Ливия

Она осталась в Триполи, не согласилась бежать с ними дальше. Она не хотела оказаться на чьей-то стороне, ведь для нее это было неприемлемо. Страна, охваченная агонией гражданской войны. Для ее человеческого организма это было сродни тяжелейшей болезни. Люди умирали и на теле появлялись все более заметные раны. Бомбы сбрасывались, и голова взрывалась невыносимыми вспышками боли. Повстанцы брали очередной город, и сердце тревожно ныло. Она не могла больше спать по ночам — будили кошмары. Но, несмотря на все это, несмотря на боль и страдания которые ей приходилось терпеть, она никому не позволяла относиться к себе, как к маленькому ребенку. Сжимая зубы, терпела боль от глубоких ран, но ни за что не кричала. Лежала, тихо всхлипывая, уткнувшись в подушку, но никому никогда не говорила, что ей страшно, страшно так, что хочется выть или спрятаться в шкаф, за старые, тяжелые шинели. В ее черных глазах все еще горел огонь, когда она смотрела на разгорающееся в городе сражение. Кто она такая? С точки зрения человека: маленькая, худенькая девочка. На вид не более 13 лет. Темно-карие, почти черные глаза горят живым огнем, смуглая кожа, покрытая мелкими царапинами, грязные, пропитанные кровью бинты, истрепавшаяся одежда, цвет которой уже не различим. Черные, жесткие волосы сплетены в тугую косу, из которой выбивается маленькая завитушка. Фигура еще не приобрела черты женственности и от мальчика ее можно отличить только по волосам, даже одежда на ней мужская. Ей можно, ведь она не просто маленькая девочка-оборванец… Кто она такая? Она государство. Ливия, поглощенная войной совсем недавно, но уже истощенная и разрушенная. Современная война молниеносна, сокрушительна и кровава. И самое для нее страшное было, что в эту войну вмешались... Первым был Америка. Альфред Ф. Джонс подкатил к дому, в котором пряталась Ливия на большом военном джипе. На нем был надет песчаного цвета костюм, камуфляжная бандана закрывала светлые волосы, а темные, зеркальные очки спасали глаза от яркого ливийского солнца. Парень по-голливудски улыбнулся, когда девочка вышла ему навстречу. — Приветствую вас, мисс Лейла. – Американец резво взбежал на крыльцо и протянул девочке руку для приветствия. Она неуверенно потянула свою и, не успела пожать руку Джонса, как он сам уже тряс ее. – Рад видеть вас в добром здравии. – Да, тогда она была еще цела, тогда ее лишь начинали мучить ночные кошмары. — Здравствуйте. – Проговорила Ливия, растерянно глядя на американца. Он ей понравился, его уверенная улыбка внушала доверие. Она едва доставала макушкой до плеча Альфреда и в тот момент казалось, что этот смелый и красивый парень способен уберечь ее от всех бед. Тем временем из машины вышли еще несколько вооруженных людей. Лейла испуганно на них уставилась, а Альфред весело засмеялся. — Не бойся, это всего лишь моя охрана. Никто же не хочет, чтобы герой погиб от пули прислужника твоего босса? Бывшего босса. – В ответ на неуверенную улыбку, он обнял ее за плечи и повел в дом, попутно громко вещая о планах установления демократии. А потом его люди бомбили мирных жителей. Его самолеты летали по не небу, где им вздумается, и сбрасывали бомбы на ни в чем не повинных людей. Но она продолжала верить, что все это закончится, что Америка сделает ее жизнь лучше. Потом были Англия и Франция. К этому времени на ее теле уже появилось множество ран, а вид истощенной девочки вызывал жалость. Лейла постоянно ловила на себе такие взгляды, и это злило ее. Она ведь сильнее, чем они думают, она может выдержать все что угодно. Английские и французские войска уже давно пересекли ее границы, но сами страны долго не появлялись. Они явились вместе, но явно не сговариваясь. Англия приехал чуть раньше и уже приветствовал Лейлу, когда по занесенному песком асфальту зашуршали колеса машины француза. Увидев Франциска, Артур скривился