«И это всё?» — думал он. «Такова моя смерть? Мой конец?» — Мужчина не до конца осознал ещё, что это действительно так. Что он просто умрёт по чьей-то прихоти. И ему стало на самом деле не по себе. Пара-тройка прямых ударов ножом в грудь, рядом с сердцем, и Константин валится на землю, бездыханный. Вампир осматривает его тело, слегка пинает носком ботинка, но не получает реакции. Закинув его тело к себе на плечо, как будто это вовсе и не труп, а мешок картошки, их и след простыл.
***
Константин грубо падает в мягкое, обитое розовой кожей, кресло. Затем резко запрокидывает голову вверх, уставившись в потолок. Он поднимает руку в направлении одной из люстр и быстро, даже умело, складывает несколько пальцев вместе и приставляет к виску, хмурится, а затем с усердием, драматично и громко вздыхает. Мужчина опускает взгляд и тут же встречается глазами с Райто. Первое время глаза вампира казались ему странными, даже жутковатыми. Ему казалось, что, когда тот долго смотрит — может прочитать его любые мысли. Ничего такого, просто Константина долгое время мучила паранойя насчёт вампира. Но вскоре он научился относиться к его пронизывающему взгляду легче, а затем и совершенно не обращать на него внимания. — Слушай, я никогда бы не подумал, что мне придётся выполнять такие задания, — обращается он к вампиру. Константин поправляет ворот рубашки одной рукой, пытаясь его ослабить, но в итоге просто грубо дёргает за ворот, и из горла рубашки вылетает пара пуговиц, что были намертво застёгнуты. Вторую руку он неизменно держит на виске. — Я всё сделал, но тебе это вообще зачем? Нравится питаться кровью младенцев? — Блондин точно над ним издевается, а ещё и не скрывает своего заносчивого смеха. Он не понимает рыжего и заявляет ему об этом каждый раз, хотя даже никогда и не пытался. За последнее время Райто и его новый фамильяр довольно быстро сблизились, прямо после того, как Константин очнулся. Если бы Сакамаки не убил его обычным способом, а выпил кровь, то вампирский вирус бы проник в его клетки и, скорее всего, тоже убил бы его. Но тогда Константин не смог бы возродиться, хоть и есть некий процент, что после этого человек становится вампиром. Конечно же, это принесло бы только проблемы, и в этом не было никакого смысла или необходимости. Райто опирается на бильярдный стол, который стоит прямо перед Константином, и выглядит довольно серьёзным. Его руки и ноги скрещены, будто эта его поза кричит нам о его отречении, закрытости, неготовности. Губы плотно сжаты в «трубочку», пока вампир о чём-то размышляет, что даже не решается ответить на вопрос Константина. Проходит не слишком много времени, но и не так мало, пока он не расслабится, опустит томный взор на своего фамильяра, раскрывая руки и одним движением запрокидывая их за голову, откуда-то одной рукой достав кий. Он обходит бильярдный стол и на нужном ему месте замирает. — Слушай, — Райто заходит с того же угла, — как ты думаешь, что такое… неравный размен? — Вампир бьёт кием по шару, и тот попадает в другой, далее падая в луз. — Когда он, возможно, неэквивалентен, не выгоден, то ты просто, — он делает паузу, пока играет, а потом, когда уже бьёт по шару, также размеренно продолжает свою речь. — Отдаёшь что-либо, да? Какой-то исходный материал, чтобы получить что-то более значимое. Райто смотрит на собеседника глазами хищника, притворщика. До своей смерти именно таких глаз всегда боялся Константин — такие люди, как Райто, хотели плевать на остальных, а главное — на себя. — В общем, как в шахматах, да? — Фамильяр пытается держаться уверенно, но ему вдруг кажется, что его всё равно скоро стошнит от этого до костей пронизывающего взгляда. — Это, вроде, называется, — Константин хмурится и вдруг подмечает что-то для себя в голове, поднимая ясные, жёлтые глаза на вампира, — жертва? Чтобы поставить мат, тебе нужно пожертвовать фигурами, правильно? — Да, мой дорогой друг, — вампир