Курама

      Первый тяжелый вдох, особенно после того, как над головой закончила бушевать геенна огненная, дался ей нелегко.       Ой нелегко… Такой тягучий, медленный, со всей гаммой этих отвратительных хрипов и хлюпов неторопливо заполняющей пробитые лёгкие крови, но его было необходимо сделать. Кровь, а вместе с ней и жизнь, медленно, капля за каплей, продолжала покидать измождённое и изломанное тело. Последняя атака, волна раскалённой чакры, исторгающейся из почти сформированной биджудамы, не оставила от Ягуры ничего, кроме пепла и части голени, за которую куноичи его и удерживала на месте, не давая сбежать или увернуться. Врага не стало, вот только после своим краем раскалённый поток прошелся и по её спине…       Выдох, а после через силу выдавить из себя ещё несколько кровавых сгустков. Повторить. Повторить ещё раз, раз за разом сосредотачиваясь на ощущениях внутри, силой своего кеккей генкая начиная восстановление до тех пор, пока не станет хоть немного легче. Ещё раз и ещё раз, вбирая, втягивая, засасывая в себя такой сладкий воздух, разгоняя чакру в каналах и продолжая лечение, цепляясь сознанием лишь за теплую тяжесть руки, мягко касающейся её макушки. Она успокаивала, дарила покой и надежду — эта нежная тяжесть и теплота означали, что всё было не напрасно.       Больно, из-за ожогов, но то сладкая боль, ведь теперь всё осталось позади, всё, вся её жизнь осталась в прошлом, закончилось — она смогла доказать, что может быть полезна. Цена страшна, но финал того стоил: осуществить месть, убив, пусть и не лично, монстра, того, кто разрушил её прошлый мир, вырезал клан и семью, и выжить при этом самой. Он оценит это и останется с ней. Навсегда.       Остатки только что бушующей в ней ярости заставили ещё раз втянуть в себя горький грубый воздух, выпустить его обратно наружу и внезапно обнаружить, что тяжесть исчезла, а её… а её… новый смысл всей её жизни, принявший её, такой как есть… любимый беззвучно осел, замирая неподвижно. Мягко скользнули по обгоревшему ёжику волос его пальцы и совсем бесшумно, лишь слегка колыхнулась гладь медленно накапливающейся вокруг них воды.       «Нет! Он просто устал!»       Так было быть не должно. Неправильно. Не сейчас и не так. Он ведь говорил, что не умрёт… не может умереть… не может оставить её снова совсем одну. Ведь так? Так ведь?       — Иди, — шевельнулись непослушные губы. — Иди, — тяжёлый полухрип-полустон вырвался из измученного горла снова. «Иди!» — уже беззвучно завыла она, подгоняя саму себя, давя непрошеные слёзы и упираясь лбом во влажную землю не в силах подняться.       С чавканьем и хрустом рвущейся плоти разъединились пальцы руки, этого импровизированного гарпуна, которым Кагуя связала себя с Ягурой, грубыми резкими щелчками встали на место несколько выбитых и треснувших ребер, частично уменьшая терзающую её боль. Надо было встать и идти, любой ценой встать, а после вытащить единственного дорогого для неё человека с поля боя, пока сюда не нагрянул кто-то ещё. Они придут, разведка или мародёры, они всегда приходят, а после добивают выживших. Или смерть, или плен. И в любом случае не важно даже, если не станет её, главное, чтобы ОН смог выжить, чтобы ЕГО не нашли. Это будет конец.       А сейчас… сейчас от неё требовалось просто сделать такое легкое и незамысловатое действие… встать.       Тяжелые холодные капли жесткого зимнего дождя забарабанили по обугленной спине даря хоть немного облегчения и добавляя к списку будущих проблем ещё и возможность инфекции. Пусть, сейчас ничто из этого не имело значения.       «Стой! Замри! — кричали капли, впиваясь эдакими маленькими комочками боли в обнажённые нервы и мускулы. — Лежи! У тебя ничего не выйдет!»       Спекшееся в единое целое со спиной обмундирование нельзя было снять просто так, без чьей-либо помощи. Кожа, мясо, обгоревшие обрывки и просто волокна одежды — всё сплавилось в единую полыхающую неимоверной болью от оставшихся оголёнными нервных окончаний животную массу. Ей просто физически было сложно двинуть руками, так как необходимые связки и мышцы стали частью этого сплавленного комка плоти.       