Из Детройта с любовью

      За последнее время нападений стало больше. Всё начиналось с подворотней, свалок, а сейчас достигло и главных улиц Детройта. Это раннее весеннее утро, когда воздух пропитан нотками свежести и зелени, запахами, по которым мы успеваем соскучиться за зимнюю пору. Солнце цветит так ярко, что множество маленьких солнечных зайчиков отражаются от металлического браслета Коннора, и беспокойно подпрыгивают на стенах домов по мере его приближения. Этот браслет напоминает цепь из разного размера солдатских жетонов отличающихся форм, Коннор почти не снимает его, потому что попросту забывает о его существовании. Лужа крови грозится запачкать его подошву, но шатен всё же решает рискнуть. Находя очередной труп, ему становится всё сложнее пройти мимо. Молодой парень, на вид лет 25, не больше. Голова со светлой шевелюрой лежит в стороне от тела, правее ступней. Совсем небольшая улочка, больше походящая на место под ларек или чей-то гараж, а потому капли крови видны на всех трех стенах. Будь это человек, Коннор вряд ли позволил бы себе лезть в чужие дела, но, судя по запаху, исходившему от тела, это был представитель его вида. «Замечательно»- упырь садится на корточки перед уже остывающим телом, склоняясь над оторванной головой и оттягивая большим пальцами веко над правым глазом. Нужно успеть сделать всё быстро, пока кто-то не рассказал полиции, а, быть может, уже рассказал. В таком случае эти раздражающие сиренами копы уже мчаться к нему и…Этому бедолаге. Взгляд юноши скользит по радужке упыря то ли с раздражением, то ли с озадаченностью. Да, не все упыри милые твари или хотя бы сносные создания, но участившиеся случаи убийств его вида воздвигали серьезные вопросы Совету. Только за последний месяц было найдено более двадцати трупов, не говоря уже о тех случаях, которые не были известны полиции. Радужка глаз убитого отдавала бордовым цветом, что мгновенно проясняло ситуацию. На самом деле, убить Обращенного упыря было нетрудно, если знать, как действовать. Проблема была в том, что в последнее время это знали слишком многие. И, судя по всему, не гнушались делиться знаниями и с остальными. Изучение трупа без оставления собственных отпечатков- дело муторное, Коннор не мог касаться ни раны, ни одежды, ни-че-го. Однако даже невооруженным взглядом было видно, что шея убитого не была прокушена. Голова была оторвана практически…ровно? Недостаточно идеально для бензопилы и недостаточно рвано для укуса. Будто кто-то просто… выдернул её обеими руками. На секунды внутри Коннора что-то покрывается инеем, совсем легким , ещё утренним и тонким. Что-то неприятно ноет в области шеи, и упырь разминает её, стараясь абстрагироваться. Он не знал этого парня и уже не узнает, так к чему так остро проектировать всё каждый раз? От человеческих повадок трудно избавиться, верно? Собраться, нужно собраться. На периферии мозга Коннор уже слышал звуки приближающихся машин, а потому аккуратно обошел голову, наклоняясь над самим обезглавленным телом. Грязь под ногами неприятно хлюпает, смешенная с кровью. Ни синяков, которые обычно у Обращенных видны особенно ярко, ни множества царапин, характерных для ликанов. Упырю доводилось не раз видеть оборотней в действии, и практически всегда тела их жертв обезображены самым отвратным образом. Звери плохо контролируют себя не только в фазы обращений, так с чего бы им даже лоскута этой синей рубашки не порвать? Быть может, есть какие-то отметины под ней? Хоть какие-то следы? Коннор заинтересованно окидывает взглядом обнаженные части тела, любопытство прожигает его, но он прекрасно знает, что это дело полиции. Заслышав уже вполне реальный скрип шин приближающихся автомобилей, упырь быстро и как можно более бесшумно уходит через двор, оборачиваясь несколько раз в сторону главной улицы. В некоторых местах земля была сухой, упырь старался не ходить по ней до тех пор, пока его следы окончательно не смешаются в грязи с множеством других. Это было странным убийством. Ни характерных отметин, ни следов укуса. Полиция так часто ссылается к ним именно потому, что по форме укуса можно понять главное: дело это рук ликанов или упырей. А ещё лучше сказать- «дело зубов». Допустим, в случае с упырями, укус вышел бы длиннее и более узким из-за особенностей выдвигающейся нижней челюсти. А в случае с ликанами- короче, но шире. Если это ни одни и ни другие, тогда кто это был? Кто был способен на убийство без помощи клыков в век, в котором размер твоей пасти важнее размера члена? От этих вопросов, что Коннор сам задавал себе, ему становилось некомфортно, даже жутко. От места, где он нашел труп, до Башни добираться от силы полчаса, Детройт не был большим городом, но довольно уютным.       