my computer thinks i'm gay

Его характер был далеко не идеальным; его невозможно было назвать хотя бы приемлемым, и от этого он так ужасно страдал. Лень, рефлексия, грусть давно стали его огромным недугом, от которого и пошло ужасное осложнение в виде растущего с геометрической прогрессией эгоизма. Это был его собственный большой черный змей, которого он взрастил своими руками и из-за которого он уже задыхался. Он был ослаблен, и он искал хоть какого-то утешения. Казалось, он перестал делать что-либо в своей жизни, кроме как часами, сутками, неделями, месяцами, годами, эпохами пялиться в яркий, цветной экран смартфона или ноутбука, позабыв обо всем на свете. Это был худший наркотик, с которым можно было столкнуться в современном мире и в жизни, ведь даже оправдаться перед людьми наличием у себя болезни было невозможно. Кто на свете поверит, что ты зависим, что тебе нужна помощь, если твои вены не вздуты и не отливают синим цветом, а вес все еще покоится в пределах нормы или даже ползет вверх, но никак не испаряется, как это было у всех зависимых от пагубных привычек людей? Кто поверит, что ты исчезаешь, если ты все еще сидишь здесь, перед людьми, тебя видно, ты вроде бы адекватен? Вот и Бри был в растерянности, в тотальном непонимании, как отвечать на эти вопросы. Он не мог найти причину, по которой вся его жизнь теперь была сосредоточена в этом маленьком куске пластика, стекла и металла или в другом куске побольше, ведь это даже не веяло никакой романтикой и эстетикой, какая была присуща хотя бы тому же героину, большим кубам сигаретного дыма или состоянию нестояния от лишнего литра водки. Он все продолжал думать и думать на этом, лежа на боку в своей кровати, пролистывая очередную сотню пустых текстов и по-идеальному ровных фотографий, на деле просто пытаясь убаюкать себя перед сном. Как можно было променять жизнь, полную красок, увлечений и хобби, на безликие социальные сети с миллионами незнакомцев, которым взаимно все равно на тебя? Посидеть пару часиков в день за перепиской с кем-то, посвятить ночь просмотру сериала, который так сильно зацепил, или найти себе новое увлечение — этим и манил Брайана интернет каждое утро, каждый день и каждый вечер, но, увы, даже такое простое удовольствие всемирной сети он не получал. Зачем же он там сидит если даже не проводит время там с пользой? В его жизни существовали лишь бесконечные пустые видео, триллионы глупых и будто бы смешных картинок и пиздострадальческие посты длинной в двести пятьдесят знаков, пока купленные для разнообразия книги пылились в стопке на столе рядом, а «любимый» винтажный проигрыватель пластинок, будучи заваленным килограммом другим грязной домашней одежды, превратился в уютную спальню для разжиревшей кошки. Бри был молод, его возраст едва перевалился за двадцать, и прямо как все его сверстники он был полон мечт и ожиданий, только каждую из них оставлял на потом. Оставлял на потом выбор вуза, оставлял на потом встречу с друзьями, оставлял на потом каждого из своих потенциальных партнеров, оставлял свою жизнь на потом, плюхаясь на свой диван, будучи привязанным зарядкой к розетке, отпихивал подальше свою единственную юность. Безобидные посиделки в социальных сетях все больнее и больнее ударяли по Брайану, ведь после бесконечных отказов и долгого игнорирования никто-никто не выдерживал, никто не хотел ждать дольше, пока парень наиграется и ворвется в повседневную жизнь опять. И Молко бы наконец-то остался в том одиночестве, если бы не тот, кто мог стать очередной причиной его хиккования, ведь теперь еще и каждое уведомление стоит на самой высокой громкости, если ему захочется написать посреди ночи. Стефан остался единственным другом, ну или хотя бы просто собеседником, который удерживал парня от беспросветной бесконечной деградации молчания и тупого смеха над такими же тупыми картинками. Возможно, Бри просто попал в еще большую беспросветную пучину своей неспособности жить в реальном мире, утопая в океане пустых сообщений, только было ли это хуже всего того, что было до этого? Вряд ли.