больше не к кому обратиться… — Тадасе коротко кивает и отходит в сторону, позволяя гостям войти, и его глаза округляются, когда он замечает Икуто.       — Что произошло? — он обеспокоенно вглядывается сначала в старого друга и чувствует, как в сердце что-то завязывается в тугой узел, а от волнения даже ладони вспотели. — Надесико?       Девушка посмотрела в глаза змеиному духу и сказала:       — Огонь добрался до нас, лесной пожар губит всё на своём пути. Нам нужно укрытие, Тадасе, все ёкаи надеются на тебя… — Тадасе задумчиво почесал затылок, и только потом сказал:       — Следуйте за мной.       Развернувшись, он последовал в широкий коридор, Аму и Надесико переглянулись, похоже, всё ещё с трудом веря в помощь от Хотори, и только когда Аму получила уверенный кивок от Надесико, они двинулись за духом змеи.       Ступая ногами по полу из дорогущего дерева, Хотори смотрел в широкое окно. Его сердце преисполнилось радости и благодарности. Особняк окружала толстая стена зелёных деревьев и веток, защищая его от огня. Языки пламени лишь жадно облизывали влажные, совсем не сухие ветви деревьев, и не могли подобраться к особняку.       Губ Хотори коснулась улыбка. «Я знал, что ты не так плоха, Лулу Де Морсель. Твоё израненное сердце всё ещё хранит в себе тепло… Спасибо, что защищаешь меня и моего друга…»       Тадасе знал, что Лулу сгорела в огне. Защищая их, она погибла. Змеи, чьи голоса всегда в голове Хотори, сказали ему это. Если бы у Тадасе было много времени, он бы поклонился этому отважному духу, пускай она и была с таким скверным характером.       Аму снова сидела напротив Икуто, и её сердце было заполнено переживанием до краёв. Она боялась, что такой резкий переход из одного места в другое лишь навредил Икуто, ведь он до сих пор ещё не очнулся. Сжимая в руках его отчего-то ледяную ладонь, она молилась в мыслях, чтобы он поскорее очнулся. Ожидание убивало.       — Скорее всего, скоро к тебе наведаются и остальные ёкаи, что жили в особняке господина. Ты примешь их? — Надесико остановила изучающий взгляд на глазах Тадасе, который сейчас жевал свежий хлеб.       — Конечно, хоть мой особняк не такой уж и большой, но думаю, вместит в себя всех, кого нужно. Не переживай по этому поводу, я ещё многим обязан вам отплатить. — Он улыбнулся, и впервые Надесико видела его улыбку. Не преисполненную злобы, а желания помочь и защитить.       — Неужели ты в самом деле искренне решил измениться? — одними губами еле прошептала Надесико. Тадасе вопросительно посмотрел на неё, но Фуджисаки лишь отмахнулась и вновь поблагодарила змеиного духа.       — Лучше иди позаботься об Икуто, — посоветовал Хотори, а Надесико на это лишь широко улыбнулась и вздохнула с облегчением:       — У господина уже есть тот, кто будет заботиться о нём всегда…       Она уснула на груди ёкая, положив под голову локти. На её глазах застыли слёзы, влажные щёки раскраснелись от переживаний, а губы всё ещё заметно дрожали, хотя девушка давно уже спит. Когда молодой ёкай очнулся, почувствовав тяжесть на груди, то медленно открыл глаза и увидел её. Увидел её слёзы и печально улыбнулся.       Подарив почти невесомый поцелуй в чужой (родной) лоб, он счастливо улыбнулся зная, что теперь всё будет хорошо.       Потому что пока любовь жива, им нечего бояться.       Потому что пока Аму рядом, он живёт.       Потому что пока это человеческое существо есть на земле, ему есть, ради кого жить.