***
Удушающая тишина убивает изнутри, медленно, мучительно, начиная с самого болезненного и драгоценного, но муки в один миг пропадают, когда слышится звук поворачивающегося замка входной двери. Чонгук молча проходит в глубь комнаты, даже взгляда не бросив в сторону смотрящего на него Тэхена. А тот выжидающе продолжает глядеть в спину белой рубашки, надеясь на то, что сегодня Чон хотя бы скажет что-нибудь. Хоть словечко. Ким надеется на это каждый раз — и каждый раз оканчивается провалом. Тэхен неохотно встаёт из-под теплого пледа, слегка пошатываясь, и, оставив кружку на тумбочке, идёт к комнате Чонгука, слегка подрагивая в руках. —Гукки, — стучит в дверь, которая сейчас является единственной преградой от неминуегого. — Могу войти? В ответ, после длительного молчания, слышится глухое “Ага”, и Тэхен, нервно выдохнув, отворил деревянную дверь. Взору открылся до боли знакомый домашний офис Чонгука, пропитанный темными тонами и нудной рутиной, а взгляд словно приклеен к сидящему за столом Чону, который усердно что-то печатает на клавиатуре ноутбука в теплом синем свитере. А Тэхен нервно теребит края своей толстовки, думает о том, что хочет сказать, открывает рот, но вновь прикусывает губу, не решаясь. —Быстрее, — Совершенно равнодушным и серым тоном, таким, что у старшего пробежали мурашки по всему телу. — Если нечего сказать — не отвлекай. И Тэхен жмурися, второпях выкрикивая не очень громкое: —Нам надо расстаться! — Не открывает глаз, думает, что Чонгук сейчас опомнится, вскочит, узнает причину — как во всех дешёвых мелодрамах. —Ладно. — И Киму расплакаться хочется, прямо тут, на пороге, умереть и больше не рождаться. Желательно никогда. Он старательно скрывает слёзы, резко отворачивается, бросая тихое “Пока”, и медленно закрывает за собой дверь. Парень забегает в свою комнату, ноги дрожат, а затем и вовсе отказывают, и Тэхен падает на колени, не имея возможности что-либо с собой сделать. В его жизни погасла искра, которая даже не зажигалась. Что-то внутри, такое хрупкое, словно нить, оборвалось с громким звоном, оглушая, заставляя сознание потухнуть. Тёмная муть охватывает всю картинку перед глазами, поглощая, увеличиваясь в размерах, забирая с собой в корни отчаяния. Тело дрожит, не слушается. Ким трясущимися руками нащупывает в кармане кошелёк и ключи от машины. Понимает, что этого ему хватит. На начало, по крайней мере. На ватных ногах, он поднимается, пошатываясь, осторожно открывает дверь, закусывает губу, стараясь сдержать всхлипы, и тихо, почти на цыпочках, направляется к двери. Останавливается. Оборачивается. Надеется, что сейчас Чонгук будет стоять рядом, скажет, что это все глупая шутка, обнимет, но... Тишина, мертвая, неживая. Она, словно вскрик, отдается в глубинах души, отзывается незримой болью. И Тэхен уходит. С последним всхлипом закрывается дверь в квартире, где закончился смысл жизни Кима. С последним тэхеновым вздохом. С последней надеждой и огнём сожаления в глазах.***
Парень сидит в машине, опустив голову на руль, плачет, осыпаясь слезами. В какой-то момент хочет вернуться, спросить Чонгука, правда это или кошмарный сон, но лишь бросает взгляд на дом бывшего парня, заводя мотор. Он не знает куда ехать. Он не знает, что дальше делать. Он больше ничего не понимает. Лишь отчаянно кричит внутри, терзая себя, разрывая на части, самоуничтожается. Пытается думать, но все мысли испаряются без единого следа, растворяются, мутнея. Это обременяет настолько, что невозможно трезво дышать, двигаться, делать хоть что-то. Тэхен двигается в неизвестном направлении, теряясь в ориентире. Останавливается у какого-то яркого магазина на фоне поблекших в ночной тиши домов, и улавливает приятный запах цветов, вскидывая голову. —Цветы... — прикрывает глаза, стараясь вновь не зареветь. Все кончено с Чонгуком. Тэхен понимает. И возможно единственное его спасение... — Лилии.