Fetters

Тисэ всегда боялась спать. Нередко именно ночью её посещали болезненные воспоминания, которые перерастали в жуткие кошмары. Прошлое не желало покидать жизнь Хатори, и скреблось темными ночами в дверь её сознания, мешая сомкнуть веки. Порой ей снились цепкие ветви, которые словно кандалы, опутывали её со всех сторон. Тогда Тисэ задыхалась, чувствуя как шипастые руки тянут её ко дну, захлестывая странными желаниями и чувствами. Слай Вега терялась в собственных эмоциях, метаясь в терновых путах, не в силах подчиниться и отдаться. Тисэ боялась шагнуть в пропасть, и поэтому лишь заглядывала в глаза бездны, не в силах поддаться навстречу желанным объятиями терновника. Но так было не каждую ночь. Временами засыпая на руках учителя, Тисэ наслаждалась спокойными сновидениями, греясь его теплом. Возможно дело было в магии Эйнсворта, но рядом с ним её не беспокоили воспоминания, а руки не опутывали цепкие терновые ветви. Не нашептывали сотни голосов странные желания и чувства. Лишь в груди по-прежнему сжималось, стоило Элиасу прикоснуться к ней. С ним она чувствовала себя в безопасности, не пугаясь ответного взгляда бездны... Поэтому иногда бессонными ночами Тисэ тенью застывала на пороге его комнаты, не в силах повернуть ручку двери. Она лишь прижималась ладонью к деревянной поверхности, в глупой попытке согреться. И забывала как дышать, когда в комнате раздавался какой-то шорох... А затем трусливо сбегала, беззвучно скользя к себе, и путаясь в терновой паутине ещё сильнее... И наступал день, унося ночные кошмары-грезы с собой, но не позволяя ей поднять взгляд на учителя – утром менялось всё, кроме глаз-омутов. А бездна наблюдала за ней, с предвкушением потирала руки, ожидая свою пташку. Ведь как мало нужно для потерянной, заблудшей души? Лишь болотный огонёк на кончике дрожащей паутины. Скоро, совсем скоро... – шелест где-то на отголосках сознания, опутанного очередным кошмаром. Тисэ распахивает веки, сжимая в кулак ткань на груди, словно старается втолкнуть в себя больше воздуха. На лице её играют колдовские лунные блики, а саму Слай Вега колотит мелкой дрожью. Она протяжно всхлипывает, но облегчение не наступает. Ей трудно пошевелиться, будто её до сих пор опутывают цепкие ветви, впиваясь в кожу до крови и тянут, тянут в бездну... Хатори рывком скидывает с себя одеяло, и на негнущихся ногах ступает по темному дому, не в силах больше оставаться наедине с кошмарами. В голове её звенит пустота, но ноги сами ведут к знакомой до каждой шероховатости и неровности, двери. В ночной темноте дома, она выделяется словно широким мазком чёрного на чёрном, темнее окружающего мрака. Тисэ глубоко и рвано вдыхает, стараясь набраться уверенности, но как никогда ясно понимает, что через несколько секунд она вновь уйдёт к себе, в удушающие объятия колючих кандалов. Поэтому упивается иллюзией близости, не в силах расстаться с теплом и защитой, которые веют от закрытой двери. – Помоги мне... – шёпот срывается с её губ, перед тем как она оборачивается и делает шаг к себе. Терновые ветви натягиваются, но не рвутся. Идти трудно, будто она в толще воды. И наверное именно поэтому Тисэ не слышит как дверь тихо распахивается. Зато чувствует цепкие пальцы на собственном запястье. Слай Вега замирает, не в силах ни обернуться, ни шагнуть вперёд. Это он. Только от него веет этим спасением, только при нем терновая паутина расступается, а сгустившуюся тьму прожигают красные огни, не давая ей утонуть. Вот только дышать ещё труднее, когда он так близко. – Тисэ? Почему ты не спишь? – Элиас рывком притягивает Хатори к себе, заставляя смотреть себе в глаза. "Бездна...