Я тонул, и холодный Днепр надо мной смыкался. Окончательно промокшая дубленка тяжелым камнем тащила ко дну.
Итак, у меня были вопросы.
Но почему этот звук так остро режет уши и ледяной змеей толкается сквозь них в самое горло? Чье же это бурчание?
Мне всегда казалось, что в любой нелепице можно найти смысл. Что за мотив у грязной реки доносить свое недовольство? Какое же ей может быть до меня дело, если я плевал в нее, бросал мусор, брезговал купаться?
У меня-то есть цель — увидеть свою жизнь, проносящуюся перед глазами.
Такой туман я видел на Шацких озерах прошлым летом. Тогда на заднем дворе гостиницы-коттеджа кололи поросенка, а на веранде пили водку мужики. Было около шести утра.
— Шашлык будешь?
Я задумался о живом уголке, что был огражден железной сеткой, напротив которой отчаянно визжала свинья. Домашняя птица, другие поросята, две маленькие козы, какие-то безумно дорогие кролики и даже павлин жались по углам, выпирая шерстью и перьями сквозь металлические зазоры, и шумели каждый на своем непонятном языке. Спустя миг поросенок издал пронзительный вопль, послышалась ругань мясника и топот его тяжелой обуви, когда он сорвался за розовым метеором, который дал деру вокруг коттеджа с торчащим длинным ножом из-под левой передней ноги.
Далеко не убежит.
А меня все беспокоил туман над бестревожным зеркальным Свитязем. Влажный воздух оседал на волосах и коже. От нового пирса веяло недавно-срубленным деревом. Вода же не пахла ничем. Я склонился прямо над ней и увидел свое отражение. Даже упавшую на щеку ресницу было заметно.
А туман — словно облака с небес сорвались, но со стороны мангала пошел дым, изуродовав белизну округи.
После, я быстро собрался и уехал на все таком же грязном внедорожнике. Даже не выбирал — «Варшавка» или Житомирская трасса, по одной — километров меньше, по другой — дорога лучше, а по времени — около восьми часов пути — одинаково. Выезжая из Шацкого района, я провел взглядом ту самую реку Припять, которая здесь берет свое начало и тянется к Чернобылю. И что с ней не так?
Асфальтированная дорога со стороны Любомльска сходит на земляную с аркой из зеленой хвои, а вокруг — бескрайние леса.
На переднем стекле крупные капли смывают расплющенных насекомых. Точнее — размазывают коричневый пигмент в по-детски пакостном рисунке. Я почти успел доехать до Ковеля, как, едва ли не под самые колеса, рухнула дымящаяся сосна, полностью перекрывая мой путь. Затормозив, я выскочил из машины и понял — гроза! Такая буря вокруг, как же раньше не заметил? Мокрый ветер бил по расстегнутой куртке и забирался под ворот, из чернеющих туч вырывались разряды ярких молний, и повсюду все бушевало, терзалось стихией!
Благо, позади меня ехало еще несколько машин, у одного из водителей оказалась электропила, затем общими силами они избавились от дерева на проезжей части. Я дольше ждал их, поэтому уже не выходил из автомобиля.
Далее, уже на одном дыхании я пересекал Ровненскую область поразительно быстро — мчал с ветерком, чтобы спастись от удушливой засухи. Мне не мешало бы передохнуть и размять мышцы, но не хотелось отвлекаться от заданного ритма, чтобы скорее возвратиться домой.
Зачем я вчера приехал в Шацк, преодолев около пятисот километров только в одну сторону?
Хотел взглянуть в голубые глаза волынской земли. Здешние озера — самые чистые, а Свитязь прозвали «Украинским Байкалом». Но мне помешала погода, хотя я знал, что частые осадки для этих краев привычны, и курортный сезон наступает в июле. Дивно. Жарит так, словно середина августа.
В Коростене я уже не смог дольше сдерживаться и осушил литровую бутылку минеральной воды, из-за чего пришлось сделать еще несколько вынужденных остановок.
Наконец, я добрался до столицы и облегченно выдохнул — здесь оказалось гораздо прохладнее.
Но что-то было не так.
Я припарковался около ТЦ «Эпицентр». Устало потер глаза, после осторожно открыл дверцу, вытягивая ладонь на улицу — в Киеве шел снег.
Течение играет моим телом в водовороте плевков, ледяных осколков, полиэтиленовых пакетов. Клеенка и гнилые водоросли путаются вокруг раскинутых рук, дубленка выворачивает плечи, давит на грудную клетку.
У меня остался один вопрос. Почему я так и не увидел свою жизнь?
И последнее, что я различаю — звук растерянного Днепра:
— Куда же ты спрятал свои годы, человек?
***
Древняя река безмолвно дышит, рябит своим неуловимым, но заключенным между берегами телом.
Тоскливо.
Мешают огни ночного города, дрожащие мосты от неугомонных автомобилей. Ночь с пятницы на субботу,- и кто куда! Ведь длинную, тяжкую неделю все в ожидании выходных, которые так же, как и очередные рабочие дни, как и следующие выходные — стремительно пронесутся, будто жизнь перед глазами утопающего.
Но если вы будете тонуть, то что увидите в последний раз? Думаете то, что пожелаете?
Нет.
Вы увидите бессознательный смысл, к которому стремились все свое время. А каждый час — это вода, которая волнуется мутной пеной, прибивая к одиноким берегам зеленые бутылочные осколки, разноцветные пакетики с чудными забугорными названиями и набухшую, потерявшую вид дубленку.
Со смыслом в жизни горше умирать, зато проще находить ответы.
Пора делать свой выбор.
Пора противостоять стихии собственного безрассудства.
Конец
