Нюансы ветеринарной магии

      Утро выдалось влажным, если не сказать сырым. Казалось, липкий воздух с океана пытается пролезть в каждую из многочисленных щелей Большой башни и противными лапками потрогать как можно больше ее обитателей. Таня сидела в своей постели, свив подобие гнезда из одеяла и подушек, и была совершенно не намерена пускать в свой уютный рай эти далеко не самые приятные в мире сквозняки. Толстенный фолиант за авторством Дедала Критского нетерпеливо подрагивал страницами. Он чувствовал, что его читают недостаточно внимательно.       По правде говоря, его вообще не читали. По началу Таня искренне пыталась погрузиться в тонкости драконбольной науки, ибо приближающийся матч со сборной Вечности никак не внушал оптимизма. Она всё ещё скромно надеялась таки разузнать хоть что-то о некромагах, игравших в драконбол, но всё было тщетно, Дедал не кололся.       Мысли Тани постепенно живым ручейком утекли в совершенно иную сторону. Её беспокоил Ванька. В последнее время они виделись всё реже, всё больше времени он проводил у Тарараха, но смущало её не это. Смущало её то, что как бы она ненавязчиво не просилась к ним, Ванька очень странно мялся, бормотал что-то невразумительное и старался побыстрее смыться. С каждым днём он становился всё... глубже, что ли. Казалось, он погружается куда-то в себя, и уже достиг такой глубины, что докричаться до него не было никакой возможности. Он не был мрачен или хмур, просто сидел где-то очень глубоко в себе, передвигался и ел на автопилоте и в это утро даже успел в лоб столкнуться с Поклёпом на выходе из столовой. Тот было взорвался, в очередной раз попытался что-то вякнуть про зомбирование, но осекся, заглянув ему в глаза. Что-то в них заставило его замолчать, слегка растянуть губы в на удивление искренней понимающей улыбке, насколько мимика старого завуча ещё была способна на проявление положительных эмоций, и едва заметно закивать, уступая давно на целую голову переросшего его парню дорогу. Ванька пошел дальше, даже этого не заметив, а Поклёп ещё пару секунд глядел ему в след, не тая улыбки, и думая о чём-то своём.       Вот и сейчас Таня перекатывала в голове шарики этих воспоминаний о странностях Ваньки последних дней. Она знала от Ягуна, который знал от Ягге, что у них с Тарарахом сейчас какой-то совершенно уникальный пациент, который раньше на Буяне был всего однажды, ещё во времена, когда Древнир был тонкоусым юношей. Она знала, что они обратились к Ягге за помощью в самом начале, и после этого Ванька начал своё медленное погружение в недра самого себя.       Небольшой всполох огня перед самым её носом заставил Таню выйти из раздумий. Книга была открыта на странице, повествующей о вызове огнеметания у драконов, и делала это достаточно успешно, чтобы нарисованный дракон сумел подпалить Тане кончик опустившейся ниже всех прядки. Затушив её быстрым Трыгусом Шипелусом, Гроттер захлопнула книгу и вскочила. "Так больше продолжаться не может! Ему так или иначе придется со мной поговорить. Даже если он мне и не расскажет, что там у них творится, ему просто не помешает вынырнуть из себя и хоть немножко отвлечься!" - вставляя озябшие ноги в растоптанных кроссовки, думала она.       До берлоги Тарараха Таня сначала почти летела, с каждым шагом двигаясь все медленнее. С каждой пройденной ступенькой и очередным пролётом запал её становился всё слабее, уверенность потихоньку иссякала. Ей было банально страшно услышать что-то ему несвойственное и понять, что прежним он уже не будет. Пыталась отгонять эти мысли, но они липли всё крепче с каждой попыткой отвлечься. Как итог, к двери в берлогу она уже буквально подкрадывалась на цыпочках.       Когда она уже стояла перед самой дверью, набрав полную грудь воздуха и занеся руку для стука, она распахнулась. На пороге стоял Ванька, медленно фокусирующий на ней взгляд. Сообразив, он быстро шагнул ей навстречу, резко захлопнув дверь за собой. Таня успела разглядеть нечто исполинских размеров, сидящее скрючившись в огромной алмазной клетке, которую Тарарах обычно использовал с теми пациентами, которые без особых усилий могли уничтожить обычные клетки. Это существо напоминало груду камней, соединённых в нечто антропоморфное подвижной раскаленной лавой.       