Обжигай меня своими прикосновениями

На холодную сырую землю капал дождь. Вокруг было пасмурно. Я стоял один. Один единственный. Там. В том страшном холодном месте, леденящем душу. В мыслях пролетают воспоминания. Разные. А я просто с немым пустым лицом смотрю на этот бездушный кусок камня, с выгравированным красивым шрифтом. Такие тёплые, но пустые слова, возвеличивающие смерть, как что-то переходное, между предыдущей и следующей жизнью. Но нас не ждёт это. Нас ждёт ад, с кипящими чугунными котлами, с оглушающими криками страдающих грешников, с бесконечной агонией в глазах. Чем больше мой взгляд проходился по камню, тем громче в ушах стучал стеклянный дождь. Он словно оглушал меня. Мой взгляд вновь и вновь проходится по тем убийственным словам, написанным на могиле. Возле него лежат цветы, но не свежие, явно. Они уже засохли и от дождя, на удивление, начали рассыпаться, словно пыль. Кажется я совсем потерял эмоции. Но хуже этого было потеря большего. Потеря… Его… Мне больно глядеть на все это. Я не могу лить слезы. Не могу. Во мне бушует много эмоций, но во мне не так много жидкости, чтобы вновь ее сливать через глаза. Вдруг я очнулся. Кто-то чуть дернул меня за плечо. С неохотой, я тяжело открыл глаза и взглянул на объект, потревоживший мой беспокойный сон. Это был врач. Чуть лысоватый мужчина, лет 30-ти. Он тяжелым и полным сожаления, взглядом смотрел на меня. Похоже, все что было только что — сон. Странно, я не помню как заснул. Этот кошмар был самым страшным сном который только мог быть в моей жизни, ведь он такой реальный и вполне может стать частью этой действительности. — Мистер Джонсон, операция подошла к концу. Состояние стабильно тяжелое. — Врач сочувственно вздохнул. — Похоже он вдохнул слишком много угарного газа. Так же присутствуют подозрения о удушении дымом. Мы делаем все возможное для сохранения его жизни. Но вы должны понимать, что он… — Доктор помедлил, -…может не выжить. — Тот смотрел мне в глаза. Похоже он пытался всеми силами донести до меня, что жизнь принцессы висит на волоске. Но я отказываюсь верить в это. Наотрез. Поверить в маловероятное сохранение жизни «друга» было выше моих сил. — Значит, то, что вы делаете недостаточно. — Ответил грубо я, сместив брови ближе к друг другу, и сделав голос громче. Мой смутный рассудок, внезапно пробужденный врачом, не мог мыслить здраво. Мозг не проснулся. Проснулась агрессия, проснулся страх, проснулось беспокойство. А нет. Они и не засыпали. — Послушайте, я понимаю, что вы нервничаете, но грубить мне — не лучшая идея. — Сказал тот твёрдым голосом, нахмурившись. Наверное это можно воспринять за угрозу. Скорее всего этот поганец может натворить что-нибудь Салли. Ну же, Джонсон, прогнись ради Фишера. Ради своего смысла жить. — Да. Извините. — Встав, я сделал тон более мягким. — Когда я могу пройти к нему? — Мои щенячьи глазки уставились на доктора. Но щенячье личико получалось делать только у Фишера. У Фишера… — Думаю, ему стоит отдохнуть как минимум четыре, может пять часов. Тем более он ещё не пришёл в сознание, ему нужен покой. — Доктор окончательно оборвал мою надежду. Я стал ещё более подавленным и обеспокоенным. Сильнее сжимая свой вердикт, который мне выписал врач во время короткого осмотра. Мне несказанно повезло — никаких травм, разве что прописали чаше дышать чистым кислородом. Но разве мне повезло? Для меня жизнь без Салливана Фишера — настоящая пытка. Я бы отдал все, ради его счастья. Ради его жизни. — Хорошо. Я подожду. — Я тяжело вздохнул. Мне нужно набраться терпения. — Если вам что-нибудь будет нужно — обратитесь к медсестре. Миссис Донован будет дежурить здесь всю ночь. В кабинете номер 15. — Тот качнув головой в лево, указав мне путь. — Спасибо. — Ответил