You know, I know

      Всё произошло в их первый день пребывания на Мальте, по возвращении в отель после вечерней прогулки на яхте. Той ночью они лежали рядом друг с другом, в то время как Джин, надев наушники и маску для сна, разместился на кровати поменьше. Все камеры были выключены, и только тусклая лампа служила единственным источником света.       Оба были вымотаны после перенасыщенного делами дня, но всё же, несмотря на это, они развернулись друг к другу, едва их головы успели коснуться подушек. Тихий шёпот и сдавленные хихиканья сразу же заполнили пространство между ними. Чимин прятал покрасневшее лицо в подушке или в своих ладошках всякий раз, когда чересчур громкий смех так и норовил вырваться наружу. Юнги не мог сдерживать улыбку, смотря на блондина, его тёмные глаза светились нежностью.        На протяжении долгого времени они разговаривали обо всём, что только приходило в голову, атмосфера в комнате менялась в зависимости от выбранной темы, но это было ровно до приступа смеха, заглушенного прижатыми ко рту ладонями. Чимин отнял руки ото рта, прижимая их к своему подбородку, в то время как Юнги подложил одну руку себе под голову, зарываясь второй в волосы Чимина.       Парень закрыл глаза, промурлыкав от удовольствия и ощущения пальцев Юнги, перебирающих пряди его волос. Юнги не мог контролировать своё ускоряющееся сердцебиение, и, видя мягкую улыбку на пухлых розовых губах Чимина, уголки его собственного рта приподнялись в улыбке. Чимин приоткрыл глаза, встречаясь взглядом с Юнги, на что тот, не сдержавшись, прикоснулся рукой к его щеке, оглаживая скулу большим пальцем. — Хён, — ласково позвал парень приглушенным голосом. Юнги лишь тихо хмыкнул, показывая, что ждёт, когда младший продолжит. — Ты ведь знаешь, да? — произнёс он неопределённо, и хоть это и звучало как вопрос, у них обоих уже был ответ. — Да, Чиминни, знаю.       Они никогда не произносили этих слов вслух, боясь разрушить всё то прекрасное, что у них было. На протяжении практически четырех лет это было их способом передать три заветных слова. Они не знали, когда скажут их по-настоящему, не как хён и его донсен. Они ждали момента, когда именно Мин Юнги и Пак Чимин смогут сказать это друг другу, не думая о том, как и кем их воспримет публика.       Чимин положил свою ладошку поверх руки Юнги, легко оглаживая её большим пальцем.       Юнги аккуратно придвинулся ближе, как он всегда делал, ожидая одобрения парня, который каждый раз встречал его на середине дистанции.       Они заходили дальше поцелуев и до этого, но каждый раз была определённая степень желания, определённая степень отчаяния и жара, которые побуждали к грубым поцелуям и блуждающим по телам прикосновениям.       Сейчас же всё было по-другому.       Сейчас их губы соединились нежно, как будто это их первый поцелуй, когда они были намного моложе и застенчивее. В этот раз их губы не просто встретились — они слились воедино. Это было так сладко и нежно, значило так много, что Чимин почувствовал слёзы, подступающие к его закрытым глазам.       Юнги аккуратно переложил руки на талию Чимина, а тот в свою очередь взялся за его подбородок. Оба, держась друг за друга, тянулись ближе.       Юнги притянул Чимина к себе, прижимая к груди, его руки полностью обхватили младшего. Он аккуратно перекатился, из-за чего Чимин оказался сверху, оседлав ногами торс Юнги с обеих сторон, когда он сел, упираясь ладошками о грудь старшего.       Юнги поднял глаза на Чимина, его руки нежно покоились на талии младшего, а пальцы выводили маленькие круги на выпирающих тазовых косточках. Губы его были красивого тёмно-розового оттенка. Встретившись взглядом с парнем, Чимин подцепил край своей футболки, стаскивая с себя мешающую ткань через голову и обнажая грудь для глаз старшего.       