Железные игрушки

      Задержать спидстера. Звучит как начало очень хорошего анекдота, как завязка для зрелищного боевика, как непроверенная теория из разряда квантовой физики или же как весьма дрянная затея. Эрик, не имея в своём характере проросших зачатков оптимистичной наивности, склонялся к последнему варианту.       Склонность людей стремиться совершать невозможное или же следовать заведомо провальному плану не может не удивлять. И в этом есть своя фишка. Тактику, составленную на коленке, предугадать значительно сложнее, чем ту, что будет создана по всем правилам, которые предписывают пособия и инструкции. И тот факт, что выстреливают они редко, оправдывается только тем, что достаточно малое количество людей найдёт в себе силы и смелость признаться, что успех был не следствием долгой мыслительной работы, а везением и выстрелом в небо.       Эрик заниматься проверкой подобной теории чисто ради интереса конечно бы не стал, но поскольку у него была конкретная цель, даже самый абсурдный план для достижения желаемого приобретал смысл. А цель эта имела связь с таким многогранным для трактования понятием как «привязанность». Пусть Леншерр сам того и не осознавал, думая что стремится восстановить справедливость, вернуть все на круги своя и спасти Питера, в действительности суть дела лежала гораздо глубже.       В нашей жизни присутствует огромное количество вещей, от которых мы зависим и в которых нуждаемся. Самой лёгкой моделью для понимания, где описаны эти базовые потребности, является Пирамида потребностей, представляющая собой упрощённое изложение идей американского психолога Абрахама Маслоу, изначальный концерт которой (относительно времени происходящих событий) будет описан в 1943 году*. Наглядно будет показано, что социальная ступень, включающая в себя необходимость в любви, социальной группе и привязанностях имеет место быть. И мнение людей считающих, что привязанности сильнее нас и делают слабее, всё же бьются о понимание, что мы же в этом и нуждаемся, начиная смахивать на концепт извращенного мазохизма.       Сам Эрик в свои 12 не особо интересовался философией души, чтобы читать книги по теории науки, где толком не существует правых. Его мнение базировалось на том, что наши привязанности — наше дело. Вот и всё. Леншерр заострял внимание на словах «наши», «свои», «близкие», «важные», «касающиеся нас». И Питер, ох как, его касался.       Да, можете давать титул собственника и эгоиста, говоря что люди имеют право на свободу действий, разрыв отношений. Эрику в принципе всё равно, будь это колдовство или просто любовная дурь в голове спидстера. Он не готов потерять человека, который был рядом так много времени, особенно при учёте того, что кроме фигуры Питера, о иных привязанностей жизни «до», мальчик не имел понятия.       Поэтому проверить первую теорию о привороте стало одной из главных задач. А пути осуществления представляли главную проблему. Ну что ж, нужно приступать к делу. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское. И всё равно, что Эрику пить нельзя. Думать о том, что делать, если это и правда изменения в связи с бабочками в животе и любовной лихорадкой, совершенно не хотелось.       От Ороро мальчик узнал о новом «хобби» Питера — дремать глубоким вечером, в самом отдаленном углу гостиной. Решение так проводить время спидстер принял после того, как отец выпил антидот. Он боялся, что Эрик будет к нему приходить с разговорами (ну вдруг?). А взаимодействовать и понимать, что в любую секунду в комнате возникнет взрослый Эрик, который вовсе не будет рад их взаимодействию… Мысль не из лёгких. Максимофф пытался отвыкнуть от общения, ставшего в какой-то момент таким привычным. Делал всё, чтобы снова вернуться в то время, когда в его кругу были только Чарльз и люди Икс. А теперь и Ристора. Ставка делалась на то, что будучи ребенком, отец не станет тратить время на его поиски. А значит, и рвущих душу встреч не будет. Так что до отбоя нужно посидеть, отдохнуть тут, через пару часов после уже пойти к себе нормально спать. Почему-то именно вечером на Питера «нападали» мысли об отце. В такие моменты он не хотел общаться с кем либо. Место, которое спидстер оборудовал, находилось довольно глубоко в огромной библиотеке замка, а потому там почти никто не бывал и не тревожил покой «серебряного дракона» (как окрестил его про себя Эрик, собираясь на миссию по наблюдению за своим старшим другом).       