я уставшим, убитым мыслями голосом. Доктор, с чуть полысевшей головой, в белоснежном халате, ушёл по коридору в какой-то кабинет. Изначально меня хотели выгнать из больницы, мол ночью здесь можно находиться только тем, кого привезли в данный момент. По неотложной ситуации. Но я, в силу своего громкого голоса и множества угроз, все же добился привелегии остаться на ночь. Когда привезли Салли, я часов шесть, может семь сидел в коридоре, постоянно суетливо и крайне обеспокоено наворачивая круги по коридору. Я ждал известий. Ждал и надеялся, что они будут хорошие. Правда, сам до конца не был в этом уверен. От моих мыслей. От внутреннего голоса который твердил, что тот не выживет, мне хотелось рвать и метать. Но я спрятал это желание глубоко в себя, дабы оно не смогло найти выхода. За все это время, я был вынужден позвонить маме, через служебный телефон. Набрав номер, в трубке послышался громкий напуганный голос. Мы давно должны были прийти домой, поэтому мама, была крайне обеспокоена нашим отсутствием. Когда я рассказал ей, что в больнице и что принцессе сейчас не совсем хорошо, она понимающе вздохнула. Я рад, что она не навязывалась с расспросами. Видимо мой монотонно мертвый голос, так и кричал, чтобы от него отстали. Я не хотел ни с кем говорить. Разве что… С Фишером… Закидывая в рот последнюю мятную жевачку, из пачки, наверное так тридцатой, я сжимал руки в кулаки, да так, что ногти впивались в кожу. Я не знал куда себя деть. Эта чертова неизвестность и страх убивали меня изнутри. Мне нужно было хоть слово. Хоть знак, что с Фишером все хорошо, но вместо этого я видел как в операционную вбегает все больше медсестёр. Как они выбегают с инструментами в крови. Вокруг меня тоже были люди. Они как и я. Ждали мучительного вердикта врача. К большинству из них выходил доктор с мертвым выражением лица. Он что-то говорил им, после чего, те с дрожащей мимикой хватались за волосы, падая на неудобную скамейку. Они заливались слезами. Ведь они, только что потеряли близкого человека. И я боялся, что меня постигнет та же участь. Что ко мне выйдет такой же, полный сочувствия врач и скажет, как ему жаль. Этот страх, разъедал похлеще кислоты. Казалось больничный запах уже проник в мои лёгкие и впитался в кровь. Во мне даже не возникало чувства голода. Даже желание сна не было. Или я так думал. Беспокойство заняло все свободное пространство в моей голове, которого было достаточно много. Все потребности перекрылись им. — Уже прошло достаточно времени, как сказал доктор, вы хотите пройти к мистеру Фишеру? Только не на долго. — Ко мне обратилась медсестра, в руках которой была стеклянная бутылка, с каким-то раствором. Капельница наверное. — Уже можно? — Ее слова пробудили меня от вечного сна. Я встрепенутся. — Да. — Твердо и апатично ответила та. Похоже ей было плевать на все, что происходит рядом. — Я пойду. — С энтузиазмом, уверенно сказал я. Она надавила на ручку палаты, куда несколько часов назад привезли Салли. Я тяжело неуверенно вздохнул. Скованный страхом, я зашёл в палату за ней. Мой взгляд сразу пал на Фишера. Он был сам на себя не похож. Какой-то болезненно бледный. Я припал к своей принцессе. Аккуратно сев на стул возле него, я взял его руку. Она была леденая. Похожая на… Мертвячью… — Салли, малыш, как ты? — Нервно сглотнув ком в горле, я выдавил из себя слова. На что услышал отвращающий фырк от медсестры. Но мне было плевать. — Простите, вы не оставите меня с ним наедине? Хотя бы несколько минут? — Я обратился к ней спокойным голосом. — Ладно, но не шумите. — с недовольным лицом медсестра вышла из кабинета. — Гомики, — пробурчала та, себе под нос. А я вновь отдал весь свой взгляд голубоглазому. Жаль, что я сейчас не могу лицезреть