Юнги видел тело парня и до этого, целиком и полностью, но каждый раз, когда Чимин был прямо перед ним, он не мог не поражаться его совершенной красоте. Тело Чимина было подтянутым, со множеством крепких мускул, о которых большинство людей думало, как о чём-то сексуальном и не более, но каждая резкая линия, каждая мышца были частью человека, находящегося сейчас перед ним. И Юнги только мог думать о Чимине, как о ком-то красивом, о чём и поспешил сказать младшему. — Посмотри на себя, Чиминни, — мягко прошептал Юнги с нежностью в глазах. — Такой красивый.       Парень рассмеялся, покраснев, и легко ударил старшего в грудь. — Заткнись, хён.       Юнги только улыбнулся, беря руки Чимина в свои. — Ты действительно красивый, Чимин.       Чимин залился краской, опуская взгляд на большие тёплые ладони, обхватывающие его, миниатюрные, на уже налившиеся краснотой пятна, покрывающие его шею и грудь, безуспешно пытаясь подавить широкую улыбку. От Юнги не укрылась расплывающаяся улыбка парня, из-за которой его глаза всегда превращались в полумесяцы. Блондин переплёл свои короткие пальчики с длинными пальцами старшего. — Ты правда так думаешь? — Чимин поднял взгляд, его глаза светились той же нескрываемой нежностью и обожанием, с какой на него смотрел Юнги.       Брюнет кивнул, садясь и переплетая их ноги. Он поднял их соединённые руки, чтобы оставить лёгкий поцелуй на кисти Чимина, перед тем как снова встретиться взглядом с младшим. — Я это знаю. Это же ясно как божий день, Чиминни.       Младший ещё раз хихикнул, придвигаясь ближе и прижимаясь лбом к Юнги. — Хён? — Да? — Мы можем, ну, ты знаешь? — застенчиво спросил Чимин тихим голосом.        Юнги знал, всегда знал, поэтому лишь кивнул, придвигаясь ближе, чтобы легко поцеловать Чимина в нос. — Конечно, малыш.       Чимин улыбнулся, радуясь тому, что ему не пришлось произносить это вслух, и слез с колен Юнги, давая тому возможность раздеться и достать всё необходимое. Парень быстро избавился от боксеров, отбрасывая их в кучу грязной одежды, которая уже начинала образовываться на полу. Он облокотился о спинку кровати, наблюдая за тем, как старший копается в своём чемодане.       Быстро найдя презервативы и смазку, Юнги скинул с себя пижаму и забрался обратно на кровать к Чимину. Старший снова скрестил ноги, мягко похлопывая себя по бедру, призывая сесть к нему на колени.       Чимин наблюдал за тем, как Юнги выдавливал смазку на свои длинные пальцы, перед тем как завести руку за спину парня, аккуратно поглаживая пальцем плотное кольцо мышц. Младший был в предвкушении, но всё же немного нервничал по непонятной ему самому причине, как будто это их первый раз. Хотя сейчас они были менее неловкие и с большим опытом за плечами.       Юнги поднял взгляд, смотря вопросительно, и Чимин кивнул. Парень прикрыл глаза, рвано выдохнув, когда палец Юнги оказался внутри него. Он опустил голову, лбом упираясь в ключицы старшего, руками обвивая его шею. Свободной рукой Юнги обнимал Чимина, слегка водя ей вверх-вниз по позвоночнику, и невесомо целовал макушку.       Он не разрабатывал Чимина в том быстром, рваном темпе, к которому они привыкли, не нашептывал пошлости младшему на ухо. В этот раз Юнги действовал медленно, аккуратно и нежно. Он растягивал Чимина пальцами, низким голосом тихо мурлыкая слова похвалы, чувствуя сбившееся дыхание парня на своей груди.       Кожа Чимина была разгорячённой, а бёдра его дрожали. Он слабо постанывал, будучи возбуждённым до предела. Ему было хорошо. Очень хорошо.       Потрясающе, на самом деле.       Он никогда раньше такого не чувствовал. Чимин знал об удовольствии, граничащим с болью от гиперстимуляции, он уже испытывал крышесносное наслаждение, когда его жестко имели, он знал, как пальцы Юнги могут разбить на части, доводя до крика. Но то, что он испытывал сейчас, Чимин распознать не мог.       По всему его телу разливалось тепло, а бёдра подстраивались под глубокие, медленные толчки Юнги, в то время как он добавлял второй палец, а затем ещё один. Младший был полностью прижат к Юнги, цепляясь за него и слушая нежности, которые тот шептал. Чимин чувствовал тепло в груди, но не от наслаждения, а от чего-то, что вновь заставило слёзы навернуться на глаза. Парень нежно позвал Юнги, задевая губами его тёплую кожу, и старший наконец вынул пальцы.       