Вишнёвый Череп: Провал

Комната, пропахшая дорогим алкоголем и дешевыми сигаретами. Сейчас все мое внимание сосредоточено на столе, к которому я прикован. Моя левая рука зафиксирована в непонятном аппарате из металла, который был изготовлен на заказ специально для самых садистских забав. Философский вопрос: что можно считать провалом в супергеройской деятельности? Возможно, гибель множества людей? Но это на самом деле применимо только к тем, кто летает по городу в обтягивающем трико и ловит падающие самолеты. Я конкретно спасением людей не занимаюсь, мой профиль — чистка улиц от преступного мусора. И думаю, что та ситуация, в которую я сейчас попал, можно охарактеризовать, как настоящий провал. Хоть моя правая рука и абсолютно свободна, левая плотно зажата в тиски, которые покрывают мою руку чуть выше запястья. Я не мог встать со стула и попытаться дотянуться до чего- или кого-либо. В комнате кроме меня было еще четверо. Главарь - Клэйтон Рэбон, здоровяк с весьма звучным прозвищем. Расчленитель. Краткая характеристика: пауэрлифтер, маньяк, каннибал, одна из важных шишек в банде “Кактусов”. Остальные трое - шестерки, чьи имена не имеют никакого значения даже для Расчленителя. Все трое недвусмысленно направили на меня револьверы. Чтобы без резких движений. Попал я в эту ситуацию весьма просто: проник в одну из подпольных лабораторий, где фасуется кальтилий, один из самых смертоносных наркотиков двадцать первого века. Мой план был прост: выкрасть из оружейного склада взрывчатку. Она у них кустарного производства, детонирует от звонка на прикрепленный телефон. Собственно, перенастроить все так, чтобы взрыв был вызван не звонком, а радиосигналом из моей многофункциональной перчатки. После всех манипуляций заминировать ящики с наркотиком и скрыться, уничтожив все партии разом. План провалился на пункте с заложением взрывчатки. Охранник сноровисто вырубил меня ударом огнетушителем в затылок. А очнулся я уже за столом. С меня сорвали маску и положили на стол. Я улыбнулся Расчленителю, несмотря на то что это было нелегко из-за разбитых губ. Он был явно удивлен, увидев лицо заклятого врага, который ему уже несколько месяцев жизнь портит. — Чего ты так удивлен? Отвык от человеческих лиц, пока жил в этом зоопарке? — язвительно спросил я, озвучив первую пришедшую на ум шутку. Один из приспешников тихо хихикнул. На лице Расчленителя вспыхнула ярость. Он развернулся и показал другом подчиненному весьма простой жест: провел рукой по шее. Тот тут же кивнул, перевел револьвер на хихикнувшего и вынес мозги единственному, у кого было чувство юмора в этой комнате, кроме меня. Ведь реально, не люди, а дикие звери. Расчленитель повернулся обратно ко мне. — Итак, Вишнёвый Череп. Рад, что ты сохраняешь хорошее расположение духа. Я люблю смотреть на то, как легкая улыбка на лице человека превращается в гримасу ужаса. Запускайте. Тот, который убил одного из своих, вытащил небольшой пульт из кармана и нажал на кнопку. Помните, как я говорил, что моя левая рука была засунута в непонятную металлическую коробку? Так вот, этот аппарат зажужжал. У меня в животе осел подкрадывающийся страх, дыхание в горле перехватило. И тут я почувствовал, что в каждый мой палец левый руки прямо под ноготь проходит длинная игла. Из моей груди вырвался крик. Иглы продолжили стремительно проникать глубже. Они не встречали никакого сопротивления. Я заорал и начал дергаться, извиваться как сковородке, а иглы продолжали движение. Они прошли полностью через ногти и пошли дальше, под кожу пальцев. По моим щекам потекли слезы, это была адская боль. Подчиненный Расчленителя снова нажал на кнопку, и иглы остановились, оставшись где-то в середине моих пальцев. Расчленитель перевесился через стол и наклонился ко мне. — Ничего не хочешь мне сказать? Тут надо было сказать что-то героическое. Может, выдать очередную насмешливую шутку? Вдарить свободной правой рукой по ухмыляющейся роже этого маньяка? Может, плюнуть ему в лицо слюной, перемешанной с кровью? Я не сделал ничего из этого. Я понял, что тут уже не до шуток. Это смерть. Стопроцентная. Мне не страшно выходить на улицу и драться против толпы отморозков. Не страшно прыгать под градом пуль. Не страшно преследовать по крышам очередного свихнувшегося суперзлодея. Это риск, это вызывает прилив адреналина, тревогу. Но никак не тот животный страх, охвативший меня в этот момент. Боль не прекращалась, продолжая раздаваться от пальцев по всему телу. Он продолжит убивать меня и будет делать это очень медленно. Мне не хватало сил, чтобы ответить. Внезапно среди потока адской боли я почувствовал кое-что еще. Легкий укол в вену левой руки. Я