Сколько можно, дождь? Почему ты не заканчиваешься уже который день? Почему нагоняешь еще большую тоску на мое бренное тело? Почему напоминаешь о
нем? Ты ведь тоже скучаешь. Признай. Тебе нравилось холодными каплями оглаживать бледное лицо, медленно стекая к пухлым губам. Ты ведь тоже любил его искреннюю улыбку и тихий счастливый смех, которым заполнялась комната в такие хмурые дни как этот. Дождь, скажи, ты же специально тогда проносился мимо окна нашей комнаты. Лишь бы осмотреть мое солнышко получше. Знаешь, я бы тоже не удержался на твоем месте?
Дождь, ты, как никто другой, понимаешь мои чувства, мой холод в груди. Он такой же как и твои мелкие капли. Такой же холодный и напрягающий. Мир, кажется, издевается над нами, лишая самого дорогого. У меня, например, забрали моего Чимина. Правда, я знал, что это когда-то случится. Врачи долго мне говорили, что он обречен. Возможно, я эгоист. Я видел как он задыхался в новых приступах кашля, как захлебывался своей кровью, как его кожа постепенно приобретала желтоватый оттенок, но продолжал держать его в этом мире. Наверное, Чимину было больнее чем мне сейчас.
Дождь, скажи, тебе бывало холодно? Ты когда-то думал о собственной ничтожности и слабости? Наверное, нет. Это ужасное чувство, когда хочется покончить со всем, оставить под рыхлой землей свое тело и вновь встретиться с ним. Знаешь, я бы сейчас все отдал лишь бы снова обнимать худое тело, касаться губами теплых чужих щек, вдыхать легкий аромат его одежды.
Дождь, я не собираюсь говорить, что его волосы напоминали шелк или, что глаза сияли живым светом. Ты этого уже достаточно наслушался, наверное. Его нельзя ни с чем и ни с кем сравнить. Многие поэты и писатели преувеличивали красоту своих избранных. Я этого делать не буду. Всего лишь потому, что Чимин был по-настоящему красив. Не был похож на ангела или бога. В нем были свои недостатки, но даже они были для меня самыми любимыми и дорогими.
Дождь, прекрати превращать мои волосы в половую тряпку. Да, погода не лучшая, но я безумно соскучился по нему. По его голосу больше всего. Он умел успокоить, сказав лишь несколько слов, за это я ему благодарен. Он часто становился моей опорой, моей силой и поддержкой… А что для него сделал я?
Ледяная вода заключает в объятья мое худощавое тело, затекает в рот, уши и нос, перекрывает ход кислороду. В реке вода намного холоднее чем мелкие капли дождя. Я задыхаюсь… Зачем-то открываю глаза, щиплет… В кромешной темноте замечаю до боли в сердце знакомую шевелюру. Безразмерная больничная рубашка легонько колышется от быстрого течения. Чимин пальцами касается моей щеки, обводит контур скул, целует непривычно холодными губами в щеки и улыбается слабо, еле заметно. Я льну к нему, обнимаю, комкаю в руках его рубашку.
Кажется, я наконец рядом с ним.
***
Дождь прекратил свою игру, затихая, впервые за несколько дней уступая место солнцу. Теплые лучи мягко касаются водной глади, обводят нежно берег и ржавые поручни моста, по которому резво носятся машины. Такое тихое и радостное утро…
Даже не верится, что через два дня будничный голос произнесет:
«Сегодня утром на левом берегу реки Хан было обнаружено тело молодого парня. Приблизительный возраст — двадцать четыре, двадцать шесть лет. Спец-службы все еще не установили личность молодого человека. Причина смерти — переохлаждение.»
