Я разлюблю тебя, походу, уже никогда

Иккинг, стараясь сделать как можно более сосредоточенное и максимально строгое лицо, выслушивал жалобы жителей Олуха. Над ухом то и дело зудел, словно надоедливый комар, Плевака, стараясь направить новоиспеченного вождя в нужное русло и подсказать что да как. Как бы Хэддок ни старался держать себя в руках, терпение медленно, но верно подходило к концу. И вот, в очередной раз переложив блокнот в руки матери, он удалился, решив побыть в одиночестве. Валка не особо углублялась в дела острова и его насущные проблемы, а теперь еще и сын повел себя не совсем подобающе вождю. Окруженная толпой негодующих викингов, женщина приступила к решению вопросов, волнующих подданных Иккинга, размышляя про себя что и как выскажет сыну, как только он попадется ей на глаза. Был бы Стоик жив. Уж он-то навел бы порядок не только на Олухе, но и в голове сына. Воспоминания о муже кольнули в сердце Валки. Но она прекрасно понимала и чувства Иккинга, ведь как никто другой она знала, что такое быть по-настоящему свободной. Женщина разрывалась, не зная как себя повести: быть строже и заставить Иккинга погрузиться в эту рутину или все же дать ему право выбора. Хэддок сидел у себя дома перед камином, устало поглядывая на огонь. Ну какой он вождь? Это все не его: все эти дурацкие проблемы, глупые вопросы, изнуряющие речи и заседания. Он откровенно скучал, занимаясь этим. А из головы все не выходила встреча с Хедер. Такую легкость он не ощущал давно, Иккинг вспоминал о том, как спокойно стало на душе в тот вечер и мечтал просто убежать подальше от Олуха, желательно, насовсем. А что? Может правда все бросить и удрать? Его никто не найдёт, а значит и не осудит. Эта мысль приободрила вождя, но совесть пришла, когда не звали. Не может же он бросить свой народ, маму на произвол судьбы. Как ни крути, но он вождь, какой-никакой. Тот факт, что он не хочет обладать это властью, которая свалилась на совсем еще юные плечи, никак не освобождал его от ответственности, которую он несет перед народом. Погруженный в свои мысли, молодой человек не заметил, как за окном стемнело, а в дом вошла уставшая мать. Увидев Валку, Иккинг тяжело вздохнул и откинул голову на спинку кресла, в котором просидел весь вечер, готовясь слушать длинную речь об ответственности, желаниях, что надо, что не надо. Парень уже продумывал аргументы, которыми выразит свой горячий протест. Валка устало подошла к сыну, положив ладонь ему на голову и играясь с темными волосами, она не хотела читать нотаций, дословно знала, что Иккинг скажет ей в ответ и все размышляла, как поддержать запутавшегося в себе сына. — Сынок, понимаешь, управление народом - это такой сложный процесс, — жестом остановив уже готовящегося спорить Иккинга, женщина продолжила, — но я тебя понимаю, тебе хочется в небо, летать с Беззубиком, а не сидеть тут связанным по рукам и ногам. Хэддок напряженно слушал речь мамы, однако последние ее слова отчего-то заставили напрячься его еще сильнее. Постепенно Валка разговорила своего хмурого сына, стараясь подбирать слова для разговора как можно более осторожно. Но, когда женщина задела вопрос о свадьбе, Иккинг подорвался с места и, уходя с Беззубиком прочь, бросил напоследок, что никакой свадьбы не будет и вообще он любит другую девушку. В доме раздался сильный хлопок дверью, заставивший женщину вздрогнуть. Она не могла его ни в чем обвинять, потому что как никто чувствовала его состояние сейчас. Валка сидела за столом, уронив голову на руки. Нет, она не плакала. Женщина была слишком сильной, чтобы лить слёзы, которые так и норовили застелить зеленые глаза. Валка провела взглядом по комнате, задержав его лишь на одной вещице. Ее портрет со Стоиком с бескрайней любовью вырезанный Иккингом на дереве. Мысли о сыне и воспоминания о муже все-таки заставили Валку проронить пару слёз. Женщина подошла к портрету, осторожно коснувшись рукой изображения мужчины. — Был бы ты здесь, Стоик, — голос дрогнул, слезинки одна за одной покатились по щекам. Иккинг под покровом ночи взмыл вверх, не зная чем заглушить гложившую его совесть и медленно расползающееся по всей душе чувство вины. Беззубик понимал состояние своего друга, потому летел тихо и спокойно, стараясь не мешать Иккингу копаться в себе. Куда лететь друзья не знали, да и Хэддок оставил выбор маршрута фурии, сейчас ему абсолютно безразлично, куда они направляются. Беззубик и сам не знал куда лететь, но отчего-то вспомнил остров, на котором пару недель назад Иккинг общался с Хедер. Тогда ему стало легче и дракон это помнил. Доставив всадника на песчаный берег, он принялся оглядываться. Иккинг сидел на песке, подперев голову руками, и продолжал корить себя за то, что не может стать таким, как отец, что не может перебороть себя и свою тягу к полетам, что обидел маму, эгоистично следуя за эмоциями. Беззубик