Особенно в такие теплые дни, когда кожу едва пригревает яркое солнце, слепящее глаза. Коннор любил солнце, подобная погода всегда напоминала ему о детстве. О тех днях, когда они с братом ещё могли позволить себе убегать из школы, тратить сбереженные деньги на вкусные булочки из лавки Дороти. Воздушные, размером с целую ладонь! И бесконечно сладкие, иногда мадам даже перебарщивала с сахарной пудрой. Да Дороти и сама была похожа на булочку, но от этого её выпечка становилась ещё вкуснее! Особенно, когда она подмигивала мальчишкам, позволяя взять на одну больше, и это было настоящим праздником. Тогда парни делили её на две равные части, но руки-то растут из нужного места, так что одна из половин всегда была больше другой. Обычно такую Ричард отдавал брату. Весна всегда относила упыря обратно в то время, когда всё было намного проще. Нет, это вовсе не означало, что сейчас жизнь Коннора была «взрослой и лишенной радости». Просто в «те дни детства» он мог позволить себе провести все двадцать четыре часа в компании брата и только брата. Они оба позволяли себе просто наслаждаться обществом друг друга, обсуждать кого-то или что-то, придумывать невероятные истории. Больше времени на домашние посиделки- так это можно было описать. Поэтому дни, подобные этому, всегда были особенно вкусными. Коннор щурится от солнца, выходя из автобуса со слегка запыленными стеклами. Сегодня ему было о чем доложить Совету, так что ежедневный забег в магазинчик Джерри отменяется. Упырь поднимается по недлинной мраморной лестнице, ведущей к высокому светлому зданию цвета мокрого асфальта. Когда ты входишь сюда, то ловишь на себе осторожные, а порой и откровенно-осуждающие взгляды. Люди не любят упырей, потому что боятся. У некоторых не хватает мозгов это скрывать. И, не будь трехстороннего договора, после у них просто не хватало бы мозгов. Но это же двадцать первый век, все стараются как могут, чтобы сохранить это и без того хрупкое равновесие между ликанами, упырями и обычными людьми. Поскольку здание строилось исходя из предпочтений господина Камски, это и прослеживается во всём. «Нет» множеству картин и статуэток, волнам кричащих цветов и маленьким элементам интерьера. Практически отсутствовали мягкие, округлые формы, читалось явное преобладание серой палитры цветов, белых и практически черных тонов. Впрочем, акцент на выбивающиеся цвета всё же был в некоторых залах. Само здание насчитывало одиннадцать этажей и включало в себя десять отделов и множество подразделений. Первый этаж состоял из регистрационных стоек и приема жалоб, доносов и информационных писем от любого гражданина. На втором и третьем этаже располагался учебный центр и контроль популяции Обращенных. Четвертый этаж отслеживал действия ликанов и собирал любую информацию, касаемо их. Дальше следовал Отдел Правопорядка, в котором разбирались преступления против упырей, так как полностью доверять полиции были готовы немногие, а за ним- Отдел Противозаконных Происшествий. Отличался последний тем, что устранял нарушения самих упырей, отвечая перед людьми и ликанами. Грубо говоря, члены этого отделения занимались самым настоящим исправлением косяков и проебов. К слову, Коннору тоже приходилось присутствовать там пару-тройку раз. На седьмом этаже располагались кабинеты и покои Старших, а восьмой этаж занимал атриум и залы Советов. Отел Международного сотрудничества следовал сразу за Научным центром. Одиннадцатый этаж, конечно же, занимал кабинет господина Камски. Разумеется, у Элайджи были свои личные покои вне Башни, однако порой он проводил в ней целые сутки напролет. Да и Основатель имеет право на куда большее, чем банальный отдельный этаж в собственной Башне. В покоях господина Камски акцент был расставлен на алые цвета, что вполне иронично, исходя из особенностей выведенного им вида существ. Несмотря на размеры здания, Коннор всегда чувствовал себя в нем уютно. Может потому, что успел привыкнуть к нему , а может и потому, что, несмотря на немалое количество людей, здесь всегда было очень спокойно. Конечно, некоторые этажи так и бурлили жизнью, особенно избегаемые Хиллом второй и третий. К Обращенным он относился как к новичкам, хотя некоторые знакомые из них были постарше самого Коннора. Одной из характерных черт минималистического здания было использования стекла. Оно было практически везде: стеклянные двери, окна, аквариумы, полки, столы. На разных этажах- разные элементы мебели или интерьера. Особенно запоминается новичкам восьмой этаж, на который и держал путь Коннор. Собрание должно было уже закончиться, но члены Совета никогда не расходятся вовремя, задерживаясь как минимум часа на пол для обсуждения деталей. И вот он, ровно посередине зала широкий фонтан с множеством серых трубок и проводов за стеклянными гранями, пущенных по низу фонтана. Словно широкие ветви дерева, прорастающего прямо из пола. Если кто-то задерживается в Башне допоздна, то имеет шанс лицезреть маленькие мигающие огоньки, запущенные по темным проводам. Это занимает всего пару секунд, прежде чем каждая веточка дерева загорается. Вроде ничего особенного, ни летающих кошек, ни поющих горгулий. Но на эти мгновения для тебя происходит чудо: ты видишь, как крупицы жизни наполняют эти веточки, одна за другой. Коннор помнил, как увидел это в первый раз, и… -Всё ещё любуешься им?