Мой хрупкий Атлант

Если бы меня спросили, с чем бы я могла сравнить жизнь, ответила бы — с мечтой. Да, именно так. Наверное, ты бы усмехнулся, услышав это, а потом чуть прищурил глаза и заметил, что мечта совсем не похожа на жизнь. Я знаю. У тебя — так. Если бы меня спросили, с кем бы я сравнила тебя, ответила бы — с мифическим Атлантом, держащим на плечах целый мир. Твой мир не похож на мой, он тяжёл и мучителен, но он — тоже мечта. Почему? Давай объясню. Мне было всего одиннадцать, когда я перешагнула порог Хогвартса, а Шляпа торжественно произнесла: «Когтевран!» над моей головой. Потом я прошла к нашему факультетскому столу, думая, что мама никогда не узнает, где я учусь, никогда не порадуется вместе со мной успехам, не разделит мои странные детские печали. Но у меня была мечта. А потом… Я подняла глаза на стол, который был напротив. Я не помню, кто был за ним, не помню, о чём говорили мне мои сокурсники, ничего не помню. Только глаза. Похожие на сверкающий серебряный медальон, что отпугивает лунных крылаток. Только глаза. Надменные, холодные, сверкающие уверенностью и насмешкой. И вдруг я поняла, что теперь они и стали моей мечтой, моим хрупким миром, который похож на тонкую стрекозу, летящую к солнцу. Ты знаешь, кому принадлежали эти серые глаза… Пять лет учёбы — и только мечта. Наверное, о том, чтобы прикоснуться хоть краешком мысли к твоему странному суровому миру, который ты гордо держишь на своих плечах. Я видела твои слёзы и боль, твоё одиночество, которое, казалось, вот-вот обрушит на тебя тяжёлые глыбы жизни и погребёт под ними. Но ты держался. Может быть, из последних сил, но именно — сил. Ты — сильный человек, хотя, наверное, часто сомневался в этом. А я это знала. Только однажды я решилась попросить тебя об одном… странном одолжении. Вероятно, ты так и не понял его смысла. Помнишь, на Травологии я попросила отдать мне свой горшок с волшебной калантией, что под твоими руками распускала алые цветы? Наверное, не помнишь. А я сохранила этот цветок и, поверь, он цветёт ещё пышнее, чем тогда. Потому что он был от тебя. А мне приятно было думать, что это твой подарок, пусть даже ты и сам не знал об этом. А потом начались тёмные времена, и мне стало по-настоящему страшно. Впервые в жизни я боялась. И становилось холодно и жутко, когда думала о том, что ты каждый день можешь упасть, не выдержать. Я верила, я молила всех богов, чтобы ты не сдавался. Мои просьбы были услышаны, а мечта стала немного ближе. Это было в тот день, когда меня похитили и бросили в подземелье твоего замка. Там мне не было страшно, потому что я иногда слышала твой голос. Я сидела в темноте и улыбалась, зная, что ты — рядом, зная, что мой Атлант выстоял. Война была окончена, а нам осталось собирать осколки собственных судеб в горсть, напоминая о том, что непременно нужно жить дальше. Да, ты ведь сам не знаешь, как помог мне справиться со всеми потрясениями, снова поверить в свою мечту. Я помню заголовки в газетах, где говорилось, что твоя семья оправдана, и тогда я снова счастливо улыбалась, надеясь, что теперь твой каменный мир станет хоть немного легче. А потом… Мечта сама нашла меня. Это было вечером, в одном из небольших уютных магических кафе, где я любила разговаривать с полосатым котом, который обязательно взбирался мне на колени. Так было и в тот раз. И вдруг я услышала голос. — Луна Лавгуд? — Да, — ответила я прежде чем поднять взгляд. Я и так понимала, кто оказался рядом со мной. Моё обезумевшее сердце всё поняло гораздо раньше глаз или разума. — У тебя свободно? — ты небрежно махнул, указывая на стул напротив. — Да, конечно, — пробормотала я, выпуская из рук моего пушистого полосатика, который явно обиделся и начал ревновать. К тебе. Ты сел напротив и заказал чашку кофе. В это время, в тёплый июльский вечер, здесь действительно бывало много посетителей, а потому не так просто было найти свободное