Когда Сириусу было пять, Вальбурга перевезла сыновей в большой дом Блэков. С этого времени он рос в окружении красивейших женщин. И его мама, и тетя, и три кузины — все они были постоянно рядом. И семья у него была относительно нормальной, особенно среди аристократии. Хотя муштровали его, конечно, так же тщательно, как и любого наследника.
Когда он решил уйти из дома, ему было стыдно, в первую очередь, перед мамой. Но становиться Лордом не хотелось. Хотелось свободы, хотелось самостоятельно распоряжаться своей жизнью, хотелось жить вне рамок. Джеймс говорил, что Сириус просто слишком избалован, раз спокойно отказался от наследия и даров. Вот только Сириус не совсем отказался. Он просто ушел. Ожидал криков, скандалов… а мама и кузины просто замолчали. Ни одного письма. Ни одного гневного заявления в его адрес. Только Белла, случайно завидев его на улице, аппарировала прямо с того места, где стояла. Сириус понял, что его попросту игнорируют.
Он любил их. Маму, тетю, кузин. Из-за них очень трепетно относился к женщинам. Уважал их право быть сильными, но прекрасно знал, насколько слабыми они бывают. Во многом он ушел как раз потому, что сложно быть сильнее таких, как они. А он должен. Его так учили.
Обычных девчонок в школе он воспринимал уже несколько иначе. Они вели себя иначе. Висли на нем, готовы были верить всему вранью, позволяли что угодно в надежде, что он останется с ними. Кто-то его ненавидел как раз за фривольное отношение к таким вот дурехам. Девушек, которые бы не принадлежали ни к первой, ни ко второй группе, было очень мало. Лили была в их числе. Кроме того, у нее был яркий, сильный характер и она нравилась Джеймсу. Сириус по-своему ее уважал. Пока она в любви не призналась.
Вернувшись в комнату из ванной, он с тоской посмотрел на нее. Лили лежала на кровати прямо в одежде, свитер перекрутился, юбка задралась. Не в силах оставить все как есть, он раздел ее почти догола, оставив лишь смешные хлопковые трусы, надел одну из своих магловских футболок и нормально уложил. Вещи небрежно бросил на низкий пуф около кровати: к утру эльфы постирают и вернут одежду на место.
В общей гостиной предупредил Ремуса, что Лили пока поспит у них. Люпин был тем человеком, на которого можно всецело положиться. Ему даже ничего объяснять не нужно: все будет сделано в лучшем виде.
Дорога до подземелий была хорошо знакома. Пока кузина Нарцисса не закончила Хогвартс, он часто сюда ходил. Нарцисса проводила его в гостиную, и они вместе веселились над возмущениями некоторых фанатиков-слизеринцев. Первый год после поступления на Гриффиндор Сириус еще послушал возмущения матери и тетки, но потом все возражения перекрыло замечание Белс:
— Он просто самый коварный из нас. Только истинный слизеринец мог поступить на Гриффиндор, чтобы никто его потом ни в чем не заподозрил, — и весело подмигнула кузену.
Беллатрикс вообще была веселой. Взрывной и нетерпеливой, но веселой. Иногда ее заносило в какие-то дебри: она любила порассуждать о никчемности маглорожденных, но вообще она была самой классной из кузин. А еще Белс, как это ни странно, была доброй. Сириус это понял уже позднее, когда подрос. Она прятала доброту за высокомерием и колючим характером, а на деле всегда была готова помочь своим близким.
Нарцисса была другой. Тщеславная, высокомерная, она купалась во всеобщем внимании и свою дружбу с кузеном выставляла напоказ, словно это еще один аксессуар, доказательство ее великолепной жизни. Они сидели на кожаных креслах у окна, пили сливочное пиво, что Сириус еще на втором курсе научился приносить из Хогсмита, обсуждали последние новости из писем Беллатрикс, насмехались над всеми подряд. Сириусу не очень нравились эти разговоры, но ему нравилось бесить слизеринцев. Никто не мог запретить Нарциссе проводить кузена в общую гостиную, поэтому все терпели его широкую самодовольную улыбку каждый вечер понедельника. По понедельникам приходили письма Белс.
Сейчас Сириус притаился в одной из ниш около гостиной Слизерина и дождался, пока появились первые ученики. Узнав пароль, он легко вошел следом. Здесь было гораздо сумрачнее, чем в остальных гостиных. Возле входа висело несколько светильников, в остальном помещение освещалось пламенем каминов и лампами, что стояли на каждом столе. Здесь никогда не было светло. Регулус сидел у камина. На его курсе он был самым знатным, поэтому вокруг постоянно толклись всякие раздражающие личности. Сириус не любил лизоблюдов. Но друзей у Регулуса не было.
