Безумие Золотого Дракона

Его переполняют чувства; миллионы, тысячи… есть ли число, способное помочь ему описать то, что он ощущает? Кажется, он забыл все известные ему слова. Безумие накрыло его именно тогда, когда настал тот момент, когда он понял — он умер. Именно тогда, когда нож его дочурки вонзился ему в сердце; лезвие вошло глубоко, рассекая мышцы, проходя между рёбер и вонзаясь в правый желудочек сердца. Кровь хлынула; моментально заполняя все его тело, заполняя лёгкие. Он захлебнулся в собственной крови. Последние, что он видел — её глаза. Зелёные зрачки этого мерзкого отродья, которое только мешало ему разбогатеть ещё больше. Ему было плевать, что его жена лежит рядом с ним без головы — он никогда не любил её. Он любил деньги — его страсть была в купюрах, и ему всегда было мало, а эта мерзкая дрянь мешало ему. Что же, она получила своё — пуля неплохо прошла насквозь её мелкую головешку. И когда он понял, что он в аду среди кучи разных мерзких тварей: от обдолбанных наркоманов, которые сдохли на очередной стычке и прячутся в темноте, мечтая чтобы их не заметили, до таких высот, как высшие демоны. Настоящих садистов, убийц. Людьми, чьи руки просто утопали в крови их жертв, а они улыбались. Наслаждались, после хотели ещё и снова шли на дело. Их побеждал лишь один несчастный случай… или пуля уж слишком умного детектива. Другие же умирали и никто не знал, кто они на самом деле. Мэй не был кем-то из них — он занимал строгую нишу средних демонов. Он научился выживать в этом мире, ведь его сила была в деньгах, как он и мечтал. Приняв форму человекоподобного существа с парой ветвистых рогов (которые он научился прятать) и раздвоенным языком — будто бы он змея, и когда его одежда в стиле самых ярких бизнесменов, приобрела его любимый оттенок — золотистый, он понял — он тот, кем и должен быть. Его сила была разнообразна — магия давалась ему с трудом, но он постепенно учился, но главная его способность, которая и помогала ему выжить: он мог превратить в золото ЧТО УГОДНО. Только захоти — одно касание и очередной член не до-мафии становится золотой статуей. Он разбивал их на мелкие кусочки, бросая золотые камушки на улицу. Ради интереса он наблюдал, как члены банд бросали всё и бежали собирать золотые камушки… даже не зная, что это их босс, которого они тут же заложат на наркоту или выпивку. Слабаки, ничтожества… и он даже не думал, что его дочь здесь, а потом и вовсе забыл о ней, как о чём-то, что осталось лежать в луже собственной крови в их особняке. Он рос — одна банда за другой проигрывали так и не начав сражаться; всякая мелочь и шушара его не интересовала. Он оставлял только сильнейших, но при этом безумно хотящих денег, а потом он встретил его и его жизнь изменилась. Он мечтал стоять рядом с демонами, которые могли соперничать с самыми первыми из живущих здесь. Конечно, с Люцифером никто бы и не рискнул тягаться (или же нет?), но Мэй мечтал встать рядом и смотреть на эти мелочные душонки снизу вверх, и медленно идти по головам к заветной цели… Аластора он встретил случайно — азарт таких, как он, распространялся не только на демонов, но и на обычные игры. Радио Демон — он слышал о нём, но и не мечтал увидеть, и где бы? В одном из азартных клубов, где играют в покер, курят странную траву (в аду рай для наркомана), и практически всегда — проигрывают. Здесь демоны оставляют тысячи, десятки тысяч, а вот такие как Аластор… Кажется, Мей как всегда, будучи в окружении самых доверенных ему демонов, заняв свой любимый стол, начинал очередную партию в карты. Он играл только с теми, с кем можно было потягаться. Брать гроши низших демонов не входило в его планы, но как только он вошёл — всё, кажется, замерло. Музыка, конечно, продолжала играть, но демоны замерли. Да, они пытались сделать вид, что всё как обычно — просто ещё один посетитель, но только этот посетитель заставлял демонов едва заметно дрожать; сидя на стульях или же за игровыми автоматами — демоны сжались в комки, боясь сделать лишний вдох, когда он медленно, держа крепко свою трость… кажется, на её конце была что-то похожее на микрофон? Мэй пожал плечами тогда, после чего попытался снова сфокусироваться на игре, но потом понял — всё начало затихать за его спиной. Он слышал стук трости о пол, слышал, как двигаются стулья — некоторые демоны не выдерживали и расступались перед Аластаром, а он же как и всегда — принимал это как должное и заслуженное. Мэй понял, что всё плохо именно тогда, когда его игроки медленно, без предупреждения, отошли от столика, побросав карты и фишки. Единственным, кто остался за столом был Мэй; его охранники исчезли, а спину прожигало что-то адски горячее. Как оказалось потом — Аластор решил, что его выбор падёт сегодня на него. Он стоял за спиной совсем не долго, но эти сорок секунд… Мэй никогда не боялся, никогда! Но только он понял, что даже не видит его — сердце забилось с жуткой силой, но вдруг… — Мой друг! Кажется, у тебя не осталось игроков? — Голос, будто бы из старого радиоприёмника; скрежет через помехи… Он