(Не) сломанные

Три дня спустя.

За последний год Павел научился жить сегодняшним днём. Ценить то, что у него есть в данный момент и если и мечтать о будущем, то именно тайно. Всё сокровенное «носить» в сердце. А ещё он понял, что молитвы не должны быть заученными и правильными – главное, чтобы просьбы о чём-то Всевышнего, были искренними и исходили из самой глубины души. Да, он молился. Тот самый, некогда балагурный и ведущий исключительно разгульный образ жизни сербский мачо молился. Своими словами, но это неважно. Он изменился за этот год кардинально. А в последние дни, побывав, буквально у края своеобразной, пусть и невидимой пропасти, осознал, как это важно – не бояться своих собственных чувств, и говорить о них «адресату» вовремя. Просто потому, что может случиться так, что в один из дней, о них [чувствах] будет сказать некому… К его превеликому счастью, самые жуткие опасения тех часов, что несколько дней назад, сербу довелось пережить здесь, в этих больничных стенах унылого коридора, не подтвердились. Сейчас Соня хоть и медленно, но верно идёт на поправку, и угрозы для Её жизни нет. Более того – вчера Ей разрешили потихоньку встать на ноги. Правда, предупредили, что для этого обязательно нужен специальный послеоперационный бандаж, и он, сломя голову, оббегал пол Москвы – не менее, но нашёл ту самую модель, которую рекомендует большая часть квалифицированных специалистов, в том числе и заграничных. Именно под его чутким присмотром и поддержке, Она сделала свои первые, после пережитой операции, шаги, а не под «надзором» отца или лучшей подруге. Конечно, это чистое совпадение, но тем не менее… Для него это значит многое, если не всё (на данный момент). Ровно, как и для Неё…       Оклемавшись после операции и общего наркоза, а также после полного выведения всех сильнейших препаратов, которые и спровоцировали, по сути, своим взаимодействием, угрозу для Её жизни, София старалась потихоньку учиться жить дальше. Удивительно, но никаких серьёзных изменений в себе (в физическом плане) Она почти что не чувствовала. Разве что иногда возникала периодическая тянущая боль внизу живота, которая была схожа с привычным Ей дискомфортом, возникающим в первый день месячных. Сам шов не доставлял никаких проблем, кроме разве что внешнего вида. Когда Соня впервые увидела, во время перевязки, что Её живот (а точнее его нижняя часть) синий, с явными кровоподтёками, в прямом смысле этого слова, едва не потеряла сознание. «Разве, после такого, в будущем на меня посмотрит хоть один мужчина?!..» – судорожно пронеслась в Её голове мысль, а когда Паша, после обхода врача, вновь вернулся в палату блондинки, София попросила Его выйти, аргументируя это тем, что у Неё кружиться голова и Ей хочется спать. И только Она одна знает, что в ту ночь практически не спала вообще. Не смогла заснуть, без Его тёплой мужественной ладони, что обычно сжимала по вечерам Её тонкие холодные руки… Вообще, на данном этапе сложно охарактеризовать Их отношения какой-то определённостью. Ни о каких объяснениях, по понятным причинам, речи идти не может. Просто Он рядом с Ней, почти круглосуточно, и этим всё сказано. Новенькая медсестра, которая вчера заступила на смену, без задней, что называется мысли, приняла Павла за мужа. За Её мужа… - Так, ну здесь всё хорошо, – констатировал с дежурной полуулыбкой врач, предварительно измерив Софии давление и сняв показания кардиограммы. – Отдыхайте. - Доктор, у Неё опять нет аппетита. Отказывается от еды и всё тут – уже даже с ложечки кормить пробовали, – с протяжённым выдохом произнёс фразу отец девушки, неотлучно находившийся рядом с дочерью, ещё со вчерашнего вечера. - Это бывает, – мужчина в белом халате ловко убрал медицинские приборы в свой довольно-таки объёмный кейс. – Можно вас на минуту? Нужно уточнить кое-какие формальности… - Да, конечно, – Ян Вячеславович невесомо кивнул, при этом прекрасно зная, что на девяносто девять и девять десятых процента, Павел находится в коридоре, и что без присмотра дочь не останется. … Нельзя сказать, что мужчину участливое присутствие в судьбе дочери серба радовало. Нет, конечно, он был благодарен Павлу за оперативные действия, благодаря которым, по