Страна восходящего солнца

Резинка на штанах впилась в пояс, постоянно слезая на таз, из-за чего её приходилось всё время поправлять. Уж сколько раз ушивали эти непослушные брюки, а бестолку. Они всё равно спадают на тазовые кости, хотя их надевали на торс. Вернувшись домой, Империя имел только одно желание — снять это всё с себя как можно быстрее и упасть на кровать, проспав до утра в одной позе. Всё, особенно шея затечет, ведь ляжет он обязательно так, что всё с утра не будет способно двигаться, если это всё как следует не размять. В голове мелькнула мысль о том, что он снова много на себя берёт, но она пропала так же быстро, как и появилась. Нет, он храбрый воин и достойный соперник, тем более против его вечного врага, то есть России. Ещё давным давно, при Николае Втором, при этом жалком и ничтожном императоре, Русь потерпела поражение и позор. Им показалось, что он ничтожен и жалок, но это было не так. Сам он никогда бы не напал на РИ, ведь действительно был в меньшинстве. У него были союзники, которые помогли ему победить. Они лишь попросили начать, а дальше его поддержат. Слово своё они сдержали и в 1905 году смогли победить. Сколько Россия потеряла, учитывая положение её экономики. Мало было проблем Николаю, так он пожелал ещё и войны. Что же, получите, распишитесь. Правда, это потом вернулось к нему словно бумеранг судьбы. Ведь если так посудить, он напал первым. Его называли больно агрессивным, ведь они просто не поделили чего-то, и тот сразу идёт войной, готовый крушить всё на своём пути, включая мирное население. Это ему отозвалось отнюдь не приятными последствиями. Прошло много лет, но карма настигла его. В 1945 году на мирное население Хиросима и Нагасаки упали атомные бомбы, подарив жителям этих мест страшные последствия, которые они расхлебывают до сих пор в виде онкологических заболеваний, которые люди, выжившие при этой ужасной катастрофе, передают по наследству. Хорошенько получив по шапке, он успокоился и вроде как затих, до сих пор источая ненависть в сторону Руси, точнее его наследников, несмотря на то, что те были совершенно другие страны. Особенно Россия. В отличии от своего отца или деда, он был слабохарактерным и мягким. Конечно Империя понимал, что он в том не виноват. У его предков были сильные правители, чего уж тут, а нынешнее положение его...оставляет желать лучшего. Свою ненависть к нему он не скрывал, хотя ему было даже жалко, что тот должен был расхлёбывать всё то, чего не заваривал. Союз не оставил ему достойного наследства и не дал положенного воспитания. А жаль, ведь если бы всё его внимание было сконцентрировано только на Федерации, из него бы вышло что-то действительно стоящее, ведь СССР был довольно мощным противником. Он был даже сильнее своего отца, Российской империи, ведь им управляли действительно стоящие внимания люди. Утешить себя можно было многим. Но вот только...эти бомбы...разрушенные жизни ни в чем не виноватых людей, которые вынуждены не покидать стены больницы, чтобы продлить себе и своим близким жизнь. Печально, что это достанется в наследство его дочери словно кусочек гнили среди всего самого вкусного. Как бы то ни было, в своем ребёнке он уверен. Она сможет сделать лучше, ей для этого много не надо. Милая девочка с белой как снег кожей была его гордостью. Странная, с причудами, но ума ей точно не занимать. Вернулся он поздно, по уважительной причине задержавшись на своих неотложных делах. Всё тело ныло, болела спина, конечности налились свинцом и были так тяжелы и неподъемны, что передвижения резко становились ограниченными. Добравшись до кухни, ЯИ, не включив свет, сел на стул, откинувшись на спинку, чувствуя, как до утра он точно не встанет, так и просидев тут под гудения холодильника. Благодаря своему острому слуху, ему не составило труда услышать, как тихонько приоткрывается дверь, и миниатюрные ножки в шерстяных носочках ступают по голому полу, подходя всё ближе и ближе. Его маленькая