бегал по пляжу, абсолютно не понимая, где допустил просчёт в своем простом плане. Хедер здесь не было, но как она сейчас нужна другу. Добежав до поворота, ночная фурия оглянулся на Иккинга и, убедившись, что с ним все в порядке, скрылся из глаз. Увидев огонек, дракон молниеносно подлетел к нему, надеясь, что это Хедер. Но, к его сожалению это была не она. Несколько мужчин, вышедших из-за деревьев, росших неподалеку, стремительно приблежались к дракону, явно намереваясь его поймать. До Иккинга донесся рев Беззубика и он, подорвавшись с места поспешил на помощь другу. Не хватало, чтобы из-за его самоедства пострадал Беззубик. Дракон так же неся на всех порах к Иккингу, стремительно сокращая расстояние между ними. Однако незнакомцы явно не хотели оставаться без добычи, тем более такой хорошей. Ночная фурия, которая не может взлететь. Это прямо подарок судьбы, оставалось лишь догнать ее. Иккинг на ходу выхватил свой огненный меч, увидев, что дракона преследуют. Бежать с протезом не самое удобное занятие, но выбора не оставалось. На его счастье, кроме веревок у этих чужаков ничего под рукой не оказалось. На ходу запрыгивая на нервничающего Беззубика, Иккинг попытался разглядеть людей, преследующих их, но в темноте и такой суматохе разве можно что-то увидеть. Усевшись на дракона, Хэддок расправил искусственный элерон, позволив Беззубику взмыть вверх, где он смог скрыться на фоне темного ночного неба. Присутствие на этом острове незнакомцев, которые намеривались явно не подкормить дракона, подкинуло еще больше проблем в и так неподъемный груз на плечах Иккинга. Надо было что-то делать, да и вообще пора взять себя в руки, хватит уже эгоистичных порывов. Но все уговоры самого себя все равно не приводили ровным счетом ни к чему. Зачем же тогда в пустую тратить время и силы. Да, вождь из него некудышный. Пока Иккинг спешил домой, Валка беспокойно бродила по дому, теряясь в догатках, где он сейчас пропадает, что с ним. Присев в кресло и устало прикрыв веки, женщина продолжила дожидаться сына. Ждать оставалось совсем не долго. Когда усталось все же взяла свое и Валка задремала, в дом ввалился Иккинг, стараясь зайти как можно тише, он умудрился снести едва ли не все на своем пути. Разумеется, не без помощи Беззубика. Грохот заставил женщину вздрогнуть и пробудиться. Иккинг подошел к матери и присел возле нее на пол, опустив голову на колени. Сейчас, наверное, только она могла помочь ему разобраться в себе и разложить все по полочкам в запутавшемся разуме. — Я так запутался, мам, — Иккинг закончил свой длинный рассказ о своих мыслях и чувствах, рассказал и о встрече с Хедер, и о том, что она ему не безразлична, но он пока не знает, как назвать это чувство, которое разросталось у него в груди с каждым днем. Хэддок не мог назвать его любовью, но и дружеской привязанностью уже не пахло. Какая тут может быть любовь, если они только только разорвали отношения с Астрид. Хоть чувства и угасали, не давая надежду на их спасение, но осадок все же остался. Свалившаяся на его плечи отвественность в прицепе с горой обязанностей стала непосильной ношей для юного вождя, ещё больше загоняя его в угол. Он мечтал спрятаться от всего этого, жить как раньше, но отца было не вернуть, а этот факт еще больше резал ножом по искалеченной душе предводителя драконов. Задирака был прав, он слишком сильно отличается от викингов, живущих здесь. Ему не место тут, у него совсем не оказалось друзей, а ведь он думал, что они есть. Валка не знала, как подобрать слова, чтобы помочь душевно рассыпающемуся сыну. Она могла изличить любую болезнь дракона, но утешить потерявшего себя в этом мире Иккинга не имела возможности. Двадцать лет бок о бок с драконами давали о себе знать. Но все же, понимая, что она мать и это ее долг, собрать сейчас по осколкам разбитое сердце и залатать раны в искалеченной душе сына это ее долг. Осторожно подбирая слова, будто идя босыми ногами по стеклу, женщина попыталась успокоить сына, опустившего тяжёлую от нагрянувших проблем и самых разных мыслей голову на ее колени. — Ты найдёшь свое место в жизни, Иккинг, ты всегда отличался ото всех, но это делает тебя лишь лучше. Помнишь, что я тебе говорила? У тебя сердце викинга и душа дракона. Ты со всем справишься, отец всегда верил в тебя, даже когда тебе думалось обратное, и я так же верю. Мальчик мой, у тебя все получится, даже не смотря на то, что сейчас очень тяжело. Ты все преодолеешь, — женщина успокаивающе гладила Иккинга по голове, — а Хедер найдёт тебя сама, если все было, действительно, так, как ты говоришь. Просто поверь мне, Иккинг. Ему очень хотелось поверить в слова матери, но сил просто не хватало. Он больше не видел что-то хорошее впереди. Разум погружался в беспросветную тьму, не давая викингу возможность собрать себя в единое целое и принять хоть сколько-нибудь верное решение.