сути, Соня сейчас жива. Но вместе с тем, он помнил, о том, что случилось чуть более полугода назад, и в каком состоянии Она находилась… Однако, в должное подробности, Ян Вячеславович, ровно, как и до недавних пор и сам Паша, посвящён не был. И если бы Соня подала ему малейший намёк или сказала прямым текстом, что не хочет видеть серба, Павла бы уже давно в этих стенах не было. А Они нормально общаются. Более того, серб не устаёт заваливать Соню многочисленными букетами и милыми презентами, поднимающими настроение, вроде мягких симпатичных игрушек… - Паш, присмотришь за Ней? – просьба прозвучала удивительно мягко, что стало своеобразным сюрпризом для самого мужчины. - Конечно! О чём речь?.. – невозмутимо пожал плечами серб, после чего стремительно скрылся за дверью хорошо ему знакомой палаты. - Мне не хотелось затрагивать эту тему при вашей дочери, – честно признался «Айболит», как только они остались с Яном Вячеславовичем вдвоём, среди пустующего коридора. – Как вы знаете, пару дней назад, мы проводили плановое обследование – это стандартная процедура после любого хирургического вмешательства – в том числе и по части психиатрии. Так вот, если с точки зрения хирургии и гинекологии у Софии всё в полном порядке – Она идёт на поправку, причём очень хорошо, то, увы, со стороны нервной системы у вашей дочери серьёзные отклонения. Она подавлена. И это, отнюдь, не связано с тем, что Ей довелось пережить. Бывает так, что женщины тяжело переносят подобные операции не в физическом, а именно в моральном плане, считая себя после экстирпации матки неполноценными, хотя это огромное заблуждение, – решил уточнить доктор, хотя это самое уточнение, роли в данный момент абсолютно никакой не играло. – Так вот, у вашей дочери отклонения по части нервной системы начались задолго до всего этого. Я знаю, что у Неё диагностировано психическое расстройство… - ОКР. Она уже семь лет живёт с этим, и как мне казалось, научилась справляться… - Любое нарушение психики имеет свойство притупляться. Особенно – неизлечимое. Чтобы нормально жить с этим, человеку нужно вести размеренный и спокойный образ жизни. Малейший стресс может поспособствовать обострению. А сильный стресс, способен, привести к тем последствиям, что мы как раз таки имеем сейчас. - И… Что теперь с этим делать? - Чтобы избежать нервного срыва, который, в данный момент, только усугубит, общее состояние Софии, необходимо, хотя бы первое время, прибегнуть к назначению транквилизаторов. - Это же сильнодействующие препараты… – Ян Вячеславович напрягся. – Насколько я знаю, их назначают больным как раз после нервного срыва, а не для его избегания… - Поймите, что если мы сейчас не предпримем никаких мер, то вполне вероятно повторение рецидива. Сейчас ваша дочь на антибиотиках, после операции, и Ей будет необходимо принимать назначенные лекарства, как минимум, три недели. И если в этот период, Её нервная система ослабнет, то мне даже страшно предположить, чем это обернётся… - То есть, выхода, как я понимаю, нет? Либо сейчас Соне принимать психотропные препараты, либо рецидива не избежать… - Я не могу утверждать на все сто процентов, что срыв произойдёт. Но на вашем бы месте, принимая тот факт, что у Софии имеется психическое расстройство, я рисковать не стал. Тем более что речь не идёт о том, чтобы ваша дочь принимала транквилизаторы долгое время – нет. Пара-тройка дней, и если появятся улучшения, то мы незамедлительно переведём Её на более «лёгкие» препараты. - Ну, если так, то… конечно, – мужчина невесомо кивнул. – Что конкретно от меня требуется?.. - Да собственно, ничего. Мне требовалось ваше устное согласие, и наш диалог состоялся. В течении двух-трёх часов, я повторно переговорю с психотерапевтом, и уже вечером, думаю, мы преступим к соответствующей терапии. С чувством выполненного долга, врач спешно скрылся за нужным ему поворотом больничного коридора. Ян Вячеславович же, отчего-то, не торопился возвращаться в палату дочери, отчётливо понимая, что его разум одолевают очевидные сомнения, насчёт правильности принятого решения. … Тогда мужчина ещё не знал, что всё разрешиться само собой, уже грядущим на смену снежному дню, тихим безветренным вечером.