- голос брата звучал немного ниже и глубже собственного, но люди, слыша братьев по телефону, почти всегда путали их. Оборачиваясь в сторону второго Хилла, Коннор секундно сжимает губы в короткой улыбке: -Больше воспоминаниями. Совет уже закончился? Ричард был старше брата всего на 13 минут, но это позволило ему родиться 20 числа, а Коннору- 21. В гороскопах эти числа делят разные знаки зодиака, о чем частенько напоминает сам Рич. Из-за такой несерьезной разницы называть себя с гордостью «Старшим братом» было бы глупо, но позвольте провести вас в мир «А мне плевать» Ричарда Хилла. «А мне плевать»- слоган на все случаи жизни. К удивлению, упырь и вправду походил на более взрослую особь: Ричард был шире, крупнее и выше, хотя Коннора далеко не назовешь дохляком. -Спрашиваешь меня так, будто я на нём присутствовал,- старший усмехается, толкая плечо брата собственным и кивая в сторону центрального Зала номер три. На секунды взгляд Коннора, искренне-удивленный, направлен на брата, а после- на двери Зала. Они как раз приоткрылись, после чего в разъеме возникла седая макушка Молли- одного из членов Совета. Нет, Коннор знал, что творилось что-то неладное, но что б Ричард Хилл пропускал Советы без уважительной… -Постой-ка,- обрывает себя Коннор, упираясь в плечо брата своим и слегка притормаживая обоих,- Ты выполнял чье-то поручение или был на каком-то задании, что позволило бы тебе пропустить собрание? Ричард едва заметно усмехается, больше лениво и иронично, чем весело и непринужденно. А после кивает в сторону захлопнувшейся двери с читаемым намеком в глазах вроде «Может уже поторопимся?». Но с его губ срывается только: -Твой мир рухнул?- находясь чуть позади Коннора, Рич проворачивает тот самый трюк, который всегда вводит младшего в прострацию. А именно: упырь наклоняется к плечу Коннора и делает неглубокий вдох, разбирая запахи, витающие вокруг младшего Хилла и въевшиеся в его одежду. Пока тот возмущенно вздергивает брови, микромимика Ричарда выдает сдержанное недовольство. Нотки запахов плоти и крови были самыми свежими, под ними стойкий для всех упырей запах псины. Но это не ликаны, скорее всего, тяга шатена к бродячим псам. В последнее время запахи трупов начинали окружать Коннора всё чаще. Этот был острым, но хуже всего- запах принадлежал трупу упыря. Рич сталкивался с ними достаточно, чтобы не путать с другими. Конечно, это было дерьмово. Дерьмово было то, что обнаружен очередной труп упыря, во-первых. И во вторых то, что обнаружил его Коннор. Правда, если первое касалось как братьев, так и Совета, то второе относилось непосредственно к Хиллам. Старший прекрасно знал, что его брат куда более…чуткий, если можно так выразиться. Коннор относился к жертвам совсем не так как, возможно, ему следовало бы. Он всё ещё продолжал видеть во многих личность, вместо того, чтобы видеть то, чем они и являлись: мешками с мясом и костями. И каждый раз после обнаружения трупов фактически папку с их делами просто откладывали в сторону до выяснения причин смерти. Для этого нужно было дождаться отчета полиции, получить разрешение взглянуть на тело, провести собственные анализы по собранным материалам и бла-бла-бла. Несмотря на внушающих размеров отдел правопорядка ни одна из смертей не была раскрыта. Ни одна. На глазах Коннора брали визитную карточку личности и превращали её в армейских жетон. «Согласно правилам работы», «Согласно алгоритму системы Башни». Смерти оставались смертями, лежащими мертвым грузом на этой самой папке с алгоритмами. Прямо на столе Коннора. Аманда называла это остатками человеческих привычек, которые со временем пройдут, как только мозг Хилла привыкнет к отсутствию «вечного» под этой луной. По этой же причине одна из Старших охотнее благоволила Ричарду, считая, что его организм быстрее перестроился в состояние хищника. На самом же деле Рич, в отличие от Коннора, никогда и не был таким эмпатичным. С людьми он сходился куда лучше своего брата, но сочувствия они у него не вызывали. Очень иронично. Очередной труп нес за собой очередное «Передайте всю имеющуюся информацию Отделу Правопорядка», и шатен понимал, как это прозвучит в голове брата. Ловя увесистый хлопок Коннора плечом, Ричард молча отступает, ничего не подмечая по поводу букета запахов, пропитавших одежду упыря. -Хватит так делать,- Коннор старается произносить это спокойно, как делает брат, когда просит о