Мы можем отдохнуть, но ещё слишком рано. Нам нужно отдохнуть, но наша цель всё ещё так далека. Нашей дороге, по которой мы движемся, Нет конца, но мы всё равно, любой ценой, должны дойти до самого конца.
Йеджи полностью не уверена в том, когда же всё это (а иначе — её влюблённость в Рюджин) начинается. Она думает, что, возможно, всё это зарождается именно тогда, когда она впервые заходит в просторный зал, такая напуганная и дрожащая, будто ребёнок после просмотра фильма ужасов; её взгляд моментально останавливается на до ужаса красивой девушке, танцующей перед зеркалом. Рюджин, у которой всё ещё длинные тёмные волосы (а не её известные короткие, до плеча, с парой разноцветных локонов), даже не обращает своего многоуважаемого внимания на только что вошедшую в комнату стажёрку. Йеджи тут же становится безумно неловко — нет, даже страшно от того, что она будет заниматься тут не одна; будто ещё мгновение и её запрут в своеобразной клетке с неописуемой и таинственной красавицей на неопределённое количество времени, что, естественно, в будущем не раз помешает Йеджи нормально исполнить хореографию, которую она выучила всего-лишь за каких-то два дня. Поэтому для Йеджи становится глубокой неожиданностью то, что в конце изнурительной практики над хореографией запыхавшаяся девушка быстро выходит из зала, оставляя все свои вещи на паркетном полу. Йеджи удивлённо оглядывает сначала красный рюкзак, а потом и саму дверь, пока в голове проносится мысль о том, что всё-таки стоит сообщить ушедшей девушке, что она совсем позабыла про свои вещи. Но мысли Йеджи тут же прерываются из-за резкого звука открывающейся тяжёлой двери и шумных шаркающих шагов. Потная, но всё так же безумно симпатичная девушка толкает дверь спиной, пока её крошечные, милые ручки крепко держат две бутылки с прохладной водой. — Вот, возьми. Это тебе, — говорит стажёрка, вежливо протягивая бутылку более высокой девушке, нелепо стоящей напротив. И Йеджи ничего не остаётся, кроме как кратко кивнуть и взять одну бутылку из рук темноволосой. И Хван, на самом деле, настолько потрясена этим поступком, что ей не удаётся заставить себя даже и воды глотнуть, хоть в горле действительно будто стоит огромный ком. Девушка напротив, которая чересчур внимательно разглядывает ошеломлённое выражение лица Йеджи, кажется, пользуется этим неловким молчанием, дабы продолжить разговор: — Прости, что не заговорила с тобой раньше. Я просто с таким рвением и отчаянием пыталась выучить сегодня эту хореографию, что совсем позабыла, как разговаривать. Йеджи лишь моргает и кратко кивает, мол ничего страшного, стараясь в это время не обращать внимания на ёкнувшее в груди сердце, пока стажёрка напротив нервно проводит ногтями по длинной и слегка влажной от пота шее, выглядя в этот момент невероятно очаровательно; совершенно иначе, будто открываясь Хван с новой стороны. Отличной от той девушки, которую можно было увидеть в огромном зеркале ранее: жёсткий и сосредоточенный взгляд, хмурые брови и сомкнутые губы во время исполнения выученного только что танца. — Меня зовут Рюджин, — тут же представляется девушка, протягивая свою свободную ладошку всё ещё удивлённой Йеджи, которая, даже при таком вихре эмоций внутри себя, как-то находит в себе силы искренне улыбнуться и дружелюбно протянуть стажёрке свою руку для первого дружеского рукопожатия. И когда они начинают проводить ещё больше времени в одной компании, узнавая всё друг о друге за считанные минуты, да нет — секунды, Йеджи начинает понимать, что вскоре они вдвоем станут абсолютно неразлучны. И она не ошибается. Они с Рюджин действительно становятся неразлучны. Узнаётся, что ходят они в одну и ту же школу (какое же