его прекрасные бездонные глаза. Иногда казалось, что в них можно смотреть вечно. — Я очень скучаю… И беспокоюсь о тебе. Оказалось, что жизнь без твоей улыбки не имеет красок… И вдруг я затих. По лицу покатились предательски сентиментальные слёзы, но я, стер их тяжелой рукой. — Принцесса, доктор сказал много чего страшного, но я не верю ему. — Я втянул сопли обратно. — Я знаю… Я хочу чтобы тебе было лучше. И я сделаю все для этого. Мне хотелось верить, что он слышит меня. Каждое мое слово. Казалось, вот его веки тяжело подымутся и голубые глазки одарят меня своим блеском. — Я жду твоего возвращения. И прошу… Прости меня… Я такой долбан. Это все из-за меня случилось. Все из-за меня… Но я обещаю тебе, что ты всегда будешь в безопасности. Я больше не допущу твоих мук… — Я тяжело вздохнул, взяв его холодную руку, и зажав ее меж своих ладоней. Я пустил тёплый воздух на неё. Но казалось, что она не хотела его принимать, ведь ни на чуть не согрелась. — Мистер Джонсон, вам пора. Больному нужен отдых. — Да, хорошо. — Сказал я, поцеловав сухими губами ледяную руку, нехотя отойдя от него. — Я люблю тебя, принцесса, и всегда любил… — Сказал я, коснувшись рукой до дверной ручки. Теперь я стал ещё более опустошенным и печальным. Во мне тлел огонёк надежды на лучшее, но его пламени было чертовски мало… — И я тебя, Ларри… — Вдруг я замер, медленно переведя взгляд на Фишера. Приглушённый кислородной маской хриплый голос, словно вырвался из забвения. Из подобия анабиоза. — Сал?! — Крикнул я на всю палату. Салли, мой маленький мальчик Салли, как новорожденный слепой котёнок открыл глазки, поёжившись от яркого непривычного света, исходившего из окна. — Л-Ларри? Где я? — Недоумевающе, тихим голоском спросил голубоволосый, потянувшись к глазкам, дабы потереть их. — СААЛЛИ! — Я кинулся к нему, но меня схватили, проходящие мимо, медбратья. Мой шумный голос, нарушивший мертвую тишину, вызвал у них недовольство. — ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! — взвыл я, забрыкавшись. Удивительно, как они меня удержали. — Доктор, он очнулся! — закричала медсестра, идущему на шум врачу. Меня окончательно выкинули из палаты, закрыв в неё двери. Я влепился лицом в стеклянное отверстие в двери, но получив полный гнева взгляд медсестры — отошёл. От греха подальше. От радости и неконтролируемой эйфории, заполнившей всего меня, хотелось взвыть. Хотелось плакать. Хотелось кричать. Хотелось танцевать от счастья. Боже Сал. Мой маленький Салли Фишер. Свет очей моих — очнулся. Через час, мучительных ожиданий из палаты вышел доктор. Он с удивлением взглянул на меня. — Это удивительно, честное слово. Обычно от такого поражения так просто не отделываются. Ему несказанно повезло. — Человек в белом халате вышел, пребывая в полном замешательстве. Кажется в его профессии такое чудесное выздоровление бывает крайне редко. — Как он? — Сказал я с шумом в ушах. — Состояние улучшается. Я бы сказал, что пробуждение дало ему не малые шансы для стабильного и безопасного функционирования. Проще говоря — он поправится. — Доктор улыбнулся. Наконец по его не молодому лицу скользнула улыбка поддержки. — Ох. Боже, это же просто замечательно. — Выдохнул я. — Да да. Думаю вы уже можете к нему зайти, но не более 10 минут. — Меня вновь озарила белоснежная улыбка Доктора. Я, пребывая в эйфории, зашёл в его палату. Салли улыбнулся, хоть кислородная маска немного мешала ему. Его лучистые голубые глазки вновь заискрились, словно звездное небо. Мой мальчик Салли вернулся. — Сал? Как ты? — С улыбкой до ушей спросил я. — Джонсон, я даже успел соскучиться по твоему голосу. — Сал улыбнулся, растянув по лицу теплую улыбку. — Фишер, ты и понятия не имеешь, как сильно я скучал по тебе. — Я