чем-то. Но что-то ему подсказывало, что эта просьба, как и все предыдущие, услышана не будет. Недавнее замешательство Коннора можно было объяснить так же просто, как и удивление членов Совета, когда братья вошли в двери с процарапанной цифрой три. Столько времени прошло с тех пор, как парочка обращенных во время своих тренировок слетели с катушек и решили ворваться в Зал Совета. А несчастную и не такую уж дорогую цифру всё никак не заменят. Впрочем, мы отвлекаемся от лиц на фоне всё такого же минималистического зала с единственным ярким пятном в виде фиолетовых фигур на главной стене. Лица эти, как я и упоминал ранее, были удивленными. Всё это враки, что упыри славятся своей сдержанностью. Разве что только Ричард ей славится и Аманда напополам с Камски. Писатели с чего-то однажды решили, что все оборотни и ликаны должны быть агрессивными и буйными, а упыри и вампиры- холодными и сдержанными. Особенно это бросалось в глаза полиции, которые одно время ловили Норт за постоянные административные нарушения, пока Совет не взял дело в свои руки. Коннор не осуждал её: хотела высказаться- высказывайся. Но не таким образом. -Наше собрание подошло к концу, но вы можете принять участие в обсуждении,- эту дамочку звали Трисс. Трисс Роше. Зачастую собрания вела именно она, чем занималась и сейчас. Складная фигура, невысокий рост и милое каре мелированных волос позволяли ей не отказывать себе в удовольствии перекусить. Карие глаза Трисс быстро скользят со старшего брата на младшего и наоборот,- Если у вас нет новостей, то… -Есть,- Коннор делает шаг вперед, складывая руки за спиной и оставляя за ней же Ричарда,- По пути к Башне мною был найден труп. Очередной Обращенный, только теперь не на свалках и в гетто, а в центре города,- он хмурится, глядя на лица перед собой. Сегодня на собрании присутствовало шесть человек, включая Молли, которая уже отошла по своим делам. Оставшиеся, кроме Трисс, были представителями научных и учебных отделов, а также ещё кто-то, с кем Коннор ранее не сталкивался, а может и просто не запомнил. -Что ж,- женщина хмурится и едва вскидывает подбородок, от чего кончики её каре взлетают над плечами,- Об этом нужно доложить в Отдел Правопорядка и… -Нам нужно начать делать что-то уже сейчас,- Коннор упирается обеими руками в стол, но делает это так резко, что звук больше походит на удар. Он знал, что будет именно это. Перекладывание обязанностей с одних на других, что затянется на дни, а то и недели. Если бы это был первый случай за неделю, Коннор бы понял. Если бы был четвертый случай за месяц- он бы тоже это понял. О, нет, Хилл не был дураком, требующим решения здесь и сейчас. Он прекрасно понимал, что есть определенный алгоритм правил, тем более, когда дело касается такой огромной системы, как Башня. Однако, если эти чертовы правила чертового алгоритма не работают, может пора начать что-то менять? - Это не был укус упыря, как и не был укус зверя. Парню просто снесло башку к чертовой матери!- в такие моменты Коннор копировал брата на подсознательном уровне: голос его становится не громче, а глубже, звучащим из грудины. -Вы не уполномоченный детектив, судмедэксперт или коронер, господин Хилл!- Трисс повышает голос, отчего все прочие голоса на её фоне замолкают. Она не принадлежала к числу Старших, но зато не раз появлялась в компании Элайджи. Рядовым упырям не даётся постоянное членство в Совете,- Я напоминаю Вам об этом. На данный момент Вы обязаны спуститься в вышеупомянутый отдел и доложить им всё в мельчайших деталях. Полиция была вызвана? -Да. Помахал им рукой и пожелал удачи в расследовании,- сквозь зубы Коннор бросает эту фразу, отклоняясь от стола. Внутри упыря разрасталось чувство…неправильности происходящего? Какого хрена он должен сидеть здесь, какого хрена он должен ждать? Почему никто ничего не делает? «Не так-то просто» скажет Ричард в его голове. Не так-то просто поднять свою жопу и начать расследовать всё чуть активнее! -С таким же успехом Вы сможете пожелать удачи в расследовании и нашему отделу,- короткая и сухая улыбка искривляет губы женщины, но Коннор даже не смотрит на них. Он слышал это в её голосе и яде слов. «Сдерживай себя». Конечно, он должен себя сдерживать. Возвращаясь к холодности упырей и вампиров. Уровень закипающей крови в груди Коннора дошёл до глотки и уже начинал сдавливать её. Тяжелая ладонь ложится на его плечо, сжимая его до легкой боли. Боль всегда помогала отвлечься, хоть ненадолго. Элементарное переключение. Один поток мыслей сменялся другим, Хилл старался думать о чем-то другом, но прожигающее чувство обиды всё ещё бурлило в крови. Коннора начинает отпускать, когда он сосредотачивается на пальцах брата и собственных костях, выпрямляясь и плавно отводя руку Ричарда в сторону. Большую информативность, чем сейчас, Совет уже вряд ли привнесет