hurts like hell

ost: fleurie — hurts like hell

— Я не могу потерять его. Он мой друг. Сердце пропускает рваную очередь ударов, останавливается на мгновение и безмолвно спрашивает, взывая голосом Повелителя Драконов: «Эмрис. А стоит ли продолжать?». Мерлин теряется, заставляя слезы отступить, качает головой и возвращается. Должен быть другой выход, другое решение, другой путь, по которому можно с легкостью пройти с закрытыми глазами и в конце вздохнуть спокойно, ощутив легкий осадок соли в горле и теплую ладонь, крепко сжимающую плечо. Такой живой рядом, такой искренний, такой любимый. Его Артур, его король, его единственная настоящая судьба (любовь). В животе бурлит океан, словно бабочки сражаются с кинжалами и пытаются одержать верх, защищая внутренности чересчур нежными крыльями. Мерлин стонет, но пытается держаться, молчать и смотреть на него, не опуская измученный невыносимым страданием взгляд. Артур должен выжить, победить, одолеть эту чертовски несправедливую магию и править с ним плечо к плечу еще несколько сотен лет. Еще несколько лет… — Спасибо. Артур уверяет, что не говорил этого никогда, но Мерлин улыбается, глотая твердый комок, раздирающий горло, и отирает горячий лоб, не отпуская дрожащую руку в темной перчатке. Очередная глупость, сказанная его королем. Мерлин уверен, что тот всего лишь не хотел признавать, как пламенное великое чувство постепенно разгорается в его королевской груди и постепенно закаляет сердце, как глупый мальчик-слуга становится для него советником, другом, тем, кого он готов спасти и тут же отругать за слабость. Тем, ради кого он готов пожертвовать своей бесценной жизнью. Всем миром. — Спасибо, — одними губами повторяет Мерлин. Он готов бороться. Мерлин кричит, поднимая окутанное железом тело Артура. Стонет, глядя на то, как его глаза закрываются навсегда. Умоляет, в очередной раз не принимая смерть. Все его существо содрогается, услышав, что это ни в его силах. Что это не в силах величайшего волшебника их времени — спасти честного и справедливого, любимого подданными и рыцарями, восхваляемого правителями всех объединенных королевств короля Артура Пендрагона. Что это не в его силах — защитить свою любовь. Все ради ничего. Мерлин молчит, отправляя Артура в последний путь. Улыбка навсегда исчезает с его потемневшего от горя и испещренного морщинами лица, сердце разбивается, теряя половину, и это чертовски больно.

***

— Король мёртв. Да здравствует Королева! Тишина, тяжелая плотная тишина заполняет его сознание. Рыцари ликуют, поздравляя королеву, но Персиваль не слышит ни гомона, ни криков, ни разговоров о будущем. Кровь бурлящим потоком разливается по венам, не достигая сердца. Он все еще слышит его крик о помощи, он все еще рвется к нему — помочь, спасти, защитить, закрыть собой и словить все летящие стрелы. Пустые обещания вновь всплывают в раскаленном сознании. Глупые слова, которыми он обременил свою клятву. Не успел. Не смог. Не сказал. Тройка острых «не», составляющих «слишком поздно». Он все еще стоит на коленях, держа голову Гвейна в широких ладонях и нежно касаясь губами холодеющего лба. Веревки ослабевают, руки, скованные ими, плавно опускаются, тело слабеет, заваливаясь вперед. Он зовет на помощь, освобождая руки Гвейна острым клинком, как утопающий ищет глазами что-то, что может вытянуть его на поверхность, вытянуть их и спасти, дать еще один шанс, который они не упустят. Шепчет, разворачивая его и прижимая к себе, как слепец, оставшийся без палки на бескрайней дороге. Содрогается от злости и тупой всепоглощающей боли, зарываясь пальцами в мягкие волосы, и плачет. — Я любил тебя, — выдыхает он, чувствуя, как содрогается сухое горло. — Я любил тебя и потерял. Громкое молчание обволакивает пепельно-серым ядовитым туманом. Он дает последнюю клятву, последнее слово рыцаря, не сумевшего защитить самое дорогое — отомстить. Персиваль клянется, что найдет Моргану, что бы это не стоило, застанет ее врасплох и сделает также больно (нет, в разы больнее). Все в зале чествуют Королеву Камелота, но только не он. У него больше нет Королевы, нет замка, нет смысла и цели. Он хочет, чтобы она кричала так громко, как не может кричать ни один смертный. Он хочет заставить ее страдать, чувствовать, извиваться и умолять, не зная, что воровка лучшей половины его сердца, уже мертва от рук величайшего волшебника в их мире, который не смог спасти лучшее, что имел. Персиваль жив, но одновременно мертв, и это чертовски больно.

***

Говорят, что если у истории плохой конец, значит, она еще не закончена. Что ж, видимо, это не тот случай и не та история.

«Океаны высохнут и горы сотрутся в песок, в этом мире никогда больше не найдется место для меня, потому что он отвернулся от лучшего, что в нем было — тебя».