(Не) сломанные

Несмотря на то, что многочисленные сайты, отражающие погоду в столице России в реальном времени, а также уличные термометры показывали минус шестнадцать, а то и семнадцать-восемнадцать градусов, Павел ощущал неимоверную духоту. Причём, как внешне – физически, так и внутреннее – от ощущения, что сердце раскалено до предела, было по всей видимости не избавиться. Однако морозный порыв свежего, обжигающего лёгкие воздуха, всё же помог слегка «остудиться». Измерив неторопливыми шагами периметр больничного крыльца, серб поднял голову, заворожено смотря на серые пушистые облака, что заполонили собой некогда чистый ковёр светлого неба. Он любил такую погоду. Любил именно пасмурность, сырость, и никогда не сокрушался, как большинство, что, бывало, несколько дней подряд идёт обильный дождь или снег. А сегодня, сейчас, он вообще счёл за некий знак судьбы этот холод… - Павел! – в меру резкий и властный голос, ноты женственности в котором не прослушивались, в данный момент, от слова «совсем», отрезвил серба в считанные доли секунд. Мгновенно придя в себя, мужчина ощутил что-то вроде чувства вины, вспоминая, что ещё вчера вечером видел на своём сотовом несколько пропущенных вызовов, но при этом даже не стал уточнять от одного ли они или нескольких абонентов. - Ты хоть толику совести имеешь?! – подойдя к племяннику вплотную, Элеонора чертыхнулась без малого угрызения совести. – Я понимаю, что возможно, на мои первые пять звонков ты ответить не мог… Но на остальные-то пятнадцать, что помещало?! Хотя бы смс-ку отправить ради того же приличия… Почему я должна бегать по всей Москве, поднимать старые связи, чтобы выяснить твоё местоположение? Но ты, не скрою, на этот раз удивил… Женщина протяжённо вздохнула, устремляя свой взгляд на стандартную табличку-вывеску с часами работы и названием больничного корпуса, прокручивая при этом в своей голове события последних часов, и стараясь притупить до конца, сопутствующую этим самым часам нервозность. Она едва ли не весь телефонный справочник обзвонила. Начиная, с ночных клубов и ресторанов, и заканчивая моргами и хозяйственными магазинами, зная, что при жизненных приоритетах Павла, эти заведения находятся на одном, дальнем, уровне. - Прости, я… Мне реально было не до телефонных звонков, – серб невесомо кивнул, тем самым оставляя без лишних слов вину за собой. - Лев меня просветил – сказал, что ты вызвался сам сопровождать в больницу Софию, – Галанова произнесла фразу чуть тише, понимая, что на сложившуюся экстренную ситуацию, былые личные счёты влиять, никоим образом не должны. – Как Она?.. - Сейчас уже хорошо. Угрозы для жизни нет. - Ну вот и отлично. Пусть поправляется, а я обязательно заскочу к ней – чай не чужие всё-таки люди, но позже. А сейчас нам с тобой нужно в налоговой быть. Причём, уже полтора часа, как нужно… Идём! Я не отпускала такси. - Я никуда не поеду, – слова прозвучали из его уст настолько чётко и твёрдо, что мужчина удивился столь категоричному тону сам. … Он прекрасно помнил об их крайнем, с Элеонорой, диалоге. Это было буквально за час, до внепланового ЧП, которое внесло в его судьбу свои планы, в прямом смысле этого слова. По сути, он же и приехал в Россию на пару дней ради улаживания формальностей с документами. Сегодня, этим самым утром, ему предстояло черкануть в нужных графах свою закорючку, взять заветную папку, бумаги в которой гласили бы, что он единственный собственник едва построившегося в Белграде отеля, и всё – бронирование билета на самолёт и новая жизнь. Та жизнь, о которой он несколько дней назад грезил. И которая сейчас