открыл глаза и увидел, как Расчленитель вкалывает мне в руку шприц с непонятной жидкостью синего цвета. Это?.. — Это не кальтилий, не волнуйся, — опередил мой вопрос Клэйтон, — Не думай, что наши отношения вызывают у меня такую теплоту, что я решил подарить тебе трип перед смертью. Это N-734. Суррогат, выведенный как раз в этой лаборатории. Учащает “мощность” сердца, уменьшает поток эндорфинов и повышает артериальное давление, помогая от травматического шока. Не будем вдаваться в подробности, я все-таки пришел сюда не лекции по химии читать. Проще говоря, это наркоз, который никак не ослабляет боль, но позволяет оставаться тебе в сознании и не умереть от болевого шока. Мы используем его в боевых условиях, но иногда, как в твоем случае, чтобы ты не откинулся раньше времени. Он не шутил. Эффект я почувствовал сразу. Шум в голове, вызванный болью, пропал. Но боль никуда не делась, теперь я чувствовал ее в полной мере. И что мне теперь делать? Аппарат зажужжал снова. Иглы продолжили свой путь. Пальцы начали загибаться под неестественным углом. Сначала я услышал хруст и только потом понял, что коробка садизма начала их ломать. Слёзы потекли новым потоком. Но я не закричал. Я уткнулся лбом в стол и сделал то, чего не делал до этого еще никогда. — Пожалуйста... — прошептал я сквозь всхлипывания, — Не делай этого... Прошу... Это не была уловка. Не была хитрость, чтобы отвлечь внимание. Я умолял пощады. Плакал и молил, чтобы мой враг сжалился надо мной. Верил ли я в то, что он сделает это? Ни капли. Расчленитель — явно не тот человек, который умеет сочувствовать другим. Он без промедления убивал женщин, детей, животных, полицейских, своих подчиненных. У него, как и любого психопата, атрофировано сочувствие. И я - последнее существо на Земле, которое он мог бы пощадить. Но я продолжил. Я умолял, выклянчивал его жалость, сквозь рыдания и боль. Потому что я знал, что никто не придет мне на помощь. Никто не способен мне помочь, кроме человека в чьих руках моя судьба. — Ахахаха, неужели гроза преступности, Вишнёвый Череп, умоляет меня о пощаде? Я не сплю? — с хохотом спросил Расчленитель, — Ну что ж ты так, мы только начали. Прибор начал протыкать мою ладонь множеством лезвий, продолжая проникать иглами в ломающиеся под прессом пальцы. И я не мог отключиться даже на секунду, я чувствовал все это. Хорошо, что хоть я не видел свою руку в этом аппарате, этого бы я точно не выдержал. В этой агонии у меня осталось единственное, на что я был еще способен. Размышлять. Я начал обдумывать ситуацию, и идея озарила мою голову сразу. Абсолютно очевидная идея, до которой я не дошел просто по причине шока. До нее додумался бы даже школьник. На моей правой руке все еще была перчатка. Взрывчатку я заложить не успел, но ведь она все равно подключена к моей перчатке, и они об этом не знают. Я нащупал большим пальцем правой руки небольшой рычажок внутри перчатки и нажал на него. Ничего не произошло. Шок от ситуации даже заставил меня на секунду забыть о ежесекундной боли. Я продолжил нажимать на рычаг, но ничего происходило. Как же так? Все же должно было сработать! Они не знают о том, что я перенастроил детонатор! Дальность. Неужели все дело в ней? Неужели радиоволны не доходят до взрывчатки? Конечно, может дело в железной двери и плотных стенах. Но что, если, все дело в каких-то сантиметрах, отделяющих меня от спасения? Но моя левая рука, истязаемая дьявольским устройством, была так крепко закреплена, что я буквально не мог подняться. У меня был выбор: принять медленную мучительную смерть или же попробовать рискнуть и усилить свои страдания ради призрачного шанса на спасение. Разумеется, я выбрал второе. Я со всех сил оттолкнулся ногами от пола и вскочил со стула. Моя рука в районе запястья хрустнула, принося новую волну боли. Мне пришлось сломать руку, чтобы вскочить даже не в полный рост. Сгорбившись, я с ревом выбросил правую руку, якобы пытаясь схватить за шиворот Расчленителя. Он, предсказуемо, успел отскочить. Однако, я смог выбросить вперед руку и нажать еще раз пять на этот жалкий рычаг перед тем, как один из бандитов подбежал и вдарил мне рукоятью револьвера по макушке, сажая обратно на место. Я плюхнулся на стул, чувствуя, как мой рассудок расплывается от продолжающейся боли. Я не потеряю сознание, я не умру, но я точно сойду с ума. И тут где-то за пределами комнаты раздался взрыв, а за ним еще один, погромче. Сложенная обратно в оружейную взрывчатка, наконец, получила сигнал и взорвалась, устроив цепную реакцию. И тут было самое главное. Немного актерской игры. Я сумел изобразить на лице подобие улыбки и выдавил: — Все, как я и рассчитал. Пиздец