подошёл к принцессе и сел рядом, не отводя взгляд с его лучезарных глазок. — Так. Подожди. Может ты наконец объяснишь мне. Что за хуйня произошла несколькими часами раннее? Я почти ничего не помню. Только жуткий жар. Откуда он вообще? — Ну… Я разговаривал с полицией, сказали мол, кто-то… Эм… Ну. — Я помедлил. Не хотелось пугать Салли. Он и так стрессанул конкретно. — Ну что? — Нетерпеливо сказал тот. — Это поджог. — Улыбка спала с лица. Я вновь вспомнил то что видел. Как люди убивают друг друга. Как каблуки девушек ударяют людям по лицу, оставляя порезы и раны. Кажется кто-то на этой вечеринке кому-то явно был не угоден и от него или от нее хотели избавиться… — Ох блять… — Тяжело выдохнул Сал. — Мы же чуть не сдохли. — Констатировал факт Фишер, каким-то перепуганным голосом, с какой-то странной усмешкой. — Мне жаль, что я потащил тебя туда. — Я опустил глаза вниз, неловко улыбнувшись. Вина все ещё грызла меня. — Джонсон, заебал, хватит винить себя в случившемся. — Твердо, чуть раздраженно сказал Сал. — Я не хочу вспоминать этот пиздец. — По его телу прошлась дрожь. Это было малозаметно, но я обратил внимание. — Тише, Сал. Тише. — Мягким голосом сказал я. — Все в порядке. Ты больше никогда не пострадаешь. Даю слово Джонсона. — Спасибо, Ларри. Спасибо. — Сказал тот, тепло посмотрев в мои глаза. END POV LARRY JOHNSON

***

— Ох, Ларри, я здесь всего несколько дней, но меня уже тошнит от этого больничного запаха лекарств и шелеста бахил в коридоре. Когда меня уже выпишут? — Салли поднял измученный взгляд на потолок. Его голос звучал не совсем понятно, ибо кислородная маска, затрудняла путь его голосу. — Салли, солнышко, — Джонсон, сидящий возле «друга» с журналом в руках, оторвался от монотонного текста, — Ты ещё слишком слаб. — Салли замученно проскулил. — Может я могу что-нибудь принести для тебя? — Да, нет… — Опечалился Сал. — Хотя… — Вдруг тот метнул взгляд на Джонсона, с кривой улыбкой. — Я хочу сок, Ларри. Яблочный. — Принцесса, — Улыбнулся Джонсон, — тебе ещё нельзя. — Ну, Ларри… — Проныл голубоволосый. — Может пока доктора нет, ты мне вместо раствора для капельницы введёшь сок? Я так хочу его… — Предложил странную идею тот, выдавив ещё более кривую улыбку. — Салли, Салли, Салли… — Покачал головой тот. — Ладно, — сломался Ларри, — я принесу тебе немного сока. — Поднял тёплый взгляд патлатый. — Я обожаю тебя, — засветился паренёк, с кислородной маской на лице. — Скажи, мы всегда будем вместе? Я не хочу терять такое чудо. — Улыбнулся тот. — Всегда. — Подтвердил Ларри. — Может тогда… — Помедлил Сал, заинтересовав Джонсона. — Поцелуешь меня? — Надежда и тепло мелькнули в голубых глазах. — У тебя на лице кислородная маска. — Констатировал факт Ларри, с какой-то усмешкой на лице. — Ну так сними её, — с нетерпением сказал Фишер, побуждая темноволосого к активным действиям, подняв одну бровь. — Ты уверен? — Спросил Ларри, встав с кресла и подойдя к Салли ближе. — Вполне. — Они не спускали чуть настороженный взгляд друг с друга. Ларри легкой рукой дотронулся до маски, чуть оттянув её вниз. Он коснулся робкими, осторожными губами до сухих холодных губ Фишера. Джонсона больше не волновал вопрос, «Почему у Сала такие холодные губы? Всегда». Тёплая нежная рука коснулась скул голубоглазого. Столь нежный и ласковый поцелуй, поджигал их огонёк внутри, все ярче и ярче. В этом и состоит прелесть любви… Настоящей любви… — Эй, что за цирк вы тут устроили? Мистер Джонсон, немедленно прекратите. Мистер Фишер, живо верните кислородную маску обратно. — На входе в палату послышался разгневанный голос. Парни нехотя отстранились друг от друга, взглянув на Доктора. На их лице скользнула смущенная улыбка. Кажется кого-то не скоро пустят в палату к «другу»…