ему не нужна… Потому что его настоящая ЖИЗНЬ здесь – в этих самых больничных стенах. Наверняка спит сейчас и набирается сил после пережитого кошмара. И как бы там что в будущем не сложилось – он не оставит Её сейчас. Не сможет. Не найдёт в себе сил… - Ты… Нет, ты слышишь себя?! – Элеонора поражённо развела руки в стороны. – Я людей из-за тебя напрягла! Если бы все эти договора и доверенности делались, как полагается простым смертным людям, то дай ты Бог, ты бы об открытии своего отеля думал бы к осени. В конце концов, я тебе, после всех твоих былых «заслуг» и выкидонов, такой подарок сделала! А ты… У меня сейчас даже нет слов! Скажи, ну чем? Чем ты поможешь сейчас Софии?.. Ты сопроводил Её в клинику, узнал, что всё обошлось, что жить Она будет… Всё. Дальше пусть у Её постели дежурит супруг. - А я и есть Её супруг, – Он слегка улыбнулся, при этом ощущая неимоверный прилив душевных сил – кажется, что только-только его разум окончательно осознал, что самое страшное позади. – Я Её у алтаря держал за руку и слышал, как Она отвечала «да». Мне отвечала, а не кому-то другому. - Боже… Павлуша, да тебе к психиатру надо, – женщина вздрогнула, на полном серьёзе беспокоясь за серба. - Думай что хочешь – твоё право, – он пожал плечами. – Только… Я не хочу как ты. Не хочу становиться таким – «пустым» бизнесменом. Смысл расти и развиваться, в профессиональном плане, есть только тогда, когда тебе есть с кем разделить успехи и поражения. Я не хочу, в будущем, ужинать в дорогих ресторанах – хочу это делать дома, предварительно, готовя с близким и родным моему сердцу человеком, этот самый ужин, в четыре руки… Ты не поймёшь этого. Прости, тёть Эль, но мне кажется, что ты просто в своей жизни не встречала того самого человека. Свою истинную вторую половинку. И он вновь пошёл по уже знакомому ему маршруту – на третий этаж актуального больничного корпуса, оставляя стоять недоумевающую и просто потерявшую от его столь очевидной наглости родственницу, на в меру заснеженном широком крыльце. При этом нисколько, о только что произнесённых словах, не жалея… * - Оля! – едва окликнувший её голос мягко коснулся ушей, брюнетка незамедлительно обернулась, и невесомо кивнула знакомому ей мужчине в знак приветствия. – Ну, как Она?.. Тебя к Ней пускали? По одну только взгляду можно было понять всю серьёзность намерений Яна Вячеславовича, и то, что в данный момент его навряд ли что-то сможет остановить в очевидных и закономерных попытках узнать всё о состоянии дочери, и поднять, образно говоря, на уши, всех, кого только можно. - Всё хорошо – кризис миновал, – шефиня невесомо кивнула. – Нас пустили к Ней, буквально, на пять минут, но в течение часа обещают перевести Соню в палату, и тогда уже можно будет неотлучно с Ней рядом дежурить… - Господи, ведь как чувствовал, несколько дней назад, что не надо уезжать. Что не доведёт Её до добра эта семейная жизнь с… замом, – мужчина бессильно опустился на стул. – Где он, кстати говоря, есть-то?.. - Я… не знаю, – девушка слегка пожала плечами. - Постой, ты же сказала «нас к Ней пустили»… Стало быть, он тут был. - Нет, здесь только я и Павел, – брюнетка произнесла крайнее слово чуть тише, словно боялась быть неправильно понятой. – Это благодаря нему была оперативно вызвана скорая помощь, и… Соня осталась жива. Врачи сказали, что ещё несколько минут и… - Час от часу не легче… – с некой обречённостью в голосе констатировал Ян Вячеславович, но при этом, мысленно, всё же поблагодарил серба. Как-никак, София его действительно когда-то любила – он это прекрасно видел по глазам дочери. А серб… он Её спас.