место. Но мне хотелось верить, что ты неслучайно выбрал именно мой столик. Мы не разговаривали. Честно сказать, нам и говорить было не о чем, но это молчание мне всё равно нравилось. В нём было что-то особенное. Задумчивость серых глаз цвета того самого медальона, что давно висел в моей комнате, изящные тонкие пальцы, придерживающие чашечку с ароматным напитком. Кофе тебе совершенно не подходил, но в такой дисгармонии было нечто волшебное, притягательное. Да-да, как мечта. — Я люблю белый чай, — как всегда, подумала вслух я. — Правда? — что-то в твоих глазах изменилось, а в их серой дымке появились тонкие лучики. — Угостишь? Я улыбнулась: — Конечно. Я не была маленькой наивной девочкой, а школьные детские грёзы были далеко позади. я понимала, как устроен мир, но именно сейчас, в свои девятнадцать лет, я хотела превратиться в мечтательницу, которой была когда-то. Я хотела верить, что тебе действительно понравятся мой медальон от лунных крылаток и ароматный белый чай. У моего дома мы были поздно. Луна уже заняла центр неба, а звёзды горели ярким, чуть мерцающим светом, освещая лужайку под окном моей спальни. Тихо скрипнула дверь. Движением палочки я зажгла пару свечей в гостиной. — Я сейчас, — тихо сказала я, собираясь пройти на кухню, но ты ловко перехватил мою руку: — Ты куда? — в твоих глазах маленькие серебряные искорки улыбались мне, а потому я улыбнулась им в ответ: — За чаем. — Не надо, — прошептал ты. Я никогда не падала в обморок и даже не знала, каково это, а тогда впервые почувствовала, что такое — нет, не падать, а взлетать. Я едва не потеряла равновесие, но теперь у меня были крылья, созданные твоими руками. Мягкие поцелуи, твои тёплые губы, от которых все мысли превращались в лучи солнца, обжигающего и пьянящего. Сколько страсти и нежности творили тонкие пальцы, под которыми я становилась чуткой арфой, готовой играть мелодию только для тебя. Ты звал за собой — куда-то ввысь, может, в самое небо, а я покорно шла, оставляя всё позади. Моя мечта действительно стала моей жизнью, и сейчас сверкала в струящемся лунном свете томным взглядом твоих потемневших глаз и светлыми волосами, которых я касалась с трепетом и лёгким, действительно лунным безумием. «Драко»… Это имя было моей единственной вечной молитвой, которую я произносила на вдохе, целуя мягкий контур твоего лица. Ты озарил мир ярким пламенем, а потом бросил все звёзды Вселенной к моим ногам. А я… я плакала от счастья, обнимая тебя и не веря тому, что ты — мой… Хотя бы сейчас, в этом лунном свете. — Люблю… Очень люблю… — прошептала я, обнимая тебя на прощание. Ты грустно улыбнулся и как-то растерянно приобнял меня за плечи: — Прости… Я… не могу сказать тебе это. А потом ты ушёл. Тихо, совершенно обыкновенно. Были тиканье часов и чуть покачивающийся серебряный амулет цвета твоих глаз. И ничего больше. Будто и не было тебя, только подушка хранила едва ощутимый аромат парфюма, который я узнала бы среди миллионов прочих. Ты ушёл. А потом я прочла в газетах, что состоялась твоя помолвка с Асторией Гринграсс. Потом — первые полосы с вашими свадебными фотографиями. Некоторые злые языки поговаривали, будто ты женился на ней по расчёту, но ты ведь не мог так поступить, верно? Я буду верить, что ты действительно любишь её, а значит, счастлив. Ведь что за жизнь без счастья? Только мечта — не более. А я всё смотрю на распускающиеся ярко-алые лепестки цветка, который ты мне когда-то подарил, и знаю — ты придёшь. Почему? Потому что даже своенравная Луна возвращается на небо. Вы ведь с ней во многом похожи. Потому что в жизни должна быть любовь. Непременно. Обязательно. А иначе этот тяжёлый мир — раньше или позже — окажется не по силам даже самому стойкому человеку. Но ты — выдержи. Я прошу тебя — выдержи. А если станет слишком тяжело — приноси мне часть своей непосильной ноши, мой хрупкий и растерянный Атлант. Вместе — всё выдержим.