Дуэль в гробнице

      Обычно в этом помещении было тихо. Мёртвые создают не так уж и много шума, а в древней гробнице живых не было уже довольно давно.       Несколько тысячелетий прошло с того момента, как был запечатан вход. Это была одна из тех редких усыпальниц, которые так и не были разграблены. Сначала грабители боялись стражей, даже после смерти господина охраняющих его покой, не осознавая при том, что и сами уже давно истлели. Потом, когда верные слуги обрели окончательную смерть, боялись самого господина — сит, захороненный в монолитном куске железа, подобно паутине исписанном вязями сдерживающих заклинаний, был настолько силён, что не смотря на все попытки его дражайших учеников навсегда запечатать его дух, он оказался в состоянии убить любого, кто посягнёт на его имущество. В конце концов гробница была забыта, а система, в которой находилась планета с усыпальницей, покинута.       Сейчас, впрочем, небольшая зала на низшем уровне была наполнена жизнью. Боль, ненависть, кураж и предвкушение обоих противников были настолько сильны, что не нужно было быть одарённым для того, чтобы почувствовать их. Спёртый воздух наполнился запахом пота и палёной плоти. Вечная тишина была нарушена тяжёлым, прерывистым парным дыханием и мерным жужжанием двух световых клинков.        Вальси Римен, невысокий человек с лёгкой улыбкой на лице и холодной жестокостью в глазах, сделал шаг в сторону, держа меч в двух руках, направив остриём на противника, обходя его справа, пользуясь тем, что уже успел изрядно ранить противника в левую ногу. Лёгкий шорох широких шёлковых одежд, сглаживающих его телосложение, ознаменовал его движение.       Развернувшись к человеку правым боком, забрак, чьё имя абсолютно не волновало Вальси, отступал, защищая раненую сторону. Высокий и мощный, прямолинейный и яростный, он был одет в тканевую броню с нагрудником, наручами и наголенниками из неизвестного человеку материала. Изрисованное татуировками лицо пришельца скорчилось в гримасе лютой ненависти. Как и противник, он тяжело дышал, и с каждым мощным выдохом, казалось, что вот-вот набросится на человека, в едином яростном прорыве сокрушая его защиту. Но он, разумеется, свою ошибку дважды повторять не собирался, и отступал, выставив руку с клинком в сторону противника — Что, выдыхаешься? Ну ничего, недолго тебе осталось, скоро отдохнёшь, — язвительно протянул человек. — Не раньше, чем я вырву твой поганый язык! — Рыком пообещал забрак.       Глаза человека вспыхнули гневом и он в то же мгновение атаковал, инициировав серию контратак. С каждой секундой удары становились всё быстрее, пока Вальси не выдержал и отступил, увернувшись от захвата противника. Забрак злобно усмехнулся и бросился на врага, почувствовав инициативу.       Одним слитным движением обратив инерцию удара забрака в скорость собственного, Вальси вынудил противника отступить, мигом отобрав инициативу и продолжая наносить удар за ударом, пока, наконец, не опередил противника, раня его правую кисть. — Кажется мой язык всё-таки останется при мне. Какая жалость. Нет, правда! Мне так жаль! — помахивая клинком, даже уже не утруждая себя какой-либо стойкой, продолжил издеваться Вальси.       Лицо забрака ещё сильнее исказилось от гнева, напоминая карикатурную рожицу... только такая рожица не способна нашинковать тебя в мелкий салат, в отличие от ситха. Тем не менее, нападать он не решился.       Человек только гадостнее улыбнулся, картинно медленным движением встав в стойку, подняв меч на уровне головы и направив в лицо противника острие.       Шагнув, Вальси уколол целясь в голову забрака. Враг отклонил клинок и Римен уколол ещё раз, но только начав замах он отвёл меч и перевёл укол в диагональный рубящий удар.       Попытавшись отразить атаку в самом её начале, забрак не успел отреагировать на финт — его меч был слишком далеко. Жёлтый клинок человека впился в ключицу отшатнувшегося в панике врага, и прочертил длинный разрез вдоль правой руки, отсеча ему половину плеча. Вальси замахнулся ещё раз, но боль придала ситу мощи и он тяжёлым порывом Силы отбросил его.       Человека болезненно приложило о колонну в десятке метров от противника. Не смотря на то, что его тело было насквозь пропитано тёмной стороной, Вальси на несколько секунд потерял сознание.       Попытавшийся развить успех забрак, не пробежав и двух метров, рухнул на колено. Чёрная плоть на его руке всё ещё была раскалена, особенно ярко светилась кость — удар не перерубил её ни в едином месте, разрезав чётко вдоль. Рука сита едва держалась на тех остатках плоти, что соединяли её с подмышкой. Забрак раз за разом кричал в ярости, пытаясь превратить чудовищную боль в Силу, подпитаться от неё и, как десятки раз прежде, выйти победителем. Но с каждой попыткой он лишь становился слабее. — Световой меч — элегантное оружие, созданное специально для более цивилизованной эпохи, — процитировал Вальси своего учителя-джедая, поднимаясь, — интересно, что бы он сказал сейчас, увидев тебя?       С каждым шагом человек чувствовал себя всё более уверенно. Небольшая струйка крови стекала с его губ, но он знал, что пробившее лёгкое ребро под воздействием тёмной стороны уже встало на место. Вскоре он окончательно выпрямился, замерев на расстоянии шага от забрака.       Пришелец махнул клинком наотмашь, в попытке отогнать победившего ситха, но Вальси остановил меч собственным и, схватив противника за запястье, приставил оба клинка к глотке забрака. — Последнее слово? — с издёвкой подняв бровь, спросил победитель.       Вместо ответа забрак с рыком рванулся вперёд на Вальси, но в ту же секунду потерял голову, срезанную с плеч лёгким движением меча человека — собственная хватка пришельца была ещё достаточно сильна, чтобы не погибнуть от оружия в собственной руке. — Ещё одна пресная победа. На этот раз, впрочем, хотя бы есть награда. — вздохнул Вальси.       Повесив на пояс сэйбер поверженного оппонента, Вальси с самодовольной улыбкой подошёл к висящему на цепях монолитному куску железа. С каждым шагом вязь заклинаний древних ситов светилась всё ярче, пока всё помещение не осветилось бледно-голубым светом.       Секреты гробницы откроются ему и приблизят ещё на шаг ближе к свободе, о коей грезил каждый, дерзнувший назвать себя ситом.