С тяжелым кашлем выхаркала Кагуя забившую дыхательные пути воду и наконец-то смогла перевернуться на бок. Все равно больно, настолько, что любой другой человек уже потерял сознание от шока. Ей нельзя, сначала вытащить Его и только потом, всё потом.       Несколько костяных пластинок тем временем проросли прямо из ребер прикрывая самые пораженные участки. Стало легче, восстановление лёгких подходило к концу, и угроза задохнуться пока что отошла на второй план. Встать снова не вышло, мышцы всё ещё отказывались реагировать на сигналы терзаемого иглами боли мозга. В этот момент опять стало дурно, а она почувствовала, как по системе чакры ходят остатки чакры биджу — испепеляющее касание, пусть и всего в несколько мгновений не прошло просто так и это считая всё той гадости, что витало в воздухе после боя двух биджу. По-хорошему, на руины Скрытой Деревни нельзя заходить ещё минимум неделю, да и потом тоже не особо желательно, тем более простым людям.       Что же, если нельзя было встать, то можно ползти. Подползти ближе, как можно ближе к тому, что только что свершил её месть, до конца исполнив своё обещание.       «Раз, — локоть сдвинулся вперёд, а ладонь крепко зацепилась за небольшой корешок, чудом уцелевший на поле боя. Отдохнуть. — Два, — подтянуться, давя вой, когда спекшаяся корка на спине треснула. — Раз, — снова отдых, сжатые до крови зубы и неловкое движение второй рукой, — два…»       Несколько минут чудовищной боли из-за вновь потревоженной спины, и она все же смогла сесть и трясущимися руками открыть чудом сохранившийся на груди клапан с медикаментами. Всего-то один метр и две минуты ада спустя. Два укола себе, а после проглотить ещё две капсулы, давя рвотные позывы. Так надо, иначе она не сможет оказать первую помощь. Ещё перед боем она приняла несколько найденных в тайнике препаратов, теперь ещё два для восстановления.       «Последствия?» — шепнули остатки инстинкта самосохранения.       «Неважно, цель важнее», — прохрипело безумие, и она проглотила таблетки.       Подавив новый стон, у неё, всё-таки, удалось перевернуть неподвижное тело. Не сразу, раскачивая, толкая, напрягая истощенное чудовищным боем тело, но смогла перевернуть, а после и вытащить из набегающей со всех сторон воды — дождь только набирал обороты.       Чистой воды нет, вокруг болотистая местность, возможны проблемы с инфекцией и заражением, но промыть… раны необходимо. Достать из полевой аптечки два жгута, первый на предплечье, не смотря на измочаленную ниже локтя конечность, вторую на бедро… не забыть, успеть… вколоть стимуляторы…       Мысли путались, разбегались в разные стороны, а трясущиеся руки продолжали потрошить небольшую аптечку привычными движениями спасая жизнь. Она специально не проверяла сердцебиение, гоня от себя… впрочем, неважно. Ещё одно неловкое движение, ведь руки словно жили своей жизнью, и странная каменная корка на его груди осыпалась от одного лёгкого прикосновения прямо внутрь, туда, где торчали из страшного месива обломки ребер, а она продолжала, давясь выступающей на глаза влагой, оказывать первую помощь.       «Он жив. Он обязан».       Бинты, которых нет, а взять и разорвать одежду шиноби голыми руками не выйдет. Вогнав себе ещё один шприц обезболивающего и свернувшись калачиком, Кагуя, выдавливая из себя стон за стоном, начала выращивать из лучевой кости руки нож.       «Он жив. Он обещал».       Вздрогнув, она случайно снова коснулась самого центра этого каменного образования, едва ли не проваливаясь рукой прямо в грудную клетку.       «Он жив», — продолжала она свою страшную работу.       — А-а-а!.. — животный вопль на пределе своих сил вырвался сам собой, когда медикаменты подошли к концу. Полевая аптечка была создана для того, чтобы оказать первую помощь, а не проводить настоящие операции.       Медленным тягучим движением приложила она дрожащий палец к его шее. Какой смысл продолжать, если это конец? Зачем продолжать, если цели больше нет?       Как и нет пульсации биения сердца.       