и обречено вздохнул. Ливия с интересом наблюдала, как они вместо приветствия обменялись взаимными оскорблениями. Весь вечер она не могла сдержать смех, когда эти двое взрослых мужчин, перепирались совершенно как дети, и то и дело ловила не себе их вопросительные взгляды. Англия привез чай, поразивший Ливию своим ароматом, а Франция подарил ей коробочку с пирожными, от одного вида которых текли слюнки. Они сидели в ее доме и пили английский чай с французскими пирожными, и на миг ей казалось, что войны нет. В окно светило заходящее солнце, добавляя уюта. Совсем близко раздался звук взрыва. Задрожали стекла, закачалась люстра на потолке. Взрывы следовали один за другим, зазвучали автоматные очереди. — Твой Америка совсем ошалел! – Взвизгнул Франциск, вскакивая с места, — Я за его действия не отвечаю. – Огрызнулся Артур. Им пришлось бежать и прятаться, но Ливия снова осталась дома. Бежать ей некуда. Сейчас для нее все враги, все будут пытаться заполучить ее силой. Когда страны ушли, она еще несколько часов просидела на диване, сжимая в руках винтовку, но в дом никто не врывался, а звуки сражения вскоре утихли. Теперь уже не казалось, что европейцы или Америка спасут ее. Теперь казалось, что кошмар будет длиться вечно. Она уснула, чтобы переместиться из реального кошмара, в кошмар ее сознания. Потом ушел Америка. Лейла была рада этому еще больше, чем его появлению. Лучше не стало, но и хуже было уже некуда. Тянулись дни, недели, бои все еще продолжались. В Триполи стало спокойнее, и она уже могла без опаски выйти на улицу. Тогда она повстречала его. Ливия шла по улице без особой цели куда-то придти и просто разглядывала разрушенные дома. За плечами висел автомат, она всегда носила его с собой, а редкие прохожие даже не обращали внимания на маленькую девочку с оружием. Рассматривая очередное здание, Лейла заметила на крыше странного человека. Нахмурившись, она попыталась понять, чем он там занимается. Неужели снайпер?! Быстро прижалась к стене дома и шмыгнула в дверной проем. Дом был частично разрушен, с потолка то и дело сыпалась штукатурка и отваливались его мелкие части. Ловко забралась по местами обвалившейся лестнице и притаилась у выхода на крышу. Тихо открыла дверь, сняв с плеча автомат. Несколько прыжков и она уже позади предполагаемого снайпера. — Руки вверх! – Громко выкрикивает она на английском – по цвету волос это явно иностранец. Мужчина вздрагивает и оборачивается. Глаза девочки медленно округляются – она узнает его. Светло-русые волосы, большой горбатый нос и растерянный взгляд невероятного цвета глаз. Лейла даже не знает, как он называется. Россия, что он тут забыл? Сердце Ливии учащено бьется, ей страшно. Если в эту войну ввяжется еще и он, то ее точно разорвут на кусочки. А то, что она приняла за винтовку – всего лишь фотоаппарат с большим объективом. Брагинский, кажется, тоже узнает ее и мило улыбается. К затылку Лейлы приставляют дуло. — Ке-се-се, опусти-ка оружие, малявка. – Незнакомый, скрипучий голос. Девочка дрожит, но лишь крепче сжимает в руках автомат. Иван говорит что-то по-русски и ощущение холодной стали на затылке пропадает. — Не бойся, в эту войну я не ввязываюсь – Улыбается русский, все еще стоя перед ней с поднятыми руками. – Просто решил немного заняться журналистикой. – Немного нервно смеется он и показывает на фотоаппарат. Поверить? Она уже поверила и, вот, что с ней сделали. Нет, автомат она не опустит. Слушает Россию и лишь сильнее хмурит брови. В поле зрения появляется незнакомец. Его вид приводит девочку в недоумение, никогда она еще не видела таких людей. Седые, как у старика волосы, но вполне молодое лицо, бледна, почти белая кожа и красные, хищные глаза. — Слышь, Брагинский, я ж говорил тебе, нехер сюда соваться! – Пруссия говорит по-русски, Ливия его не понимает и это заставляет ее еще больше насторожиться. — Оружие