Прикован и сломлен

XOV – Animal Бакуго всегда спит на животе, руками обнимая подушку и сбивая под собой одеяло наподобие какого-то гнезда. Спит чутко, даже после почти бессонной ночи готов подорваться в любой момент. Спит, подтянув правое колено ближе к туловищу, открывая заманчивый вид, если одеяло ночью сползёт слишком низко. Киришима всё это прекрасно знает, как и то, что Кацуки до безобразия редко отдаётся. Поэтому сегодня он решает взяться за эту проблему как никогда серьёзно. Проснувшись рано утром, когда блондин всё ещё спал, Эйджиро первым делом пошарил рукой под собственной подушкой, находя две пары наручников с меховой каймой и пододвигая их в сторону взрывного парня так, чтобы они пока что не выглядывали из-под подушки. Бакуго просыпается уже тогда, когда рядом с ним проседает матрас, и, увидев, что соседнее место пустует, вновь расслабляется, поняв, что это Киришима. — Утро, Кацуки, – ложась сверху, выдыхает в самое ухо парень. Блондин сонно гудит в ответ, пока позволяя чересчур активному с утра бойфренду побеспредельничать. Всё ещё горячий со сна, Киришима жмётся теснее, накрывая собой полностью, касаясь голой спины торсом и грудью лопаток, обжигая дыханием загривок и видя, как волоски от этого встают дыбом. Он носом ведёт по открытой шее, опускаясь до плеча и поднимаясь обратно, будто выбирая, какое местечко приласкать первым. Ещё слишком сонный Кацуки так и не открывает глаз, ощущая от этого всё в разы лучше. Он чувствует, как хорошо становится в месте, куда его целуют. Это чувство усиливается с каждым новым касанием губ к чувствительной со сна коже, в итоге заставляя немного сдвинуть голову, открывая больше пространства для Киришимы, чем тот тут же пользуется. Ненадолго прервавшись, Эйджиро ведёт языком от выступающего позвонка к холке, тут же прихватывая её зубами, чувствуя, как блондин двинулся под ним, ненамеренно отираясь задницей о его пах. Несильно оттянув кожу и сжав чуть сильнее челюсти, Эйджиро отпускает покрасневшую кожу, зализывая это место, после прихватывая стык плеча и шеи, одновременно начиная плавно двигать бёдрами, отираясь о крепкие ягодицы. У Бакуго углубляется дыхание по мере того, что делает этот засранец. Неожиданно Киришима, отстранившись и сев сверху, ведёт тёплыми ладонями по лопаткам. Блондин тихо выдыхает, понимая, что Эйджиро прекрасно знает, насколько чувствительно это место, давя на мышцы, вызывая табун приятных мурашек. Руки скользят выше, оглаживая немного затёкшие из-за такой позы плечи, переходя на руки... Бакуго распахивает глаза, когда на запястье защёлкиваются наручники, приковывая к спинке недавно купленной кровати. Дёрнувшись, он пытается оставить свободной хотя бы левую руку, но её, сжав в сильной хватке, придавливают к кровати и в два счёта приковывают, как и правую. У Кацуки едва голова не идёт кругом от слишком резкой смены нежности на расчётливую грубость. Киришима же любуется проделанной работой, всё также водя руками по теперь уже напряжённой спине, ощущая силу литых мышц под кожей, внимательно наблюдая за тем, как блондин гремит наручниками, натягивая их, будто проверяя на прочность спинку кровати и сами наручники. Удовлетворившись увиденным, Эйджиро встаёт с парня, чтобы стащить одеяло с кровати. С этим возникают небольшие проблемы, потому что Бакуго каждую грёбанную ночь вьёт под собой целое гнездо, оставляя на прикрыться только поясницу, задницу и ноги (и то, раз на раз не приходится), так что с этим приходится немного постараться, вытаскивая ткань из-под немаленькой туши. Откинув трофейное одеяло на свою сторону, Киришима присаживается рядом с Кацуки, стараясь поймать его взгляд. Тот никак не ловится, и Эйджиро, переключив своё внимание на шикарные ягодицы, даже не скрывая своей слабости к ним, ведёт пальцем по впадине позвоночника ниже, просчитывая каждый позвонок, и в итоге останавливается на резинке трусов. Видя, что Бакуго никак не расслабляется, Киришима подхватывает пальцем резинку, несильно