Нежно проведя рукой по его обгоревшей щеке, она постаралась лечь рядом. Пусть и шипя из-за накатывающей от каждого лишнего движения боли, но ей всё же удалось пристроиться и уткнуться лбом в плечо.       «Я останусь тут».       Его сердце продолжало стоять.       «А значит…»       — А значит, — прошептала она, вторя своим мыслям, и признавая поражение.       Ровная гладь воды слегка вздрогнула от непонятного колебания. Это было похоже на двигатель, она видела, как запускаются последние модели: сначала чихая, словно не в силах вдохнуть, а затем удар за ударом наращивая обороты.       «Он будет жить…»       — Он будет жить…       Удары могучего сердца заставляли дрожать воду вокруг недвижимого тела, что никак не желало умирать. Оно должно было умереть, но чакра того, кто был внутри продолжала удерживать его на этом свете. Мёртвый, но живой, он был всё это время здесь, рядом с ней.       И что оставалось делать теперь, только что смирившись со скорой смерть? Разве что попытаться вытащить с поля боя? Не сейчас, когда вместо спины у неё корка из сплавившейся одежды. Впрочем, что ей до жалких оправданий, если впереди её ждёт целая жизнь?       Используя содранные с валяющихся тут и там распотрошенных трупов туманников почти целые штаны и несколько обрывков плащей, она обвязала их вокруг торса, пытаясь таким образом собрать нечто вроде примитивной волокуши. Рассыпающийся прямо на глазах костяной нож пригодился последний раз.       Всего несколько шагов и ничем не закрепленные руки по воле движения выскользнули из петли, а она снова рухнула наземь, опять проклиная себя за эту беспомощность. Нельзя было медлить, каждая минута сейчас — часы проведённые с любимым в будущем.       «Не часы, а годы».       Собравшись с силами, шаг за шагом, продираясь через болото, в которое превратилось перепаханное десятками ударов биджу поле Кагуя зашагала вперёд. Выдирая ноги из жадной жижи, которая так и манила остаться, завязнуть в ней и замереть уже навсегда, продираясь через редкие полосы поваленного и разбитого в щепки леса.       Зрение сузилось до одной узкой полоски, а она продолжала брести вперёд к далёкой кромке леса. Обувь давно слетела с ног, но, отрастив там нечто вроде шипов, девушка шаг за шагом пробиралась дальше.       Перед глазами была лишь плещущаяся под ногами вода, попадающиеся по пути редкие коряги да далекая полоска зелени на горизонте. Шаг, подтянуть, шаг, вцепиться в кусок твёрдой почвы под ногами, подтягивая за собой трещащую от веса волокушу… Падая, но снова и снова поднимаясь только для того, чтобы преодолеть ещё одну лужу или корягу. Шаг! Шаг! Шаг!       — Я помогу, — тонкий срывающийся голос и внезапно такие сильные чужие руки, мягко приняли на себя её драгоценную ношу, наконец-то позволив без сил прислониться к чудом уцелевшему обгоревшему огрызку дерева.       Чужие шаги совсем рядом, но сейчас её сил не хватало даже для того, чтобы просто повернуть голову.       — Я вернусь, я обязательно вернусь за вами.       Нобу. Мальчик, сущий ребёнок, не телом, но духом — он пережил этот ад и нашёл в себе силы вернуться и помочь. Она не будет его убивать, он ещё пригодится.       — Тащи его и не останавливался, — она говорила, а он как завороженный только кивал на каждое её слово, не в силах оторвать взгляд от изуродованного лица.       — Да-да, — полностью впрягся он в импровизированную волокушу.       — Помни, — она попыталась схватить его за руку, но сил не хватило даже на это, — я догоню, я буду рядом! Просто иди и не геройствуй — я разберусь со всем. Иди, — последний выдох, перед тем как снова рухнуть в месиво под ногами. Она смогла дойти.       — Я вернусь, — последний раз обернулся парень на неподвижное тело и зашагал вперёд, дальше в проваленный недавним взрывом лес.       