Ванька тихо поздоровался и попытался прошмыгнуть мимо Тани, но она успела клещом вцепиться ему в рукав. - Да что, черт возьми, с тобой происходит? - почти шепотом, но с большим нажимом спросила она. Поначалу она хотела быть мягче, но этот несостоявшийся побег прямо из-под её носа напрочь выбил из колеи.       Ванька молчал, глядя в пол. Одно могло Таню порадовать: она видела, что он явно вынырнул из своих мыслей и сейчас уже где-то совсем близко. - У нас очень сложный пациент. Поначалу мы не представляли, чем ему помочь, но теперь мы знаем, но добыть последний ингредиент для зелья... непросто.       Он всё равно продолжал избегать её взгляда. Таня, вспыхнувшая было, стала понемногу успокаиваться. В этом весь он. Только Ванька, её Ванька может настолько переживать о ком-то, кому не может помочь. Ей стало немного легче. - А кто это? И что за ингредиент вам нужен? Что за скрытность? Может... ну... вдруг я бы смогла помочь, - сама не понимая почему, Таня смутилась. Предлагая свою помощь, она осознавала, что если бы она и могла помочь, к ней бы уже обратились. Однако Ванькин ответ всё же заставил её встрепенуться. - В том и дело... наверно, только ты и можешь... - говорил он всё тише, Тане пришлось напрячь слух и даже сдвинуться на полшага вперёд в попытках заглянуть ему в лицо. Отросшие светлые пряди падали ему на глаза, сам он был почти белый, однако кончики ушей пунцовели как у Ягуна в его лучшие времена. - Так... А почему раньше не обратился, если я могу помочь? Всё клещами надо вытаскивать, - от непонимания Таня начинала понемногу заводиться.       Ванька резко вскинул на неё васильковые глаза. Таня будто увидела, что что-то там, за этими глазами, резко перещелкнулось. Теперь это снова был её Ванька, тот самый, упрямый как баран, в тот самый момент, когда он принимает решение и ничто с пути его уже не собьёт. Её от этого взгляда обуяла внезапная смесь радости и робости. На секунду рядом с ним она показалась себе такой маленькой и незначительной, но довольно быстро отогнала наваждение. - Идём, не здесь, - Ванька резко схватил её за руку и потянул куда-то. Она не сопротивлялась и просто позволяла себя буксировать.       По переходам и лестницам они шли добрую четверть часа. Таня несколько раз робко пыталась спросить, куда они направляются, но Ванька упрямо молчал, не снижая крейсерской скорости. В один момент за ними закрылась последняя дверь и они оказались на стене, с которой отец Тани, Леопольд, летал на Лысую Гору. Только нацарапанную на зубце стрелку с тумане было можно разве что угадывать.       Таня поёжилась. Вся та сырость, которую она избегала всё утро, разом забралась ей в рукава и за ворот тонкой кофты. Ванька, заметив это, стянул с себя толстенный свитер и, оставшись в одной футболке, натянул его на Таню. Она попыталась возразить, но, как и всегда в таких случаях, он был непреклонен. В свитере сразу стало тепло и уютно, несмотря на застарелый запах конюшни, которым свитер был пропитан насквозь.       Она подошла к зубцу, на котором рукой отца была высечена стрелка, и положила на неё ладонь. Ванька осторожно обнял её сзади поперёк живота и положил подбородок ей на плечо. Чтобы это сделать, ему пришлось довольно сильно согнуться. Таня окончательно успокоилась. - Ты заставил меня сильно волноваться. Избегаешь, к Тарараху не сунуться, не знаю, что и думать, - сбивчиво начала она. Он сильнее сжал её в объятиях и уткнулся носом ей в плечо. - Прости, я не хотел. Правда. Просто... Я так по тебе соскучился, и сам уже начал думать, а тут этот... И как правильно поступить не знаю, но не могу вообще никак не поступать... - столь же сбивчиво проговорил он.       Таня развернулась в его руках, утыкаясь носом в его грудь. Крепко-крепко обняла его, чувствуя, что футболка на спине уже почти мокрая от этого бесконечно влажного воздуха. И как ему не холодно?.. - Я ничего не понимаю, - ей вдруг стало так тепло и радостно на душе. Она будто чувствовала, что у него прорвало плотину чувств, и что с этим вечно немногословным маечником наконец можно иметь дело. - Я догадываюсь, - тихо прошептал он ей на ухо и резко отстранился, заглядывая в глаза, - Ты веришь мне?       