Цветы хуже пуль

Тсунаеши верила, что будет исключением. Да, самонадеянно. Да, высокомерно. Да, нереально. Но она верила. Ханахаки — страшная вещь. Ханахаки — это как чертов контрольный в голову, но в отличие от пули — убивающий медленно, безжалостно и беспринципно. Болезнь, при которой в тебе прорастают цветы, параллельно чуть ли не выхаркивая легкие с лишними листочками, после — венчиками. Говорят, это — расплата, Божья ха-ха! кара за то, что люди смеют идти против своей судьбы. Ты ненавидишь свою вторую половинку — ты заболеешь ханахаки. Смерть от цветов — красивая погибель. Тсунаеши помнит, что однажды случайно наткнулась на роман о том, как какой-то человек умирал от них. Только концепция была совершенно противоположной — он любил, любил и был отвергнут. Романтично-сопливая история, где ханахаки — болезнь от неразделенной любви, а не ненависти. Киоко была от нее в восторге. Тсунаеши она показалась глупой. На тринадцатый день рождения она получила подарок от мироздания — метку. Синицу со сломанным крылом. Проводя пальцами по ней, Савада только и могла думать, что это довольно… Символично. В тот же день в классе было ужасно шумно, взбудораженные ученики крутились вокруг Ямамото и были ужасно назойливыми. Тсунаеши никогда не обращала на него внимание, но такая суета вокруг него не оставила ее равнодушной. Она тайком поймала Хану, поинтересовавшись, что здесь происходит. — У этой обезьяны появилась метка. Первая в нашем классе. Кажется, синица со сломанным крылом. Это стало первым толчком. Она даже сама не помнит почему стала скрывать свою метку под бело-оранжевым напульсником, тщательно следя, чтобы никто ее не заметил — ни одноклассники, ни родители, ни Такеши. Но ничуть не жалеет. С тех пор Тсунаеши стала ненавязчиво наблюдать за ним, пытаясь понять, что ее так тревожит. И поняла. Ямамото Такеши — это сплетение ярких улыбок, беззаботного смеха, притворной глупости и вязкой лжи. Он каждый день просил списать, отшучиваясь, что из-за тренировок не успел даже открыть учебник, но неизменно получал не меньше восьмидесяти баллов за любой тест. Он поддерживал учеников, которых бил мандраж, но смотрел безразлично-холодно. Он с радостью принимал печенье от девушек из кулинарного клуба, а потом с не менее яркой улыбкой отдавал сладость своим друзьям, не оставляя себе ничего. Каждый в школе знает одержимость Такеши бейсболом, а Тсунаеши видит, что он цепляется за него лишь потому, что иначе собой ничего не представляет. Омерзительно. Неприязнь — не ненависть. Тсунаеши заставляет себя делать вид, что Ямамото Такеши не существует. Иногда получается, она периодически теряется, когда ее спрашивают о нем. А потом был Реборн, забавный динамитный мальчик Хаято и… Ямамото Такеши, что сломал себе руку по нелепой случайности. Тсунаеши кривила тонкие губы, когда все-все-все кружились вокруг него, поднимая просто нереальный шум. Даже Хана подтянулась. А он пошел и чуть не спрыгнул с крыши. Хороший актер, да только драматизма у него столько, что на всех людей на земле хватит и еще останется. Когда Реборн выпнул ее вперед, Савада почувствовала как сердце зажглось, став бессмертным очагом. Ненависти. Если он спрыгнет, то ее обвинят в подталкивании к суициду. Такеши — придурок, он вполне может это сделать. А потом на голову начали сваливаться проблемы одна за другой: конфликт колец, десятилетнее будущее, церемония наследия, противостояние Аркобалено. Она даже не успевала задумываться, что вот — ее чертов соулмейт, что вот — тот, кого она ненавидит. На личную неприязнь просто не хватало времени, потеря хранителя уменьшало проценты их выживания в этой чертовой суматохе. Но Тсунаеши периодически ловила на себе задумчивый взгляд Ямамото и несдержанно усмехалась. Понял кто она, но — поговорить наедине невозможно. Лишь за это Савада была благодарна всем тем людям, что ни на секунду не покидали ее личное пространство. Когда наступило затишье и она смогла вздохнуть спокойно — с губ сорвался самый первый лепесток. Это была чертова лобелия, настолько насыщено-синяя, словно глаза-льдинки малышки Юни, чьи губы 24/7 были окрашены кровью, а карманы набиты белыми лепестками лилий. Юни, читая свою Савада-сан с ног до головы, всегда твердила, что у нее не получится. Савада Тсунаеши-сан — исключение в любой системе, но даже такому исключению есть то, что он не сможет преодолеть. А Тсунаеши все равно верила, что будет исключением. Исключением в системе «соулмейт». Не вышло.

***

Ямамото сжимает между пальцев чашку с давно остывшим чаем, наблюдая за своим Небом. Тсунаеши ужасно бледная, с синяками под глазами, она сидит напротив него с беззаботным видом и что-то напевает алыми, как кровь, губами (где только достала такую помаду?). Тонкие, как веточки, пальцы неловко сплетают венок из множества цветов, покоившихся перед ней. С удивлением Такеши узнает в них лобелии — его любимые цветы. В свете ламп они слабо мерцали от маленьких капель воды, оставшихся на лепестках. Тсунаеши тихо хихикает, а золотые глаза смотрят как-то насмешливо-холодно. Такеши думает, что давно не видел свое Небо с привычными тепло-карими глазами, а потом отмахивается от нее. А Тсунаеши уже откровенно посмеивается своим мыслям. — Что-то смешное вспомнила? — он улыбается краем губ, с облегчением наблюдая за весельем девушки. В последнее время она была ужасно молчалива и задумчива, почти не выходила из своей комнаты и казалась беспомощной. На вопросы Реборн только отмахивался, утверждая, что она просто заболела. Тсунаеши отрицательно покачала головой, ухмыляясь. Закончив со своим венком, она с победным выражением лица вытянула его над головой. Не сдержавшись, Ямамото звонко рассмеялся над столь детским поведением босса. Фыркнув, Тсунаеши поманила его к себе поближе, а стоило ему присесть перед ней на корточки — воздвигла на его макушку венок из лобелий. — Это мне? — Савада активно закивала, напоминая собой болванчика. — Спасибо, — поколебавшись мгновение, Такеши коснулся губами щеки Савады и тут же отпрянул, так и не заметив как на секунду скривилось ее лицо. Тсунаеши молчаливо улыбнулась, сглатывая кровь и пламенем сжигая те цветы, что желали вырваться из легких в этот самый момент. Ханахаки — страшная вещь. Ею можно заразить любого, кто коснется цветов, и не будет пути назад. Тсунаеши уже одной ногой стоит в могиле. А у Такеши все будет впереди.