Разогнанный стимуляторами источник чакры обеспечивал её достойной регенерацией, пищевые пилюли делали своё дело, позволяя восстановиться ещё быстрее. Минута за минутой зарастали мелкие царапины и ссадины, добавляя новых шрамов, вставали на свои места кости, сдвигая внутренние органы, но даже так сил было мало. Рана, ожог нанесённый чакрой биджу оставался главной нерешённой проблемой — он не закрывался вообще, полностью игнорируя общую регенерацию организма. Раны и ожоги оставленные Ягурой в её прошлом точно так же отказывались закрываться крайне длительное время, оставив после себя ужасные шрамы. Понадобятся даже не недели, а месяцы только для того, чтобы полностью восстановиться после этого боя.       — Выживший, — чужое присутствие ударило по напряжённым до предела нервам. Кагуя надеялась, что паренёк успел отойти достаточно далеко и ещё не вернулся обратно за ней. — Выжившая, — исправился неизвестный мужчина, наклоняясь над ней. — Опознавательных знаков нет.       — Обыщи, — суховатый голос второго человека. — Парни, занимаем оборону, — это был приказ остальным, значит их точно было больше двух. — Смотреть по сторонам, все помнят, что тут творилось сегодня?       — Кто ты? — спросил у неё парень лет двадцати с повязкой Тумана на лбу. Осторожно перевернув её на бок, он аккуратными движениями начал оттирать ей лицо от грязи. — Ты помнишь своё подразделение? Номер отряда?       — На спину глянь, у неё болевой шок, она ничего не соображает уже, — раздалось со стороны. Кто-то даже слегка присвистнул, видимо рассмотрев ранения. — Вколи анестетик, да запихни пилюлю, у нас нет времени тащить полутруп. Ты типа медик, но через пару часов тут будут другие поисковые команды, они её вытащат и опознают.       — Сделаю… Грёбаные джинчуркии, на ней целого места нет — одни ожоги… — передёрнуло парня.       — Отряд ... Командир. АНБУ? — шепотом произнесла Кагуя.       — Здесь мы задаем вопросы, — тут же рядом появился их командир. — Ладно, коли ей нормальное противошоковое, она может что-то знать, — приказал он. — и нам это может ещё пригодиться.       «Это не АНБУ. Форма, поведение… Просто мясо».       Слегка скривившись от властного тона, меднин всё же сделал укол.       — Ты видела бой с джинчурики Трехвостого? — мужчина словно и не спрашивал, а утверждал, решив выжать как можно больше информации перед тем, как отправиться к самому центру недавнего поля боя. Конечно, у него приказ был держаться подальше и дожидаться более опытных людей, но… победителей ведь судят? Сведения, добытые сразу после боя, или, что ещё лучше, пленные стоили этого риска — война, по сути, закончилась и необходимо было успеть набрать как можно больше авторитета.       — Да... — протянула Кагуя, чувствуя, как начинает работать обезболивающее. Эти люди не жалели денег на качественные медикаменты.       — Где тот человек, который с ним сражался? Как он выглядел?       — Я… не знаю, — произнесла она, ещё сильнее разгоняя источник и собирая оставшиеся крохи чакры. Четверо, не джонины, точно, так что в другом случае она бы расшвыряла их словно котят. Будет отлично, если они сейчас просто уйдут по своим делам, раз не поняли, кто она такая.       — Рядом следы волочения, — совсем невовремя подметил один из бойцов.       — Есть ещё выжившие? Где они? Отвечай! — слегка шлёпнули её по щеке, приводя в чувство.       Этого хватило, чтобы надпочечники выпустили в кровь ещё одну дозу адреналина, а после организм сработал так, как велела ему сама природа. Треснула кровавая корка на руках, образовавшаяся после перевязки, и наружу показались костяные острия.       — Аккуратнее, — придержал за руку излишне ретивого соратника повстанец. — Ты что не видишь, что на ней…       Одно резкое движение и с рук сорвались костяные иглы, прошивая все это время неторопливо окруживших повстанцев.       — Нападение. Связь с целью, — уходя в перекате в сторону успел крикнуть в закреплённую на груди коробочку рации мужчина, прежде чем та разлетелись на обломки от попадания новой костяной иглы. — Окружаем, брать живой, — его поднятая рука с зажатой в ней сигнальной ракетой куском кровоточащего мяса упала в болото — подать более явный сигнал он так и не успел.       Струи воды, подпитываемые влагой вокруг, устремились к ней, разворачиваясь в одну из вариаций Водяной темницы. Слишком медленно, для уже летящих в свою цель костяных игл.       