Таня на секунду потерялась. У неё даже мелькнула мысль, а не Бейбарсов ли это снова?.. но нет, что-то ей говорило, что сейчас это действительно Ванька. - Конечно, - удивлённо ответила она. Такая перемена её настораживала. - А... - он снова существенно замялся, - любишь ли ты меня так, как я тебя люблю?       Продолжать смотреть Ваньке в глаза становилось пыткой. Тане казалось, он сам не до конца понимает, правильный вопрос ли задал и понимает ли он вообще, чего хочет от неё?       Она не успела ответить. Он сам не вынес своей пытки и снова уткнулся ей в плечо. Сейчас он казался Тане каким-то маленьким, загнанным и напуганным зверьком, одним из тех, кого сам он всю жизнь лечил. - Прости. Я потихоньку схожу с ума из-за этого божка. Он говорит со мной, просит помочь, денно и нощно почти не даёт покоя. Я знаю, что надо сделать, но боюсь. Это слишком...       Таня обнимала его, чутко слушая. Он говорил всё тише, понемногу успокаиваясь и действительно становясь похожим на человека. Выждав немного, она все же решилась спросить: - Этот божок... Вы его сейчас лечите? Что с ним? И откуда?       Ванька помялся, но всё же заговорил. - Это Бим. Его Тарарах так зовёт. Настоящее его имя состоит из ста пятидесяти согласных и только одной гласной, ему не хочется язык ломать. Он из старых богов Майя, но не из пантеона, если его можно так назвать, а довольно местечковый. Слышала о кровавых жертвах, которые сбрасывали в вулкан в дар богам? Вот он, можно сказать, это божество. Хотя в его случае всё гораздо прозаичнее, он просто жил в этом вулкане и с удовольствием питался теми бедолагами, что ему швыряли. Со временем цивилизация исчезла, жертвы прекратились и он заснул, как медведь в берлоге, но когда запас сил истощился, его нашёл Древнир и насытил. Он снова благополучно заснул в своем вулкане, и вот пришло время ему снова просыпаться. Древнира уже нет, и нам стоило больших трудов понять, как его успокоить. Вот как-то так.       Таня замерла. Казалось, даже кровь перестала течь по венам. Она медленно подняла на Ваньку глаза. - Ты хочешь сказать, что нужно... принести меня... в жертву? - язык одеревенел и слова выходили невнятно. - Господи, с ума сошла? Конечно, нет! - почти сорвался на крик Ванька. Он внезапно осознал, как это всё звучало.       Внезапно он расхохотался. Смеялся до слёз, всё крепче прижимая Таню к себе. Она окончательно перестала что-либо понимать. - Так чем я-то помочь могу?       Валялкин постепенно перестал хохотать, целуя её лицо и волосы. - Чуть позже расскажу. Сейчас это неважно. Давай просто побудем вместе? Как всегда это делали.       Так легко, как он, переключиться Таня не могла, но всё же решила дать ему шанс успокоить и отвлечь её.       Они вернулись в Большую башню и засели в общей комнате светлого отделения. Таня начала отпаивать озябшего и отсыревшего Ваньку горячим ромашковый чаем, Ванька же рассказывал ей бесчисленные истории из своего леса. Наконец всё стало как обычно, но эта недомолвка, отложенная им до лучших времён, всё не давала ей покоя.       Отогревшись, они отправились на прогулку по закоулкам Тибидохса. Шугали снующую под ногами нежить, дурачились и в целом вели себя как обычная влюбленная парочка. Ближе к вечеру, когда у Тани должна была начаться тренировка, Ванька помог дотащить до поля её контрабас, долго и нежно поцеловал, подмигнул и отправился к Тарараху. Всё беспокойство окончательно с Тани сбило Торопыгусом.       В таком режиме прошло ещё три дня. Они встречались после непродолжительных таниных занятий и отправлялись куда-нибудь. То в глубины леса, где искали следы разных животных и птиц, то на побережье, где играли в догонялки с волнами океана, то в парк, то к сторожке. Им действительно было легко и непринужденно вместе. Таня чувствовала, что сбывается какая-то её глубоко потаённая мечта. Ей всегда хотелось, чтобы Ванька был рядом. Вот просто так, именно так. И плевать на весь остальной мир!       