оттягивая, и тут же отпускает. Кацуки, вздрогнув от удара, завозился на кровати, поворачивая голову в сторону обидчика: — Совсем оборзел? — Это чтобы ты перестал так сжимать булки, – не без насмешки отвечает парень, наконец поймав взгляд красных глаз. — Эйджи... — Мы с тобой давно это обсуждали, и ты знаешь, что я не собираюсь постоянно ложиться под тебя. Только очень игнорируешь этот факт. Мне это надоело, – Киришима и вправду злится из-за то ли закованности, то ли просто нежелания партнёра. У него самого до сих пор плачут остатки мужской гордости после каждого их соития, и он не собирается терпеть это бесконечно. — В прошлый раз я отбил себе всё, что только можно, уступив тебе, и повторять печальный опыт не собираюсь, – с особым недовольством отметил Кацуки. — А ведь я предлагал на капоте, но ты, как всегда, упёрся, списывая всё на "людей же на улице много, вдруг кто-то увидит". Где ты в лесу в три часа ночи людей видел? Бакуго шумно выдохнул. — Тебе было больно? – неожиданно мягко спрашивает Киришима, следя за лицом парня, пытаясь по нему прочитать настоящие эмоции. Блондин не отвечает, думая, что если исключить синяки на теле и шишку на затылке из-за неудачной позы, то Эйджиро никак ему не навредил. И боли... её тоже не было. — Тебе не понравилось? Думая, что шишку он себе набил именно из-за того, что в заключительный момент ему слишком понравилось, и он, резко откинув назад голову, ударился о подлокотник дверцы, Бакуго вновь признается сам себе в том, что ему было хорошо. — Ты мне не доверяешь? — Дове... — Я про постель, Кацуки, – перебил Киришима. – Не обобщай. — Я, блять, позволил тебе немного полежать на мне, а в итоге лежу прикованным к кровати. — Лишь бы выставить меня виноватым, впрочем, ничего нового. — Да ёбаный хер, я же н... — Замолчи, Кацу, не зли меня ещё больше, – Эйджиро зло выдергивает подушку из-под головы парня и откидывает её куда-то на кровать. Бакуго на это лишь зло гудит, гремя наручниками в попытке устроиться как можно удобнее. Он замирает, когда Эйджиро вновь нависает над ним, чувствуя горячее дыхание на своей спине. Кончик влажного языка дотрагивается до нежной кожи между лопаток, и Кацуки непроизвольно ведёт ими, стараясь прогнать мурашки и скрыть свою слишком яркую реакцию на одно единственное касание. Острые зубы аккуратно прихватывают левую лопатку, и Киришима ловит момент, как Бакуго вжался лицом в матрас. Несильно ухмыльнувшись этому, он меняет зубы на губы, мягко прихватывая кожу и засасывая её в рот. Парень прекрасно знает, что лопатки — одна из самых чувствительных точек на теле Бакуго. Эйджиро достаточно давно знает этого парня, чтобы быть в курсе о травме и о её последствиях, поэтому сейчас ласкает загрубевшую кожу шрама прямо на левой лопатке. Блондин вжимается лбом в мягкий матрас сильнее, когда кончик языка скользит дальше по позвонкам, останавливаясь на седьмом позвонке, чтобы ухватить кожу зубами, а после оставить засос. Когда влажная дорожка добирается до линии роста волос, Бакуго шумно выдыхает, чувствуя, как зубы куда сильнее сжимаются на холке, оттягивая кожу и точно оставляя след. Киришима опускается на парня окончательно, чувствуя грудью, как ходят лопатки под кожей, стоит ему сжать челюсти чуть сильнее, и как идеально легли бёдра на задницу Кацуки. Бакуго несильно двигается под ним, но Эйджиро всё равно прекрасно чувствует трение о свой пах, даже не думая отказывать себе в удовольствии двинуться навстречу, вновь вырывая нервный выдох у блондина. Продолжая имитировать фрикции, Киришима, наконец, отпускает загривок, с удовольствием рассматривая яркую отметку. Стараясь расслабиться, Кацуки поворачивает голову вправо для удобства и вновь замирает, ожидая дальнейших действий неугомонного бойфренда. И он даже вправду расслабляется, игнорируя лёгкие покачивания чужих бёдер на собственной заднице, когда тёплые и умелые руки оглаживают его вечно ноющие мышцы спины. Обычно редкие на ласку пальцы проминают мышцы, аккуратно