Френдзона

«Наверное, это самый худший день в моей жизни. Так и есть, хуже быть уже не может. И, наверное, никогда не будет. Может, мне вообще после этого уже никак не будет. Как будто выжженное поле внутри. Ни ветерка, ни одной живой души. Только раскаленный до горяча воздух и затхлый запах отчаяния. Так о чем это я? Ах да, мне сегодня разбили сердце.» Твердые шаги гулко отдаются в пустых коридорах, перемешиваясь с тяжелым дыханием бегущего человека. Вернее сказать, бегущей. Невысокая, черноволосая девчонка с ярко-голубыми глазами ссутулившись и запыхавшись бежит по лестнице, перепрыгивая широкие ступеньки и замирая при раскатах грома. Гроза медленно подкрадывается к зданию, окружая его темными густыми тучами и сотрясая ударами молний. В воздухе непривычно сухо, нет ветра и света, только изредка прорезающиеся, белые, ослепительные вспышки. Она нагнетает атмосферу вокруг вот уже несколько часов, но тучи, зависшие в темном весеннем небе, так и не пролились дождем. Дум. Девчонка настороженно остановилась, и, еще больше ссутулившись, забегала глазами, надеясь хоть что-то различить в кромешной темноте. Хоть какое-то движение, звук или признак присутствия хоть одной живой души. Проходят долгие несколько секунд. Все тихо. «Где-то просто хлопнула дверь. Все хорошо. Я убежала. Он меня не найдет. Здесь слишком темно, и вообще трудно что-либо разглядеть. Да и школа большая, а куда я пошла, догадаться очень непросто.» Девочка перешла на медленный шаг, а затем и вовсе остановилась, видимо, почувствовав себя слишком неуютно. Слишком одиноко. Слишком пусто. Она не умеет балансировать на светлой грани лучшего. Она неизменно упорно бежит до конца, а затем падает в черную, вязкую и холодную пучину одиночества, судорожно пытаясь ухватить кого-то, стоящего рядом. Похоже, в этот раз ей удалось. Рядом опять раздался непонятный звук, и девчонка, завернув за угол, юркнула в ближайший открытый кабинет, тихонько выдохнув сползла по стеночке и зарыдала. Беззвучно, давясь и захлебываясь солено-горькими слезами, сотрясая хрупкие плечи и легонько дрожа. Рядом послышались тяжелые шаги и частое дыхание. Она прислушалась, а потом схватила портфель и рванула прочь. Попытка не увенчалась успехом — чья-то рука больно сдавила запястье и рывком развернула к себе. «Эй, мышь! Ты совсем с катушек слетела? Объясни хоть что-нибудь! Куда так рванула, я даже спросить ничего не успел, да и вообще, еле догнал…» Девочка испуганно втянула носом воздух, и свободной рукой попыталась утереть слезы и потекшую тушь. Вышло не очень, но в темноте этого все равно не было видно. Где-то раздался гром, а через миг сверкнула молния, на пару мгновений осветив непонимающее лицо парня, ожидающе всматривающегося в глаза девчонки. Парень был светловолосым, имел лицо достаточно грубой лепки, лучистые светлые глаза и был на голову выше нее. «Ты что… плакала?» Молчание «Аня?..» Тишина была ему ответом. Тогда он решительно взял девчонку за плечи, встряхнул и потребовал: «Отвечай!» Та неуверенно пробормотала что-то, похожее на «да». Парень, шумно вздохнув отпустил ее и пробормотал: «Во дела-а-а…» Аня сделала неуверенный шаг по направлению к лестнице, потом еще и еще, и, окончательно уверившись в правильности своих действий, развернулась и собралась удрать. Но ее остановил голос парня, в мгновение ока оказавшегося у нее за спиной: «Ты же знаешь, я не дам тебе уйти.» Она тоскливо бросила взгляд на лестничный проем, и с тяжелым вздохом встала перед ним, но заставить себя посмотреть ему в глаза так и не смогла. «Что случилось? Тебя кто-то обидел?» «Не то что бы… забей. Тебя это волновать не должно, Алекс. Просто уйди.» Он не шевельнулся «Уходи! Слышишь меня?! Ты что, глухой?! Убирайся прочь!» Алекс оторопело моргнул, а потом выдавил: «Что я тебе сделал? Почему я должен уйти?» В разгоряченном мозгу медленно всплывает воспоминание: Руки дрожат, сжимая измятую, заветную бумажку. В ней признание. Она уже решилась. Назад пути нет. Все получится, все обязательно получится. А если вдруг… Так все равно будет лучше — она будет знать правду, какой бы страшной она не была. Вот он. Сердце отплясывает безумный танец в груди. — Леша! О боже мой. Парень медленно поворачивается, и что-то говорит стоящим рядом ребятам. Он не один! Черт. В горле пересыхает, а все продуманные реплики разом выветриваются из головы. Вот почему именно сегодня? Почему ей хватило смелости это сделать именно тогда, когда электричество во всей школе отключено, и те, у кого должен быть седьмой урок толпятся здесь?! Как же много людей! И что теперь делать? Попросить его отойти с