он и есть бездна..." – проносится в голове Тисэ, когда она теряется в опасных огнях и глубинной тьме. Он необычно близко, кажется сделай шаг – и утонешь в омуте, упадешь в бесконечную пропасть. – К-кошмар... – выдыхает Тисэ, делая крошечный шаг навстречу. Так близко... Она кожей ощущает, как шипы терновника, словно рассерженные змеи, беззвучно скользят вокруг них, окольцовывая, не давая сбежать. Не уйдёшь... – шипит сотней голосов тьма по углам. – Мне страшно... – шепчет Тисэ, не в силах протянуть руку навстречу, лишь вглядывается в алые сполохи внутри пустых глазниц. Там словно тоже клубятся тени. Элиас молчит и смотрит как всегда безэмоционально. Лишь пальцы крепче сжимаются на тонком девичьем запястье. А шипы тем временем подступают ближе к Тисэ, царапая дерево пола, и сердце в её груди готово выскочить наружу, ноги становятся ватными, а в голове звенит пустота. Терновые ветви шуршат совсем рядом, и Хатори, наконец-то решившись, бросается в надёжные объятия. – Пожалуйста... – и её подхватывают сильные руки, не давая острому терновнику оцарапать босые ноги Тисэ. Пустые глазницы с красными огнями на дне, совсем рядом, а от крепких ладоней расползается спасительное тепло. Но тернии тянутся выше, и Тисэ смотрит на тонкую ветвь, с острыми колючками, которая неторопливо, но неотвратимо, приближается к её ноге. Спасения от болезненных оков не остаётся никакого. Только прижаться ближе к груди учителя. "Сейчас, сейчас" – зажмуривается Тисэ, сжимая до боли привычную бархатную ткань... И изумленно выдыхает, когда шипы не причиняют никакой боли, лишь ласково проводят по её ступне. Доверься... – едва различимо, совсем не страшно, скорее...заботливо? Нежно? Тисэ запрокидывает голову, и встречается глазами с внимательным взглядом Эйнсворта. Его тёплая рука касается её щёки, нежно опускаясь ниже к шее, от чего Хатори рефлекторно подается вперёд, а скулы её покрывает румянец – хорошо что во тьме этого не видно. Тисэ цепляется пальцами за широкие мужские плечи, и тянется вверх, исследуя кончиками пальцев гладкий череп. Терновые стебли опутали их со всех сторон, окружили в плотное кольцо, которое было, казалось, ничем не разорвать. Но так даже лучше. Тисэ выгнула шею, подставляясь под ласки жаркого, немного шероховатого, языка. В груди её стало совсем тесно, а с губ сорвался тихий стон, когда Элиас опустился ниже, к ямочке ключиц, царапая нежную кожу острыми клыками. – Больно? – Эйнсворт мгновенно отстранился, утыкаясь гладким носом в волосы Тисэ. – Нет... – разочарованно и расстроено всхлипнула Слай Вега, распахивая глаза. Руки Тисэ опутали мужскую шею, целуя её немного ниже черепа и притягивая к себе. Губами она коснулась слегка приоткрытой зубастой пасти, исследуя языком ряд острых клыков. Для Тисэ стало неожиданностью, когда широкий язык, коснулся её губ, возвращая прикосновения, только более пылко и жарко, так, что у Хатори закружилась голова. А затем черные стебли рассыпаются в пыль. Теперь ей не нужны путы. Тисэ чувствует, что больше ей нечего бояться, и все страхи стали вмиг пустыми. Хатори с головой накрывает понимание – это и есть он. Он паук терновой паутины, лишь ему она подвластна; он её омут, бездна, пропасть. Шаг к нему равняется падению с обрыва, и именно его тень клубится тьмой в углах спящего дома. Он её оковы. И она уже утонула.