в ближайшее время, поэтому старший утягивает Коннора к выходу. -Также уточните информацию по поводу двух первых убийств и донесите её для рассмотрения на следующий Совет. Надеюсь, Вы не опозда… Коннор разворачивается ещё до того, как Трисс успевает закончить фразу. -Хорошо, что до этих пор все найденные трупы были низшего ранга. Будет печально лишиться кого-то из членов совета. Впрочем, тогда я непременно донесу это в Отдел Правопорядка. Это выражение лица Трисс парень сохранит в своей памяти на долгие годы. Словно змея, которую вздернули за хвост и подвесили над сковородкой. Само спокойствие, куда уж там. Коннор даже успевает распробовать на своем языке вкус триумфа, выходя за двери Зала. Короткий, такой детский, но, черт возьми, приятный вкус! Ему хотелось сказать что-то резкое, но он прекрасно понимал, как это отразится не столько на его репутации, сколько на репутации брата. -Ты видел это?- он полуоборачивается на второго шатена,- Да брось, Ричи! Всего на мгновение, но я почувствовал себя лучше,- юноша подмигивает и толкает старшего Хилла плечом. Он не сказал ничего недопустимого, выкинь он что-то вроде «Иди к черту» или «Нахуй твой алгоритм, сука» (последнее было бы просто bellissimo), последствия были бы хуже. Коннор бы позволил себе это, не будь у него такого брата. Ричард был…Ричардом. Образец для подражания. Лучше любого строгого, но любящего папки. Коннор всегда отдавал себе отчет в том, кем его брат являлся. Черты каменного лица смягчаются, и упырь абсолютно уверен, что видел улыбку секундами ранее. -Если от этого тебе действительно было лучше. Уверен, скоро мы получим ответ,- спускаться по лестнице слева от Коннора уже было привычкой. После нескольких случаев демонстрации грациозности младшего, коллективно Ричардом было решено держать того ближе к перилам. -Думаешь? -А то. Мисс «Я говорю, что и как делать» не оставит это без внимания. Кстати, тут вчера повесили новые картины,- минуя пролет между этажами, Рич кивает в сторону Отдела Происшествий,- Обновили все до одной. -Даже Тики?- Коннор любил эту дурацкую картину с енотом. Даже придумал ему имя, глупо, конечно. На фоне всех остальных совершенно абстрактных картин вроде «Треугольники лика смерти», «Ветви цветов», «Упали краски, я решил не дать холсту пропасть» Тики прямо-таки бросался в глаза. Такой одинокий одиночка на ветке дерева, смотрящий чуть глубже твоей души. Коннор знал, что это был прикол: кто-то из Отдела проспорил её своему коллеге, в результате чего Тики висел на стене, пусть и не центральной, больше года. * * *       Это не было плохой идеей. Коннор был уверен в этом даже сейчас, сидя у кабинета Аманды. Точно он не знал, зачем его вызвали, но сердце упыря ничего хорошего не чуяло. Прошло чуть больше пяти часов после разговора с Роше, а его уже попросил к себе Старший. И вот упырь сидел двадцатую минуту, сложив руки на коленях и приняв безучастный вид. Вообще-то в глубине души он был абсолютно оскорблен поведением Трисс, более того, Коннор, блять, был оскорблен поведением всего Отдела Правопорядка. Не будь он готов к последствиям- вообще не работал бы на Башню. Это сейчас в ней трудится порядка трех тысяч человек ежедневно, Коннор же застал её на самых ранних этапах строительства. Да, они были знакомы с господином Камски ещё до начала проекта системы. Если углубляться в подробности, то раньше в Детройте не было и намека на такую слаженность работы, как сейчас. Упыри были просто упырями- едва отличающимися от дикарей под предводительством того же самого дикаря, только более опытного. Постоянные нападения ликанов, срывы на людей, влекущие за собой массовый отстрел что первых, что вторых. Оборотни и упыри гибли, некоторые – даже не успев обзавестись потомством. И только когда дело приняло катастрофический масштаб, Элайджа перенял борозды правления. Старшего упыря- дикаря убить было бы не так просто, если бы Камски занимал схожий статус. Но Элайджа не был просто Старшим. Камски был началом начал, истоком всего. Богом в глазах своего народа и Дьяволом в глазах ликанов и людей. Коннор был уверен, что, не произойди всей этой мутки с Дрионом- бывшим предводителем упырей на территории Штатов, Элайджа долго сидел бы в тени. Мнение Ричарда на этот счет рознилось с мнением брата, шатен всегда находил Камски куда более нарциссичным. «Будучи основателем целого вида, разве ты не считал бы себя верхушкой пищевой цепи?»