ней? Не вариант. Спровадить друзей? Не выйдет. Просто сунуть бумажку в руки? Ааа, пошло он все к черту! Будь что будет. Сама скажу! — Салам, мышь. Че хотела? Где-то в груди шевелится недовольство. Вот почему когда они вдвоем, он ведет себя нормально, а как только рядом маячат его друзья, подружки и вообще хоть кто-то, то он сразу весь из себя?! Язык не поворачивается сказать ему об этом, и Аня мысленно дает себе пощечину: «Соберись. Ты должна признаться» Он выжидающе смотрит на нее. Глубокий вдох. — Ты. Ты. Т-ты. Ты мне нравишься. У него отвисает челюсть. Как-будто в замедленной съемке она видит, как бегают его глаза, как он тянется к волосам и взъерошивает их, как… Нет больше сил смотреть. И так все ясно. Он думает, как повежливее ее послать. Аня не может этого услышать. Не хочет. Она разворачивается, и ныряет в толпу, убегая от нагоняющей ее правды. Вдогонку ей несется растерянное «Куда?»… Никогда еще время не казалось таким медленным и растянутым. Обстановка была нагнетающей. Аня злилась, злилась так, как не злилась ни на кого еще в этой жизни. А ведь он ни в чем не был виноват. Как говорится, насильно мил не будешь. Сердце заныло, отдаваясь гулкими ударами в груди. Медленно пришло осознание: «Ты ему не важна. И не нужна. вообще.» «Зачем вот ты стоишь здесь? Зачем смотришь? Ты ничего не сделаешь с собой, и со мной тоже. Я все равно останусь влюбленной дурой, а ты все равно будешь веселым пофигистом, наплевательски относящимся ко всем окружающим. Уходи, Алекс, прошу тебя. Дурак. Любимый дурак. Ненавижу тебя. Уходи же, идиот». Глубокий вдох. «Злится проще, но проблему как-то надо решить». Аня не могла. Не могла вымолвить ни слова, ни звука. Она была похожа на куклу. Одинокую, забытую хозяйкой, сидящую в дальнем, запыленном и темном углу детской комнаты, неспособную моргнуть фарфоровыми глазами, сомкнуть жесткие ресницы, неспособную произнести мольбу, томящуюся в сердце. Абсолютно беспомощна, всеми забыта. Любовь должна была принести ей спасение. Но принесла лишь боль. Леша медленно развернулся, глухо произнес: «Ну ладно, до скорого», и собрался уйти. Дум. Как громко сердце стучит в груди. Дум. Она набирает воздуха в легкие. Дум. Он медленно поворачивается к ней. Дум. Их глаза встречаются. Сердце пропустило удар. Дум. Дум. Дум. «Потому что я тебя люблю. Поэтому прошу тебя, уходи» Она прикусила губу и сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Где-то вдалеке прогрохотал гром, озаряя вспышкой ее заплаканные глаза и растерянное лицо парня, стоящего напротив. «Я правда тебе нравлюсь?» Аня почувствовала, что слезы снова катятся по ее щекам, собираясь в уголках губ и оставляя соленые дорожки. Отчаяние. Холодное отчаяние накрывало ее, унося с собой ту малую частичку светлой надежды на хороший конец. Ему все равно. Абсолютно. Она. Ему. Не. Нужна. «Будь что будет. Уже похрен.» И она заплакала. Тихо и безнадежно, закрыв лицо руками и свесив голову вниз. К нему пришло решение почти мгновенно. Может быть, это сработал инстинкт защиты, может, просто чисто человеческие чувства, точно Алекс сказать не мог. Да и думать не очень хотелось. Вернее, мозг отчаянно кричал, что подумать то как раз сейчас необходимо, но вот тело повиновалось щемящему чувству в груди. Он не мог, да и не хотел смотреть, как плачет девочка. Тем более Аня. Она всегда казалась ему хрупкой, почти полупрозрачной, с чистыми детскими глазами, но таким тяжелым взглядом. Аня представляла собой набор контрастов — бледная кожа, но черные волосы и брови, светлые, невинные голубые глаза и изучающий, тяжкий взгляд, маленькое острое тело, но такая сила духа. И вот она плачет. Страшно подумать — плачет из-за него! Почти мгновенно он притянул ее к себе, обвив сотрясающееся тело сильными, теплыми руками и тихонько прошептал лишь одно слово: «Прости». Она не дернулась, не попыталась вырваться, она просто продолжила плакать, тоненько всхлипывая и сминая пальцами его рубашку. Где-то далеко грянул гром. Несколько минут было тихо, а затем оба услышали постукивание по крыше. Хлынул дождь. Алекс мягко гладил ее по голове, пропуская через пальцы шелковистые пряди и ругая себя за слепоту. Постепенно она успокоилась. Приподняв лицо к верху, она наткнулась на обеспокоенный, немного виноватый взгляд. «Я не люблю тебя, Аня. Не знаю, когда разберусь в себе и в этом. Но. Извини, я действительно не замечал. Ты мне. Как младшая сестра. Я люблю тебя, но не так, как тебе хотелось бы. Пока. Просто дай мне время. Я буду рядом, клянусь». Сквозь слезы она улыбнулась и кивнула. Холодную душевную тьму наконец пробил теплый солнечный свет.