(Не)одинока

      Ночь выдалась на редкость тихой и живописной, словно из какой-то ожившей фантастической картины: тяжёлые белые снега облепили острые шпили гор, а над ними – огромный Массер с небольшой Секундой в россыпи ярких сверкающих звёзд, дарующих при долгом взгляде на них ни с чем не сравнимое чувство простора и какого-то полёта, будто бы её тело стояло тут, на горе, а душа уже вырывалась из тела и тянулась туда, в звенящую и поющую хрустальным эхом даль.              Дженни подумала, что такого неба не можно было сыскать нигде в Тамриэле. Словно в Сиродиле будут царить чуждые созвездия и совершенно иные луны. Сложно было поверить в то, что весь Нирн и вправду покоился под сенью общего неба.              – Что, залюбовалась своими сородичами?              – Что? – не поняла девушка, обернувшись на Ралофа, беззаботно перекинувшего факел из одной руки в другую. Иссиня-жёлтое пламя робко ёжилось под порывами морозного ветра, но при этом словно вытанцовывало на связке просмоленной бересты.              – Ну, красотами севера.       Девушке показалось, словно её тело на миг оторвалось от земли и присоединилось к полёту между звёзд. Не давая времени опомниться, парень беззаботно вручил факел ей в руки.       – Ну, смотри... – Ралоф беспардонно положил на её плечо свою ладонь и указал пальцем на серебристо-бурое блюдце самой крупной луны, почти полностью скрывающей своей исполинской тенью свою небесную сестрицу. – Вон Массер, видишь? А когда он будет во-о-он там, – мужчина провёл по небу невидимую дугу, пока не упёрся пальцем в искристое скопление звёзд среди мрачной бездны, – будишь Лидию. Ясно?       – Зная тебя, я могу проторчать тут всю ночь, ожидая, когда этот Массер туда доползёт, – с неподдельным скепсисом проворчала девушка, поёжившись от щипающего за шею морозца.              – Да уж поверь, тебя даже на полчаса боязно оставлять в одиночестве. Моё дело – подсобить советом, – подтрунил Дженни норд и немного печально вздохнул, замерев взглядом на безжизненно-белых скайримских просторах далеко внизу. – Ну, ладно... Я спать, пожалуй.              Обеими руками робко сжав факел, Дженни словно и не заметила насмешки парня и, запрокинув голову назад, уставилась в искрящийся звёздами небосвод. Сложно было отыскать на этом бескрайним мрачном куполе уголок, в котором бы уютно не обустроилась сияющая искорка в задорном обществе своих сестёр. Их колючие сердца беспокойно пульсировали, как будто в ожидании некого захватывающего празднества – празднества настолько далёкого, что ей никогда не было суждено на него попасть; лишь наблюдать за ним в тысячах тысяч миль. Даже Массер незаметно тащился небосводом в сопровождении робкой серповидной Секунды. Наверное, впервые в своей жизни девушка осознала, что Секунда всегда вращалась вокруг своей колоссальной спутницы.              – А тебе когда-нибудь бывает одиноко? – неожиданно для самой себя вопросила Дженни. Она даже не знала, от кого она желала получить ответ – знала лишь, что хотела выпустить из заточения ту невообразимую тоску, родившейся из беспросветной пустоты Ситиса.              Неспешно хрустящие по снегу шаги позади девушки оборвались. Дженни оглянулась и увидела Ралофа, который озадачено косился в её сторону, всё ещё стоя вполоборота в направлении лагеря. Вспыхнув, она тут же отвернулась, осознав всю неуместность своего вопроса.              Повисло неловкое молчание, тревожимое только тихим шипением факела в её руках.              – Да, – наконец, откликнулся Ралоф. – Почему же не бывает? – Вновь послышался хруст снега под сапогами, пока наконец небритая физиономия парня не показалась в углу зрения Дженни. – Ты чего так взгрустнула?              – Да ничего, забудь. Просто с языка сорвалось.              – Что уже приключилось?              Дженни упрямо молчала, тысячи раз ругая себя за свой не к месту длинный язык.              Ралоф выразительно огляделся по сторонам и заговорчески наклонился к Дженни:              – Если это всё та талморка на тебя сглазы наводит, так тебе достаточно мне только подмигнуть…              – Да дело не в Ренате…              – Тогда в чём же это дело?              – Ни в чём.              – Хочешь, чтобы я с тобой остался подежурить? – по одному его тону можно было понять, что в этот момент он ехидно усмехался.              – Что?! Нет, нет! – взвилась Дженни, испуганно округлив глаза на Ралофа. – Серьёзно! Ну, то есть да… Нет! Ну, как хочешь… – забормотала она, предпочтя молчание дальнейшему позору.              – Да ладно, чего уж! – на всю глотку расхохотался норд. – Признайся, и тебе проститься…              Внезапно из темноты прилетел чей-то сапог и по прицельной траектории врезался в колено Ралофу, отчего тот с драматическим воем ухватился за своё боевое ранение, без капли иронии матеря всех сапожников Тамриэля разом.              – Да за что?! – воскликнул в темноту уязвлённый Брат Бури.              Из темноты донеслось яростное шипение.              – Если ты сейчас же не закроешься, другим сапогом я заткну тебе рот, – приглушённо пригрозила невидимая Лидия.              Ралоф пробормотал себе под нос что-то нелестное о родичах хускарла, старательно потирая ушибленное колено.              – Ей с таким характером следовало троллихой родиться, – уже громче пожаловался Дженни парень.              – Сам напросился, – пожала плечами девушка, даже не стараясь скрыть своё злорадство.              Тут оба вздрогнули, когда из темноты послышались тяжёлые отрывистые прыжки по снегу. Факел, наконец, выхватил из тени скалы грозные очертания Лидии, которая вприпрыжку в одном сапоге приближалась к ним, словно одержимое и дико растрёпанное пугало.              – Он там со склона не свалился? – обеспокоено спросила она, рыская взглядом по протоптанному Дженни и Ралофом снегу.              – Да куда меня одним сапогом свалить? – обиженно проворчал Ралоф.              – Да я как раз про сапог говорю, увалень!              – Держи. – Покопавшись в снегу, Дженни протянула Лидии её далеко не хрустальную туфельку.              – Спасибо, Дженни, – с заботливой улыбкой произнесла женщина. – Смотри тут не замёрзни. Почаще у костра грейся. А ты… – внезапно обратилась хускарл к Ралофу, погрозив ему кулаком. – Чтоб без глупостей тут.              С этими словами женщина хмуро отряхнула сапог и прыжками направилась назад в сторону лагеря, попутно пытаясь натянуть голенище на свою обнажённую ступню.              Дженни с Ралофом некоторое время наблюдали за её чертыханиями, пока та совершенно не исчезла из виду.              – Итак, женщина, – вновь со своей обыденной беззаботностью начал норд, с задорной искрой в глазах наклонившись к лицу Дженни, – если ты планировала украсть мою невинность, то, боюсь, между тобой и твоей мечтой восстал кованый сапог Лидии.              – А жаль, – зловеще гоготнула Дженни. – На Высокий Хротгар только девственников пускают, знаешь ли. Авось от тебя отбились бы.              – Никак эти Седобородые не уймутся со своими извращёнными ритуалами! – шутливо погрозил норд кулаком куда-то в небо.              – Завидуй молча.              Долго в тишине им простоять не пришлось.              – Так какие скампы тебя грызут? – не унялся Ралоф.              – Да норм у меня всё, просто… – девушка осеклась, сама лихорадочно пытаясь найти ответ на этот вопрос. – Просто… грустно как-то, – наконец, честно призналась она.              – Понимаю, – с полной серьёзностью посмотрел на неё Ралоф.              – Угу.              Откуда-то снизу донёсся заунывный волчий вой. Эта безграничная тоска по лунам необъяснимым образом перекликалась с горечью в душе Дженни.              – Знаешь, – вновь начала девушка, не разбирая своих слушателей, лишь бы дать свободу и форму этой иррациональной грусти внутри неё, – я ведь, получается, кое-кого оставила позади. Ну, в прежней жизни.              – М? – непонимающе промычал норд. – А, ты об этом?              – Угу.              – Так кого?              Молчание чрезмерно затянулось для столь простого ответа:              – Семью.              Ралоф понимающе кивнул.              – В жизни порой складываются обстоятельства, – норд тоскливо уставился на мрачное подножие горного хребта, скрывающегося от яркого лунного света, – когда нам приходится расставаться с близкими нам людьми и идти своим путём. Вот и остаётся нам только помнить о своём доме и греть у сердца наши с ними общие воспоминания.              