Тёмное зеркало души

Маринетт в укороченном китайском халате — подарок от мамы на прошедшее Рождество, кружилась по комнате. Вернее, сегодня предполагалось, что она будет отдыхать от каждодневного труда, но при этом Маринетт не смогла оторваться от любимого занятия. Было ли дело в том, что завтра ей следовало показать мсье Агресту свою работу или то, что она просто хотела чем-то заняться, она не знала. Под светом яркой лампы на столе лежал открытый альбом, простые карандаши разной жёсткости, планшет и прочие принадлежности для создания макета будущего наряда. Ещё влажные после утреннего душа волосы находились в творческом беспорядке. Тёмные пряди кое-где были заколоты карандашом и кистью. Остальные лежали на плечах. Она как белка в колесе крутилась между столом, противоположным стеллажом и манекеном. Её единственной собеседницей была Тикки. Квами смеялась глядя на занятость своей хозяйки. И важно кивала на каждое её заявление о том, какой Габриэль противный человек, раз требует подчас просто невозможного. Но обе знали, что Маринетт не откажется от подобного никогда. Тикки куда-то спешно исчезла, и Маринетт только спустя некоторое время поняла, почему в комнате стоит оглушительная тишина. — Так значит, вы считаете меня невыносимым грубияном? Изысканным грубияном?! — хмыкнул позади знакомый голос. Маринетт резко развернулась, боясь увидеть того, кого здесь просто не должно было быть. Нет. Он был. — Мсье Агрест... — её слабый протест потонул в смехе мужчины. Он так редко это делал, что Маринетт даже залюбовалась этой картиной. Звук сигнала, сообщающего, что к её компьютеру подключился другой абонент, мгновенно разрушил морок чего-то особенного. Чёрт! Маринетт совсем забыла, что Бэзил собирался ей позвонить. — Маринетт, тебе необычайно идёт этот халат. Надеюсь, ты будешь встречать меня также? Кровь хлынула к её щекам, когда молодая девушка осознала, что слова Бэзила слышал её босс. — Бэзил, я сейчас немного занята... — Верно, ей он необычайно идёт, — скучающим тоном отозвался Габриэль, но глаза его были холодны. — Кто это, Маринетт? С кем ты ещё встречаешься? — мгновенно завёлся легко воспламеняемый Бэзил. Общение с ним стало напрягать Маринетт именно потому, что Готье был слишком эмоциональным, вспыльчивым, в противовес ей, вырабатывающей свой характер бесконечной учёбой в Институте и продолжительной работой с Агрестом. — Бэзил, это мой начальник, мсье Агрест, — попыталась мягко ответить молодая девушка. — А что твой начальник делает у тебя в квартире? И ты встречаешься его в таком виде? Что ещё я должен узнать о своей девушке? Сколько ещё начальников видят тебя такой? — Бэзил! — повысила голос Маринетт, но не успела ничего сказать. Он отключился. Маринетт обречённо выдохнула, повернувшись к Габриэлю. — Простите за эту безобразную картину, мсье Агрест. И... кстати, что вы делаете у меня дома? Его идеальный костюм, причёска и внешность были такими неправильными здесь в её простой квартире, где повсюду на стенах были вырезки из журналов и статей, фотографии Агреста и других модельеров современности. — Ехал мимо. Пришёл сообщить, что завтра вы можете быть свободны. У меня командировка, и наши планы придётся отложить на некоторое время. — Да? Хорошо, — ответила совсем уже дезориентированная Маринетт, надеясь, что Тикки тот всё же не заметил. Так вот почему она исчезла! Спросить о том, почему ей не позвонила Натали Санкер — помощница мсье Агреста, даже не пришло ей в голову. — Кхмм, давайте я провожу вас. И извините за всё это. — Маринетт, мне... мне жаль, что мой приезд расстроил ваши личные планы, — сладкой патокой полился голос мужчины, входящего в десятку самых горячих мужчин Парижа. —Чтобы загладить свою вину, приглашаю вас сегодня вечером в ресторан «L'amour à Paris». Вы свободны? — Я? Свободна? — Маринетт растерянно заправила прядь волос за ухо, повторяя вопрос. Сердечный ритм усилился. А кровь, наверное, прилила к щекам. — Ну и отлично, — произнёс мужчина, не ожидающий от неё отказа, вдруг коснувшись её щеки. — У нас заказан столик на 6 вечера. Постарайтесь не опаздывать слишком сильно. — Тикки, ты слышала? — воскликнула неверяще девушка, появившейся квами. — Я иду на свидание с Габриэлем! — Я знала, что это однажды случится! — самодовольно произнесла Тикки, радуясь за свою хозяйку. Интересно, люди могут меняться так сильно? Маринетт размышляла, в чем причина того, что сам Габриэль приехал к своей коллеге и младшему модельеру, и невольно помешав её планам на вечер, решил загладить свою вину. Этот вопрос волновал её также сильно, как и то, что между ними начали складываться более доверительные отношения. Он все ещё был невыносим, нагл и самоуверен больше обычного, но теперь, когда они оставались один на один в рабочем кабинете, находить общий язык… было легче? Думать о том, что причиной этих изменений являлась сама Маринетт Дюпен-Чен, всего год с небольшим назад окончившая Институт Искусств и пришедшая на работу в «Агрест-холдинг» лишь с многочисленными дипломами, грамотами и огромным желанием творить, было просто невозможно. Пока самым оптимальным решением такого поступка Габриэля могло служить то, что Адриан Агрест, чьё мнение всё же было важно для отца, относился к ней с уважением и