Укус

Небо розовеет на востоке, первые лучи рассветного солнца золотятся на шерсти, пробираясь сквозь тёмные полосы, делая её огнено рыжей, играют с серёжками-капельками, ерошат зелёные волосы, слепят уставшие глаза. Зоро поднялся, доски вороньего гнезда тихо скрипнули под тигриной тушей. Немного размяв затекшие после дежурства мышцы, он спрыгнул на палубу, мягко преземлившись на все четыре. Сонные мугивары медленно выползали из кают и почти сразу исчезали в камбузе, откуда уже приятно пахло жареными яйцами и тёплым молоком. Зоро любит молоко. Ещё немного полюбовавшись рассветом, он тоже скрылся в камбузе. Здесь стоял привычный утренний гвалт. Луффи, всегда бодрый независимо от времени суток, уже с энтузиазмом налегал на завтрак, выхватывая ещё полные тарелки из-под носа сонной команды и получая первые за день тумаки. Санджи белоснежным пятном кружил по залу, ловко огибая негодующих накама и передавая новые порции завтрака. Сервировкой стола занималась Робин, выхватывая тарелки из цепких рук капитана и ставя их на прежнее место. Оправляясь ото сна, все постепенно включались в бурный утренний механизм, занимая каждый своё место. Усопп что-то вдохновлённо рассказывал, Чоппер завороженно слушал, Нами читала свежую газету, Брук и Френки спорили о чём-то. Обогнув стол, Зоро присел на свое место, сразу же получив тарелку с глазуньей, на которой было немного больше перца, чем у других, стакан тёплого молока и очень вежливую просьбу "Чтоб больше не опаздывал, Тупоголовое Маримо!" После завтрака, Зоро растянулся где-то около лестницы, блаженно закрыл глаза и наконец уснул, ночное дежурство сильно вымотало его. Проснулся он, когда солнце уже медленно склонялось к горизонту, и небо опять розовело. Откуда-то доносились громкие крики и выстрелы. Зоро мнгновенно вскочил на лапы, выхватив мечи и собираясь хорошенько подраться, в сумерках ему было особенно приятно сражаться. Но как только он добежал до места битвы, как выстрелы и лязг смолкли, и в тишине остался один тоненький голосок, что-то мерзко тороторящий. Разобрать было нереально, и единственное, что успел выцепить Зоро, это: "...Завтра на этом же месте, Мугивара!..". И всё стихло. А после раздался заливистый смех капитана, бесстыдно говорящего команде, что они задержутся тут ещё на один день. Недовольная команда возвращалась на корабль, Зоро злился. Ему бы сейчас кому-нибудь голову открутить, а не ждать пока они соизволят прийти. Вечер прошел как в густом тумане, весёлая прежде рутина на корабле казалась сухой и невзрачной. Пытаясь немного расслабиться, Зоро тренировался, пока не стало совсем темно, и серые тучи не закрыли звёзды. А потом он просто пошел спать. Во сне время шло быстрее, тело восстанавливалось, мысли приходили в порядок. Зоро спал, свесив подрагивающий хвост с кровати. Утро встретило его небом цвета свалявшейся пыли. Море темнело и пенилось, ударяясь о борт корабля, стремясь скинуть старпома с палубы. Утренний механизм работал отлично, белые перья кружили вокруг, длинноносый болтал, ведьма читала. Всё как всегда, по расписанию. День Зоро провёл за тренировками, с небольшими перерывами, чтобы сменить упражнение или просто поглядеть в потолок, будто там есть ответы на все вопросы мира. Ближе к вечеру, Зоро как молния поразила, он, весь заряженный непривычно ярким предвкушением, ходил туда-сюда по палубе, отбивая хвостом ритм, иногда присаживался, а потом вскакивал, нёсся в другую часть корабля и снова ходил. Он забредал в разные каюты, ловя взволнованные взгляды команды, лежал в мандариновых деревьях, где его было почти не видно, полировал мечи. Зоро был весь на взводе, иногда он замечал как его лапы подрагивали, рот расплывался в хищной ухмылке, волосы на затылке вставали дыбом. К вечеру он был весь как на иголках, и даже бровастый пару раз заходил спросить, все ли в порядке. Наконец, за бортом послышался знакомый противный голосок, и всё волнение как ветром сдуло, остались лишь предвкушение и острая как меч решимость. Спрыгнув с корабля, он осмотрел врагов, лица одинаковые, незапоминающиеся, глаза полные животного страха, сменяющегося бледной решимостью, и их много-много, Зоро они напоминали крыс посреди голодной зимы. Он оскалился, обнажая острые белые клыки. Крысы задрожали. Капитан с хохотом нанес первый удар и начал бой. Зоро тут же сорвался с места, прыгая на головы тем врагам, что стояли ближе, разрезая их тела ледяными клинками, обагряя землю вокруг каплями свежей крови, ломая тяжелыми лапами шеи так, что его рыжая шерсть становилась красной. Острыми когтями он вспарывал животы, царапал лица, оставлял глубокие борозды на спинах, ногах, руках. Его кожа вспыхивала там, куда попадала пуля, где оставлял кровавый след вражеский меч. Он резал, давил, царапал, кромсал, протыкал, ломал, и в его груди всё ярче и ярче разгоралось странное дикое чувство. Зоро не наслаждался битвой, он наслаждался моментом, когда ярость пульсирует в голове, когда кровь стучит в ушах, заглушая все звуки, когда пелена заволакивает всё и есть только жертва перед тобой. Зоро забылся. Не было для него сейчас ни капитана, ни команды, ни полного ужаса взляда, застывшего на нём. Он укусил. Совсем немного, маленький кусочек. Сладкий металлический вкус заполнил рот, скрипела чужая теплая плоть на зубах. Зоро посильней впился в шею одного из крыс, до боли сжимая клыки, впиваясь когтями в мягкое тело, подминая трепыхающегося под себя. Взгляд несчастного, полный ужаса и боли, застыл на лице хищника, искаженном яростью, испачканом в крови. Зоро оторвал кусок, хрустнули кости, прозвучал последний крик. Он проглотил тёплый, скользкий кусок мяса, и с ним появилось необычайное чувство удовлетворения и радости, какое Зоро казалось никогда не испытывал. Он поймал и съел, он убил и съел, он... было даже вкусно. Нет, нет, убивал то он часто, но никогда не получал такого удовольствия от окончания чьей-то жизни. Мир Зоро медленно переворачивался с ног на голову, и пока он это делал, его взгляд становился всё хищнее.