Дженни проследила за взглядом Ралофа. Сложно было сказать, с какого склона Глотки Мира они наблюдали заснеженные низины Скайрима: казалось бы, знакомая ей земля внизу теперь простиралась не на километр, но на целые версты. Однако девушке почему-то показалось, что норд пытался отыскать между тусклых скал и редковатого покрова сосен знакомую речку с рощей, а близ неё – маленькую деревушку лесорубов, где проживала его сестра.              Она слабо улыбнулась.              – Знаешь… – приглушённо выдала девушка, даже слегка прикрыв глаза от накатившей на неё меланхолии, и тут же умолкла. Норд, как ни странно, терпеливо промолчал, за что она была ему безмерно благодарна. – Однажды, когда мне было лет одиннадцать, может, двенадцать, наша мать хотела сводить меня и мою сестру в театр на какую-то оперу… Вроде, «Карен» или что-то вроде того. Но Галя, моя сестра, уехала на какое-то региональное соревнование для каких-то особенно умных задниц, уже не вспомню... Да и чёрт его разберёт. И нам с мамой пришлось тащиться туда одним. Я уже приготовилась к унылейшему вечеру в моей жизни, да и с мамой мы уже тогда давненько не ладили… Но, кто бы мог подумать, даже моему неокрепшему двенадцатилетнему уму история зашла на ура. До сих пор помню того мужика в смешной шапке, выразительно сотрясающего сцену своими «То-рэ-адо-рэ», – скрипяще пропела Дженни и выдала тихий смешок. – Уже ради этого можно было сходить. Мама тоже была в восторге: любила она эту оперу. Возвращаясь домой, мы всю дорогу оповещали на весь район горячими тирадами о том, каким лицемерным козлом был любовник главной героини. Ещё и в пении с разгромом проигрывал нашему Тореадору. Мы потом ещё до ночи с мамой болтали о каких-то пустяках. Чуть ли не впервые мы с ней нашли общий язык. Никаких криков, драк, обид – обычный себе разговор. Ничего особенного, но я так с детства хорошо время не проводила. И всё благодаря тому, что сестра в этот момент кочевала. – Девушка замолчала и потупилась под ноги, неосознанно покачивая факелом, словно пытаясь вспомнить нечто важное.              Ралоф всё так же не перебивал, всматриваясь куда-то за озаряемый лентами далёкого северного сияния горизонт. Дженни вообще сомневалась, понял ли парень хотя бы слово из того, о чём она говорила, но её это не волновало, ибо перед её глазами уже представали неясные картины из прошлого, которые только сейчас начинали приобретать смысл.              – Всегда думала до того, что мама меня не любит. Да и после… – Дженни пнула со склона комок слипшегося снега. – А вот сестру… Сестру она обожала. Такое впечатление, что каждый её пчих, каждое слово, каждый жест вызывал у мамы дикий восторг. И, как ни странно, у всех окружающих. Золотые руки, блестящий ум! Несите пьедестал с небоскрёб для нашей Гали, и поставьте её сестричку, эту жалкую необразованную букашку, в его тени, которая экватор трижды опоясает – пускай та почувствует себя хотя бы микроскопической частью этого венца творения! – Разъярённая девушка уже было поднесла руки в драматическом жесте, но тут же опустила их и сокрушённо вздохнула. – А самое паскудство состоит в том, что я ничего не могла ей противопоставить. Жалкая неудачница и едва ли самый яркий светоч науки в классе с непостоянной кучкой подруг. Никто – без имени, без жизни. Понимаешь? Даже сейчас я осознаю, что я и в подмётки не гожусь своей сестре. – Сделав короткую паузу, Дженни внезапно усмехнулась. – Ты бы её видел: роскошные тёмные волосы, личико словно ангелочки из мрамора вытесали, и я диву даюсь, как в генах такой семьи буратин мог затесаться столь аристократичный профиль. Знаешь, я её даже невольно сравнивала с талморкой. Не могла сдержаться. Ну вот просто вылитая альтмерка, не поверишь! Эленвен два-ноль!              Ралоф хохотнул в ответ, и они оба уставились на сияющее призрачно-зелёным светом небо.              – И вместе с тем… – уже тише добавила Дженни, – я не могу вспомнить, чтобы она хотя бы раз подложила мне какую свинью, хотя бы как-то меня умышленно обидела. Она просто… – Девушка осеклась, подбирая подобающие слова, и наконец дрожащим голосом выдала: – Она просто не замечала меня. И, чёрт, уж лучше бы она меня ненавидела, а не истребляла этим холодом, словно я призрак или какое-то нелепое безобидное явление природы. Лучше бы вместе с матерью награждала нелестными эпитетами и открыто высмеивала; говорила с ядом в голосе, а не обращалась с этим мерзким сочувствием в голосе, словно к глубоко падшей, несчастнейшей душе!.. Хотя что уже тут жалеть, все они уже позади… – хрипло закончила она.              Вой волка всё ещё издали эхом разносился просторными кавернами скал.              – Скучаешь по ним? – внезапно прямо спросил её Ралоф.              Дженни неуверенно обернулась и увидела лицо норда, смягчённое искренним сочувствием. Девушка вдумчиво нахмурилась.              – Не знаю…              – Ненавидишь? – вздёрнул русую бровь норд.              – Нет, – озадачено покачала головой девушка. – Думала, что ненавижу, но теперь…              – Дженни…              – Ты ведь тоже считаешь меня жалкой? – внезапно оборвала она парня.              – Почему? – опешил от столь внезапного выпада Ралоф.              – Я ведь не впервые убегаю сюда, – поёжилась девушка, потирая собственное плечо, словно пытаясь себя успокоить или защититься от холода. – В Скайрим.              – О чём ты? – Теперь парень был целиком сбит с толку.              – Пряталась в чужом мире от своих проблем, – не обращала внимания Дженни. – От пренебрежения, от одиночества, от собственной презренности… Я пряталась так долго, что теперь не уверена, где реальный мир, а где мир, который я сама себе выдумала.              – Ты начинаешь серьёзно меня пугать, женщина, – серьёзно констатировал норд, сложив руки на груди.              – Мир, в котором я могу быть героиней. Где могу пережить настоящее приключение, где мне суждено спасти мир, снискать себе славу, уважение, друзей... Где у меня есть другая, более заботливая и преданная мама и настоящая, дружелюбная сестрица-талморка…              – Да о чём ты лепечешь, женщина?              – Ты ведь презираешь меня?!              – Нет!              Дженни судорожно вдохнула, таращась на хмурое лицо парня. Не было похоже, что он лгал или пытался её задобрить. Однако его твёрдая серьёзность скоро растаяла под её выразительным взглядом, и он поспешил объясниться:              – Ну, то есть я помню Хелген. И помню, что за крикливой болью в заднице ты там была. Уж с трупом мамонта было бы легче оттуда сбежать. Извиняй, – виновато развёл руками парень, завидев обиженное выражение лица собеседницы. – Но с тех пор уже сколько времени прошло? Месяц? Два? В этом приключенческом пекле по спасению мира хрен чего разберёшь, но одно могу сказать точно: я уже давно не видал эту девушку. А новая даже перестала ронять себя в пасть каждому попавшемуся по пути дракону.              Несмотря на отчаянное усилие сдержаться, из уст Дженни вырвался отрывистый смешок.              – Если так подумать, – с улыбкой кивнула девушка, – в последнее время я начала замечать, что и вправду начала осваиваться здесь, в Скайриме. И что мне, ну, стало комфортнее в своём теле. – Девушка слишком поздно осознала, как пугающе это должно было звучать со стороны, но останавливаться было уже поздно. – Уже нету того ощущения, словно я воевала за каждый шаг со своими собственными ногами. Теперь даже, видишь, стала реже всё бить, ломать и ронять походной котелок тебе на ногу. Хотя не знаю, я и в собственном теле не то чтобы на канатах могла ходить, жонглируя раскалёнными кинжалами… Ну, ты понимаешь. Ну или нет. – Дженни обречённо покосилась на своего собеседника, ожидая, что тот сейчас начнёт кропить её святой водой и изгонять из неё всех дремор и порочных духов, но к своему удивлению упёрлась взглядом в самую широкую и глупую лыбу норда, которую она когда-либо видела. – Да чё ты ржёшь тут, пёс?!              – Красивая ты, – просто ответил норд, не переставая улыбаться.              