— Исчезли, — приказал Сириус, подойдя вплотную к столу.
Он был в джинсах и свитере, не стал подчеркивать факультетскую принадлежность школьной формой, но его, разумеется, узнали. Кто-то хотел было возмутиться, но слова так и не были сказаны. Регулус согласно кивнул:
— Нам с братом, по всей видимости, нужно поговорить.
Сириус сел в кресло поближе к камину, трансфигурировал подушку в пуфик и выложил на него ноги, блаженно вытянувшись в кресле. Он знал, что своей позой еще больше разозлит слизеринцев, поэтому не мог отказать себе в таком удовольствии.
Регулус, напротив, сел прямо. Молчал. Они были похожи, как могут быть похожи братья. Но при этом Сириус был притягательным, харизматичным, ярким. А Регулус казался слабым и болезненным, не стремился к общению, предпочитая любым развлечениям книги.
— Как дела дома? — спросил Сириус, накладывая на них парочку заклинаний от прослушивания.
Несколько человек досадливо поморщились. Кто-то уже пытался снять заклинания Сириуса, размахивая палочкой под столом или за спиной друга. У этих людей были недовольно-разочарованные лица. Заклинания были из семейной библиотеки и снять их не так-то просто.
— Ты спрашиваешь, как у нас дела? — Регулус голосом выделил это «нас», словно вытеснял брата за пределы семейного круга.
— Ну… я все еще часть рода Блэк, — спокойно ответил Сириус. — Если бы родители провели отречение, я бы точно почувствовал.
Регулус поморщился:
— Ты же знаешь, что они сделают это лишь в самом крайнем случае.
Он замолчал, словно раздумывая: стоит ли продолжать.
— Отец болен. У нас плохи дела, — наконец решился он.
— Что? — удивленно обернулся к брату Сириус. — Почему вы не написали мне?
— Ты достаточно ярко дал понять, что не хочешь иметь ничего общего со своей родней. Ты понимаешь, почему ты все еще принадлежишь роду Блэк?
Сириус прикрыл глаза. Это все проклятье. Его отец, Орион Блэк, вместе с дядей Альфардом, залезли в одно очень нехорошее место, связались не с теми людьми, и в итоге получили проклятье от африканского колдуна. Хорошо хоть у тех плохие отношения с родовой магией, поэтому семью проклятье не задело. Сколько мама не пыталась избавиться от сомнительного приобретения брата, Альфард так и не излечился. Колдовать ему становилось все сложнее.
Орион, как Лорд, обладал сильной защитой рода, поэтому до сегодняшнего дня Сириус считал, что наложенное проклятье так никогда и не проснется. Но ничто не вечно, в том числе защита рода. А это значит, что скоро отцу станет сложно проводить необходимые ритуалы — магия в них льется рекой.
— Ты… — начал было говорить Сириус, но Регулус его недовольно прервал:
— И ты прекрасно знаешь, как много родители сделали, чтобы ты просто родился. Нет, я все еще не наследник. Белс выходит замуж за Лестрейнджа, они отдают за брак чужой родовой алтарь, это даст нам еще немного времени.
— За Лестрейнджа? — удивился Сириус. — Хоть за младшего?
— За старшего, — качнул головой Регулус.
Сириус убрал ноги с пуфа, облокотился о колени и взъерошил волосы, пытаясь утихомирить панику. А ведь его не было всего-то чуть больше года. Теперь понятно, почему Джеймс все предлагал Сириусу написать родне: чувствовал напряжение нитей судьбы, но не мог объяснить. Отец болен, значит скоро не сможет колдовать. У Регулуса до сих пор нестабильная магия. Первое время даже переживали, что Регулус может быть сквибом. Годам так к тридцати эта нестабильность окончательно пройдет и младший из братьев Блэк вполне сможет принять титул Лорда… но пока ему пятнадцать. Он не может принять этот магический титул, это слишком опасно для него. А Сириус? Он по-прежнему не хотел всего этого, но… угробить род? И брак Белс… Она же всегда говорила, что Лестрейнджи ей попросту противны.
— Что? Стыдно? — едко поинтересовался Регулус. — Мама уже практически в трауре. Если с отцом что-то случится, она не выдержит.
Сириус тяжело вздохнул. Сейчас он жалел, что решил покрасоваться и прийти в слизеринскую гостиную. Многие стали свидетелями того, как он услышал нечто крайне неприятное.
— Я понял, — кивнул Сириус и встал с кресла. — Завтра к обеду будь готов. Пойдем через кабинет Слизнорта.