- спрашивал он. С одной стороны Коннор понимал это, но с другой…М, мягко говоря, отношения к Элайджи у младшего Хилла в корне отличалось от отношения второго брата. Быть может, Ричард и вправду смотрел на мужчину через призму реализма, а Коннор- через призму того, что хотел видеть? Так или иначе, оба брата последовали за Камски в новый свет и новый мир. Мир, в котором, как обещал Элайджа, ликаны и упыри смогут уживаться на равных правах. Мужчина сдержал своё обещание, более того, ему удалось достичь мира между сразу тремя народами: упырями, ликанами и людьми. Так как последних оставалось всё ещё больше, союз с ними был необходим ради спокойствия и безопасности. Со стороны грузных ликанов, обладающих невероятной силой и скоростью реакции, была гарантирована безопасность города и, если понадобится, страны. Со стороны упырей- поддержка медицинских исследований. Выдавать ценность и неординарные свойства крови было опасно, ведь как только люди прознали бы про целительный эффект и повышение уровня регенерации клеток после её принятия- на упырей могла бы открыться самая настоящая охота. Но с другой стороны- это обеспечивало упырям мир, которого Элайджа и достиг. В обмен на спонсирование Главного исследовательского центра несколькими пакетами крови упырей каждый месяц. Отношения с ликанами, конечно, ещё оставляли желать лучшего, но, балансируя на грани, оба вида, за мелкими исключениями, не пересекали черту. Коннор надеялся, что в последнее время это всё ещё было правдой. Тогда, в самом начале, они с братом трудились куда больше. Ездили по разным концам мира в поисках поддержки, рабочих, упырей, готовых вкладывать ради создания целостной системы. Единого Штаба, включающего все необходимые разделы, ведущего обучение Обращенных и исследования научного спектра. Коннор, в основном, набирал штатных, Ричард же, как человек с куда лучше подвешенным языком, приглашал к сотрудничеству Старших. Спустя годы работы некоторые начали приходить самостоятельно, приводили своих сторонников, «компании» , семьи. И здание, наконец, обрело не только фундамент и стекла- оно превратилось в то, о чем изначально мечтал Камски. Башню. Огромное детище, лелеянное создателем с огромной любовью и терпением. Все эти годы он не стоял в стороне, отдавая распоряжения, он ездил вместе с остальными упырями в поисках сотрудничества. Словом, господин Камски заслуживал того места, которое занимал. Если не брать в учет то, что он вообще был создателем каждого клыкастого.       Коннор отрывает взгляд от шнуровки своих ботинок, слыша приближающийся цокот каблуков. Достаточно глухой для шпильки, так что, скорее всего, это и была Аманда. Женщина выходит из-за угла, держа в пальцах, увешенных кольцами, несколько папок. Сегодня её черное платье было чуть ниже колен, а синяя шаль едва прикрывала темные плечи. Аманда была темнокожей женщиной невысокого роста. Коннор, да и вообще кто-либо, встречавший Аманду, не считали её красавицей. Но если вам доводилось однажды работать или общаться с ней- вы запомните лицо Стерн навсегда. -Коннор. Меня задержали в Научном Центре,- она проходит мимо упыря, своеобразно извиняясь за опоздание. Как бы Аманда ни была строга к окружающим, она всегда несла ответственность за все свои действия, в том числе- опоздания. Открывая стального цвета дверь в кабинет, женщина проходит внутрь, жестом приглашая шатена войти,- Я уже говорила с Трисс, думаю, ты понимаешь, что я могу тебе сказать. Проходя в просторное помещение, Коннор прикрывает за собой дверь и наблюдает за тем, как папки из рук Аманды перемещаются на рабочий стол. -Да, я прекрасно понимаю. Меня больше интересует само последствие,- в ответ на вопросительный изгиб бровей Аманды, он добавляет,- Это ведь не просто разговор с Вами. Стерн тяжело вздыхает через ноздри и усаживается в глубокое черное кресло. Кожаная обивка слегка поскрипывает от трения, а затем затихает. Аманда любила кожаные аксессуары: сумки, браслеты, ремни. Но Коннор, вроде бы, ни разу не видел на ней кожаного элемента одежды. -Ты ценный сотрудник. И ты, как член Башни, проживший долгое время с господином Камски, должен понимать, что некоторые вещи нельзя изменить так быстро, как ты хочешь. Но,- Аманда опускает брови, опережая возможное замечание собеседника и настойчиво произнося,- Я понимаю твоё недовольство. «Понимаю» проносится в голове упыря. Это удивляет Коннора, потому что он ждал…Да он ждал чего угодно, кроме этого. То есть прямо сейчас Аманда действительно признавала его правоту? Хилл никогда бы не поверил, что эта женщина разделяет его позицию, его переживания. Это шло вразрез со всем, что знал о ней Коннор. Шатен не был дураком, он прекрасно видел разницу в отношениях Аманды к нему и к брату. В конце концов, Хилл не был слепцом. Но хотя бы минимальное признание его позиции снижало уровень несправедливости в голове Коннора. -Но?