Дженни поперхнулась словами. Впервые она не знала, что ответить, чем отшутиться. Девушка даже не хотела представлять себе, какое нелепое выражение лица застыло в этот момент на её лице. Щеками пробежался неестественный жар, а все мысли разметались в её голове, словно обезумевшие стаи испуганных громом птиц, оставив её в одиночестве перед лицом необъяснимой угрозы.              «Поблагодари его за комплимент!» – ободряла одна стая.              «Пошли его на...!» – возражала было другая.              «Всё отрицай!» – поправила их третья.              «Скажи, что позовёшь ментов!» – в голове возник образ озверевшей Лидии.              «Скажи, что у него милая косичка на чёлке!» – безумно каркая, пролетела в голове самая одичавшая из мыслей, давно изгнанная из общества здравого смысла.              Тут Дженни не выдержала и не нашла ничего лучше, как истерично расхохотаться, выдавая при этом не самые женственные, а иногда и не совсем человеческие, звуки. Уставившись перед собой невидящим взглядом, девушка медленно отвернулась и резким жестком натянула меховой капюшон по самый нос, то ли от внезапно накатившего морозца, то ли пытаясь спрятаться от Ралофа, который, казалось, вовсю веселился.              – Да чего ты вдруг так расклеилась? – смеялся парень, тормоша её за плечо.              Дженни не была уверена, не насовсем ли она проглотила свой дар речи, поэтому лишь молча сгребла грубую ладонь норда со своего плеча.              – Понимаю, – наконец выдавила из себя ошалевшая девушка, – что выгляжу я постарше, но мне вообще-то ещё четырнадцать.              – О чём ты говоришь? – не унимался лыбящийся Ралоф. – Любви все возрасты покорны! Разве Седобородые тебя не этому учили?              – Да что..? – Дженни осеклась, понимая бесплодность любых разумных отговорок, и просто пробормотала: – Педобир местного разлива, мать твою…              – Спорю, Седобородых ты так не называла, когда они тебя в своём зловещем монастыре заперли!              – Причём тут опять..? Да как мы вообще до этого разговора докатились?! – наконец, с искренним отчаянием в голосе воскликнула Дженни и, заливаясь краской, резкими шагами отошла от опешившего норда, цепляясь взглядом за вид горного хребта вдалеке, словно пытаясь обрести за ними последнее прибежище от той глупости, в которую она себя ввязала. К горлу подступила странная тошнота, а в груде металось густое пламя злости, обиды и необъяснимого страха.              Одно дело – подкатывать шары с какими-то загадочными шифрами, совсем другое – беззазорно приставать с такой…              «… нелепицей!» – отчётливо додумала Дженни, беспомощно бродя взглядом по горизонту и тяжело вдыхая холодный горный воздух. Возможно, подействовал морозец, однако скоро кровь, ударившая ей в голову, поостыла, и девушка мрачно осознала, что ей было стыдно. Стыдно за себя саму.              – Эй, Свет, прости! – обеспокоено окликнул её Ралоф и поспешил вслед за ней. Что-то в душе девушки невольно сжалось при упоминании её настоящего имени. – Я же не имел в виду ничего дурного. Кто же знал, что это так тебя зацепит..?              – Ты не хочешь меня слушать! – сердито перебила парня Дженни, до боли в суставах сжимая в руках ярко полыхающий в темноте факел. – Мне тоже хочется порой поржать, но...              – Но я же не шутил! – Теперь на повышенные тона перешёл искренне озадаченный Ралоф. – Ты и правду…              – Но это не я! – яро обернулась к парню Дженни, рассекая факелом воздух, словно пытаясь поразить в полёте эту его глупейшую мысль. – Это не моё тело! Это не мой Скайрим, не моё приключение, не мои друзья! Не моя жизнь, в конце концов!              – Свет…              – Я здесь чужа… – не обращала внимания девушка, потупившись в землю, ощущая, что вот-вот расплачется от жестокости собственных слов. – У меня здесь нет ни истории, ни дома, ни родни, ничего! Всё это я бросила в своём жалком теле, сбежав, словно лохушка. Я украла чью-то судьбу, по нелепейшей случайности забредя в парке в какой-то магический туман, спасаясь, мать его, от контрольной по английскому! Чёрт, это даже нелепо вслух выговорить… Светлана из Мухосранска, героическая Довакин, повергнувшая Пожирателя Миров, чтобы не получить «два» за устный зачёт! – Её голос начинал срываться на истерику. – Хотя нет, лучше: Довакин, поскользнувшаяся на ступеньке по пути на Высокий Хротгар и просчитавшая своим носом все семь тысяч шагов! То-то смеху будет, если окажется, что шагов на самом деле не семь тысяч! Просто… БЛЯТЬ! – не найдя слов, яростно заорала девушка в безмолвное подножие горы, со всех сил забросив вслед за своим беспомощным криком факел. Тот лишь на прощание подмигнул искрящимся пламенем, пока его целиком не поглотила тьма.              