пересчитывают позвонки и в итоге опускаются на немного затёкшие плечи, аккуратно надавливая и разгоняя кровь. Бакуго, уже как минут пять закрыв глаза, ловит себя на том, что вновь начинает успокаиваться. На моменте, когда ладони легли на скованные руки, мягко продвигаясь к запястьям, он уже окончательно успокоился. Заметив спокойное и глубокое дыхание и полностью расслабленное выражение лица Кацуки, Киришима тихо хмыкает, думая, насколько всё же ему доверяет этот всехненавидящий парень, раз позволяет себе так расслабиться в довольно сомнительном положении. На секунду задумавшись о том, чтобы дать этому взрывунишке доспать честно заслуженные часы, Эйджиро мотает головой, отгоняя эту мысль. Бакуго вздрагивает, мгновенно выныривая из шаткого спокойствия, когда тяжесть чужого тела покидает его вместе с трусами. Чужие ладони накрывают обе половинки, вжимая пальцы в плоть отнюдь не нежно, но Кацуки ничего не произносит на это, молча снося грубость в свою сторону. — Помнится, ты говорил мне, что я тебе особенно нравлюсь в коленно-локтевой... – заговорщески начал Кири, оценивая открывшиеся ему виды. — Ты мне и сложенным пополам очень даже нравишься, – делая вид, что не понял намёка, ответил блондин. — Думаю, ты мне тоже понравишься, – кинул ответку Эйджиро, скользнув большими пальцами ниже, оглаживая нежную кожу рядом со входом. Бакуго же, довольно резко перепрыгнув со сладких воспоминаний с уже готовым на всё Киришиму, чьи колени дотрагивались покрывала за собственной головой, на то, как этот же парень попытается сложить уже его, сразу потерял былую любовь к этой позе. А почувствовав пальцы, так бесцеремонно раскрывшие его жадному взгляду, и вовсе забеспокоился о своём здоровье. Эйджиро, заметив, как парень вновь уткнулся лицом в кровать, довольно сощурился: ему нравилось смущать и выбивать из колеи Кацуки Бакуго. Ещё раз сжав в ладонях подтянутую задницу, Киришима перемещает одну руку выше, проскальзывая под живот блондина, другую же кладёт чуть выше колена. Сев удобнее для равновесия, давит, заставляя гордого парня приподняться и встать так, как нужно ему. Кацуки выгибает спину дугой, стараясь так то ли закрыться, то ли размять затекшие мышцы, но Киришима, положив руку чуть выше поясницы, надавливает и заставляет выпрямиться. Недовольно гремя наручниками, Бакуго поднимается на локти, чтобы не выпячивать задницу слишком сильно. Прятать лицо в матрас теперь не удаётся, и Кацуки кидает недовольный взгляд на парня, чья рука в издёвке поглаживает его спину. Рассматривая лохматые со сна волосы и лёгкую небритость, которая удивительно шла Бакуго, Эйджиро неожиданно чувствует на своих губах лёгкую улыбку. Поймав удивлённый взгляд красных глаз, Киришима подаётся вперёд, накрывая своими губами чужие в чутком поцелуе. Блондин отвечает, прикрывая глаза, когда рука, скользнув выше, ерошит волосы на голове в бесхитростной ласке. Разорвав поцелуй, Эйджи несильно хватает зубами чужую нижнюю губу, практически тут же её отпуская, и отстраняется. Кацуки недовольно гудит, но не более, отворачиваясь от самопровозглашённого хозяина и утыкаясь лбом в скованные руки. Он вздрагивает, когда ладонь нежно проходится от поясницы до внутренней стороны бедра, замирая рядом с пахом. — Всегда поражался, как сильно у тебя виден средний шов, – стёртая огромным количеством тренировок подушечка пальца с лёгким нажимом ведёт от самого ануса до яиц, повторяя путь красноватой полосы. Сейчас, когда Бакуго не был на солнце чёрт знает сколько времени, становясь бледнее обычного, средний шов был виден особенно хорошо. Повторив маршрут, Киришима заинтересованно наблюдал, как несильно краснеет нежная кожа от его движений. Определенно, какое-то время назад он всё же боролся с собой, совершенно случайно поняв, что у него нездоровая фиксация на эту особенность тела Бакуго, но в итоге пришёл к внутреннему соглашению с самим собой. Но вот Кацуки, чувствуя себя слишком открытым, испытывал лёгкий дискомфорт от таких откровений