Тетрадь любви

Ичиго шел и зевал во весь рот: лег поздно и теперь вот — глаза не открываются, а рот не закрывается. — А я тебе говорил… — начал было Хичиго, но сразу же осекся под гневным взглядом близнеца. Хичиго решил не бесить рыжего еще больше и тихонечко шел с ним за руку, посматривая по сторонам. Ичиго остановился, размышляя, сходить ли за кофе или все же ему лень, а он заметил что-то черное в траве. Как очень любопытное существо, Хичиго никогда не мог пройти мимо того, что привлекло его внимание. Он поднял предмет, который просто валялся в газоне школьного двора, — тетрадь в черной обложке, на которой кривыми буквами было написано «Death note». — Ичи, а что такое death note? — решил сразу же разобраться Хичиго. — Тетрадь смерти, — машинально перевел ему близнец и нахмурился. — Сбил меня с мысли, поганец. — Ну чего ты… — обиделся Хичиго, — я же просто спросил… — Все, не трогай меня, пока я не проснусь! — отрезал Ичиго и пошел к автомату с кофе. Хичиго повертел тетрадь в руках и решил на уроках порисовать в ней или написать что-то умное: надо же как-то развлекаться, пока Ичиго просыпается и приходит в себя. Когда он заходил в здание школы, ему почудилось, что на ветке дерева сидит какая-то черная фигура. Хичиго отмахнулся от этого, решив, что ему также мерещится всякая фигня, как и близнецу, когда тот не выспался, и не мог сфокусироваться на чем-то из-за подтормаживающего мозга. Первым уроком был японский язык. Учитель нудно рассказывал какие-то правила, но Хичиго особо не обращал на него внимания: этот предмет он вообще не любил — смертельно скучный. Посидел, почесал затылок, посмотрел на старательно выводящего закорючки в тетради Ичиго и грустно вздохнул. Жалко, что тот не выспался и злюкой будет теперь до обеда: даже мысленно с ним не пообщаться. И только Хичиго решил надуться, как вспомнил про странную тетрадь. Хичиго вытащил ее из-за ремня джинсов и плюхнул на стол. Тетрадь как тетрадь — кожаная обложка и кривые золотые буквы латиницей. Он вспомнил, что так и не взял ручку, чтобы пописать что-то умное в тетради, и посмотрел на рыжий затылок: идти к Ичи за ручкой или просто спереть у кого-то поблизости? Хотелось пошалить, но тогда ему точно прилетит: когда Ичиго не высыпался, пламенные речи о недостойном поведении были особенно горячи, как у революционеров или говорящих на митингах… Ага, проходили… Хичиго скосил глаза направо: рядом за партой сидел, вернее, спал, хулиган, у которого отродясь своей ручки никогда не было, он постоянно насильно их «одалживал» у одноклассников, но никогда не возвращал. У Хичиго были разные предположения на его счет, люди ведь странные существа: собирают всякую фигню, потребляют всякую фигню и поклоняются тоже всякой фигне. Он еще пару минут позалипал на хулигана и покачал головой — здесь ловить точно нечего, и повернулся влево. Там сидела «цыпа», как ее мило величал хулиган. Цыпа выглядела, как Барби японской версии: с желтыми волосами, загорелой кожей и намалеванными розовыми губами. Она сидела, жевала «бабл гам» розового цвета и тыкала длинным розовым ногтем, украшенным стразами, в телефон. Хичиго оглядел это недоразумение с головы до ног, в очередной раз закатил глаза, и подавил в себе желание умыть ее водой, чтобы выглядела, как человек, напоминая себе, что он, собственно, не лицезреть это «прекрасное создание» повернулся, а за ручкой. Пока она увлеченно тыкала в экран, гоняя какие-то разноцветные шарики из стороны в сторону и громко чавкая розовой жвачкой, Хичиго плавно подобрался к ней и погрузил руку в розовый пенал, тоже богато украшенный стразами. Рука в розовом пенале навела Хичиго на пошлую ассоциацию, поэтому он резко вытащил первую попавшуюся ручку и переместился обратно на свое место. В руках у него оказалась