совпадение); и это, безусловно, сближает девушек ещё больше. Да, Рюджин на год младше, поэтому учится она в другом классе, но это никак не мешает обеим девушкам проводить всё своё свободное время вместе. Они ездят на одном и том же автобусе до школы, сидят вместе за ланчем, и Йеджи всегда ждёт свою подругу у открытой двери кабинета, заинтересованно разглядывая сконцентрированную и чересчур серьезную Рюджин, которая уж очень долго засматривается в светлое окно, дабы случайно не пересечься взглядами с Хван. Сейчас они в школе, а точнее — в школьном женском туалете, и на Йеджи снова нападает то самое чувство; такое, которое она впервые испытала в том злосчастном тренировочном зале. То самое нарастающее чувство тревоги, волнения и заинтересованности, бурлящее в груди; дыхание резко застывает, а сердцебиение, в свою очередь, ускоряется раза в три. Рюджин сейчас так близко; настолько, что Йеджи чувствует горячее дыхание подруги на своих щеках, что безумно щекочет нежную и уже покрасневшую от стыда кожу. Правая рука Шин крепко и уверенно держит розовую и безумно дорогую помаду, пока левая почти невесомо касается острого подбородка Йеджи, так нежно и аккуратно, что заставляет саму Хван непроизвольно задуматься: как что-то настолько деликатное и интимное, как прикосновение Рюджин, способно приносить такую бурю эмоций внутри, в это время предательски обжигая бледную кожу. И в этот момент безымянный палец Рюджин мягко касается нижней губы застывшей Йеджи, стирая излишки розовой и такой сладко-приторной помады. И именно сейчас Хван безумно хочется начать громко кричать и плакать, потому что в голове творится полный беспорядок; девушка так сильно хочет поцеловать, прикоснуться, наконец, к горячим и пухлым губам Рюджин своими и поделиться этой безумно сладкой розовой помадой. От этих мыслей Йеджи становится безумно больно. Больно, потому что она не хочет испортить их дружбу; больно, потому что в любой момент в туалет может ворваться орава одноклассников, которая позже способна распустить целую кучу бессмысленных слухов; больно, потому что ей банально становится страшно. И, естественно, Йеджи понятия не имеет, что же чувствует к ней Рюджин; чувствует ли она те же самые бабочки в животе? Хочет ли она этого поцелуя так же сильно, как его непосредственно хочет Йеджи? И дело в том, что Йеджи не знает, когда же это всё началось. Но после случая в школьном туалете, она, наконец, окончательно понимает, как сильно она хочет прижать Рюджин к себе, так крепко и в то же время так нежно, не желая отпускать. Как сильно она хочет узнать, каковы её румяные губы на вкус. Она так же понимает, что наравне с этим желанием у неё есть ещё одно — собственный дебют. Именно поэтому Йеджи загружает себя бесконечным количеством тренировок. Она танцует, поёт, а ночами пишет огромную кучу песен, при этом яро отрицая, что все они написаны о Рюджин. В конце концов Хван находит общий язык и с другими стажёрами, проводит с ними свободное время, заливисто и так искренне радостно смеётся над их шутками. Она понимает, что обзавелась новой для себя компанией друзей. И Йеджи действительно надеется, что никто из новых ребят не сумеет заметить, как сильно краснеет её мордашка при виде Рюджин, когда она так неожиданно заходит в комнату к ребятам, с которыми она, кстати, тоже теперь дружит. Одета она, как обычно, во всё чёрное, даже шнурки, аккуратно завязанные на модных кроссовках, пепельно-чернильные. Улыбка не сходит с лица Рюджин, когда она, естественно, подсаживается именно к Йеджи, тут же переплетая её пальцы со своими. И, на самом деле, все стажёры знают, что эти двое ужасно близки; их считают самыми лучшими друзьями во всём агентстве; все