парня. И все же он не мог не признать, что палец, ласкающий его в данный момент, доставлял только приятные ощущения. Он вообще рад, что у Эйджиро стоит на это, а не на возомнивших себя королевами девиц, которым хватало смелости приглашать того на свидания. Но когда рука Киришимы неожиданно переместилась ниже, почти невесомо огладив яйца, и остановилась на ещё не вставшем члене, Кацуки вздрогнул, не ожидав так стремительно развивающихся событий. Тёплые пальцы аккуратно оттянули крайнюю плоть, специально царапнув головку коротко стриженными ногтями, и блондин предпочёл замереть на месте во избежании травм. Смочив пальцы свободной руки слюной, Киришима опускает их к основанию, плавно ведя к головке, смазывая всю длину. После пальцы скользят обратно уже с куда большим нажимом, стремясь возбудить парня как можно быстрее. Губы Эйджиро касаются поясницы, пока обе руки дразнят плоть, и Бакуго несильно прогибается то ли в попытке уйти от губ, то ли из-за уставшей спины. Так или иначе, Киришима отстраниться ему не даёт, прихватив чувствительную кожу зубами. Кацуки ведёт бёдрами, несильно толкаясь в ласкающие руки, и тихо взрыкивает, когда острые зубы слишком сильно сжимают кожу, точно оставляя след. Блондин, чувствуя, что начинает возбуждаться, даже не старается себя одёрнуть, понимая, что лучше сейчас насладиться довольно ласковым Киришимой, чем брыкаться до последнего и в итоге ковылять ещё с неделю. Эйджиро одобрительно мычит, когда Бакуго расставляет ноги немного шире, давая больше доступа, и уже более щадяще прихватывает кожу ягодицы, тут же зализывая пострадавшее место. Кири чувствует, как наливается кровью и увеличивается член в его руках, и двигает руками смелее, уделяя особое внимание уздечке и мошонке. Бакуго отзывается на это громким дыханием и более глубоким прогибом в пояснице, и Эйджи, не выдержав такого прекрасного вида, тянется выше, целуя напряжённую спину чуть ниже лопаток. Чувствуя на своих напряжённых мышцах полные губы, Кацуки, повернув голову, старается встретиться взглядом с парнем, но видит лишь красные волосы, упавшие на его спину. Они удивительно мягкие и почти не спутанные. Несильно сжав пальцы вокруг уздечки и водя раскрытой ладонью по головке, Киришима внимательно наблюдает за тем, как начинают проступать вены на возбуждённом органе парня. Кацуки же уже позволяет себе негромко взрыкивать на особо чувствительных моментах, толкаясь в руки, стараясь усилить интенсивность движений, чего Кири, конечно же, не стремится делать. Бакуго двигает бёдрами сильнее, надеясь хотя бы так получить нужное трение, но рука, оглаживающая головку, неожиданно пропадает, а вторая скользит к основанию, вызывая табун приятных мурашек вдоль позвоночника. Блондин хмурится, чувствуя, что смазки слишком мало, и трение вызывает удовольствие напополам с дискомфортом, но всё равно ничего не произносит, прекрасно зная, что парень всё понимает. Просто хочет, чтобы так было. Неожиданно ласкающая рука пропадает и Кацуки замирает на месте, стараясь по звуками в комнате понять, что в данный момент делает Киришима, но ему неожиданно помогают: — Не волнуйся, я скоро вернусь, – произносит парень прежде чем встать с кровати. — Что ты там ещё задумал? - с лёгкой хрипотцой спрашивает Бакуго, наконец встретившись взглядом с опасным огоньком чужих красных глаз. — Не всё сразу, детка, – прилетает в ответ от Киришимы, оставившего блондина одного в комнате. Бакуго, не долго думая, аккуратно опускается на кровать, стараясь расслабить плечи, чтобы они хотя бы немного отдохнули. Вытянув левую ногу, он несильно дёргается, почувствовав, как чувствительная головка проехалась по ткани простыни. Начав несильно покачивать бёдрами, отираясь о кровать каждый раз, Кацуки, нервно кусая губы, думает лишь о том, до чего же он дошёл с этим Дерьмоволосым... Блондин успевает довести себя до полной готовности, когда кровать наконец продавливается под весом красноволосого парня. Киришима оглаживает бледную задницу