— Что? Просто уйдем? — зло усмехнулся Регулус. — Даже каникул ждать не будем?
— У меня есть план, — кивнул Сириус. — И мне он не очень нравится.
— Наверное, хороший план, раз тебе не нравится, — оскалился Регулус.
Сириус поморщился. Он нерешительно обернулся к брату и попросил:
— Не пиши пока маме, ладно? Я хочу сказать ей все лично. И извиниться лично. И чтобы это было…
— Сюрпризом? — хмыкнул Регулус. — Иди уже. Осуществляй свой план. Знаешь где добыть чужой алтарь? Или еще что придумал?
Сириус покачал головой. План у него есть. Точнее — это план Джеймса. Есть только одна небольшая проблема: нужно убедить Лили Эванс выйти замуж. Завтра.
***
Энергия в родовом алтаре не может появляться из ниоткуда. Маги подпитывают алтарь ритуалами, совершают традиционные обряды. В самых крайних случаях для экстренной подпитки собственного алтаря может сгодиться чужой. Прежние войны велись, в первую очередь, за эти алтари. Блэки свои старые запасы давно извели, поэтому сейчас их алтарь терял магическую энергию и они ничем не могли исправить ситуацию. Если у Лестрейнджей есть чей-то алтарь, то Белс и сама могла сделать предложение Родольфусу. Она всецело предана роду и образу жизни чистокровных.
Кроме чужого алтаря, можно улучшить ситуацию сильным Лордом и браком. Сильный маг во главе семьи — это мощные ритуалы, а Сириусу с магическим потенциалом неожиданно повезло. Удачно выбранная жена — это еще и возможность передачи магии Лорда и Леди. Маглорожденные с Новой Кровью буквально фонтанируют энергией, поэтому, если ввести Лили в род сразу, то можно как минимум отменять помолвку Белс.
Другое дело, что Сириус явно успел прочесть в мыслях Лили: она уже не хотела замуж за чистокровного. Магический брак лишен налета романтичности, столь распространенного у маглов. Уж тем более он кажется малопривлекательным для девушек, которые оказываются полностью зависимы от мужа. Сириусу предстоит убедить Лили согласиться на этот брак. Задача не из легких. Но на крайний случай можно применить свой дар, а то и провернуть фокус, о котором рассуждал Джеймс. Если есть согласие родителей, то согласие невесты уже и не нужно. Для Блэка убедить ее родителей — плевое дело, но как потом жить с ней?
Лили по-прежнему спала. Она свернулась клубочком, из-под одеяла выглядывали только огненные волосы и кончик носа. Джеймс уже резался в карты с Питером, Ремус традиционно читал книгу. Сириус посмотрел в окно: до полнолуния оставалась всего неделя. Успеет ли он вернуться назад за это время? Сомнительно.
— Ты знал, что у меня в семье проблемы? — спросил Сириус, присаживаясь на кровать Джеймса рядом с Питером.
Разложенные на покрывале карты чуть съехали. Питер тут же суматошно попытался словить их, чтобы те не смешались между собой, но в итоге лишь открыл собственные. Он всегда был неуклюж, тут ничего не поделать.
— Ну вот, испортил всю игру! — возмутился Джеймс и тут же ответил на вопрос: — Не знал, но чувствовал нечто нехорошее около Регулуса. Что-то случилось?
— Да. Мне срочно нужен либо чужой родовой алтарь, либо она, — Сириус кивнул в сторону спящей Лили.
— В чем проблема? — удивился Джеймс. — Можешь прям сейчас забирать. За нее даже не заступится никто. Ты же не убивать потащишь девушку.
— И ты по-прежнему не против? — сощурился Сириус.
— Мне не к спеху жениться, — широко улыбнулся Джеймс. — Но мне нужен учитель.
Сириус кивнул. Его мама не берет учеников. Не потому что не желает никого учить, хотя и это немного правда. Гораздо важнее, что сейчас Магия Крови официально запрещена министерством. Любой ученик способен доставить немало проблем. Вальбурга Блэк считала, что у ее семьи и так их достаточно.
— И что? Просто предложить? — с сомнением спросил Сириус у друга, смотря в сторону спящей Лили.
Расхохотались все: и Джеймс, и Ремус, и Питер. Сириус раздраженно обернулся к друзьям:
— И что смешного?
— Ты же у нас главный ловелас в Хогвартсе, — напомнил Джеймс, — с чего это я тебе должен советы давать? Со мной, как ты помнишь, она даже в Хогсмит ни разу не сходила.
— Если бы мне нужно было ее просто трахнуть, мне бы твоя помощь не понадобилась, — раздраженно и зло ответил Сириус.