Повисло тяжёлое молчание, пока девушка опустошённым взглядом всматривалась в то место, где пропал их чуть ли не единственный источник света.              Внезапно послышался хруст тяжёлых шагов, и кто-то грубо повернул Дженни к себе, зажав её лицо между своими шершавыми ладонями и заставляя неотрывно смотреть в его светло-голубые глаза.              – Кто тебе это сказал, мать твою? А?! – Ралоф грубо тряхнул ошарашенную девушку, приводя её в чувство. – Ты ещё следом прыгни!              Дженни не знала, что ответить, испуганная настолько, что даже не могла разозлиться. Наверное, в последний раз так сильно на неё кричала только её мать.              – Я…              – Кто сейчас со мной говорит? – требовательно вопросил норд, сердито сверкая глазами. – Дед Пихто из Бледного берега?! Или это злобные духи сейчас мне тут мозг выносили своими сказками про пришельцев из глубоких планов Обливиона? Скажешь мне?!              Глаза Дженни широко распахнулись, едва узнавая этого взволнованного парня перед собой.              – Что ты..?              – Где ты сейчас находишься?! – вновь тряхнул девушку Ралоф и, не дождавшись ответа, яростно продолжал: – Думаешь, если я сейчас дам по этой щеке хорошую пощёчину, ты ничего не почувствуешь? Не твоё же тело! Не твоя жизнь! Вот и не твоя боль! Девушек я обычно не бью, но если это выбьет из тебя всю эту дурь…              Образ норда перед глазами девушки начал постепенно мутнеть и смазываться под покровом нахлынувших слёз. Она не ожидала этих слов. Совсем не ожидала. Тем более, от него. Из груди к горлу подступил ком обиды, и вскоре её тело начало содрогаться судорожными всхлипами.              – Я не…              Внезапно парень прижал её к себе, заключив в медвежьих объятиях. Девушка инстинктивно уткнулась носом ему в плечо и разрыдалась, заливая его синеватый шарф слезами вперемешку с соплями.              – Думаешь, мы тут все дураки, а ты одна такая умная? – донеслись до её ушей смягчившиеся слова норда. – Пуп земли? Может, скажешь, что и мне приснился побег из Хелгена? И что встретил я иного человека, такого мерзкого и кривого душой, что я бы никогда с ней не связался бы и на полёт стрелы к себе не подпустил? Ну давай, соври мне. Себе же врать не стесняешься.              – Я… я… – отрывисто выдавливала из себя слова Дженни. – Про-с-сти-и м-меня…              – Тот отдавленный палец я тебе прощаю. – Обычная манера общения парня прозвучала никак не к месту, словно из другого мира, да так неожиданно, что девушка не сдержала измученный смешок. Ком в её горле начинал рассасываться, а с грудей словно кто-то снял тяжёлый булыжник. – Ты себя сперва прости. А теперь, – Ралоф внезапно отстранил Дженни от себя и внимательно посмотрел ней в глаза, – скажи, кто ты и как тебя зовут?              Девушка протёрла глаза тыльной стороной ладоней.              – Света.              – И...?              – Дженни, – улыбнулась она.              – Из Мухосранска? – поднял бровь Ралоф.              – Ну, нет, конечно, – залилась краской девушка. – С языка сорвалось.              – Угу, и не такое у тебя сегодня с языка сорвалось, – печально вздохнул норд и ободряюще улыбнулся. – Это уже нечто вроде твоего личного ремесла – то, что делает тебя тем, кто ты есть. И чем-то большим. Говорю тебе, я не могу представить себе другого человека, который сейчас стоял бы рядом со мной и выносил мне так мозги.              Дженни в ответ засмеялась, хрипло, ещё не совсем оклемавшись от слёз, и благодарно кивнула.              Вдруг из-за кустов послышалось грузные шаги кого-то третьего, все перемешанные с матерщиной и угрожающим клацаньем доспеха.              – Твою ж мать! – спохватился Ралоф, испуганно отпихнув Дженни и уставившись в сторону новой угрозы. – Разве что…              – Готовь свою сраку, Ралоф, – захрустев заледенелыми сучками снежноягодника, стальным тоном палача объявила парню Лидия. – Ей предстоит дли-и-инное путешествие вниз по обрыву. Я позабочусь о том, чтобы сделать его как можно более жёстким.              – Клянусь, это не то, что подумал твой грязный ум! – начал уже было оправдываться парень.              – Так а что мне ещё думать?! – резко оборвала его Лидия, экспрессивно разведя руками. – Сначала я слышу какие-то крики, прихожу – тан вся распухла от слёз, рядом стоит слишком хорошо мне знакомый похотливый охламон..!              – Лидия, всё в порядке, – мягко встряла в её гневную тираду Дженни, стирая с носа рукавом куртки замерзающие сопли. – Мы славно побеседовали, правда? – обратилась она к переполошенному норду.              Ралоф слишком резко кивнул и чересчур лучезарно улыбнулся Лидии. Хускарл скептически перевела взгляд с Ралофа на Дженни и вновь на норда, словно пытаясь найти связь между её словами и предполагаемым принуждением со стороны парня.              В конце концов, она пожала плечами:              – Дагон с ним. Ты, – она тыкнула пальцем в слишком рано расслабившегося норда, – марш за хворостом, и чтобы я до утра не видела здесь твою самодовольную рожу. А ты, Дженни, – она одарила своего тана ласковым взглядом, исполненным сочувствия, – марш в спальник. Всё равно уже время моего дежурства…              Дженни недоумённо оглянулась на луны: огромный Массер действительно закрыл своими буроватыми боками созвездие, на которое давеча указал ей Ралоф.              Девушка с подозрением скосилась на норда:              – Так ты действительно не дал мне даже получаса?              Ралоф лишь самодовольно ухмыльнулся и виновато пожал плечами.              Дженни перевела потухший взгляд на хускарла:              – И ты знала?.. – но Лидия уже отвела взгляд куда-то в сторону. – Предатели…              – Ну слишком уж давно мы с тобой знакомы, – ответил за воительницу Ралоф и, несмотря на испепеляющий взгляд оной, беззаботно направился в сторону Дженни.              – Ралоф.              – Да что, вниз мне всё равно через наш ночлег идти! – выразительно запротестовал перед Лидией парень.              Норд прошёл мимо Дженни и молча двинулся вниз по заснеженной тропе, девушка, подумав, поплелась вслед за ним.              – И чем теперь займёшься? – осторожно, словно боясь его ответа, спросила она норда, пока они приближались к угасающему костру их самодельного лагеря.              – В идеале, я бы уже спал в уютном спальнике и во снах доставал бы из мешка наших любвеобильных монахов по шлюхе за раз, – как ни странно, без какого-либо укора признался Ралоф. – А теперь, не знаю, веточки поломаю, ягодок поем, на кроликов поохочусь. Я не про Хьярмунда, – поспешно заверил он ужаснувшуюся Дженни.              – Ясно, – приглушенным тоном отозвалась девушка.              – Угу-м.              Возле остатков костра они распрощались. Дженни подкралась к иглу Ренаты и как можно более незаметно выдернула свой спальник из кучи одеял, под которыми уютно покоилась эльфийка. Магесса недовольно поморщила во сне свой аристократичный носик, но признаков праведного гнева и гомицидальных порывов альтмерка так и не проявила. От умиления Дженни невольно улыбнулась и тут же слегка прикрыла рот, словно не хотела выдать свои чувства то ли невидимым талморским шпионам, то ли каким охочим до сплетен ледяным троллям.              Раздражённо раскладывая спальник в своём иглу, которое под давлением инженерного мастерства Дженни уже успело наполовину осыпаться, девушка вдруг почувствовала затылком чей-то пристальный оценивающий взгляд. Она обернулась и встретилась глазами с Ралофом, стоявшим в десятке метров от лагеря.              – Ну чё? – как можно более небрежно бросила Дженни в сторону норда, в глубине души побаиваясь, что он вновь скажет что-то… что-то такое, что вновь заставит её краснеть и злиться.              – Всё-таки странная ты, – едва расслышала она издалека слова парня. – Странная и…              – Какая?              – Интересная такая.