куколка не особо пытается быть скрытной, но и выдавать себя тоже не хочет, хотя и знает, что отец всё равно заметит её присутствие. — Ты совсем не стараешься. Я тебя за несколько метров слышу. — подметил Империя, не размыкая уставшие веки. В ответ ему донеслось ехидное хихиканье. Этот детский, немного раздражающий смешок. Она насмехается над ним, либо же ей просто нравится то положение, в котором он оказался. Мужчина на самом деле смешон, не стоит отрицать. Застал бы он Союза в таком положении, то не сдерживал бы смеха. — Я приготовлю тебе чего-нибудь, папочка. — сладко мурлыкнула она, включив свет. От такого резкого перехода у Империи заболели глаза, от чего он зажмурился, потирая их. Конечно, без света готовить наверное неудобно. Их меню обычно состояло из каких-то простых продуктов: рыбы, крупы и овощей. Пополнять запасы белка приходилось немного необычным и пугающим путём. Возможно, вы хоть раз в жизни задавали себе вопрос: а что будет, если выпить человеческую кровь? Ничего не будет. Для вашего организма это не более, чем белковый коктейль. А что будет, если съесть человека? То же, что и всегда. Вы просто наедитесь. Проблемы с психикой будут обязательно, в этом вы можете не сомневаться. Если Японская империя обходится весьма приемлемыми методами пополнения белка, съедая мясо птицы или скота, то его дочь идёт непростым путем. Та же предпочитает есть ещё живых, политых острым соусом тропических животных, опасные деликатесы в виде ядовитых рыб и то, что не подлежит тепловой обработке. После напряжённого дня он привык есть что-то лёгкое в виде супа или тарелки постного риса и курицы, чтобы утолить голод. Сегодня его накормят лапшой с рыбной котлетой в виде белого кружочка с розовой спиралькой внутри, кусочками перца и половиной вареного яйца. Как оказалось, всё уже давно было готово и лишь ждало момента, когда его разогреют и подадут на стол. Помимо привычных ингредиентов Империя увидел там прозрачно-фиолетовый отросток с виднеющимися венами. Обхватив это двумя палочками, он поднял это над тарелкой и вопросительно посмотрел на дочь. Та лишь ехидно улыбнулась и, притянув к себе руку отца, схватила губами непонятный объект и, втянув в себя словно спагетти, начала пережёвывать и глупо улыбаться, глядя на недоумение отца, так и сияющее на его лице. — Должно быть случайно положила. Не углядела. — пожала плечами девочка. Японская империя закатил глаза, хватая тонкими палочками лапшу и, погрузив в рот, откусывая, после чего кудрявые макароны соскользали с губ, падая обратно в тарелку. Почему-то ему вспомнилась их недавняя совместная трапеза с дочерью. Смотреть на то, как эта милая хрупкая девочка берёт в рот горячую, покрытую острым кипящим соусом голову осьминога. Он был скользким и сырым — в таком виде есть его просто омерзительно, — но вот доченька так не считала, замызгивая свою белую рубашку, в которой постоянно ходит. Такой себе белковый коктейль, если честно. Чтобы тишина не давила на мозг, девочка решила вывести Империю на разговор, спрашивая, как идут дела, и куда они идут. Дела то идут хорошо, но неизвестно куда, потому ничего точно сказать нельзя. На все ответы отца Япония улыбалась, придерживая ладонью губы, стараясь казаться приличной. Когда диалог зашёл про политику, ей стало немного скучно, потому она посчитала хорошей идеей почитать параллельно свою книгу, — наоборот, с множеством картинок, сопровождающим диалоги и слова автора, — иногда задавая короткие вопросы. — И куда мы идем? — кокетливо спросила японка, когда отец начал рассказывать про ход войны, и куда она должна привести. — К чёрту, — огрызнулся тот, съедая рыбный рулет целиком. Лишнее здесь, кажется, яйцо. Хотя, наверное, Япония позаимствовала это у его старшего брата Китая, кинув это туда. Придираться к этому не было смысла, да и желания. Закончив трапезу, он отодвинул желтоватую от жира бульона тарелку, снова откинувшись на стул. Так не хотелось вставать и идти в ванну. Он