За счёт заведения

Даже когда у него была Милена, я не переставала любить его. Никогда не претендовала, потому что это была ослепительно хорошая пара, настоящая и действительная. Но любила. Ничего не могла с собой поделать. Почти смогла себя убедить, что мне и так хватает, просто со стороны наблюдать за тобой и быть рядом. Время — быстротечная штука. Мне сложно говорить о своей жизни, потому что такое впечатление, что я прожила уже их с десяток. Я – проститутка, дешёвенькая тихая девочка. Я – увидавшая крах ваших отношений, пытаясь вывести тебя из этого сумасшедшего состояния, когда ты в беспамятстве жёг на газовой плите пачку фотографий, где вы были вместе и улыбались. Я – дрожащая за барной стойкой, когда какие-то наемники громили наш бордель. Я – владелица бара… Это все я, и одновременно кто-то другой, можно представить, что как кошка, прожила четыре разных жизни. И лишь твое имя в этой истории красной нитью, сшивает всё в одну. Никогда не думала, что смогу с тобой переспать. Но у мужчин всегда так. Чувства чувствами, я физиология свое берет. А я просто бывшая проститутка. Иногда кажется что ты с этим уродом никогда не сможешь лечь в одну постель, даже оргазма изобразить не выйдет никакого, ан нет, вот уже он оставляет деньги и одевается, надо же, пережила, смогла… А ты не урод. Я бы даже заплатила тебе за секс. Я же тебя люблю как ненормальная и тут мы в одной постели и всё не так… Я себе представляла это иначе, а это вышло ужасно быстро и в полной тишине. Сосредоточенное выражение твоего лица и я вроде бы плакала, потому что в этом не было и крошечной капли романтики, потому что ты всё делал с закрытыми глазами. Представлял её? Не всегда исполнение мечты ведет к чему-то хорошему. Лучше бы этого не произошло никогда. Когда всё закончилось, я отвернулась и стянула на себя одеяло. Не хотела, что бы ты на меня смотрел. Потому что наверняка испытал бы чудовищное разочарование, если открыл глаза и увидел что я не она. Но ты потянулся, закурил сигарету, чиркнув зажигалкой в опасной близи от моей макушки, и заговорил… о Милене. О ней, всегда о ней! Она всегда присутствовала между нами незримо, и наверное всё то время, что мы корчились в этой несчастной постели она стояла тут рядом с тумбой. Боже, почему мы не можем просто похоронить эти воспоминания… Как бы всё стало проще и хорошо. — А помнишь, как мы познакомились. Вы тогда вместе с Миленой работали в одном баре. Мне помниться, что Милена была в таком блестящем платье с вырезом, а ты… вроде бы в зелёном? Я закуталась в одеяло ещё сильней, как в кокон, и твои слова становились всё глуше и глуше. Никогда у меня не было никакого зелёного платья, не делай вид, что ты помнишь нашу первую встречу. Всю первую встречу я пялилась на тебя из-за соседнего столика, а ты гладил Милену по коленке и наверняка шептал ей на ухо сальности. — … Помню ты ещё пила мартини, а Милена текилу. «Господи, чувак, ты только что трахал меня! И мартини я всегда ненавидела!» А потом я просто психанула, взяла его за ухо, и выгнала за дверь, закрыв на ключ. Сначала ты постучался в нее, и подергал ручку. Твоя одежда осталась здесь, разбросанная у кровати. Я легла, поудобнее зарывшись в подушки и представляя, как ты сейчас будет выламывать дверь, отстреливать замок или того лучше – лезть через окно… Постельное бельё ещё пахло нами. Подушка была прожжена твоей сигаретой. Но ничего так и не произошло. Ты просто пошел спать в другую комнату. Ну да, ведь не я героиня твоего романа. И что тебе было нужно от меня — ты уже получил. А моя любовь тебе не нужна, я могу забросить её подальше. Рабочий день в «Buon viaggio» был заполнен самыми мрачными мыслями. Спасала наработанная вежливость, профессиональная улыбка и огромный вырез платья. Не помню, кому и что говорила, но вроде бы даже поболтала с постоянными клиентами, что-то им отвечала и кажется вполне удачно шутила, поскольку в ответ смеялись. В какой-то момент я осознала, что разносить меню по столикам больше не требуется — никого нет. Зал опустел, только тихо играла фоновая музыка и изрядно напившийся Бадоу за стойкой покачивался ей в такт, опасно накреняясь то на одну сторону то на другую. — Эй, Кири, что с тобой сегодня? Я уже два раза счет просил… — заметил Нейлс, глядя на меня через плечо единственным глазом. Пронзительно зелёным, казавшимся теперь ещё более ярким из-за выпитого. — Ты сегодня какая-то хмурая. Тебе не идёт. Обычно Нейлс напоминает струну – с внутренним стержнем, всегда готовый атаковать или сматываться. А сейчас он был расслаблен, как сонный уличный кот. Волосы собраны в неаккуратный хвост, помятый пиджак на спинке барного стула и небрежно закатанные рукава рубашки. Бадоу выглядел как-то по-новому. Теплым, близким, человечным. — Н-да? А что же мне идёт? – я вскинула плечи и медленно пошла к стойке. По-моему эта фраза сегодня была первой сказанной не на автопилоте. Бадоу опёрся на стойку и задумался. — Ну, мне казалось, что когда ты сердишься, в тебя легко влюбиться. Как насчёт ещё одного стакана за счёт заведения? — Наглец. Бренди? – предложила я. Рабочий день окончен, так что я могла позволить себе выпить. Тем более что мне этого сейчас крайне не хватало. Собутыльник-собеседник у меня был. Сейчас Бадоу как раз ловко вышиб из пачки сигарету и прикуривал её. Но в зажигалке кончился газ, и он впустую щёлкал ею. Я достала зажигалку Михая, которую он у меня оставил. Планировала при встрече вернуть ему, швырнув в лицо, но он сегодня не попадался мне на глаза. — Прикуривай. — О, спасибо. Бадоу доверчиво потянулся к подставленной мной зажигалке, поджёг сигарету, затянулся. Я задумчиво разглядывала его тонкие губы и рыжие ресницы, впервые увиденные мной так близко. А ведь совсем молоденький, в сущности, мальчик. И очень симпатичный, несмотря на отсутствие одного глаза. Длинные рыжие волосы, огненные, как у шотландца, умение курить пачки одну за одной. Харизма… Наверное, стоило влюбиться в такого свободного, как ветер. «И почему именно Михай? Будто бы кроме его никого на свете нет». Я резко схватила Бадоу за воротник и, притянув к себе, поцеловала, вырвав из его рта сигарету. Его резкое «Эй!» повисло между нами и растаяло. Сначала получилось как-то неуверенно, слишком напористо, но потом Бадоу мне ответил. Наши языки сплелись, и все ощущения были сосредоточены тут. На легком запахе одеколона и сильном привкусе сигарет, на тепле его губ, на желание доставить максимальное удовольствие. Мы целовались минут десять. Я опомнилась первой. Я отпустила ворот его рубашки, и почувствовала, что по моим щекам потекли слезы. Он нехотя отстранился. — Ну-ну, Кири, — мягко, будто успокаивая потерявшегося ребенка, произнес Бадоу, неловко подставляя рыдающей женщине плечо. Погладив меня по волосам, он еще раз повторил, — Ну-ну.