улыбается, — ответ верный. — Райто разбивает последние шары, и они, будто слушаясь его, разъезжаются по всему столу каждый в свои лузы. Он аккуратно кладёт кий на стол, повертев перед этим в руках, рассматривая. — Я-то думал ты, как пустая бутылка из-под вина: раньше в ней было что-то ценное, а выпей до дна и разбей — только одна пробка останется, и то никому ненужная. Но мои, — вампир делает паузу, и из его уст вырывается нездоровый смешок, — внезапные ожидания оправдались. Ты же рад, что я убил тебя? — Рыжий поднимает глаза на Константина. Он хочет услышать «да», но вместо этого получает лишь тишину в ответ, поэтому Сакамаки отворачивается от мужчины и искренне улыбается, пока никто не видит. «О, да, ты чертовски этому рад. Я даровал тебе бессмертие, свою опеку и крышу над головой. Ты, должно быть, по гроб… нет, ты обязан мне вечностью, Лебенбаум. И когда-нибудь ты вернёшь должок» — проносится у Райто в голове. После долгой тишины, что, как остриё резало кожу, также и она резала мысли пополам, и они уходили куда-то глубоко и далеко; напряжение спало, и оба, что Райто, что Константин, чувствовали себя гораздо легче. Вампир оборачивается и видит маленькую переносную колыбельку, которая стоит на кофейном столике рядом с креслом, в котором вальяжно раскинул свои конечности Константин. Он, казалось бы, приметил её сразу же, но просто решил проигнорировать. Сейчас — иное. Райто подходит к ней осторожно, будто бы боясь спугнуть, с каждым шагом он все неувереннее и робее. В глазах его странный блеск, и, казалось, что изумрудно-зелёный, тёмный, немного грязный цвет вдруг превратился в салатовый, лаймовый оттенок. Он поднимает какую-то простынь, что закрывает личико младенца, лежащего внутри, и замирает на миг. — Это же девочка? — Райто осматривает её детские черты лица. Тянет руку, чтобы прикоснуться к этим маленьким щёчкам или носу, но, почти дотронувшись, одёргивает руку, будто ошпаренный кипятком, и только пальцами едва-едва поправляет короткие волосы. — Да, — Константин тяжко вздыхает, — спит, кстати, крепко, хрен сейчас ты её разбудишь… я вколол тот препарат, что ты мне вчера дал. Мужчина с интересом уставился на Райто, который впервые проявляет в присутствии него такие чувства. Он даже не знает, как это назвать. Забота? Одобрительно кивая в сторону шатена, вампир поправляет покрывало и укрывает младенца. Он наклоняется к ней слишком близко прежде чем закрыть её ангельское, невинное лицо, и что-то долго шепчет. Константин не может разобрать ни слова, поэтому вынуждает себя думать, что его это не заботит. — Мария, — Райто специально иногда зовёт так своего фамильяра, чтобы его побесить, — у меня много дел, поэтому тебе придётся пока присматривать за ней без моего участия. Шатен не удивлён совершенно. Он лишь думает о том, что после смерти самое последнее, что хотел сделать, а точнее, что никогда он не хотел — это наниматься чьей-то нянькой. Ему остаётся лишь согласиться. — Сколько тебя не будет? — Мужчина исподлобья смотрит на вампира, показывая своё недовольство. В этот момент Райто накидывает на голову свою единственную шляпу. — Год, два, три? — Константин слегка повышает голос. — Или заткнись, или она проснётся, — бросает грубо рыжий, — ты же знаешь. У меня есть дела. Я буду навещать вас по возможности, — он, вдруг задумавшись, улыбается, — и, возможно, приведу ей друга. Райто направляется к выходу из комнаты — большой арке, ведущей в тёмный коридор, в котором не горит ни одной лампы, как и во всём доме. Он поправляет свою шляпу, которая уж очень любит съезжать набок, и будто бы просто растворяется в кромешной темноте остальной части его особняка. Константин издаёт уж очень громкий вздох, больше похожий на изнурённый вопль, и всё больше обмякает в кресле, направляя взгляд на младенца. — И что нам теперь с тобой делать, Агата? Скажи же, что Райто — мудак? — Будто ожидая ответа от месячного ребёнка, фамильяр замолкает.