знают, как сильно Рюджин дорожит их с Йеджи связью, что, естественно, никаким образом не идёт на пользу уже и так безумно чувствительному сердцу запутавшейся Хван. И всё становится только хуже, когда Рюджин отстригает свои длинные волосы и уверенно заходит в танцевальный зал, такая непринуждённая и необычайно очаровательная. Она тут же напоминает Йеджи о том самом дне, когда они познакомились; и Хван застывает. В этот раз не из-за страха, а из-за того, что короткостриженная девушка напротив неё такая потрясающая, такая невероятная, что аж дышать становится трудно. Такое чувство, будто Шин сошла с какой-то книжки или материализовалась из какой-то детской мечты Йеджи о том, как же должна выглядеть её идеальная***
Йеджи до конца не понимает, как это происходит, но теперь она является самым настоящим лидером женской команды на новом телевизионном проекте их агентства. Теперь она старше, а значит, что она ещё более уверенна в себе. Но это, по сути своей, совершенно не так, ибо сейчас она буквально бежит в сторону обрыва — вперёд к, по её мнению, такой недостижимой мечте, своей и её подруг-согруппниц. Ведь они так же сильно жаждут, наконец, дебютировать. Всё сейчас происходящее в какой-то мере ужасно напоминает «Голодные Игры», где победитель, увы, лишь только один. И, как обычно, рядом с ней стоит такая уверенная в себе Шин Рюджин. Это уже как некая традиция, обязательное правило, которое все в команде уже давно усвоили; Йеджи и Рюджин всегда будут вместе, несмотря ни на что. Йеджи безумно благодарна за всё: за то, как её подруга крепко сжимает её холодные от волнения ладони; за то, как Рюджин постоянно, каждый день, говорит ей о том, какой она прекрасный и трудолюбивый лидер; за то, как Рюджин притягивает навзрыд ревущую Йеджи к себе, когда у неё вновь что-то не получается. И её команда, в итоге, проигрывает, и Йеджи всем сердцем чувствует, что это её вина. Она не выкладывалась на все сто. Она плохо настроила и обучила других девочек из своей команды. Она была просто ужасным и ничтожным лидером. И она потеряла их последний шанс на дебют. Её мысли перепутаны, тело ужасно ломит, а слёзы неконтролируемо текут ручьём по уже красным щекам. Другие девочки пытаются успокоить её, но Йеджи понимает, что всё это из-за банальной девичей вежливости; единственный, кто способен действительно успокоить её — это Рюджин. И Йеджи, если честно, даже понятия не имеет, как она оказывается в тёмном и таком холодном тренировочном зале рядом с безумно взволнованной Рюджин, вдали от неисчислимого количества камер и абсолютно посторонних людей, сидящих в огромной и шумной аудитории. Здесь, в этом зале, где они проводят большую часть своей жизни, находится только Йеджи, Рюджин, её тёплые, такие чувственные объятия и навсегда вдребезги разбитые заоблачные мечты. Дыхание Рюджин, на удивление, такое спокойное и равномерное, несмотря на то, что несколько солёных слезинок быстро скатываются по её слегка пухловатым щекам; и, несмотря на то, как сильно сломлена сейчас Йеджи, она всё же находит в себе силы прикоснуться к такой тёплой коже подруги своими холодными пальцами, стирая прочь с влажных щёк редкие слезинки. Эта неимоверная близость тут же напоминает Хван о том самом моменте, который произошёл во время тех беззаботных школьных деньков. Даже несмотря на всю эту внутреннюю жгучую боль, глаза Рюджин всё так же продолжают ярко сиять, пока она так нежно и внимательно смотрит на лидера; что, на самом деле, чуть не сводит саму Йеджи с ума, ибо Рюджин — единственное, что сияет в этой кромешной тьме. И именно поэтому, когда тонкие пальцы вновь касаются её подбородка, как в тот самый день в школьном туалете, Йеджи тает в этих