одной рукой, позволив себе вновь проследить маршрут среднего шва пальцем. — Долго же тебя не было, – обвинительно сообщает Кацуки, вновь поднимаясь на колени, когда рука давит на живот в немом намёке. — Думаю, ты бы тоже не торопился в подобном деле, – задумчиво отвечает Эйджи, убрав руки от разгорячённого тела. Бакуго внутренне напрягается от этих слов, но не подаёт вида, лишь тихо простанывая от руки на своём члене. Склонив голову, Бакуго пытается разглядеть, чем же там занят Дерьмоволосый, но видит лишь свой стояк, руку на нём и стояк Эйджиро. Кацуки думает, что тот либо дрочил всё то время, пока его не было, либо происходящее настолько его заводит... Оценив, насколько твёрдый и горячий стал Бакуго, Киришима убирает руку с члена, несильно содрогаясь от одной мысли, что же будет дальше. Ему пришлось отойти, чтобы всё подготовить должным образом, и теперь, когда всё готово, они могут продолжить. Кацуки ощутимо вздрагивает, когда по основанию члена проходятся прохладные металлические заклёпки. От неожиданной догадки его вновь пробивает на крупную дрожь, а кровь набатами долбит в висках, оглушая похлеще осознания, насколько серьёзно он попал. — Это... — Да, детка, это эректильное кольцо, – очень жизнерадостно отвечает Киришима, затягивая кожаный ремешок под яйцами, охватив и основание. У него у самого болезненно всё сводит в паху от получившейся картины, но он старается не сорваться, щёлкая крышкой смазки, выливая себе немного на ладонь, чтобы она согрелась. — Киришима-ёбаный-ты-засранец-Эйджиро, если у меня отвалится член, я с тебя шкуру спущу заживо! – Бакуго в самом деле опасался последствий, если парень слишком сильно увлечётся. — Не переживай, пупс, ничего такого в моих планах нет, – заверяет его Киришима, опуская руку на стоящий колом член блондина. Он долго выбирал эректильное кольцо, вчитываясь в теорию, прекрасно понимая, что в таких делах импровизировать не стоит. И теперь, аккуратно затянув ремешок на нужном уровне, чтобы кольцо не слишком сдавливало, но и выполняло свою функцию, Эйджиро аккуратно смазывает кожу поверх кольца, специально поддевая его ногтем, чтобы смазка попала и под него, не натирая нежную кожу. Гремя наручниками, Бакуго старается смириться с происходящем и принять тот факт, что что бы тут ни происходило, он не сможет остановить этого безумца, даже если очень захочет. Эта мысль и пугала, и возбуждала одновременно, и блондин лишь подался бёдрами навстречу руке, когда та обернулась вокруг уздечки, плавно скользя по смазке к основанию и обратно, с нажимом проворачиваясь на головке. Потянув немного руку на себя вместе со стояком, Киришима другой массирует расщелину уретры, сцеживая выступившую каплю предэкулята себе на пальцы. Кацуки стонет уже куда более открыто, и Эйджи, почувствовав, как собственный член дёрнулся от одного этого звука, кусает губы, стараясь не думать, что же будет дальше. Собственные бёдра неконтролируемо вздрагивают, когда пальцы Киришимы поднимаются чуть выше, массируя уздечку, и Бакуго кусает себя за предплечье, стараясь хотя бы так сдержать себя, но Кири, будто в издёвку, перемещает одну руку на мошонку, и ему ничего не остаётся, кроме как стонать сквозь зубы и двигать бёдрами, требуя большего. — Знаешь, как давно ты не был подо мной? – голос Эйджиро пробивается до него будто сквозь вату, а смысл — ещё дольше. В итоге блондин решает, что отвечать на вопрос смысла нет. — Два месяца, Кацуки. Ты же не изменяешь мне с игрушками или, например, с пальцами? – так и не получив ответа, продолжает парень. Лицо блондина идёт красными пятнами, а уши алеют ещё больше, когда он, уже в который раз проклиная свое слишком яркое воображение, представляет себе такое. К его замешательству, он даже не знает, возбуждает ли его сказанное или всё же вызывает отвращение. — Нет, чертов выродок, – зло шипит парень, жмурясь и едва не прикусывая себе язык, когда чужие пальцы сжимают головку сильнее. — Тогда ты знаешь, что перед тем, как продолжить, я