на землю! – Выкрикивает Лейла, переводя дуло автомата на красноглазого. Тот послушно кидает пистолет ей под ноги. — Ливия, ничего плохого мы тебе не сделаем. – Россия медленно достает журналистское удостоверение и протягивает ей. После внимательного изучение документа, он все же решает ему поверить и, не торопясь, опускает автомат. Незнакомец тянется за пистолетом, но лишь получает ногой по руке, от чего злобно шипит. — Знакомься, это Калининградская область, Гилберт Байльшмидт. – Представляет Иван альбиноса. — Пруссия я, сколько раз говорить! – Рычит он в ответ. Кажется, она уже слышала об этом государстве. Завязывается разговор, страх по отношению к этим двум странам постепенно пропадает. Лейла знала, как выглядит Россия, знала его имя, но ей еще ни разу не доводилось встречаться с ним лично. Пруссия тоже оказался не таким страшным, каким показался в начале. Многие его действия и слова смешили девочку. Они втроем сидели на крыше, наблюдая за заходящим солнцем. Россия сделал несколько фотографий, показал оставшиеся в памяти фотокамеры изображения его сестер и «дрожащего трио» прибалтов. Гилберт гордо вещал о том, какой у него крутой и сильный брат, который «тащит всю Европу со времени кризиса, а они, жалкие, лишь лижут его зад». — Почему ты не стал вмешиваться? – Тихо спрашивает Ливия, смотря на Россию. Его лицо принимает задумчивое выражение. — Наверное, потому что мне не нужно то, ради чего они сюда пришли. У меня самого этого достаточно. – Иван тихо смеется, а Лейла не понимает о чем он. — О нефти он! – Недовольно отвечает Пруссия. – Сам нефтяная бочка, вот ему и весело смотреть, как другие из-за нее грызутся. — Ну да, — Кивает Брагинский. – Мне чужое действительно не нужно, но смотреть на это совсем не весело. — Хочешь сказать, что они пришли сюда за нефтью? – Недоверчиво поднимает одну бровь Ливия. – Америка сказал, что у меня будет демократия. – Это заявление девочки вызывает приступ поистине истерического хохота у Гилберта. — А ты ему и поверила! Этот чертов америкос куда угодно побежит демократию устанавливать, будь там ресурсы! Ливия смотрит на Россию, ожидая, что тот опровергнет слова Байльшмидта, но Иван лишь кивает, грустно улыбнувшись. — А ты думала, они помогают? – Вздыхает он. – Прости, что разочаровываем тебя, но просто так они никуда не сунутся. Как же, своих людей на смерть отправлять и ничего с этого не поиметь? Ливия опускает голову и задумывается. И тут понимает, что ей все равно. Она просто хочет, чтобы война закончилась, что бы перестали мучить кошмары. — Ясно. – Она гордо вскидывает голову и ясными глазами смотрит на лучи заходящего солнца. – Но они меня недооценивают. – На ее лице появляется уверенная улыбка. Лейла поднимается на ноги, и ветер распускает ее черную косу. – Они зря думаю, что я не буду бороться! Россия одобрительно улыбается, а Пруссия хлопает в ладоши. Ливия направляется к выходу и машет им рукой. — Еще увидимся! — До встречи. — Почти хором отвечают Иван и Гилберт. Когда девочка скрывается в дверном проеме, Россия снова смотрит на горизонт и вздыхает. Его лицо становится по-старчески задумчивым. За что тут же получает подзатыльник от Пруссии. — Харе киснуть, старикашка! – Ухмыляется Гилберт. – Слышал, что девчонка сказала? Она их всех еще на кусочки порвет! – Россия улыбается и кивает. — Конечно, я и не сомневаюсь. Потом ее бывшего босса убили. И все закончилось. Конечно, только официально. В городах иногда еще были слышны звуки выстрелов, а многие люди не могли вернуться в свои дома из-за политических взглядов. Но война закончилась, а значит пришло время восстановления. Лейле пришлось подчиниться победившей стороне, но это не значило, что она будет делать все то, что они ей говорят. Она будет бороться, бороться за свой народ, за правду, что бы никогда не оказаться подстилкой Америки и его нефтяной жилой.