невесомых прикосновениях, что даёт Рюджин некий внутренний сигнал. Сигнал, явно дающий понять, чего на самом деле хочет сейчас лидер. И это «что-то» уж точно заставит эту давящую на грудь боль просто-напросто испариться, хотя бы на секунду. Голова едет кругом. Йеджи возвращается в реальность только тогда, когда такие нежные и пухлые губы уж слишком мягко и осторожно прижимаются к её собственным, безумно солёным от слёз; и именно так этот момент и представляла себе Хван. Обхватывая девушку за шею, зарываясь в её волосы пальцами, лидер медленно притягивает девушку к себе, ниже, на пол; Йеджи безумно боится того, что если она сейчас каким-то образом разорвет этот поцелуй, то Рюджин попросту убежит из комнаты с дикими воплями. Рюджин нелепо усаживается на колени, прямо на холодный паркет, целуя свою подругу с такой заботой и уверенностью, что Йеджи совсем забывает о том, что они вдвоём сидят в этой тусклой комнате. Разум приятно затуманен губами Шин и отчётливым вкусом спелой и сочной вишни, что действует, на самом деле, подобно лекарству, почти моментально: Хван заметно успокаивается, а слёзы и вовсе перестают течь по щекам. Йеджи становится безумно тепло; нет, даже горячо. Когда воздуха начинает не хватать, девушки разрывают поцелуй, блаженно приоткрывая глаза; Йеджи считает, что именно сейчас перед ней встанет полное сожаление и отвращение во взгляде Рюджин. Но этого, к счастью, не происходит. Всё, что сейчас видит Хван — так это широкая, слегка нелепая лучезарная улыбка и крепкие руки, притягивающие к себе за считанные секунды и мигом заключающие в такие тёплые, нужные и долгие объятия. Всё будет хорошо. Позже, ночью этого же дня, Рюджин говорит Йеджи, что всё действительно будет хорошо; и Хван не может ей не поверить, ведь они лежат в обнимку, в тёплой кровати Шин, в таких смешных мультяшных пижамах, в это время кратко целуя друг друга в приоткрытые губы. Шин ни на секунду не выпускает лидера из мягких и уютных объятий, перебирая выпавшие прядки волос девушки длинными и такими горячими пальцами. И Йеджи надеется, что Рюджин права.***
Время идёт, и всё медленно, но верно, начинает идти к лучшему. Рюджин становится невероятно популярной после появления на очередном шоу на выживание (ужасное шоу, которое Йеджи, блин, всем своим сердцем ненавидит), пока сама Йеджи готовится к своему появлению на экранах телевизоров, но на этот раз на совершенно другом шоу. После такого изнурительного и ужасно травмирующего периода стажёрства (проигрыш команде мальчиков, потеря шанса на дебют, уход большинства подруг из агентства, мысли о расставании со всеми своими мечтами) Йеджи вновь чувствует себя такой взбудораженной и такой живой. Вкус прекрасного слова «дебют» на кончике языка так явен и сладок, что Хван отбрасывает куда подальше абсолютно все свои никчёмные сомнения. Тем не менее, кое-что в её мыслях всё ещё безумно её беспокоит, не позволяя спать по ночам. Рюджин. Нет, их отношение друг к другу совершенно не изменилось. Проблема состоит исключительно в том, что они больше никогда не зарекались о том самом поцелуе. Поцелуях, если быть чуточку точнее. И это заставляет Йеджи лишний раз всё накручивать себе в голове, пока девушка, поздно ночью, плюхается на мягкую подушку своей кровати, буквально нуждаясь в компании Рюджин, желая вновь оказаться в тёплых и сладких объятиях младшей. Она понятия не имеет, что же эта ночь значила для Рюджин (лучший и худший день в её жизни, день её первого в жизни поцелуя). Она хочет высказать всё Рюджин в лицо, спросить её, почему она ведёт себя так, будто этого поцелуя вообще не происходило. Но на такого рода вопросы ей просто банально не хватает смелости. Ей не хватает