- всё это время Аманда молчала, а Коннор хотел перейти к основной части. Всегда ведь есть это «но». Ничто не может быть абсолютно плохим и абсолютно хорошим. Чертово «но» портит всё. Женщина открывает первую папку, лежавшую выше всех. Желтый цвет её из-за лучшей заходящего солнца становится ещё ярче, когда пальцы Аманды пригибают края папки к столу. -Я обсудила эту ситуацию с представителями Отдела Правопорядка и самой Трисс. Как ты знаешь, сейчас господин Камски отсутствует в Штатах, но мы передали ему наше предложение, и,- взгляд Стерн скользит по страницам дела об убийстве, Хилл не знал, какого именно, но все папки с делами убитых были желтого цвета. Распределение по цветам помогало систематизировать поиски лучше всего,- Он его утвердил. Так что следом наши представители связались с Департаментом Полиции, а полчаса назад я получила положительный ответ и от них,- папка в руках Аманды закрывается, а карие глаза поднимают проницательный взгляд прямо на Коннора. Ничем хорошим это кончиться не могло. «По шкале от одного до ты-в-заднице-Коннор, что это будет?»- юноша молча смотрит в ответ, выжидая. - Отныне в Департаменте работают по 2 представителя нашего вида в каждом отделе. Изначально это было привилегией ликанов, так как они обладают более подходящими качествами для поимки преступников. Но раз они, судя по сложившейся ситуации, не справляются с работой, мы обязаны оказать им содействие. Господин Камски и я считаем это верным шагом,- Аманда не спрашивает «Ты согласен?», потому что это ей не интересно. Выражение лица Коннора тем временем меняется со сдержанного на удивленное, а затем обратно. Это…Да это было потрясающей новостью! Наконец-то их вид будет делать больше, чем делал сейчас. Работа в полиции означала расширенный доступ к информации, телам, расследованиям, да ко всему! В эти минуты Коннор, черт возьми, чувствовал, что сделал всё правильно! Если уж после этого дела Обращенных не раскроются, то Коннор официально признает мутацию гена упыря в слабоумие. -…Поэтому сегодня же будет отобрано ровное число служащих под каждый отдел полиции Детройта. А так как ты проявил куда большую инициативу и обладаешь всеми необходимыми качествами, не говоря уже о твоем непревзойденном умении находить трупы раньше полиции, ты будешь в первых числах отобранных. Вот и приплыли, Коннор. Такое смешенное чувство, когда ты с одной стороны очень рад, а с другой начинаешь медленно понимать, с какой жопой столкнулся. Так сказать, осознание действительности достигает мозга обратно пропорционально приливу радости от произошедшего. Видимо, ступор очень хорошо отображается на лице упыря, потому что Аманда медленно вскидывает правую бровь. Коннор на периферии мозга подмечает её сходство с мохнатой гусеницей. -Вижу, ты в замешательстве. Ничего, это пройдет, как только ты осознаешь свою полезность в этом задании. Хочу, чтобы ты знал, что мною на эту роль была предложена кандидатура твоего брата. Но господин Камски счел тебя наиболее подходящим для этой должности. Однако ты можешь передать Ричарду, что если он изъявит желание присоединится к тебе в работе- я непременно внесу его в список,- женщина упирается основанием кисти в стол из темного, почти черного дерева, прослеживая дальнейшую реакцию Коннора. На самом деле, он ещё не определился с подходящими эмоциями. Конечно, Хилл знал, что его мнения в любом случае не спросят, он даже знал, что последствия для не сидящей на месте задницы будут, и будут очень скоро. Но вот чтоб всё приняло подобный оборот…Коннор с удивлением и легкой неприязнью чувствует, как вспотели его ладони, а затем сжимает их в кулак. -Благодарю,- это было сухим ответом, но Аманда и не требовала больше. Аманде, упырь точно знал, было плевать. Идеальное исполнение обязательств гарантировало хорошее отношение со стороны Стерн. На большее рассчитывать не мог никто. Кроме Ричарда, конечно. Осознание происходящего всё ещё не укладывалось в его голове, пока Коннор склонял голову в прощающемся жесте и разворачивался к двери. Полиция. Видел ли он себя когда-то детективом? За относительно длинные годы жизни Коннору довелось прочесть немало книг, многие из которых были детективными, но… -И вот что,- голос женщины окликает его у самой двери,- Помни, что ты- это не просто Коннор Хилл в глазах людей и ликанов. Ты- это весь наш вид. Разочарование приводит к страшным вещам, Коннор. Более тонкого намека дать было нельзя. Конечно. Не оборачиваясь, Коннор выходит за дверь и закрывает её с другой стороны, тут же проводя второй ладонью по волосам. Пальцы сжимают темные пряди у корней, и Хилл медленно выдыхает. На самом деле, всё было лучше, чем он ожидал. У него будет шанс самому во всём разобраться. Самому читать первые отчеты судмедэкспертов, самому выезжать на места происшествий и собирать улики. Может, это и впрямь было неплохим шансом для него? Если сам Камски счел его подходящей для этого кандидатурой, то…Неожиданно для себя Коннор улыбнулся. Широко, так сильно, что губы чуть не потрескались. Теперь у него был шанс показать себя не только со стороны преданного пса, но и со стороны хорошего детектива. Того, кто сможет раскрыть убийства своего