(Не)худший учитель

За окном было пасмурно. С самого утра небо было обложено серыми, тяжёлыми тучами, и накрапывал мелкий, противный дождь. Настоящая мерзость, а не осень. Золотая пора прошла незаметно быстро, и пестрые листья давно поблекли, а солнце, казалось, исчезло там, за мрачными тучами. В такое время хочется спрятаться у себя, в тишине и покое, укутаться в теплый пусть и слегка колючий плед и пить сладкий чай, ненадолго забыв о внешнем мире. Но, к сожалению, учёбу никто не отменял, как и занятий по музыке, что сильно огорчало Моцарта-младшего. Серые дни, противная школа, после который нужно добираться на не менее противные уроки музыки к такому же учителю. Стоит сказать, что отношения у Вольфганга и Сальери не сложились с первой встречи. Шумный, надоедливый австриец — выскочка, который не слушает никого и ничему не подчиняется – не мог понравиться такому замкнутому человеку, привыкшему жить и всё делать по правилам, коим был Антонио. Когда безразличный голос дошел до сознания, словно сквозь толщу воды, мальчишка встряхнул головой, отрывая взгляд от окна, за которым шёл ливень и ветер трепал кроны деревьев, а небо стало серо-зеленым, пытаясь вспомнить, о чём говорил мучитель. В последнее время австрийцу сложно было на чем-то сконцентрироваться. Услышанное тут же вылетало через другое ухо, а чтобы понять что-то, мальчику нужно было неоднократно прочитать одну и ту же строчку. Удивительно, как в учебниках ещё дырки не появились. Услышав за спиной вздох, полный спокойствия, Моцарт сжался, мазнув взглядом по клавиатуре. Перед глазами с неожиданной ясностью пронеслись картины ближайшего будущего: недовольство Сальери, обещанный им отказ от такого ученика, рассерженный отец, которого Амадей давно не видел в хорошем расположении духа. И всё это вкупе с многочисленными жалобами из школы. А всё из-за ужасной успеваемости. Только вот это состояние неясной тревоги и забывчивости не давало возможности исправить эту ситуацию. Желая получить хоть каплю поддержки, мальчик слышал упрёки и наставления. Как можно получить плохие отметки, зная предмет? Слыша это, Вольф закатывал глаза и уходил в комнату, притворяясь, что делает уроки. Пустота в голове разрасталась, занимая собой всё место, а что делать с этим мальчик не знал. Так и продолжалось: в голове пропадали мысли, редко когда звучала музыка, и лишь количество плохих отметок увеличивалось. Пальцы, нежно касавшиеся клавиш, непроизвольно дрогнули. Мальчик ужасно замёрз, хоть в квартире и было довольно тепло, если не душно. Но ему казалось, будто тело насквозь наполнили кусочки — льдинки, забирая его тепло и не давая согреться. Хотя, может быть, это из-за взгляда итальянца, что упирался ему в спину, словно надеясь прожечь дыру. Вспомнив о нем, Амадей снова почувствовал себя маленьким кроликом, которого бросили к змее, и который не имел шанса сбежать. Вдруг что-то зазвенело. Может, кто-то разбил окно, может, что-то разорвалось внутри. Что-то хрупкое, чистое, хрустальное. Разорвалось, причиняя невыносимую боль. Почти тут же в комнате раздался неприятный звук, от которого едва ли не вздрогнули стены. Опустив голову на клавиатуру, сжимая ладони до алеющих следов, Вольфганг дрожал, захлебываясь, чувствуя, как по щекам текут соленные слезы. Какое-то мерзкое, противное чувство полностью захватило его. Нечто холодное и липкое. Забывшись, Вольфганг от неожиданности вздрогнул, когда большая и теплая ладонь опустилась на его плечо. Ненадолго замерев, словно надеясь остаться незамеченным, мальчик думал только об этой теплой руке, которая дарила покой и к которой, казалось, тянулось всё его существо. Ожидая наказания или выговора, австриец никак не ожидал оказаться в объятиях, которые он нашел уютными. Прикрыв глаза, мальчик, не думая ни о чем, придвинулся ближе, и пристроил голову на груди у итальянца. Слыша тихий стук сердца (оно, как оказывается, у Сальери имеется) и размеренное дыхание, чувствуя, как чужая рука мягко обнимает его, а другая перебирает непослушные пряди, Моцарт, к удивлению или разочарованию, понял, что ему совершенно не хочется покидать это место. Место, где впервые за последнее время ему было так спокойно и хорошо. Место, где не звучали упрёки или нравоучения. Место, которое отчего-то так и хотелось назвать домом. Находясь в теплом кольце рук, слыша обрывки каких-то непонятных, но почему-то успокаивающих слов, Амадею вспомнилась одна вещь. Появилось что-то вроде идеи фикс. Ему захотелось узнать, почему итальянцам не стоит верить? ...С крыш звонко капало, ветер улёгся, а сквозь серые облака засияло солнце.