Удар за ударом, разрывая плоть и дробя кости, она погружалась все глубже в боевое безумие. Бегство длиной в целую жизнь от проклятия и благословения своей крови завершилось здесь же, на Родине у разрушенной Деревни.       — Кагуя, — успел прохрипеть один из оперативников перед смертью, пытаясь зажать пробитое навылет горло.       Членов клана Кагуя не берут в плен — их уничтожают на месте, как диких зверей-людоедов. Просто потому, что они были хуже их. Хуже, чем кто-либо… Внешний вид и раны заставили их обмануться, а приказ «брать живьем» стал последней ошибкой.       Добивающий удар, последний задушенный хрип и на остатках сил она рухнула посреди трупов на месте теряя сознание.       — Кагуя-сама? Кагуя-сама? — кто-то прикоснулся к её предплечью. — Госпожа… — пареньку крупно повезло, что она всё-таки запомнила его голос, а безумие отхлынуло обратно в самые уголки сознания.       — Ты встретил… кого-то? — слегка приоткрыв глаза, спросила она.       — Нет, а должен?       — Все люди вокруг враги. Не доверяй никому.       Его взгляд остановился на разбросанных вокруг трупах. Парень пытался осмыслить эти слова. Вспомнив, что, когда он был тут в прошлый раз тел вокруг ещё не было, он сглотнул и продолжил:       — Ясно. Нам надо идти, я помогу вам.       — Сама, — шлепком по протянутой ладони Кагуя отвергла предложенную помощь.       — И всё же я вытащу вас, — спустя несколько безуспешных попыток встать, Нобу просто забросил её руки себе на плечи и подсадил себе на спину. — Я так старшего брата носил, когда он выпивал, вы не упадёте, обещаю, — оправдание нужно было скорее ему самому, трясущемуся то ли от ужаса, то ли от наглости своего поступка.       Ему вообще сегодня крупно везло, из-за чего, в результате, он всё ещё был жив. Чисто технически, правда, сейчас он должен был быть не один, но оба АНБУ, которых отправил с ним Ода-сама с чётким и ясным приказом помочь господину Лису, не сказав ему ни слова просто свалили в неизвестность, едва они отделились от вышедшего из Кири каравана. Вот вроде бы только что они вроде как шли вместе, а спустя пару минут он с удивлением обнаружил, что остался один.       Прошло чуть больше четырех часов с тех пор, как Кагуя встретила Нобу и только тогда она смогла встать на ноги сама. За это время они, точнее сам Нобу смогли отойти от руин деревни едва ли не два десятка километров: смешное расстояние для любого шиноби. По пути пришлось задержаться и собрать волокушу получше — порезанные обрывки одежды успели уже расползтись отдельными нитками по дороге.       — Он приходил в себя? — коснувшись волокуши с закреплённым в ней телом, спросила куноичи.       — Я… я проверил пульс… и…       Он не успел договорить, как его оборвал гортанный выкрик:       — Идём дальше!       В гробовом молчании они продолжили путь, думая каждый о своём.       — На девять часов, — в сумерках она услышала дрожащий голос подростка. — Полкилометра, дом. Там… т-там есть люди, был отсвет от огня.       И действительно, с края леса было видно небольшое поместье мелкого феодала самурая. Целый комплекс из нескольких зданий разной этажности расположился на небольшой возвышенности и был опоясан чем-то вроде маленькой стены или большого каменного забора. Место было слишком близко к Кири, а значит где-то там, чуть дальше должна была находиться одна из тех деревень, что снабжали поселение шиноби провизией. Когда-то давно, до войны, это место должно было быть процветающим раем, а хозяин дома наверняка зарабатывал сотни тысяч рё на поставках. Сейчас… будет чудо, если они встретят в доме простых людей.       — Нужна вода, нужен огонь, — произнесла она очевидные для них вещи. — Мы идем туда, ты останешься у входа, я внутрь. Зайдешь, когда я выйду, а пока оставайся снаружи и защищай Его. И ещё… — протянула она ему шприц ходящими ходуном руками. — Я не могу, сделай его мне сам.       Глухой удар в дверь — так было проще войти, сил перебираться через деревянную стену у неё уже не осталось.       — Ну и кто… — раздалось тихое ворчание и сквозь щели мелькнули отсветы фонаря.       