же народа и предотвратить новые. Это было так захватывающе! Настолько, что Коннор, подхваченный волнами столь яркого порыва чувств, уже по пути к лестнице выудил из кармана телефон, набирая сообщение брату. Белый Кролик: «Нужно встретиться. У меня новости. Где ты? Ещё на работе?» Рич Бич: «Нет. Я у Джерри, жду тебя тут?» Белый Кролик: «Да. Скоро буду. Закажи мне с банановым кремом». Конечно же Коннор знал, что его брат предложит свою кандидатуру ещё до окончания фразы «Меня посылают в Департамент Полиции, но ты можешь отправиться со мной, если хочешь». И как бы упырь не отговаривал его, какие бы доводы ни приводил- результат будет одинаковым. Результат всегда был одинаковым. Поэтому у младшего Хилла даже на секунды не возникло ощущения намерений известить брата о смене своего статуса. Он намеревался известить Ричарда о смене статуса их обоих. Сколько он себя помнил, брат всегда поддерживал его даже в трудные времена. Даже тогда, когда в этом не было особой необходимости, или тогда, когда поддержка со стороны кого-либо была опасной. В их детстве, например. Будучи солдатом Второй Мировой, их отец заслужил славу многоуважаемого человека и бойца. Войны откладывают свой неповторимый отпечаток на характерах людей, и Джонатан Хилл не был исключением. Говорят, что побывав однажды на войне, ты навсегда остаёшься потерянным на поле боя. Уж не знаю, правда это или нет, но именно после Мировой отец решил не только обзавестись двумя сыновьями, но и верой в нового бога. С годами консервативный характер не смягчился добротой или нежностью к жене и детям, способностью выносить критику или прислушиваться к мнению мальчишек. Ни когда им было десять, ни когда им было двенадцать, ни когда им стало пятнадцать. Чем старше становился старик Джонатан, тем опаснее было вступать в споры с ним. На малейший отход от своего мнении он начинал повышать голос, после- и вовсе обрывал разговор, говоря, что смысла продолжать его нет. Не просто «нет», а «НЕТ». Такое громкое, что братья всегда слышали его даже с верхнего этажа, зная, что сейчас мать пойдет к себе в комнату. «Наверное»,- думал теперь Коннор,-« Основные черты характера Ричарда зародились именно под это громкое НЕТ». В этом непонятном и отчасти чужом мире мальчишки держались только друг за друга. Просто были другие , и были они. Мир делился на серое снаружи и черное внутри дома. Близнецы же были единственными белыми пятнами в жизнях друг друга на протяжении долгого времени. Если я скажу, что сейчас это осталось неизменным- это будет небольшой, но ложью с моей стороны. Ребята уже прожили долгую жизнь, завели новые знакомства, которые разбавили их мир новыми красками. Первой из таких красок, конечно же, был окрашен Элайджа. Затем близнецы научились разбирать не только цвета, но и их оттенки. Однако белый цвет всегда остается единственным, непохожим на другие. Отталкивающим и вместе с тем притягивающим. И оба брата держались за этот цвет. Ричард, глубоко убежденный в том, что быть старшим братом означает не различие в минутах рождения, а ответственность, во многих моментах заменял Коннору и мать, и отца. Несмотря на такое различие в характерах, Ричард был…Ричи. Для младшего Хилла эта была бесконечная поддержка и забота с его стороны. То, на что никогда и никто не мог претендовать больше Коннора. То, за что Ричард терпел многое от своего отца и не позволял терпеть Коннору. И в конечном итоге то, что не позволяло отпускать брата в одиночку на подобные задания. Направляясь в кафе и находя брата, здороваясь с Джерри и принимаясь за свой любимый пончик из всего ассортимента, Коннор уже продумывал завтрашний день. В его голове было много вопросов, ответы на которые он, наконец, мог получить самостоятельно. Глаза Ричарда не горели таким же огнем, да оно было и понятно. В каком-то плане Коннор заработал себе геморрой, но с другой- возможность выполнять куда более полезную работу, чем доставлять плохие вести. Завтра будет особенный день. Когда ты живешь почти сотню лет, трудно выделять особенные дни, потому что остается всё меньше и меньше нового. Младший Хилл же радовался любому шансу получить новые впечатления, новые знания. Вообще, Коннор был не просто любопытным упырем, он был пиздец каким любопытным упырем, за что часто получал от Башни. Роль детектива интриговала его, и вместе с тем, когда он рассматривал будущие обязанности, то не находил в них крайне нового. Он и до этого момента занимался убийствами и их расследованием. Другое дело, что это был не Департамент Полиции. Завтра…Завтра Коннору предстояла трудная работа- влиться в коллектив, включающий ликанов. Это было основной проблемой, которую упырь одновременно выделял и не выделял вовсе. Почему? Потому что, блять , ничто не должно быть проблемой, когда ты расследуешь двадцатое убийство своего собрата.