Эрику и Лете казалось, в придуманной затее нет ничего особо сложного: проследить, чтобы Питер спал и не сорвался туда, куда не следует. Просто? Да тут же толком и делать ничего не нужно! Но чувство юмора у вселенной было специфичное, потому что по пути приближении к спидстеру, половица под ногой мальчика жалобно скрипнула, хотя жалостливые звуки теперь в пору было издавать самому Леншерру. Чутьё обладателя скорости работало великолепно даже несмотря на сон и усталость. Разбудили не только звук, издаваемый полом, но и неприятное ощущение, что пока ты набираешься сил, кто-то мало того, что разглядывает вашу спящую персону, так ещё и скрипит половицами. Вот ведь, что за нахальство?       Эрику показалось, что его лёгкие наполнил жидким азотом. План: «наблюдай и дыши потише» пошёл крахом. Мало того, что с первой частью не справился, так ещё и со второй неполадки: проблематично вздохнуть ощущая леденящую скованность во всем теле.       Всем знакомо выражение: «красота — страшная сила»? Красота в 80-х была ей как в прямом, так и переносном смысле. Если ваши глаза выдержали такое обилие кислотных и неоновых цветов, то можно поздравить, никакое оружие массового поражения в будущем вам не навредит. Не сказать, что Питер следовал каким-то стандартам и веяниям моды, но аксессуаров он надевал довольно много, особенно металлических.       Итак, красота — страшная сила, особенно если красота выражается в украшениях из железа, а силой человека, вставшего напротив вас, является магнетизм.       Обвязать ноги Питера цепью с его же джинс вроде не похоже на поступок, претендующий на звание подвига, но Эрик точно трактовал его именно так.       Опасно прищурившись, проснувшийся Питер уставился на стоящую сосредоточенную фигуру перед ним.       — Либо ты меня сейчас освобождаешь, попутно объясняя причину такого идиотского поступка, либо потом уже ты не сможешь двигаться, находясь в зыбучих песках где-то в Сахаре, — предупредил сероволосый мутант.       Эрик сглотнул, в столь напряжённой атмосфере тишины казалось, что этот звук сравним с ревом военного боинга при взлёте.       — Я просто хочу с тобой нормально поговорить, — интонация юного металлокинетика никак не выдавала того, что он под столь пронизывающим взглядом старшего, хотел уйти быстрым шагом и спрятаться где-то в шкафу, надеясь, что в реальной жизни такой способ работает так же как в мультфильмах.       — Поговорить? — диван под Питером опасливо скрипнул. — Ну хорошо, сейчас поговорим.       Максимофф уже почти ухватился за цепь, собираясь прямо сейчас не просто выбраться, но и надавать воспитательных подзатыльников этому мелкому вторженцу в свою спокойную жизнь, но на пол пути кисть потянуло в сторону. Ну конечно. Часы. Из металла.       — Да просто послушай и всё! — если бы Эрик чувствовал свои конечности чуть лучше, чем в состоянии сонного паралича, то топнул бы ногой.       — Эрик, подойди-ка сюда, — завет Питер. Хотя и старался говорить ласково, но тон все равно выдавал, насколько он зол.       — Ты сейчас не в настроении, а я не хочу отхватить подзатыльников на сверхскорости, — отрицательно помотал головой мальчик, — я послушаю на расстоянии, у тебя голос звонкий.       После этой фразы, единственное звонкое, что осталось в комнате — звенящая тишина.       — Как старший, я имею права устроить тебе нагоняй. За нарушение комендантского часа — это раз, — Питер поднял вверх указательный палец.       — За ограничение моей возможности двигаться — два, — добавляя средний палец к указательному, продолжил Максимофф. С каждым новым словом в комнате словно становилось на пару градусов холоднее.       — Ну и за нахальство — три, — поднимая безымянный, закончил спидстер. — Так что смирись и иди сюда.       По тому как Питер оглядывал комнату, Эрик уже предположил, что он ищет чем бы запустить в металлокинетика, который уже чувствовал ломоту от столь большой концентрации на своих способностях, либо просто вычисляет сколько времени ему необходимо будет, чтобы допрыгать до него.       — Давай ты просто зачитаешь моральную речь. Ты весьма внушительная персона, тебе это хорошо удастся. А я пообещаю, что такого не будет, — мальчик сделал паузу, а потом заговорил совсем другим тоном, без смеха, словно сбрасывая с себя маску, — Питер, ну может поговорим? Вместе выясним, что с тобой происходит?       — Когда отпустишь меня, возможно, мы поговорим, — а вот временно обездвиженный обладатель скорости оставался на всё той же волне гнева.       — Меня не устраивает условие «возможности». А в таком положении хочешь, не хочешь, а слушать будешь, — Эрик вновь перепрыгнул с одного тона на другой, пытаясь поставить себя на место хозяина ситуации.       — Ах ты мелкий жук! Я столько для тебя хорошего сделал, а ты теперь со мной так обращаешься! — вышел из себя Максимофф. Он попытался, как и в прошлый раз, схватить Эрика, но тот, помня о таком варианте развития событий, успел увернуться.       Питер, принимая роль человека не в том уж и выигрышном положении, выдохнул, вытягивая с скованные ноги и откидываясь на диван, скрещивая руки на груди, при этом не сжимая кулаки. Лицо спидстера даже начало выражать эмоцию готовности к переговорам.       — Головой подумай! Неужели ты совсем ничего странного в последнее время не чувствовал? Да у тебя же характер по щелчку пальцев поменялся. Ты бы в жизни не произнёс словосочетание «мелкий жук». У тебя фантазия получше! — уговаривал металлокинетик, но уже с безопасного расстояния.       — Хочешь знать, что произошло? — Питер отбросил назад лезшие в глаза волосы. — Ты просто почувствовал себя брошенным и одиноким, потому и пытаешься навязать мне, что моя любовь — обман. Признай, что тебе меня просто не хватает!       — Я так говорю, потому что ты любишь по другому, и я это знаю! Даже если бы ты влюбился, то не забывал проявлять любовь ко всем остальным. Ты уж точно не та личность, у которой запас внимания к другим имеет ограничения, — Эрик пустил в ход все свои доводы.       — Хочешь сказать, что я не похож на тебя? Вот уж чья любовь и правда ограничена, — лицо Питера исказила фальшивая улыбка. — Ты с такой неохотой и такое редкостью её демонстрируешь, что кажется, эти процессы от фазы луны зависят.       Это был не просто перевод стрелок, скорее это был удар будильником по голове. В область виска. Состояние схожее с контузией, так ошарашить человека словом ещё нужно уметь. Мысли металлокинетика ушли в совсем другое русло, а потому цепи теперь связывали ноги спидстера гораздо слабее.       — Я… — Эрик запнулся на полуслове. Конечно, это правда, что вслух он редко говорил и еще реже демонстрировал Питеру свою привязанность, даже после того, как осознал, что она есть. Возможно, всё произошедшее и то, что старшему другу, в конечном итоге, надоело одностороннее вкладывание силы — это вина самого Эрика? А он, не желая признавать свою ответственность за это, просто всё решил свалить на Ристору. Да даже если так, неужели Питеру так трудно было сообщить, что такая-то деталь во взаимоотношениях его не устраивает и нормально поговорить? Значит, балаболить о мелочах мы умеем, а как поговорить о чем-то важном, ну вот совсем никак, да?       Погружение в свои размышления вещь чреватая. Особенно если вы делаете это не сидя под ивой у прекрасного озера, рассматривая закат и думая о сотворении всего живого, а находитесь в напряжённой ситуации, когда ваша задача состоит в том, чтобы не охватить от разъяренного спидстера и удержать его от побега, куда не следует, иначе план не просто рухнет, он превратиться в пепелище.       Питер, воспользовавшись заминкой, освободился от оков, подлетел на скорости к задумавшемуся Леншерру. За свою невнимательность и сбившуюся концентрацию мальчик поплатился ухом. Спасибо, что не на манер Ван Гога, но болевые ощущения остаются таковыми в любой ситуации, и этот фактор служил слабым утешением для Эрика в данный момент.       — Теперь слушай меня сюда, мелкий ты наглец, — злобно зашипел Максимофф, крепко держа мальчика за ухо.       Раз, рывок выше.       — Чтобы это была уж далеко не первая, но определённо последняя твоя самовольная выходка.       Два. Рука сжимает ухо сильнее.       — Еще один подобный инцидент с твоим чёртовым вмешательством в мои дела, отношения и личную жизнь, которые тебя не касаются и, поверь, я придумаю способ вдолбить тебе понимание, что никакого права и адекватных причин ты на свои выкрутасы не имеешь. Надеюсь я понятно изъясняюсь?       Три.       Эрик стараясь уменьшить уровень, на котором его подняли за ухо, но единственным способом уменьшить дискомфорт остаётся лишь подтянуться выше на носках и стараться ослабить хватку. Да вот только скажите на милость если ли шанс с соотношением силы мутанта, который тренируется для спасительных миссий и обычного ребёнка?       Сознание ребенка отказывалось понимать факт того, что тот самый Питер, который таскал ему яблоки, влезал в охраняемые места, чтобы подарить особенный кусок металла, оттаскивает его за ухо так, что Леншерр узнал о значении выражения «искры из глаз» на практике.       — Хватит, Питер, мне больно. — Не прекращая попыток вырваться проговорил Эрик.       — Я не услышал, ты меня понял? — обладатель скорости не собирался смягчаться.       — Да хоть на уровень твоего роста меня подними, это на мои умственные способности не повлияет, хватит шипеть мне в ухо, я тебя услышал! — У Эрика сдают нервы. И кажется сейчас сдастся и гордость, соглашаясь со здравым рассудком, что мысль умолять отпустить на самом деле не особо то и противная.       Когда на пороге возникла Ороро, Леншерр поблагодарил небеса за эту «руку помощи», потому что Питер, становился с каждой секундой всё злее, а слов ни для успокоения, ни для чего-то ещё не находилось.       — Питер! Ты что творишь? — восклицание девушки прозвучало как гром, далеко не посреди ясного неба.       — Это я у него узнаю, что он творит, а точнее чего больше никогда не повторится. — Стальные нотки в голосе Максимоффа совершенно не понравились Ороро отчего на её лице между бровей пролегла морщинка.       — Отпусти ребенка, Питер! — это высказывание девушки звучало уже далеко не как дерзость со стороны Эрика или просьба, это было конкретно требование. — Чтобы ты там не задумал ему объяснять, это не обязательно делать таким образом!       — Каким образом? Самым гуманным на данный момент или мне нужно было его по головке погладить и взять обещание, что он голову выключать не будет?       Эрик, только собиравшийся открыть рот, чтобы высказать все накопившиеся у него мысли на этот счёт, но очередное движение руки Питера, держащей его ухо, выбило весь настрой, отчего в комнате вместо речи возмущения прозвучало шипение.       — Ты не видишь, что ему больно? Руки от него убери, сейчас же! — Монро впервые абсолютно ясно поняла, что всё это время она была права в своих идеях, и ей не показалось. Питер. Их Питер. Так бы себя никогда не повел. Даже если бы сильно злился. Значит, любые разговоры «по-хорошему» с ним бессмысленны. Но что сделать? Применить силу? А если попытки ударить молнией только разозлят спидстера?       — Может тогда ты ответственность за него взвалишь себе на плечи? А то лично мне его выходки надоели! — спросил Максимофф, даже не думая отпускать своего маленького пленника.       Потускневший после этого вопроса взгляд Эрика, Ороро совсем не понравился, Питер точно перегнул палку. Раскидываться словами нужно осторожно, а тем более стоит следить за своими руками.       — Ну ты меня сколько ещё думаешь держать? — подал голос Леншерр, всё ещё пытаясь казаться сильным. Насколько в такой ситуации вообще возможно.       — А ты вообще молчи, когда разговаривают взрослые, так причём не с тобой! — Питер сжал многострадальное ухо в последний раз и под осуждающий взгляд Ороро, у которой против осознанного желания начали появляться молнии на руках. Начал дуть ветер.       — Чтобы больше подобного не было, понял?! Ещё раз такое повториться и клянусь, сдерживаться я не стану, — предупредил сверхбыстрый, бросая грозный взгляд перед тем как уйти на своего маленького, видимо, бывшего друга.       Ороро и Эрик синхронно выдыхают, как только улавливают ветер. свидетельствующий о том, что Питер покинул помещение. Правда Эрик все равно несколько секунд смотрит в след Питеру, потом перевел взгляд на пол, стараясь не показать как ему сейчас обидно. После напряжённой минуты молчания, во время которой металлокинетик думал о том, что сейчас хочет кинуться со всеми острыми предметами в особняке на обворожительницу-Ристору. Также, мальчик ощущал на себе прилипчивый взгляд сочувствия ему, такому вот обиженному, да униженному. А потом к этому ощущению прибавилось новое — на плечо в подбадривающем жесте легкая лёгкая женская рука. Леншерр не смотрит на Ороро. Собирается с силами, чтобы голос не дрожал. Да и что говорить? Но наверное, что-то нужно ответить. "Не быть ежом", как говорила Лета. Эрик, облизав пересохшие губы, уже открывает рот, чтобы сказать своё привычное "да всё нормально", дать понять, что не переживает и можно закончить момент ненужного сострадания, но Ороро заговаривает первая.       — Это всё делает не он, — Монро села на стул, чтобы быть чуть ниже Эрика, при этом глядя мальчику в глаза, словно это добавляет «+ 10000» к убедительности, — перед нами не наш Питер. Теперь я в этом уверена. Нам не показалось и не привиделось. Мы будем действовать, и всё вернётся на свои места. Наш Питер любит тебя больше, чем свою коллекцию пластинок, а за неё он бы душу продал, ты же знаешь. Девушке очень хотелось обнять этого хорохорящегося ребенка, но она не знала, как он отреагирует. Эрик слушал и думал, что он должен взять себя в руки. Расклеиваться совсем не время. Тем более, что страдания то не на пустом месте были организованы.       — Ты выяснила? — приступил металлокинетик к расспросам, чуть растирая ухо, — я не зря подвергал себя опасности быть избитым на сверхскорости?       — Нуу, — замялась Монро, — как бы тебе сказать…