того самого стержня, чтобы подойти и высказать все свои чувства к этому особенному в её жизни человеку. И, уже ближе к двум часам ночи, когда солёные слёзы беспощадно катятся по такому идеальному лицу Йеджи, она начинает часто ворочаться и скидывать с кровати одеяло, думая лишь только о харизматичной и прекрасной Шин Рюджин, о таком прекрасном чувстве её мягких губ на своих собственных. И именно тогда до Йеджи доходит, как же сильно она влипла. Она не влюблена в Рюджин. Она любит Рюджин, всем сердцем, так глубоко и бесповоротно. Ей нужна Рюджин, прямо сейчас. Ждать, если честно, больше нет ни терпения, ни сил. Именно поэтому Йеджи бездумно шляется по уже тёмным улочкам ночного Сеула, пытаясь игнорировать страх, медленно пытающийся завладеть её мыслями. Ноги безумно болят, горло пересыхает от длительного бега, но всё это ничуть не останавливает её от своей цели. Она нуждается в том, чтобы увидеть Рюджин, и только одна мысль об этом даёт ей стимул не останавливаться и бежать дальше. И, кажется, удача сегодня на её стороне; как только она подбегает к дому Рюджин, телефон в кармане толстовки начинает яростно вибрировать. Йеджи достает сотовый и тут же расплывается в широкой улыбке, замечая новое сообщение от своей подруги. Рю [4:07] эй, приветики ты не спишь?Йеджи [4:07] глянь в окно
Рю [4:07] ?? чеЙеджи [4:08] просто посмотри уже в окно, глупышка
Силуэт Рюджин показывается в окне моментально; девушка внимательно наблюдает за Йеджи, сверху вниз. Шокированная мордашка Рюджин прекрасно подчёркивает деликатные черты её прекрасного лица; и именно сейчас Хван очень трудно сдержать смех из-за того, насколько потерянно и безумно мило выглядит сейчас Рюджин. Такая сонная, изредка моргающая, в огромной чёрной толстовке, в которой Шин почти-то и не видно. Но, когда входная дверь открывается, и Йеджи встаёт лицом к лицу с Рюджин, весь воздух в лёгких моментально заканчивается, подобно какой-то магии. Девушка вновь начинает безумно нервничать, неуверенно покачиваться из стороны в сторону; её ладони потеют, даже несмотря на то, что на улице зима. Рюджин, похоже, на этот раз замечает странное беспокойство Йеджи, тут же хватая подругу за рукав толстовки и таща девушку наверх по лестнице, в свою тёплую и уютную спальню. Тишина наполняет комнату, когда девушки присаживаются на огромную кровать Шин. Подруги не смотрят друг на друга, да даже плечами не касаются; чего раньше никогда не случалось. Что-то странное образовывается между ними, и это «что-то» заставляет Йеджи нервничать ещё больше; так, что какое-то неясное и жгучее чувство начинает образовываться глубоко в душе. Тут же она начинает думать: правильно ли, что она вообще пришла сюда, так поздно, в дом Рюджин, без... — Я люблю тебя. Буквально на мгновение уже уставший мозг Йеджи думает, что эти слова выскользнули из её собственных уст, так спонтанно и неожиданно. Но затем Хван резко поворачивает голову и встречается с всё такими же яркими и сияющими глазами Рюджин, уставившимися прямо на неё. Рюджин смотрит так внимательно, с такой любовью, что в груди что-то вновь ёкает, будто ещё секунда и внутренности взорвутся. — Я люблю тебя, — вновь повторяет Рюджин, в этот раз гораздо мягче и чуточку тише, глядя в глаза Йеджи, — и я больше не могу притворяться, будто это неправда; ты должна знать, что я люблю тебя. Должна знать, что ты любима. Даже в ночной темноте Йеджи замечает, как щёки Рюджин становятся влажными от неконтролируемого потока слёз, пока девушка всё так же отчаянно пытается вымолвить ещё хоть словечко. И Йеджи так хочется прикоснуться губами к её покрасневшим щёкам, напрочь сцеловать все катящиеся слёзы, но девушка терпит, зная, что Рюджин ещё не