***
Задернув широкое окно плотными, тяжелыми шторами и, удостоверившись, что весеннее солнце никак не проникнет в комнату, Гилберт наконец вернулся за свой ноутбук. Он никогда не любил утреннее, вечернее... вообще солнце в целом. И помнится, что Гилберт долго мучился в самом начале, когда Родерих поселил его в восточном крыле, где каждое утро солнце освещало комнату сквозь тонкие светлые занавески. Скучно. За последние несколько... очень много лет, проведенные на 'чердаке' Австрии, всеми делами Гилберта, как Тевтонского Ордена, занимались Родерих и Людвиг, в основном обеспечивая его землями, а ему оставалось лишь изнывать от бесконечной скуки и бессмысленно шататься по дому, петляя в коридорах, иногда позволяя себе выходить из них, чтобы под присмотром строгого Родериха проверять больницы с пациентами.* Пусть это его и радовало, но Гилберт упрямо не отступал от своего мнения: подобное обязательство было для него слишком уж женским. Ему нужны меч и крестовые походы. Скучно порой было настолько, что даже интернет не спасал. И когда фотографии белокурых девиц с пышными формами стали надоедать, а известный всему миру кинематограф его младшего братца стал приедаться, Гилберт под действием алкоголя принял важное решение: надо укрепить знание языков. И с невообразимым энтузиазмом принялся изучать английский язык. Но через сутки он уже выдохся, решив, что знание на уровне первых классов ему будет более чем достаточно. К черту. Пусть разговаривают с ним на немецком. Однако, в скором времени знание английского языка (читай: матов) понадобилось пруссаку - он нашел одно эротическое село (читай: место) у Родериха, когда был в очередном разъезде Австрия-Германия-Чехия. И, вернувшись в их теперь общий дом - из породы тех, что были похожи на роскошные клетки - Гилберт, обнимая полюбившийся дорожный указатель на село "Fucking"**, устроил подробный допрос Эдельштайну, который продлился всю прошлую ночь. - Ксе-ксе-ксе, - ухмыляясь, довольный собой Байльшмидт пригвоздил указатель над собственной кроватью.***
- Эй, ты. - У меня есть имя. - Покажешь мне Fucking? Сухо прокашлявшись, Родерих со сдержанным звоном поставил чашку на блюдце. А Гилберт, довольный произведенным эффектом, продолжил: - Fucking... И чем же это занимаются в твоем селе, что от чего он и получил такое имя? - Это село. Там живут люди, - так же сдержанно ответил Родерих, ставя чашку кофе на стол. - И, конечно, же... - Гилберт, - отряхнув рукава рубашки от невидимой пыли, австриец отвернулся от назойливого прусса. - Убери здесь. - Мне скучно. Знаешь что? Хочешь в мою спальню? Я сп*здил один дорожный знак, уверен, ты его оценишь. - Просто убери за собой посуду. Явно не желая больше продолжать разговор, что по мнению Эдельштайна уже с самых первых слов Байльшмидта потерял смысл, австриец направился к выходу из кухни, но Гилберт, облокотившись о дверной косяк, преградил собой проход. - Мне ужасно скучно. До смерти, - вполголоса проговорил Гилберт, сверля спокойное лицо Родериха взглядом бесцветных глаз. - Ты и так мертв, - выдержав тяжелую паузу, что зависла между ними, в ответ бросил Эдельштайн, отстранив сожителя от двери. - А ты жив, хахаха. - Сочувствую.***
Раздался скрип двери, затем отчетливый чеканистый шаг по дорогому паркету. - Эй, кому ты звонишь? Распивая дорогое вино, что было удачно одолжено из буфета Родериха, Гилберт уселся на жестком диване, демонстративно поморщившись от неудобства. - Кому ты звонишь? - Людвигу. Гилберт довольно ухмыльнулся, внимательно наблюдая за Родерихом, что сидел за своим рабочим столом и, приложив к уху сотовый, что-то чертил на одной из бумажек блокнота. - Зачем ты ему звонишь? - Чтобы тебя забрал. Отпивая вина прямо из горла бутылки, от цепкого взгляда Байльшмидта не могло укрыться то отвращение, что сверкнуло в очках Эдельштайна при этом неуважительном жесте. Гилберт мог поклясться, что его даже передернуло. - Так ты покажешь мне Fucking? - Нет.***
Массивные старые часы с кукушкой, что стояли в прихожей у самого входа, зазвенели множеством маленьких колокольчиков, оповещая жителей австрийского дома о полудне. Спускаясь вниз по лестнице, Гилберт в который раз пристально смотрел на этот старинный, по словам Родериха, антиквариат, борясь со странным желанием заткнуть эти часы - эта кукушка сильно мозолила ему глаза. И все же в очередной раз сдержавшись, Гилберт спустился вниз и неспешным шагом направился к входной двери. За последние несколько... очень много лет, проведенных в Австрии, всеми делами Гилберта, как Тевтонского Ордена, занимались Родерих и Людвиг, в основном обеспечивая его землями, а ему оставалось лишь изнывать от бесконечной скуки в демонстративно роскошном доме, которому требовался ремонт. И самое страшное, что могло показаться на этот период жизни, это то, что Гилберт настолько привык к этой скуке, отчего и не имел желания избавиться от нее. - О, Заапад. Пошли в мою спальню, я покажу тебе кое-что. ________ *в год ликвидации Пруссии был восстановлен Тевтонский Орден, чья резиденция находится в Вене (Австрия). Орден обслуживает множество больниц на территориях Австрии, Германии и Чехии. **Fucking (фукинг) - село в Австрии. Туристический центр стеба англичан и американцев.