Юнги немного отстранился, быстро раскатав презерватив, и направил себя, пристраиваясь, слегка задевая сжатое кольцо мышц Чимина. Младший резко выдохнул, перед тем как опуститься, насаживаясь на Юнги.       Старший обеими руками обхватил талию парня, притягивая ближе к своей груди, оба двигались медленно, чувственно, словно единое целое. Чимин поднял голову с ключиц Юнги, встречаясь влажными глазами со старшим, когда первая слеза покатилась по его тёплой щеке. — Хён, — позвал он, двигаясь в такт с Юнги, наслаждение, какого он ещё никогда не испытывал прошлось по его позвоночнику. — Хён. — Юнги, — сказал старший, задыхаясь, как и Чимин. Его губы слегка касались губ парня, когда он говорил. — Не хён, только не сейчас. Сейчас я Юнги. — Ю-Юнги, — запнулся Чимин, губами прижимаясь к старшему в нежном поцелуе, от которого где-то в груди разливалось тепло, спускаясь ниже к животу. Он снова отстранился, тихо скуля, когда Юнги идеально заполнил его нежным толчком. — Юнги, я… — Я знаю, Чимин. — Я лю-а, — начал Чимин, но тихо и хрипло застонал от ещё одного идеально выверенного толчка. — Юнги, — уже плакал парень, его слабый голос был наполнен чем-то.       Юнги знал. Всегда знал.       Старший поднял руку, смахивая слёзы со щёк Чимина, их губы снова встретились, сливаясь воедино.       Всё было совершенно иначе, по сравнению с тем, к чему они привыкли. Обычно у Чимина и Юнги всё было громко, отчаянно и быстро: они хватали друг друга за волосы, издавая стоны от переполняющих ощущений и оттягивая их сильнее; Чимин кричал, прося Юнги двигаться быстрее и жёстче, и Юнги подчинялся, оставляя отметины на коже младшего, где только мог, кусая и зализывая места, которые фанаты не могли увидеть.       Но сейчас.       Сейчас казалось неправильным делать всё быстро, словно ощущения были бы не теми;        Казалось неправильным быть грубыми, умолять, оставлять метки, — это бы разрушило момент;        Казалось неправильным спешить, подталкивать себя к жёсткому завершению — они оба чувствовали нужду быть нежными;        Казалось неправильным быть громкими — они полностью погрузились в момент, и любой излишне громкий стон или разговор туда просто не вписывался.       Чимин дышал прямо в рот Юнги, старший чувствовал удовольствие парня на своём языке. Становилось всё горячее, в животе Чимина всё пылало, и по выражению лица Юнги он знал, что тот чувствовал тоже самое. Чимин немного отстранился, чтобы посмотреть Юнги в глаза, и увидел в них слёзы, отражающие его собственные. Парень глубоко вдохнул, чувствуя как внизу живота расплывается тепло. — Юнги. Юнги, я… — прошептал Чимин, пытаясь собрать все мысли воедино, когда его разум опустел. — Чимин, — прохрипел старший, сильнее обхватывая парня руками. Глубокие толчки и соприкасающиеся друг с другом тела — для него это было слишком.       Чимин обнял Юнги за шею, нежно положив ладони на щёки, и наклонился, касаясь губ брюнета при каждом слове: — Я люблю тебя, Юнги.       После этих слов их поглотил огонь, заставляя содрогаться всем телом и жадно ловить губами воздух. Они тесно прижались друг к другу, находясь на пике удовольствия. Юнги опустил руку, и, обхватив, полностью опустошил Чимина, чьи бёдра ни на секунду не переставали двигаться, пока старший мелко подрагивал под ним.       Чимин сказал это. Он сказал это не как донсен, не как Чимин из Bts. Он сказал это как парень Мин Юнги.       Как Пак Чимин.       Когда состояние блаженства начало сходить на нет, они сели, всё ещё держа друг друга и тяжело дыша, наконец-то дав название этому чему-то. — Чимин, — позвал старший хриплым от развязки и слёз голосом, часто и тяжело дыша парню в губы. Он уронил голову на плечо младшего, обнимая руками и прижимая его к себе. — Чимин.       Чимин лишь тихо хмыкнул, голос теплый и обволакивающий как мёд, держа брюнета в своих руках и нежно перебирая его волосы кончиками пальцев. — И я люблю тебя, знаешь. — Знаю.