закончила: — Я люблю тебя уже давно, и я убедилась в этом именно тогда, когда мы впервые поцеловались. Всю ту неделю меня мучила бессонница, потому что всё, о чём я могла тогда думать — это ты. Я постоянно прокручивала наш первый поцелуй в своей голове, думая о том, как же мне было хорошо и как бы мне хотелось повторить это снова. Но мне было безумно страшно, поэтому я никогда больше не упоминала тебе об этом самом дне. А вот сейчас уже плачет и Йеджи, шмыгая носом, пока Рюджин осторожно берёт лидера за руки, не спуская с девушки глаз: — И ты тоже ни разу не заговорила о нём, поэтому я просто старалась игнорировать свои чувства. Но это не очень хорошо получилось, как видишь, — смеётся Рюджин, тут же стирая рукавом чёрной толстовки свои слёзы. — И я решила написать тебе это сообщение, потому что я вновь не могла уснуть... Я не могла перестать думать о тебе, Йеджи. Хван улыбается сквозь слёзы, наконец набравшись смелости обхватить своими ладонями лицо девушки напротив, медленно проводя большими пальцами по её милым, красным от слёз щёчкам: — Ну, тогда мы обе просто полные дуры, — начинает она, притягивая девушку ближе к себе, что позволяет им соприкоснуться лбами, — потому что я тоже не спала, думая о тебе. И этого становится достаточно для того, чтобы Рюджин вновь прикоснулась своими губами к губам Йеджи, мигом обхватывая талию старшей и притягивая девушку ближе к себе. После нескольких месяцев тоски и одиночества, после постоянных мыслей о том, что она больше никогда не сможет почувствовать губы танцовщицы на вкус, она стоит здесь, в чужой спальне, целуя Рюджин и осознавая, что девушка, которую она любит уже так долго, любит её в ответ. И Йеджи прекрасно понимает, что нет ничего лучше, чем то, что происходит сейчас. Именно поэтому она пользуется каждой секундой, каждой малейшей возможностью, проводя остаток ночи с Рюджин, разговаривая с ней обо всём на свете, а позже возвращаясь домой, с такой счастливой и блаженной улыбкой на лице, только к утру, пока мама ещё спит.***
Позже Йеджи узнает (как бы странно это ни звучало), что в жизни есть моменты и получше, чем признание в любви от Рюджин. Тот самый момент, когда им сообщают, что ещё немного и они, наконец, дебютируют; и Йеджи крепко целует Рюджин в этом тренировочном зале в последний раз, понимая, что теперь они сюда не вернутся. Теперь они переходят в зал для непосредственного обучения айдолов. Или тот момент, когда они одерживают свою первую победу на музыкальном шоу. И после того, как они плачут от счастья и празднуют свою первую награду с девушками (Джису, Черён и Юной — их новыми лучшими подругами и по совместительству товарищами по группе), Йеджи и Рюджин целуются в маленькой гримёрке, пока никого нет вокруг; как-то иначе, по-новому, будто желая поздравить друг друга: «Мы справились! Мы сделали это, солнце!». Или тот момент, когда Йеджи, наконец, осмеливается и предлагает Рюджин стать её девушкой, абсолютно не обращая внимания на громкий визг, доносящийся из коридора их общежития. (При этом они отчётливо слышат, как Черён просит Юну, наконец, замолчать, пока Джису тихо хихикает, ещё больше прислоняясь ухом к дубовой двери. И Йеджи с Рюджин кажется, что их подруги — это самый настоящий путь к их дальнейшей заботе и счастью.) Теперь, когда мечты Йеджи исполняются одна за другой, ей кажется, будто она парит в облаках. И Йеджи прекрасно знает, что если она вновь в чём-то ошибётся, начиная падать в бездну, Рюджин мигом поймает её. Девушка будет сиять сквозь кромешную тьму и оберегать лидера, оставляя её в целости и сохранности, как и было всегда.Взгляни на ночное небо, на эти яркие звезды; Они, как и мы, сияют всё ярче в кромешной темноте.