гелевая ручка… Розовая… Твою мать… Гелевая розовая ручка… Хичиго глубоко подышал, попытался открыть и закрыть чакры, как объясняли по телевизору, потом обратился к Богу с претензией, почему он допускает такой маразм на планете Земля, понял, что чакры похоже так и не открылись — Бог его не услышал… Хичиго горестно вздохнул и открыл тетрадь. И мгновенно замер с отвисшей челюстью: тетрадь-то оказалась не простая… Нет, не золотая, конечно, но со странными правилами, написанными на английском языке и, хвала богам, на японском языке тоже. 1. Человек, чьё имя будет записано в этой тетради — умрёт. 2. Эффект тетради не подействует, если пишущий имя не будет знать, как выглядит лицо того, кто должен умереть. Таким образом, люди с одинаковыми именами и фамилиями не умирают. 3. Если причина смерти не указана, человек умрёт через 40 секунд от сердечного приступа. 4. Если причина смерти написана в течение 40 секунд после имени, то так оно и случится. 5. После написания обстоятельств смерти, детали смерти должны быть записаны в следующие 6 минут 40 секунд. «Охренеть… Это же реальное орудие смерти…» — шокировано размышлял Хичиго, прикидывая, кто из шинигами страдает склерозом. Тут со стороны окна раздался звучный хруст: кто-то с удовольствием ел яблоко. Хичиго скосил глаза и увидел высокого загримированного мужчину неопределенного возраста в облегающем трико, который, жмурясь от удовольствия, кусал острыми, прям как у акулы, зубами сочное яблоко. Хичиго невольно проследил струйку яблочного сока, стекающую по подбородку непонятного создания и подумал: «Что за странный хрен с горы?» «Я не хрен и тем более не с горы», — получил он мысленный ответ «клоуна», как он того про себя обозвал. «Тогда кто ты?» — мысленно задал вопрос Хичиго. — Я — Руюк, — заявил клоун и продолжил кусать яблоко. — Это таки все объясняет, — съязвил Хичиго и отвернулся от него. — Я — Бог смерти, — самодовольно заявил клоун. — Теперь ты не попадешь ни в Рай, ни в Ад. — Пффф… — фыркнул Хичиго. — Какой-то пижон шинигами будет мне тут говорить, что я куда-то не попаду! — Ты знаешь шинигами? — удивился клоун. — Обычно люди не в курсе такого. — Ну, наверное, потому что я не совсем человек, — съязвил Хичиго и начал смотреть, как на самодовольной роже меняется выражение. Клоун сел, выбросил огрызок, и начал внимательно его рассматривать. Сам он был еще тем колоритным персонажем: очень высокий, одетый в кожаные штаны и куртку с меховым воротником, с бледной кожей, красными глазами и черными губами. Одежду украшали разные «цацки», как бы это охарактеризовал хулиган, — ремни, черепа и цепочки. — Я не вижу продолжительность твоей жизни… — ошарашенно признался шинигами. — Что ты вообще такое? — Я Пустой, да будет тебе известно. Я уже был злобным духом и убивал таких, как ты, пачками, — самоуверенно заявил Хичиго рассматривая свои черные ногти. — Так что ты со своим костюмчиком и гримом меня не очень-то и впечатлил. — Впервые с таким сталкиваюсь… — удивленно констатировал Бог смерти и захрустел следующим яблоком. — Все бывает впервые, как умные люди говорят… — подколол его Хичиго и сел поудобнее, закинув ноги на парту. — Так с чем пожаловал? — Да просто скучно стало, знаешь ли… — задумчиво объяснил клоун, — делать особо нечего, карты надоели, разговоры с остальными Богами смерти тоже… Никакого веселья… — И ты решил сбросить сюда свою миленькую тетрадочку, чтобы люди радостно поубивали друг друга, и тебе было не так скучно? — саркастически поинтересовался Хичиго. — Ну, да, — улыбнулся своими черными губами Руюк. — А что в этом такого? Они же просто человечки, смертные, что с них возьмешь… Мозгов мало, жизнь короткая… А так хоть развлекушечка какая-то. — Да ты просто зажрался там, я смотрю, — хитро улыбнулся