должен тебя растянуть, – Кири видит, как напряглись плечи Кацуки, думая о том, что говорить такие похабные вещи ему всё же непривычно, но если они всегда будут производить на Кацуки такой эффект, то можно и привыкнуть. Бакуго же отчаянно старается совладать с собой: ему хочется до тугого узла внизу живота и не хочется до ужаса одновременно. Он знает, что после будет собирать свою гордость по кусочкам, но сам процесс до безобразия нравится ему, стирая все барьеры. Когда пальцы покидают его, Кацуки лишь молча подтягивается ближе к изголовью кровати, обхватывая руками деревянные столбики, к которым он прикован. Через минуту, которая показалась Бакуго вечностью, он чувствует, как одна рука возвращается на яйца, а большой палец оглаживает средний шов, заставляя бёдра напрячься в ожидании следующих действий. Кацуки вздрагивает, когда чувствует на ягодице укус, который тут же зализывают, и сквозь зубы ругается на ебанутость этого придурка. И давится воздухом, когда на кольцо мышц давит смазанная подушечка пальца, но не продавливает, скользя туда-сюда в жестоком желании подразнить. Когда палец, всё же преодолев сопротивление мышц, плавно погружается в него, Бакуго сильнее вцепляется в деревянные столбики, стараясь не слишком сильно зажиматься. Оглаживая бархатные стенки, Кири вводит палец до костяшек, двигая им внутри, аккуратно растягивая. Передвинув другую руку дальше, обхватив стояк и начав несильно надрачивать его, Эйджиро вытаскивает палец, уже приставляя два ко входу, плавно, специально дразня, погружая их внутрь. Растягивая блондина под себя, он специально едва задевает простату, вырывая нетерпеливые вздохи с тихими стонами того, чувствуя, как в собственном паху сладко тянет от каждого такого звука. Киришиме хочется дотронуться до себя, но ещё больше хочется довести прикованного парня до невменяемого состояния. Эйджи кривит губы в лёгкой усмешке, касаясь ими ягодицы, когда Бакуго сжимается на пальцах и глухо стонет, наконец выгибаясь навстречу толчкам, стоило только потереть уздечку и задеть простату. Кацуки ведёт бёдрами, роняя уже плохо сдерживаемые стоны, когда Киришима, наконец, целенаправленно давит на простату, потирая сгусток нервов, заставляя ноги несильно дрожать, а его самого — выгибаться сильнее и кусать себя за предплечье, чтобы хоть как-то заглушить импульсы чистого наслаждения по всему телу. Бакуго даже легче, чем обычно, принимает третий палец, чувствуя, как колени несильно разъезжаются в стороны, и слыша, как одобрительно стонет Кири, вторя ему. Неожиданно ласкающая стояк рука пропадает, и блондин разочарованно стонет, уже думая только о своей разрядке, но, почувствовав, как пальцы дотрагиваются до растянутого тремя пальцами кольца ануса, дёргается, стараясь уйти от слишком откровенной ласки. Бакуго, едва собрав оставшиеся здравые крупицы своего сознания, очень надеется, что Киришима не собрался пропихнуть и эти пальцы в него: он и без этого чувствует себя наполненным до предела, всерьёз опасаясь, что ещё один палец просто порвёт его. Аккуратно очертив растянутое кольцо мышц подушечками пальцев, Эйджиро скользит чуть ниже, вновь потирая ещё больше покрасневший средний шов. Кацуки на это вздрагивает, явно находясь очень близко к оргазму и чувствуя всё в разы сильнее, и Кири вновь толкает пальцы до самых костяшек, выбивая из блондина совсем откровенный стон. Когда рука возвращается на стоящий колом член, Бакуго сдаётся: стонет открыто, отцепившись от собственной руки, и вздрагивает всем телом, толкаясь навстречу рукам. Эйджиро быстро смекает, что к чему, и специально ускоряет движения, жадно наблюдая, как принимают его пальцы тугое нутро Кацуки, как набухли яйца и колом стоит член. С таким Кацуки Бакуго хочется сделать сразу всё, чтобы после он не смог встать на собственные ноги, приходя в себя ещё с несколько дней, поминутно хватаясь за поясницу и дроча только на то, что с ним творил Киришима. Эйджи и сам вздрагивает от таких мыслей, дурея только