От очередной волны Ванька не убежал. Она оказалась быстрее и выше всех предшественниц, и догнала Валялкина предательским ударом в спину. Он с хохотом рухнул вперёд, успев схватить Таню за руку. Взвизгнув, она полетела за ним. Так они ещё немного валялись, целуясь, ритмично окатываемые всё новыми и новыми волнами, меньше предыдущей. - Я тебя люблю, - убирая мокрую прядь Тане за ухо, проговорил Ванька. - У тебя водоросли в волосах, - засмеялась она и снова его поцеловала.       Довольно скоро в мокрой одежде стало холодно, и Ванька предложил пойти переодеться. Таню слегка удивило, что он наотрез отказался сушиться заклинанием, но спорить не стала.       В Большой башне было безлюдно. Ребята этого даже не заметили. Просто шли, смеялись и изредка вытягивали из карманов друг друга притаившийся водоросли.       Ванька незаметно потянул Таню за собой. Их с Ягуном комната впустила ее безо всяких проблем: она была частым гостем. В нос сразу бросился запах чешуи, однако гораздо более приглушённый, чем обычно. Таня заметила, что останки множества пылесосов криво и косо, но всё же утрамбованы на половине внука Ягге, а не как это бывает обычно, разнесены везде, где это возможно.       Ванька одним движением стянул с себя свитер вместе с футболкой, расправил и повесил сохнуть на спинку стула. Таня, отвлекшаяся было на внезапный ягуновский порядок, слегка дернулась, увидев внезапно голую ванькину спину. Он действительно оказался не таким костлявым, каким казался в просторных свитерах, но... Таню смутила "ёлочка" из восьми длинных тонких царапин, прочерчивающих его лопатки. Она замерла, не в силах проглотить внезапно вставший в горле комок.       Но Ванька уже повернулся, продолжая улыбаться. Поняв, что что-то не так, он сделал нерешительный шаг в её сторону, но не успел ничего сказать, как она с лёгкими истерическими нотками выпалила: - Кто это тебя так?       Она надеялась, что голос прозвучит гораздо более обыденно, но у неё совершенно не получилось. Ванька на секунду задумался, а потом снова расхохотался. - Это очередная гарпия. У нее кость в горле застряла, Тарарах пытался достать, а я вошёл невовремя. Я вытался в берлогу втащить тачку, ну, ты её помнишь, вот и входил спиной вперёд. Ну, Тарарах не удержал гарпию, она меня и саданула.       Чувствуя, что Таня ему не особо верит, он подошёл вплотную и повернулся спиной, позволяя ей рассмотреть царапины ближе. Тане стало легче. Она поняла, что Ванька не врёт. Царапины были очень тонкие и достаточно глубокие. Человек вряд ли смог бы так сделать. Она громко выдохнула и уткнулась лбом ему между лопаток. - Прости. Не знаю, что со мной, - тихо проговорила она, проводя кончиками пальцев по начавшим затягиваться бороздам. Он слегка вздрогнул. Таня заметила целую россыпь мелких шрамиков по его спине и плечам. - Ты думаешь, это не слишком дорогая цена за занятия ветеринарной магией?       Ванька развернулся к ней, перехватив её ладони в свои. Она заметила на его груди и руках ещё больше шрамов, царапин и синяков разной давности. Он улыбался той доброй улыбкой, которую она в нём так любила. - Это только кажется, что всё это страшно. Звери, они же не понимают, что ты как лучше хочешь. И люди-то не всегда понимают...       Он быстро отошёл к шкафу, откуда выудил одну из своих футболок, и протянул её Тане. - Возьми. В сырой одежде и простыть недолго. Я отвернусь.       Он действительно отвернулся. Сел на край кровати и уставился в окно. Таня постояла немного, переминаясь с ноги на ногу в мокрых кроссовках, и осторожно спросила: - А зачем? Моя комната недалеко, я бы сходила... - Не уходи. Пожалуйста...       Что-то внутри неё дрогнуло. Она осталась. Неловко стянула прилипшую к телу одежду, натягивая сухую, теплую и так привычно пахнущую футболку. Она осторожно присела рядом с ним, тоже глядя в окно. Он так и не оборачивался. Таня положила ему голову на плечо, и он слегка вздрогнул от прикосновения к коже холодных прядей. - Мне хорошо с тобой, - тихо прошептала она ему на ухо, - можно, так всегда будет? - Тебе бы всерьёз этого хотелось? - всё также не оборачиваясь, спросил Ванька. - Конечно. - Последние месяцы в хижине, я всё чаще стал ловить себя на мысли, что ты единственная девушка, с которой... с которой мне хочется быть в этой жизни, - он говорил совсем тихо.       