Хичиго. — Работа непыльная, плана выработки особо нет, сиди себе на попе ровно, а ему, видите ли, скучно… Ладно, устроим тебе тогда развлекушечку, как ты просишь. Переквалифицируем тебя. — Это как? — удивился шинигами. — Сейчас увидишь, — пообещал ему Хичиго, снимая колпачок с розовой гелевой ручки. Он закрыл тетрадь, зачеркнул крест-накрест английское название и розовыми чернилами ниже вывел «Тетрадь любви». Понарисовав кучу розовых кривых сердечек на обложке, он открыл тетрадь. Из окна раздался удивленный вздох: бедного Руюка скрутило, а Хичиго только садистически улыбнулся и принялся за правила. Зачеркнув первое, он розовым вывел: 1. Человек, чьё имя будет записано в этой тетради — влюбится. Похоже переквалификация из Бога смерти в Купидона плохо сказывалась на клоуне: лицо пошло пятнами, глаза полезли из орбит, по подбородку начала стекать слюна, Руюк напоминал буйнопомешанного, которых люди обычно одевают в смирительные рубашки и запирают в отдельных комнатах учреждений, которых в народе емко называют «дурдомами». Хичиго высунул свой синий язык и принялся за второе правило. 2. Эффект тетради не подействует, если пишущий имя не будет знать, как выглядит лицо того, кто должен влюбиться. Таким образом, люди с одинаковыми именами и фамилиями не влюбляются. Если же пишущий знает имена и лица тех, кто должен влюбиться друг в друга — они влюбятся. Руюк уже не сидел, а лежал на дереве. Его длинное тело дрожало, а ноги и руки дергались из стороны в сторону, как у игрушки с севшими батарейками. Яблоки вываливались из его карманов и падали вниз. Хичиго посмотрел на превращение зажравшегося Бога, хмыкнул и без тени сожаления начал переписывать третье правило. 3. Влюбляться друг в друга могут не только живые, но и неживые. Похоже шинигами уже успокоился и пребывал не то в обмороке, не то в шоке. Хичиго решил, что потыкает его палочкой позже, сначала надо все успеть исправить, пока тот не опомнился и не помешал. 4. Написанные лица могут разлюбить друг друга, когда убедят написавшего, что так действительно будет лучше для них двоих. Но если они разлюбили, то владелец тетради любви должен сразу же найти им другие кандидатуры, чтобы все были счастливы. 5. После написания обстоятельств влюбленности, детали истории любви должны быть написаны в следующие 6 минут 40 секунд. Похоже Руюк отправился на совещание к праотцам. Хичиго посмеялся и нарисовал кучу кривых сердечек. Ичиго покосился со своей парты назад — ему показалось, что Хичиго опять творит какую-то херню, но вроде все выглядело нормально: близнец, высунув синий язык, что-то самозабвенно рисовал розовой (?!) ручкой в найденной во дворе тетради и довольно скалился. «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало», — философски решил про себя Ичиго и продолжил дальше слушать про японские идиомы. Следующим уроком была анатомия. Хичиго передислоцировался вместе с близнецом в другой кабинет, мстительно ухмыльнувшись валяющемуся на дереве шинигами. «Подожди у меня, веселье еще только начинается». Хичиго сидел на уроке, вполуха слушал преподавателя и размышлял, в кого должен влюбиться этот заносчивый придурок, чтобы повеселее было. Учитель начал вещать про строение и функции опорно-двигательного аппарата и попросил хулигана прикатить скелет человека к доске для наглядности. Хичиго проводил эту груду красиво скреплённых костей задумчивым взглядом, тыкая концом розовой ручки в имя Руюка, не зная, кого же записать вторым… — Как вы видите, это то, что останется после того, как ваше тело достаточно долго пролежит в земле… — шуточка учителя вдруг запустила в мозгу Хичиго цепочку странных ассоциаций, и он, кровожадно ухмыльнувшись, понял, как накажет зарвавшегося Бога смерти… Вернувшись в кабинет на следующий урок, Хичиго