от них одних. Бакуго уже пробивает крупная дрожь, сводя все мышцы в сладкой судороге, а сознание полностью тонет в похоти, и он больше совершенно не сдерживает себя, гремя наручниками и задыхаясь от слишком громких стонов, наплевав и на свою гордость, и на соседей. Очередной укус в ягодицу вызывает лишь только стон: Бакуго уже даже не чувствует боли от него. Он немного приходит в себя только когда руки покидают его тело, стараясь унять собственное возбуждение хоть немного. Киришима проводит несколько раз кулаком по собственному стояку, размазывая предэкулят и смазку, вздрагивая и простанывая от неожиданно слишком ярких ощущений. Вытерев руки о сбившуюся простыню, дотрагивается до боков блондина, сжимая отнюдь не нежно, скользя выше, в итоге уперевшись одной рукой в матрас рядом с белобрысой головой, а другой схватив подбородок парня, поворачивая его голову и самим наклоняясь ближе. Бакуго болезненно взрыкивает, когда острые зубы кусают в и без того саднящую нижнюю губу вместо поцелуя. Щекой чувствуя ухмылку партнёра, Кацуки зло гудит, всё же добиваясь своего — Киришима целует его жадно и немного смазанно, но не позволяя доминировать. Бакуго тихо простанывает, когда Эйджиро, отстранившись от его губ, скользит по линии челюсти к шее, оставляя после себя жалящие поцелуи, уходящие по шее ниже... Зашипев, когда длинные пальцы хватают его за волосы, заставляя запрокинуть голову, а другая рука оглаживает беззащитное горло, уделяя особое внимание адамову яблоку, Кацуки поднимается с локтей, выпрямляя неожиданно затекшие руки. Эйджиро отпускает его, напоследок проведя по острому кадыку пальцами, думая, что когда-нибудь он уговорит Кацуки на глубокий минет. Бакуго не опускается обратно на локти, и Киришима, всё же не удержавшись, целует его в лопатку. Немного отстранившись, парень оценивает открывшуюся картину ещё раз, в итоге решая, что лучше бы использовать ещё немного смазки. Вздрогнув от прохладной субстанции, которую он резковатыми движениями распределяет по всей своей длине, остатки которой он тратит на Кацуки, протолкнув в него скользкий палец, Эйджи вновь вытирает руку о простыню. Прижавшись бёдрами к заднице блондина, красноволосый плавно подаётся вперёд, проезжаясь членом между бёдер, дразня Бакуго, крепко держа того за талию. Кацуки на эту провокацию ведётся, подаваясь ближе, каждый раз тихо взрыкивая, когда головка проходится по кольцу мышц. Кири никак не может оторвать от того взгляд: у Бакуго узкие, совсем не женские, бёдра, плавно переходящие в талию, не слишком широкий разворот плеч... Эйджиро вжимает пальцы в бока сильнее, точно оставляя следы, наблюдая, как напрягся и зарычал блондин, желая оставить на этом теле как можно больше следов. Хватаясь за деревянные столбики, Бакуго не в силах сдержать постыдных стонов, когда головка горячего члена давит прямо на вход, продавливая мышцы и плавно погружаясь внутрь. Он замирает на месте, сцепив зубы и стараясь привыкнуть к чувству наполненности. Кири замирает только когда входит полностью, и Кацуки изо всех сил старается не дёргаться, чувствуя, как изнутри его распирает едва ли не до предела. — Ты всё равно слишком узкий, пупс, дай себе привыкнуть, – шепчет над ним Эйджиро, уткнувшись лбом в лопатки парня, опаляя их горячим дыханием, стараясь успокоиться самому, чтобы не сорваться. Бакуго пытается выровнять дыхание, считая количество звеньев в цепи наручников. Но он вновь срывается, шумно выдыхая, когда Киришима стонет ему в лопатки, стоило ему непроизвольно сжаться. Видя, что постепенно Кацуки расслабляется, Эйджиро начал аккуратно двигаться, выпрямившись и наблюдая, как тело принимало его. Отняв одну руку от бока, на котором остались следы, Кири опускает её на всё такой же каменный стояк Кацуки, оглаживая и лаская его по всей длине. Бакуго на это реагирует крайне положительно, и совсем скоро Эйджиро может позволить себе сорваться, хватая обеими руками плечи блондина, самим вставая с колен и упираясь ступнями в