Удар прямо сквозь полотно древесины, схватить подошедшего мужчину прямо за грудь и с силой садануть о все ещё закрытые ворота. Он не успел даже вскликнуть, с мокрым хрустом врезавшись носом в доски воротных створок. Смертельно, кости от удара вошли сразу в мозг. Замерев, Кагуя прислушалась, проверяя не ловушка ли это.       Тихо.       Три шага по вертикальной стене, и она оказалась внутри, лишь на мгновение задержавшись на кромке каменного забора. Несколько человек уже поспешили на шум, но из-за накатывающей темноты ещё не осознали, что именно произошло — две костяные иглы, брошенные трясущимися от смеси боли и новой дозы стимулятора, беззвучно вошли каждому под кадык.       Удивительно, но внутри не было шиноби. Ещё более удивительно, что во дворе не было ничего похожего на военный лагерь, только груды мусора и пяток покосившихся крестьянских телег. Ах да, в центре всего этого был здоровый выжженый круг — след большого кострища.       Дверь основного дома с жутким скрипом открылась и на порог вышла измождённого вида женщина. Запахнув подранное кимоно, она засеменила куда-то за угол, где её и перехватила Кагуя.       — Сколько вас? — удерживая за шею женщину, прошипела она ей в лицо. — Сколько солдат? Сколько шиноби?..       — Мы… мы… не… нет… — просипела женщина прежде, чем потерять сознание. Хруст позвонков — спустя мгновение она потеряла и жизнь.       — Может стоит проверить? — мужской голос раздался едва ли не над головой, заставляя прижать мёртвое тело к стене. — Я что-то слышал с улицы.       — У нас тут две бутылки годного бухла, готовая на всё тёлка, — тихий пьяненький женский смех заставил его прерваться, — и целая головка сыра. Ты когда сыр последний раз ел? Без плесени, прикинь как тут люди жили! О, мрази!..       — И всё равно… — окно на втором этаже, прямо на углу дома, закрылось. — Ладно, наливай… ночь ещё эта, взрыв тот на полнеба… грёбаные шиноби… предчувствие что-то…       Облака затянули небеса, скрывая за собой свет луны и погружая мир в кромешную тьму. Когда уходит свет, просыпаются монстры, что живут во тьме…       Тик-так — щелкнули стрелки часов в прихожей огромного дома и жизнь покинула последнего его обитателя.       — Заходи, — тихий уставший шепот и приоткрывшаяся дверь. — Аккуратно, не упади.       Парня вывернуло, едва он оказался внутри. Простые крестьяне… в условиях войны люди выживали как могли, а эта группа крестьян решила приспособить под свои нужды небольшое брошенное поместье местного феодала. Чудо, что они успели тут обжиться, прямо под боком Скрытой Деревни. Сам самурай давно уже покинул эти края, а возможно уже и сгинул с отрядом своих ополченцев в одном из множества местных конфликтов, а вот добротный дом остался. Не замок, конечно, но нечто среднее. Сейчас весь центральный зал был завален телами и мусором. Комнаты, коридоры и переходы, лестницы — после того, как здесь прошёл монстр в человеческом обличие в крови было всё. Мужчины, женщины, их дети… Кагуя не собиралась договариваться, не собиралась искать помощи, она устраняла любую угрозу, действуя лишь в ей понятных интересах.       Даже если бы они их пустили, даже если бы они получили помощь — это не отменяло того, что они могли напасть позже. Этого было достаточно для вынесения смертного приговора.       Они устроились в одной из дальних комнат: тут был камин и немного мебели для растопки, а несколько кроватей ещё раньше притащили из других комнат уже почившие беженцы. Обыском тел пришлось занимать им обоим, а после стаскивать их в одну из комнат побольше, закрывая по пути все те окна, на которых осталось после вандализма прошлых визитёров хоть что-то, что можно было закрыть.       А после предыдущего кошмара наступила ночь, которую Нобу желал бы забыть на всю жизнь — закончив с ранами господина, Кагуя приказала заняться её спиной. Ему приказала, понятное дело, и, опять очевидно, отказаться было нельзя. На его вполне справедливые слова о том, что подобное просто убьёт её, она просто посмотрела на него таким взглядом, что дальнейшие возражения свелись лишь к тихим ругательствам.       