вам. Идите, встречайте гостей. Гостей никаких не было. Никто не знает об этом притоне. Но моей задачей было убедить их в обратном. Показать, что проблемы теперь у них. И это сработало. Бандиты и их главарь растерянно начали переглядываться. Клэйтон вырвал пульт у своего подчиненного и отключил машину боли. Я почувствовал, как иглы и лезвия выходят из моей руки. Это сложно было назвать облегчением, каждая клетка моей руки все еще излучала боль. — Отдохни тут пока. Не хочу пропустить самое интересное, — с демонической улыбкой сказал Клэйтон Рэбон и жестами приказал идти за ним своим подчиненным. Они все спешно выбежали с оружием наперевес, не забыв запереть дверь. Я остался один. Даже не предполагал, что все сложится настолько хорошо. Но что дальше? Я попробовал оторвать аппарат от стола, он был намертво приварен к столу, а стол к полу. Попробовал вытащить руку, но нет, устройство не дурак делал. Каждый мой палец был надежно зафиксирован, несколько металлических обручей внутри держали мое запястье. Правой рукой я пошарил по поясу. Пояса не было. Они догадались его снять. Значит не было и всех моих ножей, и метательных лезвий. Что ж. Я вцепился зубами в руку в том месте, где заканчивался аппарат. Я сжимал челюсти все сильнее и сильнее, пока мой рот не заполнился теплой кровью. С воем я вырвал из руки кусок мяса и выплюнул его. Из образовавшейся раны вверх устремилась струйка крови. Я продолжил грызть. Я грыз снова и снова, откусывая и выплевывая на пол куски своей собственной руки. Мясо застревало у меня между зубов, но я продолжал кусать. Больно. Очень больно. Очень-очень больно. Я был предпочел быструю смерть. Если бы мог, прокусил бы себе сонную артерию. Говорят, можно истечь кровью, просто откусив язык. Стоп. Истечь кровью? Невероятная слабость. Я теряю слишком много крови. Я прокусил вену, под столом уже образовалась большая лужа крови. Такими темпами я ведь реально умру от обильной кровопотери. Я начал думать. Но у меня не было времени, чтобы думать! Они поймут, что это всего лишь взрыв той взрывчатки и вернутся обратно. Зубами я начал отрывать лоскуты спандекса с закатанного на левой руке рукава, помогая правой рукой. Я оторвал достаточно длинный кусок костюма, правой рукой скатал его в жгут и плотно обмотал им рану, чтобы замедлить кровотечение. На это у меня ушло тридцать секунд. Непозволительная роскошь. Я продолжил кусать. В месте укусов практически не осталось плоти, только кость. Я начал грызть ее. Быстрее! Сильнее! Зуб треснул. Оказывается, лучевая кость крепче зубов. Или это локтевая? Да какая разница?! Я приподнялся и вдарил открывшейся костью по краю стола. Треск. Снова и снова, я колочу костью по столу, чувствую нестерпимую боль, которая вызывает у меня слезы и крики. Но это уже не крики страха, это крики ярости. Наконец, кости переломились. Я откусил оставшиеся лоскуты плоти, соединяющие части руки, и оказался на свободе. Подобно дикому зверю, откусывающему себе конечности, чтобы выбраться из капкана, я выбрался из этой ловушки. Кровь продолжила стекать струями с руки, но теперь медленнее. То ли жгут помог, то ли крови осталось не много. Шатаясь из стороны в сторону, я подошел к трупу человека с хорошим чувством юмора и взял в руку прохладную рукоять револьвера. Проверил наличие патронов в револьвере. Медленными шагами вернулся к столу и сел обратно. Приложил культю к руке, оставшейся в дьявольской шкатулке, и стал ждать. Они вернулись через две минуты. Я стал выжидать. Нужно поймать идеальный момент. После того, как они закроют дверь, но до того, как увидят кровь, и до того, как направят пушки на меня. Выстрел в грудь первому отбросил того к стене. Второй успел лишь дернуться, после чего получил порцию свинца в лоб. Я вскочил, сделал рывок вперед и выстрелил в упор в лицо Расчленителя. Затем еще два раза. Чтобы наверняка. И добивающий в голову первого. Я надел маску обратно. Отбросив в сторону пустой револьвер, подобрал другой с трупа второго приспешника. Проверил наличие патронов и аккуратно приоткрыл дверь. В коридоре никого не было. Видимо, взрывы зацепили остальных обитателей лаборатории. Поэтому эти трое так долго там возились. Я открыл окно и выпрыгнул в кусты заднего двора. Левая нога попала на какой-то камень, и я неудачно приземлился, подвернув ногу. Далее, я уже пополз прочь в ночь. Мимо усыпленных мною сонными дротиками сторожевых собак на выход из этого адского места. Впереди уже сияла утренняя заря. Эта ночь для меня на сегодня закончилась. Пора возвращаться в убежище, зализывать раны и делать работу над ошибками. Отдельные случайные успехи не смогут затмить наших блестящих провалов.