кровать, принимая весьма узнаваемую позу. Бакуго гремит наручниками, вздрагивая и двигаясь на встречу толчкам до предела. Его оглушают хлопки кожи о кожу и редкие чавкающие звуки смазки, а ещё стоны Эйджиро... голодные, полные наслаждения, такие, от которых член дёргается и подтекает, а внизу живота скручивается тугой узел. Руки Кири отпускают его, вместо этого вцепляясь в спинку кровати для лучшего равновесия, и Бакуго заходится в новом стоне, потому что член идеально давит на простату, проскальзывая дальше, распирая собой. Пользуясь позой, Эйджи кусает парня за кончик уха, после тут же прихватывая зубами холку, оттягивая кожу и оставляя на ней следы. Кацуки прогибается, подаваясь следом, и Киришима смазанно зацеловывает укушенное место. Ещё немного позволив своим ногам разъехаться в разные стороны, Кацуки отирается своим слишком чувствительным членом о простынь, думая лишь о том, как же хочется кончить. Опустившись снова на локти, Бакуго подаётся бёдрами навстречу толчкам, изредка сжимаясь внутри, крадя этим Киришимовские стоны. Эйджиро, чувствуя, как затекли его ноги и руки, снова встаёт на колени, оглаживая напряжённую спину блондина и сжимая крепкие бёдра. Когда Бакуго, изогнувшись, задыхается в стонах и старается соскочить с члена, пытаясь уйти от слишком ярких ощущений, Эйджиро сильнее сжимает руки на его бёдрах, не давая отстраниться, вжимая в себя и ещё ожесточеннее двигая тазом. Кацуки стонет и рычит, дёргая руками и гремя наручниками, весь напрягается, сжимая внутри себя Киришиму, и Эйджи понимает, что ещё немного, и Кацуки спустит прямо так, с кольцом и без рук. Разум туманит от одной этой мысли, и Киришима, согнувшись, срывается окончательно, думая лишь о том, чтобы довести Бакуго до оргазма. Эйджиро едва не падает на возлюбленного, когда тот, изогнувшись, резко проседает ниже так, что торсом скользит по простыне. Вдавливая своим весом бёдра парня в кровать, Киришима доводит его, слушая стоны и содрагаясь от них, чувствуя, как нутро хаотично сокращается вокруг его члена, и как дёргаются его бёдра, отираясь о простынь, сцеживая себя до последней капли. Просунув руку под живот до сих пор вздрагивающего блондина, Эйджиро оглаживает всё ещё твёрдый член, заставляя Бакуго стонать и сжиматься. Не убирая руки, Киришима в несколько резковатых движений доводит и себя. Убрав руку с гиперчувствительного члена, отстраняется, садясь позади тяжело дышащего парня, наблюдая за ним и собираясь с силами. Бакуго всё ещё не пришёл в себя, когда пальцы Киришимы вновь возвращаются к нему, аккуратно огладив покрасневший и будто взбухший средний шов, опускаясь к эректильному кольцу, аккуратно расстегивая его и снимая. Кацуки вздрагивает от прикосновений к себе, чувствуя всё слишком остро, но ничего не говорит, продолжая лежать едва живым и приходить в себя. Неожиданно он чувствует губы на своей шее, тут же напрягаясь, но вместо ожидаемого укуса Киришима просто ведёт губами от седьмого позвонка к холке, задерживаясь на ней чуть дольше. А после руки блондина наконец оказываются на свободе, и он, тут же немного привстав, чтобы перевернуться с живота на спину, с лёгким удивлением замечает, что стояк всё ещё не опал. А ещё он замечает взгляд Эйджиро, который тоже направлен на его пах. — Шёл бы ты на кухню, дерьма кусок, и сделал мне завтрак, – произносит Бакуго, пытаясь сесть. — Я рассчитывал на совместный душ, – с хитрой улыбкой тянет парень, будучи полностью довольным произошедшим. — Если только я тебя там утоплю, – без необходимой злости отвечает Кацуки, перемещаясь на край кровати, чтобы встать. Эйджиро провожает любимого взглядом, с интересом рассматривая уже наливающиеся следы на шее и неровную походку. Позже Киришима возвращается к бардаку на кровати, стягивая простыню и, идя в сторону кухни, скидывает её в корзину для стирки. Немного постояв на кухне и раздумывая над тем, что можно было бы приготовить на завтрак, Эйджиро решает побаловать Кацуки в качестве небольшого поощрения.