Да, то, что она приказала делать было смерти подобно, но пострадавшая от чакры биджу плоть по-прежнему отказывалась регенерировать.       Его вырвало уже второй раз за день, едва она скинула со спины накидку, и хорошо, что он успел сначала отвернуться. Третий раз его вырвало, когда он услышал, что должен срезать выгоревшие части и то, что сплавилось с остатками одежды в единое целое. Из целого там были разве что виднеющиеся кое-где из оплавленной плоти кости рёбер. На живо, полностью забыв о стерильности, приходилось снимать пласт за пластом то, что ещё утром было здоровыми мышцами и кожей. Последняя в свете огня уже имела неприятный желтоватый оттенок.       На четвертый раз… из него потекла уже чистая желчь, едва он закончил эту варварскую операцию.       — Сейчас я полагаюсь на тебя, — она была в сознании все то время, пока он копался в её теле, выла, перемалывала зубами что-то деревянное, но держалась. — Слушай меня внимательно, если что-то не понял — переспроси. Хс-с-с… — тихое придушенное шипение, когда паренёк начал снимать ещё один лоскут прикипевшей к коже одежды. — С-слушай внимательно, времени у нас мало. Следующие два дня мы будем идти строго на запад. Я решаю проблемы, ты просто идешь. Не обращаешь внимание на окружение и продолжаешь идти. Следы я спутаю, от тебя нужно… х-с-с… просто пройти как можно дальше. Так будет два дня, за это время мы должны выйти к побережью.       — Корабль? — догадался он, отбрасывая в сторону оплавленный лоскут ткани.       — Лодка, — исправила его Кагуя, пробивая пальцами покрытие пола от пробирающей пекущей боли. — Обойдём несколько деревень, там есть подходящие рыбацкие, а они приспособлены для долгого… хс-с… путешествия. Там… в море ты выйдешь один, я продолжу отвлекать погоню, если у меня будет время.       — Будь за нами погоня, — позволил себе усомнится в её размышлениях парень, — они бы нас уже взяли. Прямо сейчас.       — Возможно сейчас её нет, но она будет. После того, что произошло никто не оставит выживших в покое. Погоня будет.       — Так может быть, — дрогнул его голос, и он сделал снова больно её спине, — останусь я, а вы…       — У меня есть два дня, — оборвала она его. — Через два дня меня не станет. Ты должен был слышать про стимуляторы и понимать, сколько я уже использовала.       — Но… — заикнулся было он, но тут же замолчал, по-новому посмотрев на пожелтевшую кожу.       — Можно?.. — попросил он куноичи обернуться и увидел точно такие же пожелтевшие белки глаз. — А если вы останетесь здесь? Если найдется врач?       — Это время, его у нас нет, — сбросив с себя одежду, облачённая лишь в окровавленные бинты, совершенно не стесняясь резко отвернувшегося парня, Кагуя прижалась к мертвому телу, укрываясь найденным грязным одеялом. — Он выживет, а свою цель я исполнила.       Ругнувшись про себя ещё разок, Нобу как можно более тщательно вымыл извазганные в не самых приятных биологических жидкостях руки и прилёг в одну из самых целых кроватей.       Общая усталость, тепло очага, после холода зимней ночи, сделали своё дело, и комната погрузилась в тягучую дрёму.       — Кагуя-сама, — усталый, но строгий голос разорвал ткань ночной тишины, заставляя её отдёрнуться от такого близкого лица. Ещё немного и она смогла бы прикоснуться губами… одно лишь движение… — Кагуя-сама, — повторил парень, — я не думаю, что Лис-сама одобрит то, что вы собираетесь сделать с его телом. Я уже молчу о том, что вы прямо сейчас с ним делаете… — едва слышно пробурчал он под нос после небольшой паузы.       А одна медленно умирающая от интоксикации девушка, прижавшись ещё сильнее к едва-едва тёплому телу и не обращая внимания ни на что вокруг, просто ловила едва слышные ритмы сердца.       Тяжело вздохнув, парень подвинул кровать чуть ближе к тлеющим углям камина и, поддавшись накатывающим волнам тепла, полностью погрузился в сон.       Тик-так — щелкнули часы в залитой кровью прихожей, отсчитывая пять часов утра, и одна из теней, замершая снаружи прямо на стене огромного дома, внезапно сдвинулась, ткнула пальцем в арку закрытого оконного проёма и сделала отмашку ладонью.       «Штурм».