Наконец, он повернулся к ней. Таня сидела, чем-то отдаленно смахивающая на воробушка: маленькая, взъерошенная, с огромными блестящими глазами. - А я с тобой, - ещё тише, едва различимо ответила она.       Ванька взглянул ей в глаза и улыбнулся, как показалось Тане, благодарно. Притянув к себе за талию, он её поцеловал. Это был не один из тех рваных быстрых поцелуев, которые они, кажется, крадут друг у друга, а долгий, чувственный, настоящий. Тане даже на мгновение показалось, что до этого момента она и не знала, что Ванька так умеет, но тут же поняла, что с самого начала знала. И в тайне для самой себя ждала чего-то такого.       Таня неожиданно осознала, что уже не сидит вместе с Валялкиным у окна, а лежит в его объятиях на краю небольшой его кровати. Он всё крепче прижимал её к себе, будто боялся, что именно в этот момент она вдруг встанет и уйдет. Ванька продолжал её целовать, а она, наконец, впервые за долгое время почувствовала себя спокойно и на своём месте. - Валялкин, как же я тебя люблю, - выдохнула она Ваньке на ухо, запуская пальцы в его влажные кудри.       Она перебирала его пряди, а он целовал её щёки, шею, едва ощутимо прикусил мочку уха. От неожиданности она чуть сильнее потянула его за волосы, отчего он резко горячо выдохнул ей на ухо. Тане стало щекотно, она еле слышно фыркнула, но Ванька заметил. Выпрямился на локтях и заглянул ей в лицо. В его васильковых глазах плясали чертики, хотя сам он был серьёзен. От этой внезапной серьёзности Тане стало смешно. Ей стало совсем легко. Она снова потянула его за волосы на затылке, заставив слегка запрокинуть голову назад. Ванька хмыкнул, прикрыв глаза. - Ты уверена? - спросил он. Вместо ответа Таня тоже куснула его за ухо.       Ему всё было понятно и без слов. С усилием наклонившись, он целовал её ключицы, проводя рукой от её колена до внешней стороны бедра, заползая под футболку. Один нюанс не мог его не смутить. Ванька поднял на неё удивлённые глаза и расплылся в неуверенной улыбке. Таня смутилась. - Ну, ты же сказал снимать мокрые вещи, а на мне мокрое было вообще всё...       Ванька её больше не слушал. Оглаживал руками всё её тело под ставшей совсем ненужной футболкой, припадая губами то к ключицам, то к шее и плечам, то, спускаясь ниже, к груди. Он чувствовал, что она начинает дышать всё глубже, всё более отрывисто, и больше не боялся.       Совсем скоро остатки его мокрой одежды вместе со злосчастной футболкой отправились куда-то за пределы их маленького обозримого мира. Он снова вернулся к её губам, на этот раз проводя рукой по внутренней стороне бедра, и почувствовал мелкие мурашки под своими пальцами. Ванька чувствовал, что её дыхание совсем сбивается. Улыбнулся.       Глубокий резкий вдох через нос. Таня слегка выгнулась в его руках и снова опустилась. Он медленно вытащил первый палец и столь же медленно вернул его обратно. Вдох повторился. Ему нравилось это все больше. Ритмично повторяя из раза в раз, всё больше распаляясь, Ванька уже не мог не смотреть на её закрытые дрожащие веки, приоткрытые от глубокого дыхания губы, разметавшиеся по подушке волосы...       Таня слегка вскрикнула. А, нет, это был не крик. Просто так смотреть на неё было уже совсем невыносимо, и он снова прильнул к пульсирующей жилке в основании её шеи. Он чувствовал, как её короткие ногти понемногу начинают сцарапывать корочку со следов когтей гарпии. Сейчас два пальца продолжали то, что начал один.       Таня взяла его лицо в ладони и приблизила к своему, целуя. В один момент отстранилась, прижалась к нему всем телом и едва слышно прошептала на ухо: - Давай...       