Как и его старшая кузина, Сириус не отличался ни терпением, ни терпимостью.
— Так смысл тот же, — продолжил веселиться Джеймс, — Просто предварительно нужно заскочить к родовому алтарю и произнести длинную клятву на латыни.
— Ох, как похоже, — передразнил друга Сириус. — Прям одно и то же. Спасибо за помощь, друг.
С дальней кровати как всегда грустно улыбнулся Ремус:
— Если тебе это действительно нужно, то расскажи все Лили, — посоветовал он.
Сириус обернулся к Ремусу:
— В смысле?
— Всем сложно оставлять дорогих людей в беде. А она ведь любит тебя.
Сириус пораженно замер. Ремус — гений. Сыграть на чувствах Лили, возможно, не самый честный способ добиться своего. Но, как говорит Джеймс, он же ее не убьет. Быть может, Лили даже найдет приятным образ жизни чистокровных ведьм.
Он снова обернулся к своей кровати. Эванс всегда была красива. Даже в свои одиннадцать, будучи круглолицей, веснушчатой и чуть полноватой, она была невероятно миленькой. И с каждым годом лишь расцветала. По крайней мере, для Сириуса это тоже хороший вариант. Среди чистокровных ведьм немало жутких уродин, а почти все красотки либо уже помолвлены, либо с ним в близком родстве.
***
Лили проснулась из-за жары: все пыталась сбросить с себя одеяло во сне, но ничего не получалось, поэтому она проснулась. Облизала высохшие губы, приходя в себя после утомительного, полного невнятных кошмаров, сна. Как-то не сразу, но Лили поняла, что жарко ей вовсе не из-за одеяла. Кто-то обнимает ее за талию, крепко прижимая к себе. И руки однозначно мужские.
Сон как рукой сняло. Лили испуганно завозилась, пытаясь выбраться, и одновременно вспоминала вчерашний день. Пыльца эдельвейса, ее чудачества, вторжение в сознание, ужасное самочувствие. Мысли носились испуганными птицами. Разум отмечал сразу сотни деталей. Плакаты с мотоциклами на стене — она по-прежнему в комнате мальчиков. И кровать крайняя от входа. Руки, что ее обнимают, однозначно принадлежат Сириусу — светлая кожа и полное отсутствие волос. Рука переместилась выше — Сириус сонно обнял ее сильнее — и Лили с ужасом поняла, что бюстгальтера на ней нет.
— В чем дело? — голос у Сириуса был хриплый со сна, он заставил Лили испуганно замереть.
Она снова не понимала, что происходит и как она оказалась в такой ситуации.
— Отпусти ее уже, — раздался довольный голос Поттера где-то за спиной. — Ты во сне перепутал Лили со свой подушкой для объятий.
— Кровать слишком узкая, чтобы я не заметил на ней присутствие девушки, — так же сонно ответил Сириус и — о, чудо! — позволил Лили вырваться из-под его руки.
Она резко села на кровати, пытаясь подтянуть к себе одеяло. Под ним по-прежнему лежал Сириус, и отобрать у него одеяло было не так-то просто. Лили с ужасом поняла, что уже утро субботы, она — теперь в этом нет сомнений — находится в комнате парней, а из одежды на ней лишь трусы — вроде свои — и мужская футболка.
По комнате ходили трое из живущих здесь парней. Ремус уже не только одет, но и аккуратно причесан, Джеймс ходит растрепанный, но он таким иногда и по вечеру бывает, а Питер, сонно зевая, пытается пригладить жиденькие волосы перед зеркалом.
— Доброе утро, о прекрасная мисс Эванс, — в театральном поклоне, размахивая за спиной несуществующей шляпой, склонился Джеймс около кровати, — Как спалось? Бродяга к вам не приставал? Впрочем, о чем это я? Вы ведь спали в одной кровати, было бы странно, если бы он не приставал.
Джеймс улыбался так широко и откровенно, что Лили особенно сильно хотела проснуться. Проснуться в своей комнате и думать о том, насколько странный ей приснился кошмар. Но при этом она отчетливо понимала, что не спит. Все реально. И это просто ужасно.
— Мы идем на завтрак, — заявил Ремус.
Проходя мимо зеркала, он подтолкнул к выходу из комнаты сонного Питера, а Джеймса и вовсе схватил за рукав свитера и потащил за собой.
— Доброе утро, Лили, — улыбнулся Люпин, проходя мимо.
Джеймс, пятясь к выходу задом, широко улыбался. Дверь за странной процессией закрылась и Лили осталась наедине с Сириусом.