констатировал, что Руюк вроде бы пришел в себя: тот сидел, озираясь по сторонам и выискивая кого-то глазами. — Как себя чувствуешь? — участливо поинтересовался он, гладя обложку тетрадки. — Похоже я влюбился, только ещё не знаю в кого… — удивлённо признался клоун и продолжил вертеться на ветке. — Ну, это поправимо… — заверил его Хичиго и открыл тетрадь. Пафосно занеся руку в сторону с розовой гелевой ручкой, он приготовился, как спортсмен, прыгающий с трамплина, сделал глубокий вдох и выдох, а затем застрочил в тетради… Руюк начал глупо улыбаться на дереве, а в коридоре послышались визги и шум. Входная дверь с грохотом отъехала в сторону, и в класс влетел скелет человека, который уставился на шинигами, сидящего на дереве. Школьники повскакивали с мест. Кто-то визжал, кто-то от страха плакал, а некоторые просто застыли в немом шоке: не каждый же день урок прерывает двигающийся демонстрационный материал. Скелет подбежал к окну, ловко перемахнул через подоконник и повис на шее офигевшего от такой прыти Бога смерти, который потерял равновесие, после чего они оба рухнули вниз. Хичиго подскочил и подбежал к окну, чтобы не пропустить ни секунды истории единения влюбленных. Слава богу, первым на землю грохнулся именно клоун, а непострадавший скелет начал жадно шарить своими руками по длинному телу и пытаться поцеловать незадачливого влюбленного. Руюк сначала опешил, а потом стряхнул с себя это недоразумение, глупо при этом улыбаясь и сюсюкая. — Ты что со мной сделал, поганец? — мысленно спросил он Хичиго. — Я сделал тебе интересно и весело. Теперь веселись, Руюк, — с чувством полного удовлетворения заявил Хичиго. — Совет вам да любовь… — Я убью тебя, Пустой! — попытался прошипеть шинигами, отпихивая от себя влюбленный скелет, а потом сразу же обнимая того за шею. — Да ладно тебе, любовь — это же весело, — начал издеваться над ним Хичиго. — Во всяком случае никто никого не убьет… — Да как мне жить-то теперь? — взвыл клоун. — Он же от меня не отцепится теперь, и я его типа люблю… Что же ты сделал??? — Да ничего особого… — заулыбался Хичиго, — помнишь новое правило номер четыре? Так вот, приходи через год, тогда и поговорим… — Это же долго! — возмутился Руюк. — Ничего не долго, — назидательным тоном ответил ему сказал Хичиго. — Вы должны узнать друг друга, пожить вместе… Если вы не будете счастливы настолько сильно, как бы хотелось, ну вот тогда и посмотрим…  — Сука… — сплюнул Бог смерти и засюсюкал со скелетом. Во дворе появились охранники и направились к скелету и шинигами. Они видели только скелет и медленно к нему подбирались, снимая все происходящее на телефон, чтобы потом всему миру показать, а то ведь действительно не поверят… — Хватай свою любовь и бегите от тех, кто хочет вас разделить… — драматично посоветовал Руюку Хичиго и заржал. Богу смерти ничего не оставалось, как подхватить свою костлявую любовь на руки и уносить ноги от ошарашенных охранников, тупо смотрящим вслед скелету, который плыл по воздуху в сторону кустов… За спиной Хичиго появился Ичиго, проводил взглядом удаляющийся скелет и хмыкнул. — Мне кажется, или кто-то с утра успел развлечься по полной? — мысленно обратился он к близнецу. — Ага, — в довольной улыбке расплылся Хичиго. — Пойдем домой, я тебе расскажу — закачаешься, сколько всего интересного произошло за три урока… — Мне даже страшновато становится… — укоризненно посмотрел на него Ичиго, — надеюсь, что все живы… — Живы и влюблены… — заверил его Хичиго. — Любовь — это лучше смерти, правильно, Ичи? — Конечно, Хичи, любовь намного лучше смерти, — подтвердил Ичиго. Хичиго лишь хитро ухмыльнулся, вернул в пенал Барби розовую ручку, а «Тетрадь любви» засунул за ремень джинсов. Кто бы отказался от такого развлечения? Кто угодно, только не Хичиго…