Колебался он не дольше секунды. Дважды просить не пришлось. Двигался он медленно, едва-едва, внимательно следя за реакцией. Когда Ванька понял, что она уже привыкла к новому ощущению, позволил себе двигаться немного быстрее. Вдруг спину полоснуло длинной, тягучей, но умеренной болью. От неожиданности он дернулся более резко, чем раньше, и почувствовал, как Таня зубами вцепилась ему в основание шеи. То, что первым ощущением были её ногти, дошло до него позже.       На контрасте с лёгкими мазохистическим удовольствием, он не стал замедляться к прежнему ритму. Этого и не требовалось: ему нравилось то сдавленное, негромкое мычание, с которым Таня всё не собиралась разжимать зубов на его шее. Он понимал, что она боится, что их услышат, но не знала, что... - Я поставил Ушкус Намакушкус, нас никто не...       Договорить он не успел. Таня выдала такую трель, что ему успело показаться, что ей нестерпимо больно, и даже остановился, но понял, что зря, когда она снова притянула его к себе, одну руку запуская в волосы, а другой продолжая раздирать то, что осталось от гарпии.       Каждый из них затруднился бы сказать, сколько прошло времени. После всего потребовалось ещё неопределённое количество времени, чтобы прийти в себя. Они просто лежали, восстанавливая дыхание, и кончиками пальцев касаясь друг друга. Лежали молча, не нарушая той хрупкой атмосферы, что окутала эту небольшую комнату. И всё же Ванька поднялся первым. - Прости, я должен отойти буквально на четверть часа. Не уходи, пожалуйста, я скоро вернусь. Дверь закрою, никто, даже Ягун не войдёт. Обещаю, - он быстро натянул на себя сухие джинсы и валявшуюся на полу футболку, поцеловал оторопевшую Таню в плечо и убежал, выпустив пару зелёных искр в замок.       Тане стало как-то сыро на душе. Она забралась с головой под одеяло и прислушивалась к ощущениям. С одной стороны, ей было очень обидно от такого ванькиного побега, с другой, в ней ещё бушевала вся пережитая буря эмоций, что всерьёз обидеться у неё не получалось.       Сложно сказать, сколько она так проплескалась в своих мыслях и чувствах, как услышала, что дверь тихо приоткрылась и тут же закрылась. Чуть высунувшись, она увидела, как Ванька снова закрыл дверь на две искры, но уже изнутри. Таня снова натянула одеяло выше макушки.       Она почувствовала, как Ванька сел на кровать рядом с ней поверх одеяла. Лежала и прислушивалась к его движениям. - Прости... Я должен был сразу сказать. Но это довольно неприятно. Мне самому была крайне противна эта затея, но иначе никак... В общем, этому божку каждую дюжину лет приносили в жертву молоденьких девушек. Достаточно молодых, чтобы быть уверенными в том, что они... Что у них никого не было. И Древнир некогда придумал штуку, которая этого божка успокоила. Он из множества химических элементов создал зелье, органически похожее на человека. И чтобы божок не почувствовал подмены, требовалось немного... - Таня чувствовала, как трудно ему говорить, но не вмешивалась, - немного внутренней женской секреции, скажем так... Мне сложно это вот так говорить, надеюсь, ты меня поймёшь...       Таня высунула нос из-под одеяла и посмотрела на Ваньку долгим, тяжёлым взглядом. Буря, слегка затихшая в ее груди, понемногу нарастала. - То есть ты это только из-за... - Конечно нет! - Ванька вспыхнул, - Я же говорил тебе, мне очень неприятно от осознания, что наш первый раз пришлось сочетать с этим! Я ведь и сам об этом думал там, у себя. Кто ж подумать мог... - он уронил голову почти на колени, зарылся руками в волосы, - Если ты больше не захочешь меня знать, я пойму.       Таня всё поняла. Весь идиотизм и нелепость ситуации, и ей стало почти смешно. - Но ты же у меня ничего не взял! Как тогда?       Было видно, что отвечать Ванька искренне не хочет. Но пришлось. - Ну, скажем так, я унёс немного на себе. Этого хватило, - Тане показалось, что он всё сильнее от неё отворачивается, закрывает лицо.       Теперь Тане стало по-настоящему смешно. Смеясь, она села, обняла его со спины и прижалась щекой к его плечу. - Ничего. Понимаю, мне бы тоже было не по себе решать такую задачку. Я не злюсь, но ты должен пообещать одну вещь. - Какую? - Если в следующий раз потребуется нечто подобное, ты скажешь об этом сразу!