ещё никогда так не уставал, даже когда работал в юности 24/7, ни дня не отдыхая и тратя на сон не больше трёх часов. — Папуль, ты так напряжен. Плечи небось болят. Давай я помассирую, не заснешь ведь. — сказала девочка, отложив мангу. Подойдя сзади, она что было сил надавила пальцами на еле видневшийся горбик ниже шеи, услышав сдавленный стон. Из-за того, что ЯИ не встаёт со стула и вечно находится в полулежачем состоянии, склонившись над бумагами так сильно, словно не может прочитать написанный текст, даже если он будет написан на пол-листа жирным шрифтом. Такими темпами он посадит своё прекрасное зрение, работая также в плохоосвещенном помещении, но его это не пугает. Чувствуя, как маленькие коготки приятно ласкают белую кожу, он выгибается и подается навстречу ласке, хотя то, что делает его маленький ангел, нельзя назвать лаской. Эта процедура успокаивала и тело, и душу, помогая снять напряжение и усталость. Но девочка знала кое-что ещё, что поможет папе избавиться от стресса. ЯИ был против такого, но в случае протеста девочка напоминала ему про давно забытый кодекс, которого тот немного стыдился. Миниатюрная рученька опустилась к его ширинке, пару раз погладив. От неожиданности он вздрогнул, но ничего говорить не стал. Всё же они давно практикуют подобные отношения, так что дергаться бесполезно. Бегунок на ширинке медленно опустился вниз, разъединяя концы молнии. Затем милая ручка юркнула под его исподнее, нащупывая неактивный в данный момент член. Такой мягкий, и, наверное, очень измученный, ведь больше месяца прошло с их последнего раза. Придётся наверстывать и заново повторять пройденный материал. Вытащив детородный орган отца наружу, она коснулась губами щеки отца, оставив слабозаметный след от яркой помады. Плечом он вытер щёку, оставив оранжевый мазок. Это оскорбило девочку, от чего та надула губы. — Плохой папа, — сказала она, отпустив член. Пару минут Япония стояла за его спиной, не давая возможности видеть, что она там делает. Он смог подтвердить свои догадки только тогда, когда она, раздвинув ноги, села ему на бедра, крепко обхватив ручонками его шею. Она сняла трусики, негодница. Ему почему-то захотелось наказать малышку за такую провинность, и в таком удовольствии он себе не отказал, как следует ударив её по упругим ягодицам. От удара девочка выгнулась, прикусив губу, требуя ещё. От такого заявления на лице Японской империи застыло удивление и похотливая улыбка. Замахнувшись, он ударил ещё раз. Это насилие заводило обоих: как и его, последнего на земле садиста после Рейха, так и её, любительницу боли. Постепенно его член набух, налившись кровью и, ясное дело, встал. Япония села к нему поближе, уперевшись ягодицами в его член, поднимая так вверх вниз, ощущая всю его длину даже через ткань юбки. Почувствовав, как внутри неё стало жарко и влажно, она прекратила дразнить отца, и слегка приподнялась, придерживая юбочку, после чего начала медленно садиться, стараясь принять всю его длину сразу. Из-за долгого отсутствия им обоим нужна небольшая пауза, чтобы привыкнуть к жару на их половых органах. Девочка ждала недолго и уже через минуту снова поднималась вверх-вниз. От резких движений её юбка вздрагивала, как на ветру, отскакивая от её бедер, когда та резко опускалась вниз. Из-за большого количества смазки от двух партнёров весь их процесс сопровождался хлюпаньем, которое было даже громче, чем стоны или их поцелуи. Грубо схватив пятую точку своей дочери, ЯИ резко снял её с себя прежде, чем успел кончить. Как только всё напряжение без остатка покинуло его тело, он умиротворённо выдохнул, опустив дочку на свои бедра, заправляя член в трусы. — М, я могу сделать нам ванну. Ты наверняка тоже не против искупаться. Я бы добавила чего-нибудь сладкопахнущего, но ты же у нас такое не любишь. Ты же не девочка. — хихикнула Япония, слезая с отцовских бедер, после чего скрылась за пределами кухни, не забыв подобрать свои милые трусики с мишками с пола.