радовался её пребыванию в особняке. Ресторан «L'amour à Paris» был престижным рестораном Парижа. Именно там когда-то Маринетт заказывала столик своему боссу, когда находилась рядом с ним. Ужинать в подобном месте стоило лишь в дорогих нарядах, в соответствующих украшениях и, имея немалый финансовый запас. Работая в «Агрест-холдинг» Маринетт вполне могла бы себе это позволить, но, конечно же, не на постоянной основе. Тогда как Габриэль — да. Она не стала звонить или писать Бэзилу, поскольку не чувствовала себя виноватой в данной ситуации. То, что она сходила с ним на несколько свиданий, не наделяло его право управлять её судьбой. Маринетт достала из шкафа наряд, сконструированный и пошитый ей самой. Девушка в глубине души надеялась, что мсье Агрест оценит её творение. Она хотела этого так же, как и вновь увидеть его улыбку. Не ухмылку или приподнятый вверх уголок губ (о способах выражения эмоций, как негативных, так и позитивных Габриэля Агреста можно было написать целую книгу), а настоящую улыбку. Маринетт в этот раз решила оставить волосы распущенными. Те тёмной шелковистой волной спускались на плечи, что по заявлению Тикки, делало её прелестной и трогательно-милой. Дорогой комплект украшений — с кроваво-красными рубинами (Маринетт помнила, что сказал об этих камнях Габриэль) как-будто специально ждал подходящего случая. Размышлять о том, не слишком ли глупо она будет выглядеть, если придёт в таком образе, Маринетт не стала. Пускай сегодня будет её день. Она, как и положено, опоздала лишь на 15 минут. И уж точно не ожидала того, что Габриэль Агрест подарит ей цветы и будет ухаживать за ней. Мужчина небрежно кивнул официанту и попросил винную карту и меню, посоветовал наиболее вкусные блюда и развлекал разговорами в ожидании заказа. Маринетт силилась понять, кто перед ней сидит. Думать о том, что этот человек может быть таким, было трудно. Но так приятно. После нескольких бокалов благородного красного вина, Маринетт расслабилась. Она позволяла себе принимать ухаживания, смеялась над шутками — действительно остроумными, и делилась своими переживаниями. Он впервые при ней улыбался так открыто, что в его ранее холодном взгляде, казалось, вспыхивали тёплые искры. Маринетт с трудом подавляла в себе желание коснуться его руки, лежащей так близко от её ладони — стоит только слегка протянуть пальцы. И она смеялась над рассказами студенчества из жизни великого Габриэля Агреста, который не всегда, оказывается, был ведущим модельером. И она знала, знала, но никогда даже не задумывалась об этом. Для неё этот человек всегда был известным и знаменитым. — Красота — эффект пяти минут, и если за ней ничего не стоит, то она бессмысленна, — Маринетт пытается отстоять свою позицию, и у неё даже неплохо это получается. — А за вашей красотой что-то есть? — девушка вспыхивает под насмешливым взглядом мужчины. Он считает её красивой. — Может быть, тайна? — хмыкает она и лукаво стреляет взглядом, чтобы затем тут же почти залпом опустошить свой бокал. Голова начинает кружиться, а градус откровенности повышается. И, конечно же, покраснела, когда тот затронул тему изысканного грубияна. Попытка оправдаться не дала ничего. Вернее, мужчина в своей излюбленной манере прервал её и попросил честно ответить на вопрос: каким она его видит. Девушка сомневалась не долго. В течение пяти минут она, набравшись смелости, Маринетт сказала всё, что думает. У Габриэля невыносимый характер, подчас жестокий и трудный, он не хочет слушать собеседников и часто делает то, что считает нужным, но при всех видимых недостатках у него светлая голова, огромный профессионализм, опыт, глубоко в сердце таится нерастраченная любовь и, возможно, боль от потери кого-то очень важного. Вино раскрепостило её, заставило опустить ограниченные рамки выстроенных ими отношений. А после вздрогнуть, почувствовав чужую руку на своей ладони. Габриэль смотрел на неё не отрываясь некоторое время, а после подозвал официанта. Каждый находящийся в ресторане хоть раз, но обернулся на них. Маринетт расправила спину и гордо вздёрнула подбородок, наслаждаясь этим. А после в ступоре, будто бы со стороны, наблюдала за тем, как Габриэль ухаживает за ней: подаёт ей руку и помогает облачиться в пальто. — Ну что же вы, Маринетт, — снова так настойчиво и мягко улыбается мужчина, — зачем вам такси, я подвезу вас куда хотите, к тому же я знаю, где ваш дом. Как кролик, загипнотизированный удавом, девушка делает шаг, изменивший всю её жизнь. Глаза в глаза. Сводящее с ума желание двоих людей оказаться ближе. Медленно его руки касаются её сплетённых в замок ладоней. И уже не знаешь, где горячей, опалившей все тело, волне начало, а где конец. Губы девушки оказываются в плену других, вожделеющих, жадных, пылких и решительных. Твёрдое мускулистое тело, прижимает её ещё ближе, тяжёлое дыхание, алчный вдох и его отчаянные попытки удержать её рядом с собой. Она, повинуясь горячему желанию, впилась ногтями в его плечи, поддалась вперёд, предпочитая утонуть в этом водовороте чувств и эмоций. Вокруг словно не осталось ничего важного. — Прошу, — едва слышно шепчет она, и её понимают. Габриэль даёт отмашку, и машина движется совсем не в сторону одинокой и пустой квартиры Маринетт Дюпен-Чен.