медленно встал с другой стороны стола и тогда он смог разглядеть его; этот образ после снился ему долго и как оказалось — далеко не в кошмарах. Красного цвета было столько, что Мэй подумал про себя — этот парень любит цвет, который с одной стороны — алый, как кровь, а с другой — цвет страсти и похоти, который при одном только взгляде заставляет кровь закипать. Красные белки глаз с чёрным тонким зрачков (один слегка скрывался за моноклем); серая кожа, похожая на цвет дождливых облаков; странное алой пальто поверх такой же рубахи и таких же штанов. Чёрные ботинки слегка поскрипывали — это был единственный шум в зале, но кажется Аластору было всё равно — он не сводил глаз с Мэя, остальные для него были пустышками, которые не были достойными внимания. Его алые ногти в чёрных перчатках взяли брошенные карты на столе: — Ахахаха, — раздался смех из старого радиоприёмника. — Ты только посмотри, — демон развернул карты и Мэй увидел, что у кого-то была беспроигрышная партия. — Упустить такую возможность — каким глупцом надо быть! Мэй же смотрел на то, чем кровавый Радио Демон отличался от большинства; привычка, которая возвышала его над другим сбродом — улыбка. Широкая, полная жёлтых острых зубов, которая никогда не сходила с его лица. Она пугала… и будоражила разум. Мэй растерялся, а когда Аластор поставил свою трость рядом с собой — звуки вокруг снова возобновились. Видимо, это был такой знак для других — трость на полу, как голубь с веточкой вербы — спасение. — Ты… вы… — Чёрт! Да что с ним не так? Он что, испугался как все остальные? Или… что с ним не так?! — Ой-ой, — демон успокаивающе покачал кистью. — Расслабься, Золотой Дракон, я не собираюсь, — лицо демона исказила странная гримаса; улыбка стала шире, а глаза превратились в показатели радиочастот за стеклом. — убивать тебя. Мэй не сдвинулся с места… он всё же боялся, но боже — почему ему так нравилось это ощущение? Лицо Аластора снова стало обычным и он удобно устроился напротив Мэя: — Нарушил игру, — ляпнул Золотой Дракон, и уже ждал того, как его голова взорвётся, но в ответ получил лишь новую порцию смеха из радиоприёмника: — А ты забавный, дорогуша. Сыграем? — Демон сам собрал карты; сложив их в одну колоду, он положил её перед собой. — — На что? Демон задумался; он стучал по острому подбородку ещё красным когтем, а потом усмехнулся: — На твою душу… Он не помнил потом — выиграл ли он потом или проиграл. Его разум очнулся тогда, когда он переступил порог своего дома. Его одежда, лицо, руки — всё покрывало кровь демонов. Лишь потом он понял, что игра оказалась настолько удачной, что они вместе разнесли то казино. В живых не осталось никого. Аластор снился ему; он приходил ему во снах, предлагая больше крови, больше разрушений… больше места рядом с собой. Мэй не понял, как стал одержим им, и его одержимость довела его до потери авторитета, банды, дома. Он хотел видеть его; хотел чтобы он снова подарил ему это сладкое ощущение — убивать, утопая в крови. Слышать этот мерзкий голос радио, который заставлял вздрагивать Золотого Дракона от возбуждения. Он мечтал, чтобы алый когти разорвали одежду из золота на мелкие кусочки… чтобы они рвали мягкую кожу, заставляя кровь сочиться из множества ран. Чтобы острые зубы вошли ему в шею, разрывая мышцы… Сердце падшего и обезумевшего от похоти Золотого Дракона уже давно было в в цепкой ладони Аластора… — «Заставь испытывать меня ещё больше боли… ещё больше!» Он не знал, как оказался у его ног. Золотой Дракон упал перед Аластаром на колени; позади мелькали глаза и раздавались смешки, но Радио Демон жестом прекратил их. — Обездоленный и брошенный, — начал Аластор, пока Мэй пытался сесть на колени — на остальное не было сил. — Золото, что почти очистилось от всего ненужного. Как только Мэй поднял глаза и увидел его — как во снах. Всё та же улыбка, а этот алый свет глаз… — Убей меня, — простонал обессилевший Мэй. — Я не могу больше терпеть это. Демон присел на колено, не сводя горящих глаз с Мэя: — Что же так мучает тебя? Кажется, у Мэя сломался разум в тот момент — он больше не думал о нормальности поведения, его ощущений и возбуждения, которое накрыло его. — Господин, — Мэй вынул язык, словно послушный пёс. Встав на четвереньки, он приблизился к вожделенному лицу; Аластор даже не дрогнул, а продолжал наблюдать. — Убей меня, умоляю. Я не могу справиться с этим чувством… оно убивает меня всё это время… — О, — раздалось протяжно. — Вот как, — горячая рука легла на щёку Мэя; большой палец с острым алым когтем медленно рассёк щеку, оставляя кровавый след. — Хочешь, чтобы я сделал тебе больно? Тебе нравится именно это? — Большой палец проник в рот полный острых белых зубов Мэя; он ощущал, как он скользит по языку. Мэй с наслаждением принимал такой подарок — он старался заглотнуть по глубже и задохнуться. — Хочешь на вершину мира, Золотой Дракон? — Аластор наклонился к уху Мэя. — Хочешь я буду дарить тебе боль каждый день? Но Мэй уже давно сделал свой выбор… Он был алого оттенка на фоне звука из старого радиоприёмника.